Когда секретарша скрылась за дверью, Сергей Аркадьевич постарался успокоиться и взять себя в руки. Напрасно он так разговаривал с Лидой, обидел ни за что ни про что, хотя она-то как раз ни в чем не виновата. Ничего, переживет. Все эта Порошина! Пусть только вернется!

Взять себя в руки не удалось. Стоило Сергею Аркадьевичу подумать о самолюбивой сотруднице, отправившейся на поиски упавшего метеорита, как он разволновался еще сильнее. Она так и не перезвонила: ни позавчера вечером, как обещала, ни вчера, ни сегодня. Надо отдать Порошиной должное, она была очень обязательной и всегда выполняла свои обещания. «Почему была?!» – разозлился на себя Сергей Аркадьевич. Он встал из-за стола и прошелся по кабинету. Четыре шага до одной стенки и столько же обратно – кабинет главного редактора информационных программ мало подходил для прогулок. Так и не успокоившись, Сергей Аркадьевич вернулся за свой заваленный бумагами стол. Что бы ни думала о нем Порошина, он всегда относился к ней с симпатией, отдавая должное ее исполнительности и аккуратности. Поэтому и держал при себе в редакторах. А она разобиделась, захотела славы. Экран ей подавай, да еще в прямом эфире! Вот и бросилась очертя голову в тайгу в погоне за сенсацией. Он снова посмотрел на телефон. Почему же она не звонит? Забыла? На нее это не похоже. И что за ребячество: собираясь в тайгу на пять суток, считай на неделю, не поставить в известность спасателей?

Мысли перескакивали с одного на другое, мешая сосредоточиться. Сергей Аркадьевич потянулся к интеркому.

– Лида, что у нас есть по Киренскому району?!

– Как же! Вспышка бешенства среди диких животных, – удивилась рассеянности шефа секретарша. – Уже второй смертельный случай за последние дни: девочка-первоклассница и рабочий…

– Знаю! МЧС держит ситуацию на контроле. Они делали какие-нибудь новые заявления?

– Кажется, нет.

– Хорошо, Лида. Спасибо. – Сергей Аркадьевич отключился.

Потом вызвал на экран своего компьютера электронную карту северной части Иркутской области, отметил деревню Луки, где жила погибшая девочка – последняя жертва нападения взбесившихся зверей, и поселок Нера, куда доставили раненого рабочего, пострадавшего от нападения бешеного лося. По роковому совпадению Порошину с ее приятелями стрингерами занесло именно в этот район! До Неры они добрались благополучно – последний звонок Порошина сделала оттуда. Но куда отправились потом? По телефону она сказала, что они поднимутся вверх по реке. Знать бы еще, по какой реке? На карте было отмечено шесть притоков Нижней Тунгуски разной протяженности, пересекающих тайгу извилистыми голубыми линиями. В действительности, надо полагать, их еще больше.

На столе робко тренькнул телефон. Сергей Аркадьевич молниеносно сорвал трубку, в первый момент даже не сообразив, что это аппарат внутренней связи. Звонили из монтажной. Несколько секунд Сергей Аркадьевич старательно пытался вникнуть в суть вопроса, но, так и не сумев, вспылил.

– Вы что, сами не можете решить?! Или вам нянька нужна?!

В монтажной испуганно притихли. Не дожидаясь ответа, он швырнул трубку на рычаг. Нет, так невозможно работать. Нужно что-то делать, иначе до конца дня он облает всех сотрудников.

Выдвинув ящик стола, Сергей Аркадьевич достал оттуда потертый кожаный органайзер, который был надежнее и, главное, привычнее новомодного карманного компьютера. Наладонником он пользовался только тогда, когда нужно было произвести впечатление на окружающих, в обычной же работе предпочитал удобный и безотказный ежедневник. Вот и сейчас безошибочно открыл нужную страницу, куда в свое время записал телефон пресс-службы регионального управления МЧС. Долго ждать не пришлось – начальник пресс-центра оказался на месте.

– Здравствуйте, Олег Михайлович. Это Одинцов с телевидения, редакция информационных программ, – представился Сергей Аркадьевич, держащий в памяти сотни имен самых различных людей, с которыми сводила его судьба и беспокойная работа заведующего телевизионной редакцией…

Закончив разговор с Одинцовым, майор Марченко, возглавляющий пресс-службу Иркутского управления МЧС, крепко задумался. По роду службы он был в курсе вспышки бешенства среди диких животных в Киренском районе – под информационным сообщением пресс-центра стояла его подпись. Но Киренский район упоминался в поступающих документах не только в связи с этим. Была и другая информация, тревожный сигнал, причем совсем недавно. Рапорт капитана Быстрова!

Необычный, если не сказать странный документ поступил в управление два дня назад. Марченко получил его последним. Руководство с рапортом уже ознакомилось, и он оставил документ у себя. Майор отпер массивный железный шкаф, забитый картонными папками, скопившимися за последние годы. К счастью, последние документы лежали в верхней из них. Перебрав листы, он отыскал рапорт Быстрова. Примечательно, что на рапорте, состоящем почти из трех страниц, да еще с приложениями, не было ни одной резолюции. Учитывая то, через сколько рук прошел документ, прежде чем осесть в архиве начальника пресс-службы, это было довольно странно. Все странности разъяснились, стоило углубиться в чтение. Мысленно проговаривая текст, иначе понять автора было просто невозможно, Марченко поймал себя на мысли, что не представляет, как на этот документ реагировать. Какие-то хищники-мутанты, вдруг объявившиеся в тайге. Неудивительно, что руководство оставило такой рапорт без внимания. Хотя Быстров ссылается на мнение врача районной больницы. Вот и к рапорту приложено медицинское заключение.

Марченко озадаченно потер переносицу. Даже если допустить, что в Киренском районе действительно появились опасные хищники, борьба с ними – это не дело МЧС. Есть районное охотхозяйство, вот пусть оно ими и занимается. Другое дело исчезновение телевизионной съемочной группы, которая уже несколько дней не выходит на связь. Конечно, может статься, что в телефоне у телевизионщиков просто сели батареи. А если дело в другом?.. Марченко вспомнил прошлогодний трагический случай. Четверо туристов-экстремалов устроили сплав на лодках по горной реке – одному из притоков Ангары. Считали себя опытными спортсменами, вот и переоценили свои возможности. Когда на одном из порогов рафт перевернулся и большая часть снаряжения утонула, туристы решили плыть дальше. Когда поняли, что без помощи спасателей им из тайги не выбраться, стало поздно. Пока связывались по рации с дежурной частью МЧС, пока спасательная команда искала их лагерь, двое из четверых рафтеров уже умерли. Один от полученной травмы, вызвавшей заражение крови, другой от переохлаждения. Этих нелепых смертей можно было бы избежать, если бы рафтеры серьезно отнеслись к своему походу, а не полагались на авось. Но если такую ошибку допустили заядлые туристы, что взять с неопытных телевизионщиков, которые и в настоящей тайге, поди, никогда не бывали.

Марченко вздохнул: Одинцова можно понять. И беспокоится он не напрасно. Надо отыскать этих телевизионщиков, хотя бы для самоуспокоения. Он снова взглянул на лежащий перед ним рапорт. Быстров рвется в тайгу, вот пусть и займется поисками пропавших журналистов.

Подспудно он ждал именно этого. Выпросив разрешение у начальника отделения, даже съездил в деревню Луки, переговорил с родителями погибшей девочки, ее братом и деревенскими мальчишками, видевшими таинственных зверей. Зашел к сельскому ветеринару. По сути, опрос свидетелей не дал ничего нового, но Валерий укрепился в мысли, что в тайге происходит нечто необъяснимое, необъяснимое и опасное. И вот новое ЧП, на этот раз со съемочной группой иркутского телевидения.

Тревожное сообщение об исчезновении трех журналистов и сопровождающего их жителя поселка Нера, отправившихся в тайгу на поиски упавшего метеорита, поступило в Киренское отделение МЧС уже к вечеру. Тем не менее в разговоре с начальником Валерий настоял на немедленном начале поисков. Однако сейчас, наблюдая за погрузкой в вертолет спасательной группы и с тревогой всматриваясь в темнеющее небо, вынужден был признать, что шансов найти пропавших сегодня крайне мало. С наступлением темноты поиски придется отложить до утра. Если только спасателям и тем паче заблудившимся журналистам не улыбнется удача и они не отыщутся раньше. Однако капризная дама Удача прежде не баловала Валерия Быстрова своими подарками, так что приходилось рассчитывать исключительно на себя и своих коллег.

Подтолкнув в спину замешкавшегося у люка Грачева, Валерий запрыгнул следом и с лязгом захлопнул тяжелую дверь.

– Куда погнали, на ночь глядя? – недовольно пробурчал Грач, устраиваясь на жестком сиденье, рядом с Пашей Лукьяновым, бывшим врачом «Скорой помощи».

– Тебе не все равно? – добродушно прогудел Паша. – Везут – лети.

– А бьют – беги, – огрызнулся Грач.

На противоположной скамье хмыкнули Попов и Сапрыкин – Грач считался в команде шутником и острословом. Но на этот раз его реплика не показалась Валерию смешной. Да и сам Грач отнюдь не был настроен на веселье. Даже в его позе чувствовалось нервное напряжение.

– В чем дело? – наклонился к нему Валерий.

– Не люблю бессмысленных распоряжений, а… – начал он, но не договорил, уставившись на кобуру на поясе Быстрова. – Ты взял пистолет? Зачем?!

– Мало ли, – Валерий равнодушно пожал плечами. – Все-таки летим в тайгу.

Но провести Грача не удалось.

– Мы и раньше летали в тайгу. Но ты никогда не брал оружие. Это из-за тех мутантов? – внезапно спросил он.

К счастью, пилот уже запустил двигатели, и за шумом, наполнившим кабину, никто, кроме Валерия, не расслышал его последних слов.

– Я же сказал: мало ли что, – повторил Валерий.

Грач насупился и замолчал, уставившись себе под ноги. Вряд ли такой ответ успокоил его, но другого у Валерия не было. Он обвел взглядом свою команду. Лукьянов откинулся на спинку сиденья, прикрыл глаза и, похоже, собрался подремать. Попов и Сапрыкин о чем-то переговаривались между собой. Для них всех это обычный рядовой вылет в череде других. Если бы не последнее посещение морга и разговор с патологоанатомом, он и сам думал бы точно так же. Валерий искоса взглянул на своего хмурого заместителя – Грач по-прежнему что-то сосредоточенно рассматривал на полу вертолетной кабины. «Надо было сказать ему, чтобы тоже взял пистолет», – не к месту подумал Валерий. Снаружи донесся нарастающий свист лопастей несущего винта. Вертолет оторвался от бетонного пятачка посадочной площадки и, постепенно ускоряя движение, пошел вверх.

В ближайшем к Валерию иллюминаторе стремительно промелькнули знакомые постройки на окраине Киренска, сменившиеся однообразным ландшафтом тайги. Валерий отвернулся от иллюминатора, чтобы не утомлять зрение – на такой скорости все равно ничего невозможно было разглядеть. Чтобы не терять времени, достал из планшета и развернул на коленях топографическую карту. Из Неры, откуда журналисты последний раз выходили на связь, они поплыли на лодках. Значит, в первую очередь нужно обследовать Нижнюю Тунгуску и ее притоки. Раз неизвестен маршрут, по которому отправились журналисты, ничего другого не остается. Валерий обернулся к своему напарнику: что он посоветовал бы в данном случае. Но Грач, обычно принимавший живейшее участие в обсуждении плана поисков, на этот раз угрюмо молчал. Более того, всем своим видом старался показать, что размышления старшего группы его совершенно не интересуют.

Однако спустя два часа именно он обнаружил место стоянки пропавшей экспедиции. Это произошло, когда пилот, выполняя указание Валерия, вел машину над левым притоком Нижней Тунгуски. Внизу, за остроконечным каменистым мысом, как раз открылся Медвежий порог, который на лодке можно пройти только в одну сторону – вниз, а журналисты, выйдя из Неры, могли плыть только вверх по реке. Вооружившись карандашом, Валерий потянулся к карте, чтобы отметить это место, когда прильнувший к иллюминатору Грач внезапно закричал:

– Лодка!!!

Валерий подался вперед.

– Где?!

– Справа по курсу, на берегу, – Грач рукой показал направление.

Вне всякого сомнения, на берегу лежала надувная лодка с подвесным мотором. Но не только она. Валерий разглядел в бинокль разложенную на камнях одежду и расстеленные «одеяла», скорее всего, спальники.

– Снижаемся! – крикнул он пилоту.

Но тот уже и так направил машину вниз. Лукьянов, Попов и Сапрыкин сгрудились у противоположного иллюминатора, стараясь рассмотреть лодку и ее пассажиров. Но Валерий уже понял, что людей на берегу нет. Если бы они находились возле лодки или где-то поблизости, то, конечно, дали бы о себе знать, услышав шум снижающегося вертолета.

– Похоже, никого, – прервал его размышления пилот, которому пришла та же мысль.

– Будем искать, пока не найдем, – возразил Валерий. Ничего другого и не оставалось.

Прежде чем ответить, пилот посмотрел на приборную панель и озабоченно покачал головой.

– Ждать не смогу. Горючего осталось только на обратную дорогу. Может, лучше завтра с утра?

Валерий на секунду задумался. Странно, еще неделю назад, окажись он перед подобным выбором, не колебался бы ни секунды.

– Нет. Возвращайся на базу. Все равно скоро стемнеет. Мы сообщим по рации, когда и где нас завтра забрать.

Он повернулся к группе.

– Приготовиться к высадке! НЗ и снаряжение с собой!

Услышав последние слова, Грач болезненно скривился.

– Командир, ты что, здесь ночевать собрался?

Валерий не ответил, не было времени – шасси вертолета уже коснулись каменистого берега. Он распахнул дверь выходного люка и первым выпрыгнул наружу. В воздухе кружились песчинки и мелкие брызги, поднятые вихрем от вращающихся лопастей. Придерживая на голове форменный берет, чтобы не унесло ветром, Валерий повернулся к люку. Там как раз показался Паша Лукьянов, прижимающий к груди медицинскую сумку. Он неловко присел и довольно неуклюже спрыгнул на землю. Валерий вовремя поддержал его, иначе бы врач не устоял на ногах, а то и поранился об острые камни. Попов с Сапрыкиным десантировались куда проворнее. Грачев, как и положено заместителю командира поисковой команды, покинул борт вертолета последним. На Валерия он не смотрел.

– Что дальше? – хмуро спросил Грач, проводив взглядом удаляющийся вертолет.

– Свяжись с отделением, – обратился Валерий к Попову. – Передай: обнаружен временный лагерь экспедиции, приступаем к поискам пропавших журналистов.

– Может, это и не их стоянка, – заметил Грач. – Где вторая лодка? Из Неры-то они уплыли на двух.

– Оставили перед порогом. А эту протащили по реке волоком. – Валерий пощупал привязанный к надувной лодке капроновый шнур, использованный путешественниками в качестве буксировочного конца. Странно: шнур был насквозь сырой, словно его только что вытащили из воды. – Похоже, они были здесь совсем недавно!

– Непохоже, – отозвался Грач, разглядывающий оставшиеся на месте бывшего костра головешки.

Он подцепил их носком ботинка, и угли рассыпались в пепел. Не удовлетворившись этим, Грач присел на корточки, зачерпнул горсть золы и констатировал:

– Холодная. Костер разводили, как минимум, сутки назад, а то и двое.

Валерий осмотрел разложенные на камнях, очевидно для просушки, вещи. Они тоже были влажными, а из спальных мешков воду можно было буквально выжимать.

Когда он заканчивал осмотр, сзади послышались приближающиеся шаги и растерянное бормотание Попова. Валерий обернулся. Радист остановился перед ним и виновато развел руками.

– Не получается связаться с базой, – признался он. – Даже не могу сказать: услышали меня или нет. Может, из-за тумана.

Попов кивнул на стелющийся у опушки леса туман. Впрочем, определение «стелющийся» мало подходило к увиденному. Скорее, полосы тумана напоминали клубы дыма, вырывающиеся из горящего леса. Валерий непроизвольно принюхался – гарью и не пахло. И все-таки в этом «дыму» было что-то противоестественное. Никогда в жизни Валерий не видел такого густого и высокого тумана. Его клубы поднимались на несколько метров от земли, полностью скрывая подлесок и невысокие деревья. Валерий вытер выступивший на лбу пот.

– Да, жарковато, – сочувственно вздохнул Попов.

Присмотревшись к радисту, Валерий заметил, что его курносый нос и скулы тоже покрыты мелкими бисеринками пота. И недовольное лицо Грача блестит от пота! Здесь в полном смысле жарко. Словно они оказались не в сибирской тайге, а в африканских тропиках! Жарко и влажно. Неудивительно, что разложенная для просушки одежда и снаряжение пропавших журналистов так и не высохли.

– Что будем делать, командир? – снова спросил Грач. На этот раз в его голосе отчетливо слышалось раздражение.

Валерий сделал вид, что не заметил этого. Хотя недовольство одного из членов группы действиями командира – тревожный сигнал.

– Продолжай вызывать базу, – приказал он Попову. Потом взглянул на укрывший лес туман, темнеющее небо и как можно более спокойным голосом добавил: – А мы разобьем лагерь.

– А как же журналисты? – удивился Лукьянов. – Искать не будем?

Грач сердито посмотрел на Пашу, ему меньше всего сейчас хотелось приступать к поискам, но промолчал. Если пропавшие журналисты так и не вернулись за оставленными вещами, за пару часов до темноты их не найти. И все-таки Паша прав: надо максимально использовать светлое время.

– Осмотрите берег. Нужно определить, в какую сторону они пошли, и хорошо бы найти вторую лодку. В лес не входить, – распорядился Валерий. Потом перехватил тревожный взгляд Грачева и добавил: – Категорически запрещаю!

Попов вернулся к рации, снова и снова повторяя позывной базы и время от времени поворачивая ручку настройки. Судя по его озабоченному лицу, установить связь никак не удавалось. Ничего трагичного в этом не было. Не получилось сейчас, получится утром, когда туман рассеется. К тому же пилот прекрасно помнит, где высадил спасательную группу. Так что на месте радиста Валерий не стал бы особо переживать.

Он поискал взглядом своего заместителя. Развернув остальных спасателей цепью, Грач медленно двигался с ними вдоль берега. Как всегда, они работали четко, без суеты. На Грача можно было положиться – как и любой из спасательной команды, он знал свое дело. Поэтому Валерий решил не мешать ему, а подошел к костру, погасшему, по словам Грача, день или два назад. Зола в костре оказалась не только холодной, но и сырой и напоминала вязкий клейстер. Пощупав ее, Валерий потом долго отчищал пальцы. Рядом с костром, на земле стояли: походный котелок с остатками чего-то склизкого, три металлические тарелки (в одной такая же раскисшая снедь) и три кружки из нержавейки. Между камнями отыскалась початая бутылка дорогой водки, купленная явно не в Киренске, в которой осталась примерно треть содержимого. Валерий отвинтил пробку, понюхал снабженное дозатором горлышко – точно водка. Три тарелки, три кружки, три ложки… Если ели трое, где тогда был четвертый? И куда затем подевались остальные? Самый очевидный ответ: ушли в тайгу. Ненадолго, рассчитывая вскоре вернуться за оставленным снаряжением, но заблудились. С городскими людьми такое вполне могло случиться. Правда, журналисты взяли с собой проводника из местных. Уж он-то, надо полагать, вывел бы их обратно к реке. Если… если только он не оказался тем самым отсутствующим четвертым.

Валерий поднялся на ноги. В целом картина случившегося представлялась ясной. За исключением главного вопроса: где искать пропавших? Возможно, ответ даст тщательный осмотр берега. Цепочка спасателей удалилась на такое расстояние, что Валерий с трудом различил три двигающиеся вдоль реки фигуры. Раз Грач молчит, они пока не обнаружили ничего примечательного. Валерий все-таки отстегнул с пояса портативную рацию, но в ответ на вызов не услышал ничего, кроме однообразного шипения и слабого электрического потрескивания. Туман туманом, но на прямой видимости рация должна работать в любых погодных условиях. Он встряхнул рацию и повторил попытку – шипение и треск. Что за ерунда?

– У меня та же картина, – донесся справа голос Попова, возившегося с коротковолновой армейской рацией. – Сплошной белый шум. Словно в уши натолкали ваты.

Валерий хмуро взглянул на радиста. Что за глупое сравнение?!

– Продолжай вызывать. Я к остальным.

– Есть, товарищ капитан, – исправился Попов, уловив перемену в его настроении.

Поисковая группа Грача уже миновала каменную осыпь, острым клином врезающуюся в реку, и скрылась за гребнем каменной гряды. Валерий поспешил следом, на бегу перепрыгивая с камня на камень. Это потребовало большей осторожности, чем можно было ожидать – камни оказались сырыми и скользкими. И, чтобы не поскользнуться, Валерию приходилось внимательно смотреть себе под ноги. Зато когда выбрался на поросший травой берег, сразу увидел своих коллег. Грач с Лукьяновым разбирали хворост, наваленный сверху дюралевой моторной лодки – старенькой «казанки», вытащенной из воды на берег. Сапрыкин, стоя на коленях, шуровал под соседним кустом.

– Связи нет, я уже пробовал, – заметил Грач, увидев в руке Валерия рацию.

– Вторая лодка? – спросил Валерий, проигнорировав его слова.

– Она самая. Как ты и говорил, решили оставить на берегу с частью снаряжения.

– Глядите!

Валерий обернулся к Сапрыкину. Тот держал перед собой длиннополый брезентовый плащ, какие носят едва ли не все местные охотники и рыбаки. Вдоль плаща тянулись три ровных разреза, явно сделанные чем-то острым. Края центрального разреза покрывали характерные пятна. Словно по ткани прошлись кисточкой с темно-коричневой краской. Валерий понимающе переглянулся с Грачом. Рассмотрев плащ, Лукьянов подтвердил их первоначальный вывод:

– Кровь.

– Лежал под кустом аккуратно свернутый! – продолжал Сапрыкин. – Не брошен впопыхах, а засунут в самую гущу ветвей!

Грач забрал у Сапрыкина находку, развернул плащ, посмотрел на свет и констатировал:

– Это не ножевой удар. Если только не предположить, что кто-то собирался пустить дождевик на лоскуты, да в последний момент передумал. Хотя перед этим одежду обычно снимают.

– Скорее это похоже на след медвежьей лапы, – предположил Лукьянов. – Нападая, медведь бьет свою жертву по хребту, одним ударом перебивая позвоночник. Но даже для медведя расстояние между следами когтей что-то уж слишком великовато. Если это сделал медведь, то он должен быть размером с лошадь. К тому же медвежья лапа пятипалая, а здесь только три борозды, – не очень связно закончил он.

Грач выразительно взглянул в глаза Валерию, но промолчал, за что Валерий сейчас был ему благодарен. Слишком мало фактов, чтобы делать какие-либо выводы. Он снова повернулся к Лукьянову.

– Как, по-твоему, когда это случилось?

Паша послюнявил палец, потер им засохшую кровь, которая оказалась вовсе не засохшей, и сказал:

– День, два, может быть, три назад. Ткань размокла от росы, так что определить точное время невозможно.

Валерий нахмурился. С каждой новой находкой загадок становилось все больше. Грач и Сапрыкин вопросительно уставились на него, ожидая распоряжений. Лукьянов продолжал ковырять ногтем распоротый плащ.

– Вообще… – начал Паша, но не договорил.

Из-за гребня каменной гряды донесся пронзительный крик и тут же оборвался. За годы службы в спасательном отряде Валерий повидал всякого и не раз слышал стоны покалеченных, в том числе и смертельно раненных людей. Но этот крик не походил ни на что известное ему. В первый момент он даже растерялся, чего раньше за собой никогда не замечал.

Грач среагировал быстрее.

– Попов! – И первым бросился назад.

Точно! Теперь Валерий не сомневался: кричал человек. Вопль ужаса – вот что это такое! Он рванулся за своим замом, на ходу расстегивая кобуру. Сапрыкин и Лукьянов бросились следом, правда, Паша, погрузневший за последнее время, вскоре отстал. На вершине гряды Валерий догнал вырвавшегося вперед Грача, и вниз, к стоянке пропавших журналистов, они сбежали уже вместе.

Увидев перед собой оставленный лагерь, Валерий в первый момент даже не узнал его. Лежащая на камнях надувная лодка осела бесформенной кучей. Из искромсанных баллонов с шипением выходил оставшийся воздух. Один спальный мешок пропал, из другого, смятого комом, торчали вырванные синтетические волокна. Посуда разбросана по берегу. Но главное – Попов исчез! И туман… Туман значительно приблизился. Теперь он скрывал не только опушку леса, но и большую часть каменной гряды, оставив видимой лишь небольшую полоску берега вдоль самой воды.

– Валер!

Валерий обернулся. Грач указывал на что-то между камнями, не решаясь приблизиться. Он подбежал к напарнику и заглянул в щель. Там лежала разбитая рация, чуть дальше наушники, от которых по камням тянулся оборванный провод. Валерий взял наушники в руки и едва не выронил, ощутив под пальцами вязкую клейкую массу. Металлическая скоба была липкой от крови. В крови оказалась и левая раковина наушников. К ней прилипли волосы и твердые, острые крупицы чего-то белого. Валерию стало дурно, когда он понял, что это такое. Обломки черепа! Не в силах произнести ни слова он протянул наушники Грачеву. Но тот даже не прикоснулся к ним, только спросил:

– Твои мутанты?

– Какие мутанты?.. Что здесь творится?.. Где Попов?.. Это он кричал? – выдохнул подбежавший Сапрыкин. Сзади, отстав от него, ковылял держащийся за бок Лукьянов.

– Командир, по-моему, настало время рассказать ребятам все, – сказал Грач.

– Подожди, мы должны найти Попова, – Валерий оглянулся вокруг себя. – А вдруг ему еще можно помочь.

– С таким ранением? – скривился Грач, кивнув на наушники, которые Валерий держал в руках. У него участь пропавшего радиста не вызывала сомнений. Но Валерий отказывался верить очевидному.

Пока он раздумывал, подошел Паша, взглянул на окровавленные наушники и деловито спросил:

– Попова? Он ранен? Что же вы стоите?! Его нужно искать.

Как только Лукьянов произнес последние слова, Валерий отчетливо понял, что это делать нельзя ни в коем случае.

– Нет, – твердо проговорил он. – Держаться вместе. В туман не входить. Это опасно.

– Надо убираться отсюда, – добавил Грач.

Все разом повернулись к нему.

– Куда? – опередив остальных, спросил Сапрыкин.

– Не важно, «куда», главное – «отсюда», – отрезал Грач.

– А как же Попов? – растерянно спросил Паша.

Грач оставил его вопрос без ответа.

– Спустить на воду найденную моторку и на ней вниз по реке. Даже если не хватит бензина добраться до Неры, сплавимся по течению.

– В темноте? – по инерции спросил Валерий. Подсознательно он уже понял, что заместитель прав.

– По крайней мере, это безопаснее, чем оставаться на берегу, каждую секунду ожидая нападения. К тому же у нас есть фонари.

– Какого нападения? О чем ты? – удивился Сапрыкин.

– Спроси у командира, – отмахнулся Грач и нетерпеливо спросил: – Так вы идете?

Валерий кивнул:

– Идем. – И, повернувшись к остальным, скомандовал: – За мной.

Лукьянов схватил вещмешок с палаткой, потом раскладные медицинские носилки. Но Грач вырвал и то и другое у него из рук и швырнул на землю, оставив Паше только сумку с медикаментами.

– Брось! Нас и так четверо на одну лодку!

Сапрыкин с изумлением наблюдал за ними. Его растерянность была понятна. Ни в одной чрезвычайной ситуации спасательная группа не бросала свое снаряжение. Но, по крайней мере, прежде на любом ЧП было ясно, что происходит и чего следует ожидать. Сейчас Валерий не знал абсолютно ничего, кроме того, что здесь, на берегу, им всем угрожает смертельная опасность. Правда, Сапрыкин и Лукьянов не знали даже этого. Валерий кратко изложил им свои подозрения и выводы районного патологоанатома. Но то ли оттого, что он слишком спешил, то ли потому, что так и не разобрался в причинах появления в тайге загадочных мутантов, убедить парней в их реальности ему не удалось. Сапрыкин покосился на Лукьянова, а Паша недоверчиво спросил:

– И ты в это веришь?

Грач выхватил у Валерия окровавленные наушники Попова и сунул ему под нос.

– А в это ты веришь?!

Паша отшатнулся и хотел что-то сказать, но Валерий остановил его:

– Все вопросы потом. Вперед!

Шли цепочкой: Грач, за ним Сапрыкин, потом Лукьянов, Валерий замыкающим. Сгущающиеся сумерки сменила вечерняя мгла. Грач, идущий впереди, вынужден был зажечь свой электрический фонарь. Валерий сделал то же самое. В свете фонаря стелющиеся над землей полосы тумана стали еще больше похожи на вываливающиеся из леса клубы густого дыма. И этот «дым» подбирался все ближе, грозя поглотить идущих по берегу людей. Грач, очевидно, почувствовал это, потому что зашагал быстрее. И не он один. Даже Паша, идущий перед Валерием, стал проворнее переставлять ноги. «Только бы не упал», – подумал о нем Валерий. Но не успел закончить мысль, как Паша поскользнулся на мокром валуне, нелепо взмахнул руками и полетел вперед. Валерий рванулся к нему, но было поздно – врач уже растянулся на камнях.

– Как ты?!

Паша скривился от боли, повернув к Валерию ободранную щеку, но, прислушавшись к своим ощущениям, помотал головой.

– Кажется, ничего не сломал.

– Давай помогу.

На пару с Сапрыкиным Валерий помог Лукьянову подняться. Кроме расцарапанной щеки, Паша разбил в кровь обе ладони, в остальном же чувствовал себя в порядке. Во всяком случае, дальше пошел без посторонней помощи. Глядя, как Лукьянов взбирается наверх, Валерий задумался о том, каково ему будет спускаться вниз. Но на гребне гряды шагавшая впереди цепочка почему-то остановилась.

– Ничего не слышишь? – шепотом спросил подошедший Грач.

Валерий прислушался, но, кроме натужного Пашиного дыхания и шума преодолевающей порог реки, ничего не услышал. С вершины гребня открывался такой же усеянный камнями спуск. Насколько хватал глаз, впереди не было ничего, кроме мокрых камней и наползающего на них тумана. Дальше берег, окутанный туманом лес и река сливались в темную мохнатую массу.

– Нет, – мотнул головой Валерий. – А ты что-то заметил?

Грач не ответил, перехватил поудобнее фонарь и начал спускаться вниз. Остальные двинулись следом. Валерий старался держаться ближе к Лукьянову, готовый в любую секунду поддержать его. Но на этот раз Паша, проявив осторожность, благополучно добрался до подножия каменной осыпи.

Внизу было темнее, чем на вершине гряды. Но Валерий уже разглядел впереди в серой мгле ворох разбросанных сучьев и виднеющийся за ними контур моторной лодки. Внезапно устремившийся к лодке Грач остановился, вскинул фонарь и направил его перед собой. Конус света выхватил из темноты нос лодки и сидящее на нем существо.

– Япона мать, – пробормотал Сапрыкин, поспешно зажигая свой фонарь.

Теперь уже два луча скрестились на взобравшемся на лодку существе. В первый момент Валерий решил, что видит перед собой обезьяну. Круглая плоская морда существа напоминала обезьянью. А передние лапы… Черт возьми, больше всего они походили на искалеченные человеческие руки с четырьмя длинными пальцами (может быть, имелся и пятый, но Валерий разглядел только четыре), заканчивающимися устрашающих размеров когтями! Кое-где на теле уродливой твари виднелись клочья свалявшейся шерсти, остальную кожу покрывали шишковатые наросты, похожие на огромные бородавки. Но больше всего Валерия поразили глаза. В отличие от глаз животных, они не светились в темноте. Они вообще не отражали свет. Из-за чего казалось, что лучи фонарей проваливаются в пустые глазницы.

– Пошла прочь! – неожиданно выкрикнул Лукьянов и, подобрав с земли камень, запустил им в сидящее на лодке существо.

Камень звонко ударил по железу в нескольких сантиметрах от загадочной твари, но она даже не шелохнулась. Паша схватил целую горсть камней и принялся кидать их один за другим. Первый камень ударился в борт лодки, второй пролетел мимо, третий должен был угодить точно в уродливую фигуру. Но существо с невероятным проворством взвилось вверх в огромном прыжке и исчезло в тумане. Валерий только и успел разглядеть вытянувшееся в струну тело и промелькнувшие задние конечности с такими же когтистыми пальцами, которые ничем не отличались от передних.

– Что это было?! – с надрывом выкрикнул Сапрыкин, едва неведомая тварь исчезла из вида. В его голосе отчетливо звучал страх, который Сапрыкин, бесстрашно бросившийся в объятый пламенем сельский дом за оставшейся там пожилой пенсионеркой, даже не пытался скрывать.

– К лодке! – скомандовал Валерий, оставив вопрос без ответа. Кем бы ни был встреченный монстр, сейчас не это имело значение.

Вместе с Грачом он схватился за борт лодки. Через секунду к ним присоединились Лукьянов с Сапрыкиным. Фонари пришлось погасить, чтобы освободить руки. Только Сапрыкин, не выключая, засунул свой фонарь в нагрудный карман. Правда, от направленного в небо луча света все рано было мало толку. Зато лодка сдвинулась с места. Вчетвером им удалось вытащить «казанку» из завала валежника. До воды оставалось каких-нибудь пара метров – по мокрой траве лодка скользила сравнительно легко, когда Сапрыкин вдруг пронзительно закричал. В темноте никто не понял, что произошло. Лукьянов, стоящий ближе всех к нему, поспешно оглянулся. Валерий схватился за кобуру. И только Грач догадался зажечь фонарь. Но и он по ошибке сначала осветил берег и только потом направил луч на Сапрыкина.

Ящерицы! Это были ящерицы: пять или шесть штук – Валерий не успел их толком ни разглядеть, ни сосчитать. Одна впилась Сапрыкину в левое запястье, другая повисла у него на шее, вонзив зубы в сонную артерию, откуда фонтаном била кровь, третья копошилась в волосах, еще несколько штук карабкались по одежде, подбираясь к незащищенным участкам тела. Валерий принялся стряхивать их. Но ящерицы оказались необычайно проворными и выскальзывали из рук. Одна из них, извернувшись, цапнула его зубами за палец, мгновенно выхватив клочок плоти. Из раны обильно хлынула кровь, но останавливать ее было некогда. Паша Лукьянов ухитрился схватить ящерицу, которая впилась Сапрыкину в шею, и сдавил ее двумя руками, однако рептилия не разжала челюсти. Тогда он изо всех сил дернул цепкую тварь на себя, но, когда голова ящерицы оторвались от горла жертвы, на шее Сапрыкина открылась глубокая брызжущая кровью рана. Лукьянов вскрикнул от ужаса. Сапрыкин попытался зажать рану ладонью, но кровь все равно просачивалась сквозь пальцы. Он побледнел – в электрическом свете фонаря это было особенно заметно, покачнулся, хотел что-то сказать, но, так и не выговорив, повалился на землю. Валерий нагнулся к нему, чтобы помочь (хотя, судя по жуткому виду раны, всякая помощь была уже бесполезна), успел увидеть, как сразу несколько ящериц метнулись по комбинезону Сапрыкина к открытой ране на его шее, когда луч света внезапно отклонился в сторону и погас.

Валерий стремительно обернулся. Нет, фонарь Грача не погас. Он лежал на земле, в нескольких метрах от лодки, светя в сторону реки. А там, где только что стоял Грач, шевелилось что-то огромное и безобразное. Валерий зажег свой фонарь, одновременно рванув из кобуры пистолет. Вспыхнувший луч осветил топчущегося на месте Грачева, но не только его. На спине Грача, обхватив его за шею когтистыми руками-лапами, повисла та самая скрывшаяся в тумане обезьяноподобная тварь. Грач отчаянно пытался стряхнуть ее, но у него ничего не получалось. Его лицо посинело от удушья. Он судорожно открывал рот, но не мог произнести ни слова. От одного вида этой беззвучной схватки у Валерия мороз пробежал по коже. Он промедлил всего секунду, но именно в этот момент оседлавшая Грача тварь ощерила губы, обнажив черные десны с кривыми клыками, запрокинула голову и вонзила зубы ему в темя.

Валерий рефлекторно нажал на спуск: раз, другой, третий. Первая пуля унеслась в темноту, вторая вонзилась в грудь хищной твари где-то под ключицей (та даже не взвыла), а третья угодила Грачу точно в середину лба. На глазах Валерия из крохотной ранки на лбу его напарника выкатилась капля крови. Глаза Грача закатились, он пошатнулся и опрокинулся на спину, подмяв под себя запрыгнувшего на него монстра. Валерий застыл на месте, сраженный увиденным. Руки дрожали, и луч прыгал по телу напарника, мертвому телу! Грач погиб. Он сам, своей рукой убил друга! Валерий не понимал, как такое могло произойти. У него закружилась голова. Берег, лодка и лежащий на земле Грач – все поплыло перед глазами. В какой-то момент Валерию даже показалось, что застреленная тварь пытается выбраться из-под придавившего ее тела. И ей это удалось. Она действительно выбралась! Выбралась и прыгнула прямо на него. Что-то мелькнуло рядом. Вытянувшаяся в прыжке тварь столкнулась в воздухе с летящим навстречу мешком и вместе с ним шлепнулась на землю. Это Паша запустил в нее своей медицинской сумкой! Увидев, как бросившееся на него существо катится по земле, Валерий вышел из оцепенения. Мгновенно поймал монстра лучом света и, пока тот не успел подняться на все четыре лапы, разрядил в него свой пистолет. На шестом выстреле курок щелкнул вхолостую – в магазине закончились патроны, но и тварь осталась лежать на земле неподвижно.

– Давай! Скорее! – Паша дернул Валерия за рукав и чуть ли не силой подтолкнул его к лодке.

Вдвоем они навалились на «казанку» и общими усилиями столкнули ее в воду.

– Залезай!

Паша окончательно взял на себя роль командира. Валерий не стал с ним спорить и запрыгнул в лодку. «Казанка» сразу просела, и ее днище увязло в песке. Паша навалился на лодку всей своей массой, но даже для него одного она оказалась слишком тяжелой. Валерий поискал, чем бы ему помочь. Нашел в лодке весло, уперся им в грунт, наподобие шеста, налег… и лодка сдвинулась с мели.

Облегченно выдохнув, он направил фонарь на удаляющийся берег. Увидел тело Сапрыкина, распростертое у самой воды. Чуть дальше лежал Грач, слева от него Пашина медицинская сумка… одна! Монстра рядом не было. Валерий зашарил лучом по берегу. Расстрелянная тварь исчезла.

– Паша, быстрее! Она еще жива!

– Кто?

Проигнорировав глупый вопрос, Валерий схватил Лукьянова за руку, чтобы втащить в лодку. Паша подпрыгнул, но не сумел перебросить через борт ногу и сорвался в воду. Черт! Он тут же поднялся, сердито отплевываясь, – видимо, хлебнул воды, и, подтянувшись на руках, перевалился через борт. Он уже практически забрался в лодку, когда из-под воды взметнулась все та же живучая тварь и повисла у него на ногах. Паша вскрикнул и отчаянно засучил ногами, но стряхнуть существо ему не удалось. Оно только сильнее сжало суставчатые пальцы, его похожие на крючья когти с легкостью проткнули штанину десантного комбинезона и вонзились Паше в бедро. У Валерия заложило уши от его дикого крика. Он снова схватился за весло. Фонарь пришлось бросить, отчего лодку вновь окутала темнота. И в этой темноте с берега в воду бросились более плотные тени. Сквозь Пашин крик Валерий разобрал частые всплески, стремительно приближающиеся к лодке. Он махнул веслом в темноту, но никого не задел – боясь зацепить Пашу, взял слишком высоко. Рядом раздался треск разрываемой ткани и сухой хруст, будто переломилась толстая ветка. Пашин крик внезапно оборвался, перейдя в хрип. Перехватив весло одной рукой, Валерий поднял фонарь. Тварь, повисшая у Паши на ногах, перебралась ему на спину. А рядом с лодкой Валерий увидел еще две оскаленные морды таких же чудовищ. Одна из них вгрызлась во что-то продолговатое, брызжущее кровью, что держала перед собой в когтистых лапах. Валерий содрогнулся от ужаса, узнав в этом обрубке оторванную человеческую ногу. Тварь отгрызла Паше ногу! Он ударил монстра веслом, выбив добычу у него из лап. В ответ тварь еще шире оскалила окровавленные зубы и вдруг с невероятной легкостью прямо из воды запрыгнула Паше на спину. Оказавшись в лодке, она сначала присела, а потом распрямилась, подобно пружине, выбросив в сторону Валерия когтистые лапы. Он едва успел отпрянуть назад, иначе когти, которые прошли всего в нескольких сантиметрах от его лица, вспороли бы ему горло. Не осознавая этого, он страшно закричал, уперся в Пашу веслом и вместе с облепившими его мерзкими существами столкнул тело в воду. Раздался шумный всплеск. С веслом в руках Валерий ринулся к борту, готовый бить по каждому монстру, который попытается вскочить в лодку. Но схватка уже закончилась, хотя в тот момент он этого еще не осознавал.

Несколько секунд Валерий смотрел на необъяснимо спокойную воду. Подхваченная течением лодка медленно отплывала от берега. Потом на поверхности показалось Пашино тело. Он лежал лицом вниз, погрузив в воду голову и раскинув крестом руки, и не двигался. Мертв, сообразил Валерий. На Пашины ноги, одна из которых заканчивалась страшным обрубком, он старался не смотреть. Неожиданно тело дернулось в сторону, словно его что-то подтолкнуло. И тут же из воды появились три уродливые головы. Но вынырнувшие твари не погнались за лодкой. Подхватив свою жертву, они потащили ее в сторону берега. Забыв о том, что может быть замеченным, Валерий направил на монстров свой фонарь, но те даже не обернулись. Казалось, твари вообще не замечают светового луча. Слепые?! Судя по полному отсутствию реакции на свет, именно так и было. Но как-то же они выбирают добычу, сам себе возразил Валерий, продолжая разглядывать движущихся по воде монстров. Теперь он мог как следует их рассмотреть. Они не плыли, а, похоже, перемещались прыжками, отталкиваясь от дна. Первое впечатление тоже оказалось ошибочным. Головы существ только походили на обезьяньи. Но еще больше они напоминали головы больших хищных кошек, лишенных шерсти и ушей. Да-да, у мерзких тварей не было ушных раковин, как, впрочем, и самих ушей! Теперь Валерий в этом убедился. Он следил за монстрами, пока те не исчезли в окутавшем берег тумане. Потом опустился на дно лодки, выключил фонарь и обхватил голову руками.

Валерий не спал. Просто сидел с открытыми глазами, уставившись в одну точку перед собой. Видел плещущуюся на дне лодки, под ногами, воду, загустевшие брызги крови на борту, наваленные грудой узлы, оставшиеся в лодке от прежнего хозяина, лежащее на них весло, которым, спасая собственную шкуру, столкнул Лукьянова в воду. Чувствовал, как река плавно покачивает лодку. Но, когда поднял голову, затянутое облаками небо уже начало сереть. Приближался рассвет.

Валерий потянулся, разминая затекшие мышцы, кое-как поднялся на дрожащих ногах и выглянул за борт. Лодка медленно дрейфовала вниз по течению. Слишком медленно – проплывающие рядом щепки, сухие ветки и другой мусор, который смывает с берегов река во время разлива, легко обгоняли ее. С такой скоростью он будет добираться до ближайшего жилья несколько дней. Страшно даже подумать, сколько людей могут погубить появившиеся в тайге монстры за это время. Валерий больше не сомневался, что пропавшие иркутские журналисты и их проводник стали жертвами лесных чудовищ, так же как члены его спасательной команды, отправленной на их поиски. Их уже нет! Но еще можно спасти тех, кто только собирается отправиться в тайгу, предупредив их об опасности. Однако для этого нужно спешить.

Валерий с надеждой взглянул на установленный на корме лодочный мотор. Похоже, кошмарные твари не успели его повредить. Во всяком случае, на первый взгляд мотор выглядел вполне исправным. Только бы хватило горючего добраться до Неры! Валерий пересел на корму, взялся двумя руками за пусковой шнур. Укушенный палец на левой руке сразу отозвался ноющей болью, а на подсыхающей ране выступила кровь – видимо, он по неосторожности задел обо что-то пальцем. Отложив шнур, Валерий обшарил карманы. Когда-то он всегда носил при себе один, а то и два индивидуальных перевязочных пакета. Но то ли Людмила, стирая комбинезон, выложила их из карманов, то ли он сам оставил их где-то впопыхах. Пакетов не было! Он не нашел даже носового платка, которым можно было замотать палец, только смятую пачку сигарет да початый коробок спичек – скорее всего, все-таки жена почистила карманы, так как спички и сигареты он купил лишь накануне. Наверняка перевязочный материал можно было найти в снаряжении журналистов, которое те оставили в лодке. Но Валерию показалось кощунством рыться в вещах погибших – это напоминало мародерство. Поэтому он поступил проще: достал нож и отхватил им длинный лоскут от подола своей тельняшки. Тельняшка оказалась влажной – то ли намокла от висящего в воздухе тумана, то ли пропиталась потом, но выбирать не приходилось. Валерий промокнул кровоточащую рану, потом старательно забинтовал палец, несколько раз обернув импровизированный бинт вокруг ладони, и туго затянул концы лоскута. Работать перебинтованной кистью оказалось гораздо сложнее, но сейчас ему нужна была не сноровка, а сила.

Валерий снова взялся за пусковой шнур, рванул – никакого эффекта, мотор даже не чихнул. Он намотал шнур обратно на катушку, рванул еще раз – ничего. Валерий выругался сквозь зубы и снова взялся за шнур. Третья попытка, четвертая… Стартер послушно проворачивался, но двигатель не заводился. Несколько минут Валерий в бешенстве дергал за шнур. Наложенная с таким трудом повязка сбилась с руки. Сквозь несколько слоев ткани проступила кровь – вот и весь результат бесплодных усилий. Валерий отшвырнул от себя конец шнура и уселся на борт возле капризного двигателя. Достал из пачки одну из трех нераскрошившихся сигарет, но табак и, главное, спички безнадежно отсырели и ни за что не хотели зажигаться. Разозлившись, Валерий выплюнул сигарету за борт, спички, правда, оставил, положив открытый коробок на скамью, чтобы они просохли. Еще примерно с минуту он угрюмо смотрел на лодочный мотор, потом вынул нож и, подцепив лезвием защелку, снял с двигателя кожух. Все сразу разъяснилось, Валерий чуть не взвыл от досады – в моторе отсутствовала пусковая свеча. Он мог сколько угодно дергать за шнур – это все равно бы ни к чему не привело. Кто-то, скорее всего, прежний хозяин, беспокоясь за свою лодку, сознательно вывел двигатель из строя.

Единственным доступным средством движения осталось весло, и Валерий после недолгих колебаний взялся за него. Утопающий, как известно, хватается за соломинку, а весло все-таки было надежней. Словно индеец в каноэ, он встал на одно колено, правда, не на дно лодки, а на центральную скамью, и принялся орудовать веслом, поочередно загребая то с левого, то с правого борта. Лодка сразу пошла быстрее. Валерий вывел ее на середину реки, где течение было сильнее. Теперь уже он обгонял плывущие по поверхности ветки. Но это служило слабым утешением – до Неры было еще очень и очень далеко. Валерий старался не думать об этом, сосредоточившись на гребле, решив, что будет грести до тех пор, пока у него хватит на это сил. Потом, конечно, придется сделать перерыв – Валерий надеялся, что он будет не очень долгим, – и снова взяться за весла, точнее за весло.

С непривычки грести одним веслом оказалось много труднее, чем он думал. К боли в пораненном пальце, с которой Валерий почти смирился, прибавилась ломота в плечах и почему-то в пояснице. Но больше всего неудобств доставляло колено, которым он при каждом гребке упирался в жесткую скамью. И как только североамериканские индейцы могли часами грести в своих каноэ, не меняя позы, или все это досужие вымыслы псевдоромантиков, воспевающих быт американских аборигенов?

Валерий уже размышлял над дилеммой: устроить себе перерыв или попробовать иной способ гребли, так как сил еще хватало, когда его взгляд упал на тюки, сложенные в носовой части лодки. Какой-нибудь из них наверняка можно использовать в качестве мягкой подкладки, чтобы защитить колено! Отложив весло, он принялся перебирать запакованные тюки. Металлические банки, скорее всего, консервы – не то. Опять не то. А вот этот годится! Он потянул из кучи выбранный вещмешок. Что-то темное и стремительное вылетело из-под мешка. Мышь? Змея? Ящерица! Крупная ящерица, не менее двадцати пяти сантиметров в длину, возможно, одна из тех, что напали на Сапрыкина, заметалась среди кучи тюков. Вместо того чтобы нырнуть в середину кучи, рептилия проворно вскарабкалась на самый верх и оттуда прыгнула на Валерия. Она подскочила на целый метр – никогда в жизни Валерий не видел, чтобы ящерицы совершали такие прыжки, – и вцепилась когтями в левый рукав его комбинезона. Он ударил ладонью по руке, но ящерицы там уже не оказалось. Ловко перебирая маленькими лапками, она спустилась по рукаву к открытой кисти и вцепилась зубами в незащищенную кожу. Словно десятки острых игл одновременно впились Валерию в запястье. Он дернул рукой, но ящерица только сильнее сжала челюсти да еще вонзила в руку когтистые лапы. Валерий снова ударил рептилию, уже ребром ладони поперек ее узкого туловища, покрытого темной бугристой кожей. На этот раз тварь не успела ускользнуть или ее жадность оказалась сильнее инстинкта самосохранения. Тело ящерицы сплющилось, словно комок сырой глины. Послышался слабый хруст переламываемых костей, Валерий сразу вспомнил треск разрываемой плоти, раздавшийся в тот момент, когда ночные твари оторвали Лукьянову ногу. Из пасти рептилии выплеснулась пузырящаяся черная слизь, но сама она каким-то образом удержалась на руке. Валерий оторвал издыхающую тварь от своего израненного запястья, швырнул в лодку и размазал по дну каблуком. Ему тут же захотелось выбросить труп рептилии в воду, чтобы никогда больше не видеть ни ее, ни других тварей, но усилием воли он сдержал свой эмоциональный порыв. Исследователям таежных монстров наверняка потребуется образец для изучения. Впрочем, кроме лопнувшей шкурки растоптанной ящерицы да черной жижи, вытекшей из раздавленного тела, от образца мало что осталось. Валерий брезгливо поморщился: даже мертвая тварь вызывала у него отвращение.

Отвернувшись, он осмотрел собственную руку. Царапины от запястья до локтя (мерзкая тварь разорвала-таки своими когтями рукав комбинезона!) оказались неглубокими, а вот рана на месте укуса вызывала опасения. Ящерица не только вырвала с тыльной стороны ладони клочок кожи, но, похоже, повредила какой-то кровеносный сосуд – кровь текла не переставая. И это было еще не самое неприятное. Черная пузырящаяся слизь, выплеснувшаяся у ящерицы из пасти – то ли слюна, то ли блевотина, попала в открытую рану. В слюне ящериц содержится множество болезнетворных бактерий, вызывающих заражение крови, вспомнил Валерий, а укусы южноазиатских варанов вообще смертельно опасны. Как бы не развилась гангрена!

Он отхватил ножом от подола тельняшки еще один лоскут и, смочив его в реке, тщательно протер им место укуса. Рана оказалась даже опаснее, чем он предположил, – под содранной кожей обнажились изжеванные волокна мышц не розового, а темно-бордового, почти черного цвета. К счастью, кровотечение остановилось. Похоже, он ошибся, предположив, что ящерица повредила ему вену. Валерий хотел забинтовать рану, но, пока возился с новым «бинтом», решил этого не делать. Кровь больше не текла, и он не стал накладывать повязку, чтобы не бередить подсыхающую рану. Однако стоило взять в руки весло, и рана открылась бы снова – Валерий даже не сомневался в этом. Пришлось сделать перерыв. Он уселся на скамью, с удовольствием вытянув перед собой ноги. Сразу навалилась усталость, за которой подступила и дремота, что, впрочем, было неудивительно, ведь всю прошлую ночь он не сомкнул глаз. Валерий решил, что может позволить себе короткий сон – все равно с одной здоровой рукой гребец из него никудышный. Прежде чем закрыть глаза, он перебрал все оставшиеся тюки, но других тварей в лодке не обнаружил – видимо, убитая ящерица была единственной. Убедившись в этом, Валерий выбрал тюк покрупнее, привалился к нему и сам не заметил, как провалился в глубокий сон.

Организм спал. Расслабились натруженные мышцы, замедлилось дыхание, прекратили выработку ферментов внутренние органы. И только сердце продолжало качать кровь по тысячам вен, артерий и капилляров, снабжая клетки кислородом и забирая вырабатываемый ими углекислый газ. Однако в одном месте, на периферии кровеносной системы, этот цикл нарушился. Оказавшиеся на пути потока незнакомые клетки сами хлынули в этот поток. Они заполнили капилляры, после чего по венам устремились к сердцу. Присасываясь к кровяным тельцам, они поглощали их. Белые лейкоциты и красные эритроциты растворялись в массе облепивших их черных чужаков, которых с каждой секундой становилось все больше…

Валерию снилось что-то ужасное: паутина, которая росла сама по себе. Черная клякса выбрасывала во все стороны множество нитей, которые переплетались с другими нитями, выпущенными такими же кляксами, образуя густую ловчую сеть. В отличие от паучьих тенет, нити этой паутины не были гладкими – их покрывали острые шипы, сочащиеся ядом. Яд стекал по ним и срывался вниз тяжелыми липкими каплями. Разрастающаяся паутина заполнила собой все вокруг, заслонив небо и солнечный свет. Но Валерию нужно было во что бы то ни стало прорваться к свету. И он бросился вперед, потому что твердо знал: если останется на месте – умрет. Он бежал под дождем из ядовитых капель, уворачиваясь от тянущихся в его сторону шипастых нитей. А паутина все не кончалась. Более того, она стала подвижной. Нити уже не тянулись к нему, а выстреливали, подобно освободившейся пружине или языку хамелеона. У Валерия сбилось дыхание, пот заливал глаза. Он бежал из последних сил. Внезапно вылетевшая откуда-то снизу плеть, паутинная нить или щупальце захлестнуло его левое запястье. Шипы, похожие на змеиные зубы, пронзили кожу, и стекающий по ним яд попал в кровь. Еще одна плеть обвила левую голень, раздирая ткань комбинезона и кирзу армейских ботинок. Валерий выхватил нож и принялся рубить обвившие его нити-щупальца, но они были прочны, будто колючая проволока. Паутина завибрировала, почувствовав попавшую в нее добычу. Со всех сторон к Валерию потянулись новые щупальца. Он поднял голову и закричал, содрогнувшись от ужаса, – из каждого узла паутины на него смотрели пустые голодные глаза. Глаза, в которых не было зрачков: одна чернота и полыхающий где-то в глубине огонь…

– А-а-а!!!

Валерий открыл глаза. Серое небо с низкими тучами, медленно несущая свои воды река, покачивающаяся на волнах лодка, и никакой паутины! Это был просто приснившийся ему кошмар. Обычный страшный сон, и ничего больше. Но во рту явственно чувствовался тухлый привкус разложения и смерти. И запах! Так пахло от умирающего электромонтера, от его ран, заполненных черной пенящейся слизью.

Валерий в ужасе взглянул на свою израненную левую руку… и не увидел раны. Ни засохшей крови, ни свисающих волокон разорванных мышц – ничего! Кожа на месте укуса затянулась. От страшной раны на запястье осталось только темно-лиловое пятно, похожее на внутреннюю гематому. Вне себя от изумления Валерий снял с руки потрепанную повязку. Укушенный накануне палец тоже совершенно зажил, лишь немного распух. Но рана, рана непостижимым образом исчезла! Даже шрама не осталось. Хотя он считал, что эта отметина останется у него навсегда. Валерий еще раз осмотрел заживающую руку. Попробовал согнуть палец – тот не сгибался, видимо, из-за отека. Он дотронулся до пальца здоровой рукой, согнул. Палец согнулся совершенно свободно, как кусок пластилина, причем совершенно без боли. Валерий вообще не чувствовал его, словно палец был не его. Паралич одного пальца?! Как такое возможно?!

Ему нестерпимо захотелось закурить. В пачке как раз остались две целые сигареты, да и спички должны были просохнуть. Валерий потянулся за коробком, который оставил на скамье для просушки, но, случайно взглянув себе под ноги, так и застыл с протянутой рукой. Раздавленная ящерица, валявшаяся на дне лодки, исчезла! Точнее, исчезла шкурка, тельце, даже выпущенные кишки. На дне лодки валялся только расплющенный скелет – голые кости и ничего больше! Даже не пытаясь разобраться в этой загадке, Валерий осмотрелся вокруг. Он сам не представлял, что надеется найти, просто искал. Заглянул под скамью, приподнял одну ногу, потом другую. Левая нога поднялась с трудом. Она вдруг словно налилась свинцом и вообще стала какая-то… чужая. И еще Валерий заметил на штанине, выше голенища десантного ботинка, странное пятно. Ткань на этом месте как будто выгорела, но не от огня. Кислотный ожог, вот что это такое, сообразил Валерий. Еще в юности, возясь с отцовским автомобильным аккумулятором, он случайно капнул на штаны электролитом, и кислота разъела ткань. То давнее пятно и это сегодняшнее были очень похожи. Черт возьми, да они совершенно одинаковы! Разве что нынешнее гораздо больше. Валерий дотронулся до пятна пальцем, и сожженная ткань рассыпалась, обнажив голую ногу. Нога в этом месте потемнела и распухла. На голени вздулась огромная черная шишка величиной с кулак. Поразительно, как он еще не почувствовал боли. Валерий осторожно погладил вздувшуюся кожу и… ничего не ощутил! Нажал сильнее – то же самое. Шишка была мягкой и податливой, но прикосновение к ней не причиняло никакой боли. Валерию снова пришло на ум сравнение с комком пластилина.

Это заражение, сказал он самому себе. Ничего другого в голову не приходило. Но если вовремя обратиться к врачам, они помогут. Гангрена развивается быстро, но раз пока еще нет боли, можно успеть. Нужно успеть! Он должен это сделать! И он это сделает!

Несмотря на приснившийся ему кошмар, Валерий вовсе не чувствовал себя разбитым. Усталости тоже как не бывало. Он снова взялся за весло. Распухший палец, в который его укусила ящерица, по-прежнему не сгибался, но остальные держали крепко. Не поднимаясь со скамьи – он все равно не смог бы стоять на пораженной гангреной ноге, Валерий сделал один гребок, потом, перехватив весло, второй, затем третий. Лодка поплыла быстрее. Или так только казалось?

Заставляя себя не отвлекаться и не думать ни о чем постороннем, Валерий продолжал грести. Но каждый новый гребок давался все тяжелее. И дело тут было вовсе не в усталости, а в том, что левая рука, как и левая нога, постепенно утрачивали чувствительность. Причем происходило это с поразительной, пугающей быстротой. Еще секунду назад он чувствовал свои пальцы, и вдруг чувствительность пропала. Весло словно само собой выскользнуло из левой руки, а сама рука повисла плетью. Валерий попытался шевельнуть кистью и не смог. В локте рука тоже не двигалась – пришлось приподнять ее правой. Отек с пальца распространился на всю кисть и запястье. Валерий закатал рукав и ужаснулся. Рука распухла до самого локтя. Нет! Выше! Отек поднялся до середины плеча и… полз вверх прямо на глазах. А кожа, кожа продолжала стремительно темнеть.

Валерий почувствовал, как его бросило в жар. Он провел правой рукой по лбу – левая уже не двигалась: ни в локтевом, ни в плечевом суставе. Пригладил волосы, и они посыпались с головы целыми прядями. Да еще комок спутанных волос прилип к потной ладони. Ему стало ясно: зараза распространилась по всему организму. Похоже, врачебная помощь опоздала. Как ни странно, но страшно не было. Совсем. Наверное, потому, что смерть пожирала тело совершенно без боли. Жаль было одного, что он не успел никому рассказать о появившихся в тайге монстрах и, очевидно, уже не успеет.

Валерий закрыл глаза и сам удивился собственному спокойствию. К чему сопротивляться, если конец неизбежен? Он прислушался к своим ощущениям. Ничего, только во рту появился солоноватый привкус. Сглотнул: похоже, кровь. Он провел языком по деснам. Точно, кровь. Какой-то твердый камешек упал на язык. Зуб! Он пощупал языком остальные зубы, они шатались. Вот вывалился еще один, за ним сразу два. Валерий хотел выплюнуть выпавшие зубы на ладонь и не смог поднять руку – вслед за левой отказала и правая. Тогда он просто выплюнул зубы изо рта, и они упали с тихим всплеском в плещущуюся на дне лодки воду. Потом вдруг наступила тишина. Разом пропали все звуки: шелест волн о борт лодки, шум ветра, всё! Словно кто-то выключил рубильник.

И тут Валерию стало страшно. Не близкой смерти, которая неумолимо подкрадывалась к нему, а того, что с ним происходит. Он вдруг увидел себя со стороны, неподвижно сидящего в лодке. Увидел, хотя, кажется, не открывал глаза. Он сидел на скамье в своем десантном комбинезоне. Но даже сквозь плотную ткань со специальной водоотталкивающей пропиткой и слой нижнего белья прекрасно видел свое тело. Оно было черным. Черная кожа лоснилась от пота или от слизи. На гладком черепе, лишившемся волос, ресниц и бровей, уши постепенно утрачивали прежнюю жесткость, превращаясь в расплавленный студень. Пальцы вытянулись. Выступившая на коже пенящаяся слизь поглотила чешуйки ногтей. А когда слизь загустела и сквозь поры впиталась обратно, под слоем подсыхающей пены обозначились острые, как бритвы, треугольные когти.