«Результаты вскрытия тел обоих погибших указывают на…» Или лучше так: «В результате проведенного патологоанатомического исследования установлено, что обе жертвы погибли в результате нападения неизвестных хищников…» Не дописав фразу, Валерий скомкал листок и швырнул его в стоящую под столом мусорную корзину, куда уже отправились пять таких же листков с предыдущими вариантами рапорта. За составление рапорта Валерий взялся еще накануне, но не успел его закончить. Не сумел – так будет правильнее. Промучившись весь вечер, он отложил это дело до утра – и так вернулся домой на два часа позже обычного, вызвав у Люды неприятные подозрения. Однако куда больше беспричинной ревности супруги Валерия беспокоил злополучный рапорт, точнее, подтолкнувшие его к составлению рапорта события: появление в тайге таинственных животных и их нападения на людей. Чтобы закончить начатый документ, Валерий даже явился на службу на час раньше, когда в отделении не было никого, кроме дежурного. Но и на свежую голову дело двигалось с трудом, а если честно, не двигалось вовсе.

Как передать сухим официальным языком необычность описываемого явления, те ощущения, которые он испытал при виде израненного электромонтажника и тела растерзанной девочки? Или пережитый коллегами погибшего электрика страх – страх, заставивший позже одного из них вскрыть себе вены? Отложив авторучку, Валерий снова придвинул к себе отчет судмедэксперта. Его нужно обязательно приложить к рапорту. Но сможет ли руководство по одному медицинскому заключению понять, что здесь происходит? Ответ напрашивался сам собой: нет! Валерий и сам ничего не понимал. Но даже в этом случае необходимо что-то делать, иначе не избежать новых жертв. А в том, что будут и другие жертвы, Валерий не сомневался. Врач прав: кто-то должен выяснить, что происходит в тайге. Он взял из пачки чистый лист бумаги. Итак: «Начальнику Управления МЧС по Иркутской области…»

Когда Валерий решил опустить собственные наблюдения и изложить только факты, дело пошло быстрее. Он как раз дописывал вторую страницу, когда в кабинет заглянул Костя Грачев – молодой лейтенант, недавно переведенный в Киренск и назначенный его заместителем.

– Ты сегодня раньше всех. Давно пришел?

– Час назад, – оторвавшись от незаконченного рапорта, Валерий пожал товарищу руку.

Грач удивленно округлил глаза.

– У нас что, ЧП?

Валерий промолчал, ему было не до шуток. Но Грач не унимался.

– А то я в отпуск собрался. У нас вроде все спокойно. Или намечается какая заваруха? – закончил он и в упор посмотрел на начальника.

Вместо ответа Валерий протянул ему отчет медицинского эксперта.

– Прочитай.

Не присаживаясь за стол, Грач пробежал по тексту глазами.

– Что за бред?

– Ты вспомни рабочего, которого вертолетом эвакуировали из Неры?

– Так это про него? – насупился Грач.

Валерий скорбно кивнул.

– Поверь мне, труп девочки выглядел еще ужасней.

Грач озабоченно почесал подбородок. Ему больше не хотелось улыбаться.

– Так что, этот эскулап из морга так и не смог определить, что за звери на них напали?

– По словам врача, таких животных просто не существует в природе.

– Много он понимает, – пробурчал Грач и тут же спросил: – Что думаешь делать?

– Сообщить в Иркутск, – показал на начатый рапорт Валерий.

– Так ведь на смех подымут!

Валерий вздохнул. Это еще в лучшем случае. А то и вовсе решат, что капитан Быстров от переизбытка впечатлений повредился рассудком. Отсюда вполне закономерный вопрос о его профессиональной пригодности и соответствии занимаемой должности. Мысленно он снова перенесся в больничный морг. Вспомнил лицо врача, предлагавшего ему выяснить, что за мутанты нападают на людей, потом обезглавленный труп погибшей девочки на секционном столе и покачал головой.

– В управлении должны знать о том, что происходит у нас в районе, иначе…

– Иначе что? – настороженно спросил Грач.

– Неизбежны новые жертвы.

Чем выше они забирались вверх по реке, тем сильнее становилось течение. Река уже не просто текла – она бурлила. Ко всему прочему, на пути стали попадаться камни, вокруг которых вода закручивалась в настоящие водовороты. Бьющие в борт водяные валы раскачивали надувную лодку, отчего съежившаяся на переднем сиденье Наташа всякий раз испуганно вздрагивала. «Фрегату» ничего не угрожало – он мог выдержать и не такую качку, а вот подвесной мотор действительно стоило поберечь. Поэтому Тимофей старался держаться как можно дальше от речных водоворотов, чтобы не напороться лопастями винта на подводные камни. Стрельцову приходилось еще сложнее – на его моторке осадка была куда ниже, да и маневренностью она значительно уступала надувному «Фрегату». Это наблюдение зародило у Тимофея надежду, что рано или поздно Стрельцов не справится с управлением, налетит на мель и пробьет днище или запорет лодочный мотор. Тогда, вопреки желанию Хитера, им придется вернуться. Вчетвером, да еще с грузом, они просто не поместятся в двухместный «Фрегат» и, следовательно, не смогут продолжать путь. Однако Стрельцов каким-то чудом умудрялся обходить пороги. Тимофей начал уже всерьез подумывать о том, чтобы самому подстроить аварию, когда идущая впереди моторка неожиданно повернула к берегу. Почти сразу в кармане запищала рация.

– На связи, – отозвался Тимофей.

– Давай за нами к берегу, – ответил брат. – Надо кое-что обсудить.

Неужели у Хитера проснулся разум?! От волнения Тимофей слишком резко дернул за руль. «Фрегат» развернуло поперек реки и тряхнуло так, что Наташа едва не вылетела из лодки. Хорошо, что успела схватиться за веревочные леера, идущие вдоль борта, иначе точно оказалась бы в воде. Тимофей тут же выровнял лодку, так что, не считая этих нескольких неприятных секунд, пережитых Наташей, до берега они добрались без приключений. Но на берегу его ждало разочарование. Хотя у Хитера и изменились планы, возвращаться назад он не собирался.

– Впереди пороги, – объявил он и протянул Тимофею свой бинокль.

Примерно в двухстах метрах выше по течению поперек реки тянулась полоса брызг, хорошо различимая в бинокль, и даже на расстоянии слышался шум воды, разбивающейся о камни.

– На моторке их не пройти, – продолжал Хитер. – Поэтому лодку Федора и часть снаряжения придется оставить здесь. С собой возьмем только самое необходимое, погрузим на «Фрегат» и отбуксируем через порог до спокойной воды.

Вот уж действительно, упрямство Хитера не знает границ. Предложенный им план был чистой воды авантюрой, но он этого упорно не замечал.

– Ну, а дальше? Как мы поплывем вчетвером в одной лодке?

В первую очередь такой вопрос должен был прийти в голову самому Хитеру, но он попросту отмахнулся от него.

– Спокойно, Тимми. Может, и плыть никуда не придется. Представляешь, если метеорит лежит на берегу реки сразу за порогом, дожидаясь нас?

Ага, жди!

– В крайнем случае, мы можем разделиться: двое пойдут по берегу, двое поплывут в лодке. В общем, за порогом будет видно.

Неизвестно, что их ждет за порогом! Неизвестно, где искать упавший метеорит и сколько до него добираться! Тимофей многое мог бы сказать о плане брата, но не успел – Хитера окликнул Стрельцов:

– Так чего берете, чего оставляете? – Он стоял возле своей лодки, разглядывая уложенные на дно вещи.

– Иду! – отозвался Хитер, разом забыв о Тимофее, и поспешил к Федору.

Тимофей с досадой плюнул в траву. Спор с братом все равно ничего бы не изменил – Хитер уже принял решение. Но он должен был хотя бы попытаться.

Подошла Наташа.

– Что случилось? Ты чем-то расстроен?

– Всем! – сердито буркнул Тимофей. «Особенно вашим упрямством!»

Неизвестно, почему он не произнес последнюю фразу вслух. Хотя следовало бы!

Разгруженную моторку Стрельцова вытащили на берег и оттащили от воды на несколько метров. Вряд ли такая предосторожность имела какой-то смысл – разлива реки следовало ждать не раньше следующей весны, так что можно было не опасаться, что лодку унесет течением. Самого Стрельцова куда больше беспокоило, как бы кто-нибудь не украл его лодку. Кто это мог сделать, было совершенно непонятно, так как, по прикидкам Тимофея, они отдалились от обжитых мест минимум на полсотни километров, и других людей поблизости просто не могло быть. Тем не менее Стрельцов вывернул из мотора пусковую свечу и спрятал ее в карман. Но даже этого ему показалось мало, и он нарубил на опушке целый ворох разлапистых еловых лап и очень старательно прикрыл ими лодку. Удивительно, что, пока он возился с ней, Хитер ни разу не поторопил его.

Вместе с лодкой оставили все горючее, кроме того, что вошло в бак лодочного мотора «Фрегата», одну палатку, часть продуктов, а именно – консервы в алюминиевых банках и пять последних бутылок водки, из-за чего Стрельцов переживал больше всего. Он даже вызвался нести бутылки в своем рюкзаке, но Хитер остался непреклонен. Сам Хитер решился расстаться со своим микроскопом, оставив для исследований только набор реактивов, – освобождал место для обломков метеорита.

Остальное снаряжение распределили по рюкзакам и сложили на дно «Фрегата», для надежности привязав веревками к лодочным сиденьям. Только свой карабин Стрельцов не решился оставить в лодке и повесил себе на плечо. По его примеру Тимофей поступил точно так же с охотничьим ружьем.

– Ну что, бурлаки, готовы? – весело спросил Хитер.

Тимофей тоже усмехнулся, хотя не видел в их приготовлениях ничего веселого. Просто Хитер менее всего походил на бурлака с картины Репина. Они вдвоем взялись за привязанные к носу «Фрегата» буксировочные тросы (Наташу решили не нагружать, а Стрельцова пустить вперед на поиски проходимого пути) и зашагали вдоль берега.

Буксировать надувную лодку оказалось проще, чем можно было ожидать, – волжским бурлакам приходилось не в пример тяжелее. «Фрегат» легко скользил по воде, иногда притираясь бортом к берегу, но после небольшого усилия вновь двигался дальше.

Из-за этой мнимой легкости все и произошло. Они с Хитером пробирались по каменной осыпи из круглых и гладких валунов, продолжение которой и стало причиной образования речного порога, когда Тимофей почувствовал, что буксировочный трос за его спиной слегка натянулся. Он потянул сильнее и оглянулся, а надо было сделать наоборот. «Фрегат» застрял правым бортом между двумя валунами и угрожающе накренился. Все еще можно было исправить. Стоило лишь отпустить буксир, и лодка непременно выровнялась бы. Но в этот момент Хитер, даже не потрудившись взглянуть на буксируемую лодку, дернул за свой конец что было сил.

– Стой! – предостерегающе крикнул Тимофей.

Но было уже поздно. «Фрегат» лег или, вернее, встал набок и перевернулся, накрыв собой уложенные на дно рюкзаки. Хитер, надо отдать должное его реакции, первым бросился спасать снаряжение и, не раздумывая, прыгнул в воду. Спотыкаясь на камнях и борясь с течением, он добрался до перевернувшейся лодки и вцепился в пущенные вдоль борта леера.

– Тимми!!!

Мог и не орать. Тимофей уже был рядом, отстав от брата всего на несколько секунд. Вдвоем они попытались перевернуть лодку, но, то ли оттого, что рюкзаки успели намокнуть и стали неподъемными, то ли оттого, что течение буквально валило с ног, из этой затеи ничего не вышло. Пришлось по камням тащить перевернувшийся «Фрегат» к берегу. Стрельцов и даже Наташа, как могли, пытались помочь, выбирая брошенные буксировочные концы. Но толку от этого было немного. Оказавшийся под водой лодочный мотор то и дело цеплялся за камни, и Тимофею с Хитером приходилось на руках вытаскивать застрявшую лодку. Наконец они добрались до берега и вытолкнули на камни многострадальный «Фрегат». Хитер сопел, как паровоз, а Тимофей весь дрожал от холода – вода в реке была почти ледяной.

– Надо скорее развести костер, – засуетилась Наташа, порываясь отправиться на поиски хвороста.

Но Хитер властно остановил ее:

– Потом!

Немного отдышавшись, он снова взялся за леер. Тимофей со Стрельцовым пришли ему на помощь. Благо леер тянулся вдоль всего надувного баллона – было где ухватиться всем вместе.

– На счет «три», – скомандовал Хитер.

Они поднатужились и общими усилиями наконец перевернули лодку. Тимофей первым делом бросился осматривать мотор. Как он и опасался, перо руля от многочисленных ударов о камни изогнулось. Хорошо хоть лопасти гребного винта оказались целы. Хитер тем временем ожесточенно потрошил рюкзаки со снаряжением. На камнях уже лежали палатка и мокрые спальники. Неожиданно его глаза округлились. Он вынул из рюкзака футляр со спутниковым телефоном, перевернул его, и оттуда потоком хлынула вода.

– Тимми! Ты убирал телефон?! – рявкнул Хитер. В его глазах было столько злости, что Тимофею стало не по себе.

Но самое ужасное, что Хитер был прав. Тимофей хорошо помнил, как положил телефон в рюкзак, как и то, что не проверил, плотно ли закрыта крышка водонепроницаемого футляра. После перепалки с братом у родника он был в таком состоянии, что просто не обратил на это внимания.

– Может, еще работает? – с надеждой спросил он.

Надежда растаяла, как дым, когда Хитер попытался включить телефон. Несмотря на все его манипуляции, на панели не зажглась ни одна индикаторная лампочка, и жидкокристаллический экран так и остался темным.

– Ты за это заплатишь, Тимми. – Как ни странно, в голосе Хитера не было прежней злобы. – Из своей доли. Сколько стоит новый спутниковый телефон? Вот столько и заплатишь… Да не дрожи коленками. Может, еще этот удастся починить, – с усмешкой добавил он.

– Ты все-таки хочешь продолжать поиски? – обреченно спросил Тимофей.

– А почему нет? – искренне удивился Хитер. – Ну, крякнул телефон. Что с того? Кому ты собирался звонить? Разве что Натали осталась без связи со своей редакцией. – Он повернулся к Наташе. – Как, Натали, потерпишь пару дней?

Наташа кивнула:

– Конечно.

Впрочем, от ее ответа мало что зависело.

– Вот и договорились, – «великодушно» подвел итог дискуссии Хитер. – Давайте, что ли, костер разведем. А то и в самом деле замерзнуть можно. – Он зябко поежился. – Да и спальники нужно просушить.

Последняя мысль была разумной. Тимофей и сам чувствовал, как холод пробирает его до костей. По-хорошему, следовало переодеться в сухую одежду. Но те вещи, которые хранились в рюкзаках, намокли еще сильнее.

– Так давайте я за водочкой сбегаю, – воспользовавшись ситуацией, предложил Стрельцов. – Разотретесь. Да и внутрь не помешает после такого купания.

– Давай. Но только одну бутылку, – предупредил его Хитер.

Стрельцов буркнул в ответ что-то неразборчивое и со всех ног припустил к оставленной на берегу моторке. Он так резво скакал по камням, что Тимофей, глядя на него, забеспокоился. Тут запросто можно было оступиться и сломать ногу. Но Стрельцов благополучно добрался до конца осыпи и через минуту исчез за каменной грядой.

– Тимми, хватит ворон считать. Пошли за дровами, – сердито проворчал за спиной Хитер. Он уже вооружился топором и нетерпеливо переминался с ноги на ногу, а может, таким образом, старался согреться. – А вы, Натали, назначаетесь хранителем очага.

– Есть! – бодро ответила она.

Глядя на их шутливую болтовню, Тимофей молча покачал головой. Похоже, ни Хитер, ни Наташа не восприняли случившееся всерьез. Стрельцов так только обрадовался представившемуся поводу выпить. Создавалось впечатление, что поломка спутникового телефона только подняла у всех настроение. И лишь Тимофею что-то мешало разделить всеобщую радость.

Шагать до опушки пришлось по тем же круглым голышам. Зато сразу за каменной грядой протянулась широкая полоса бурелома, за которой начинался уже сам лес. Поваленные деревья, сучья и ветки лежали настолько густо и так плотно переплелись между собой, почище любого заграждения из колючей проволоки, что пройти через них не было никакой возможности. К счастью, не пришлось сходить с каменной гряды и лезть в эту чащу – хвороста было навалом и под ногами, среди камней, только подбирай. Хитер без труда набрал целую охапку отличных сухих дров для костра, в то время как Тимофей продолжал пялиться на открывшийся его взору завал таежного бурелома.

– Тимми, хватит сачковать, – не выдержал Хитер. – Чего ты там увидел? Давай, принимайся за дело.

Тимофей даже не шелохнулся.

– Как будто кости.

– Чего? – переспросил Хитер.

Не похоже, что у братана поехала крыша, но с ним определенно творилось что-то не то.

– Все эти поваленные деревья и сухие ветки похожи на обглоданные кости, – пояснил Тим свою мысль. Очень остроумно.

– Ты еще балладу об этом сложи, – усмехнулся Хитер. – Обычный бурелом, выброшенный из леса взрывной волной. Думаю, ближе к эпицентру мы еще и не такие завалы встретим… Кстати! Судя по тому, как лежат поваленные деревья, нам нужно двигать как раз через него. Придется, конечно, обойти, здесь не пробраться. Как думаешь, далеко тянется этот завал?

Тимофей не ответил. Похоже, он даже не слушал. Стоило перед ним распинаться? Когда Хитер обратился к нему с вопросом, Тим вместо ответа отрицательно покачал головой.

– Нет, это скелеты мертвых деревьев.

Тьфу! Так Тимми вроде нормальный парень, но романтизм у него явно бьет через край. Не вступая в дискуссию с братом, Хитер поднял охапку набранных сучьев и вручил ее Тимофею.

– Пошли, антрополог. Пора костер разводить, да и Натаха нас уже заждалась.

Тимофей промолчал, но хоть хворост не выбросил – и то ладно. Хитер быстро набрал еще одну охапку сорванных взрывом веток и присоединился к брату, который наконец повернул в сторону берега.

Натаха, как ей и было сказано, дожидалась возле лодки, а вот Федул куда-то запропастился. Выбрав более-менее ровный участок каменной гряды, рядом с вытащенным из воды «Фрегатом», Хитер свалил туда собранный хворост. Тимофей последовал его примеру. Пока он возился с особенно длинными сучьями, Хитер оглянулся по сторонам. Самое время было разводить костер. Лучше всего это получалось у Федула, все-таки таежный житель, но он, как назло, где-то шарился.

– Натали, а где Федя?

– А он еще не возвращался, – покачала головой Натаха.

Вот те раз! Да за то время, пока они собирали хворост, можно было трижды сгонять к моторке и обратно – прошли-то всего ничего: метров триста, ну, может, четыреста. Не иначе, как водку хлещет, абориген хренов! Или уже напился до того, что идти не может?

– Тим, займись костром, а я пойду приведу этого Мазая!

– Почему Мазая? – спросила Натаха, но Хитер не стал объяснять, махнул рукой: не важно. И заспешил по камням вдоль берега к началу порога, где они оставили Федулову моторку.

Налетающий с реки порывистый ветер и обжигающая холодом мокрая одежда заставляли торопиться. Хитер мысленно помянул Федула, раз от раза награждая его все более крепкими эпитетами. Попадись проводник под горячую руку, ему бы точно не поздоровилось. Хитер уже был близок к тому, чтобы начистить его пьяную рожу. Однако Федул не спешил попадаться на глаза. Хитер добрался до конца каменной гряды, но так и не увидел его.

Шагать по земле оказалось не в пример легче, чем по камням, и Хитер перешел на бег, чтобы хоть как-то согреться. Вскоре дорожка следов, оставленных им и Тимом в высокой траве, привела его к вытащенной на берег моторной лодке. Нарубленные Федулом ветки, которыми он замаскировал свою моторку, прежде чем двинуться в путь, в беспорядке валялись вокруг, так что корма и большая часть лодки открылись посторонним взорам. Видимо, Федул разобрал свое укрытие, когда полез за водкой. Вот только где он сам? Хитер сердито оглянулся. Не обнаружив проводника поблизости, он подошел к лодке и заглянул внутрь. Так и есть: брезентовый баул с оставленной провизией был вскрыт, а его содержимое перевернуто вверх дном. Как ни странно, водка оказалась на месте. Все пять бутылок. Тогда что же искал Федул и, главное, куда подевался? Хитер недоуменно пожал плечами.

– Федор! – громко крикнул он.

Никакого ответа. Только слабое эхо прошелестело среди деревьев.

– Федор!!! – во всю мощь своих легких заорал Хитер.

Над водой звук разносится далеко. Федул просто не мог его не услышать. Даже Натаха с Тимом наверняка услышали этот крик. Но проводник как сквозь землю провалился. Теряясь в догадках, Хитер обошел вокруг его лодки. На земле было полно следов, что, впрочем, неудивительно. Когда они вытаскивали лодку на берег, здорово натоптали вокруг. Причем как минимум половина следов принадлежала им с Тимом. Однако, приглядевшись, Хитер заметил широкую полосу примятой травы, тянувшуюся к лесу. Не к месту вспомнился недавний рассказ Федула о местном рыбаке, безвозвратно сгинувшем на таежном озере, и обнаруженном на берегу загадочном следе. Ах да, это же Федул ходил в лес за лапником! Вот и опавшая хвоя… Хитер поднял с земли щепотку еловых иголок, зачем-то понюхал – хвоя пахла смолой и характерным запахом ели, который ни с чем не спутаешь. Может, Федул решил срубить еще пару веток, чтобы обновить свое укрытие? Последняя мысль сразу вызвала сомнение, но это было хоть какое-то объяснение. Пожав плечами, Хитер зашагал к лесу. Все лучше, чем стоять на месте и ждать, когда Федул соизволит вернуться.

Дойдя до опушки – тут и было-то всего несколько шагов, Хитер с удивлением обнаружил, что тропа, по которой он шел, ныряет под нижние ветви береговых елей. Такое впечатление, что Федул встал на карачки. Вправо и влево лес тянулся сплошной стеной. Причем на опушке было полно молодых елочек – руби не хочу. Зачем Федулу понадобилось лезть в чащу, было совершенно непонятно.

– Федор! – еще раз крикнул Хитер, не очень-то надеясь на ответ.

Среди деревьев пронеслось слабое эхо, и вновь наступила тишина. Чувствуя себя полным идиотом, Хитер опустился на корточки и полез под дерево. Удивительно, но след продолжался и дальше. Осыпавшаяся хвоя, густо устилающая землю, была разворошена, а клочки мха содраны – по земле определенно что-то тащили, причем не к берегу, а в противоположную от реки сторону. Идти по тропе можно было только согнувшись в три погибели – распрямиться в полный рост мешали нависающие над тропой сучья. Впереди, насколько мог рассмотреть Хитер, лес только густел, а тропа уходила все глубже в чащу. Еще через несколько шагов путь Хитеру преградила могучая ель, ветви которой росли особенно низко. Чтобы следовать дальше, пришлось бы опуститься на колени и ползти на четвереньках. По доброй воле Федул бы этого не сделал. Да и какой нормальный человек будет ползать по лесу на четвереньках?! Разве что на спор.

Где-то он сбился со следа и забрел не туда. Но, прежде чем повернуть назад, Хитер присел на корточки и заглянул под дерево. И сразу увидел Федула. Проводник лежал на земле, возле замшелого поваленного дерева. А на торчащем из ствола сухом и остром суку повисла пола его брезентового плаща.

– Федор, – шепотом окликнул проводника Хитер, потом повторил его имя громче.

Федул не отозвался. Впрочем, это было ясно с самого начала. Добраться до проводника можно было только одним способом. Хитер встал на колени и пополз к нему. От волнения зубы выбивали нервную дрожь. Он абсолютно не представлял, что сейчас увидит. Поваленное дерево скрывало лежащего за ним человека. Хитер видел перед собой только задравшуюся полу брезентового плаща, повисшую на суку, и мысленно готовил себя к самому страшному. Наконец он добрался до рухнувшей лиственницы. Теперь он видел, что это именно лиственница. Оперся рукой о ствол и заглянул за него… Мираж! Хитер даже моргнул, чтобы прогнать наваждение. За деревом никого не было. Только плащ, зацепившийся за ветку. Хотя еще минуту назад Хитер мог поклясться, что ясно видит лежащего за деревом человека, его ноги в кирзовых сапогах… Или это были вывороченные из земли корни рухнувшей лиственницы?

Хитер вытер ладонью выступивший на лице холодный пот, отчего на лбу осталась грязная полоса, но он этого даже не заметил. Потом осторожно дотронулся до плаща Стрельцова и снял его с ветки. Древесный сук проткнул плащ насквозь. Но не эта дыра привлекла внимание Хитера. На спине, под капюшоном, обнаружились еще три совершенно одинаковые прорехи, больше похожие на разрезы. Именно разрезы! Параллельные разрезы на расстоянии примерно десяти сантиметров один от другого! По краям центрального разреза виднелись бурые пятна, похожие на… кровь. А если присмотреться внимательнее, такие же пятна, только гораздо мельче, можно было заметить по всему плащу. Брызги крови!.. Хитер заставил себя успокоиться. Так он вообразит себе невесть что. И почему он решил, что это именно кровь? Может быть, обычная грязь: например, засохшая глина или брызги солярки. Может, они уже давно были на плаще, ведь он не присматривался к одежде Федула. «А эти разрезы, они тоже старые?» – выстрелила в голове тревожная мысль. Ответ был очевиден: нет. Разрезы появились недавно, уж их-то бы он заметил. Да и сам Федул не надел бы плащ с такими прорехами. О кусты и ветки плащ так не порвать – разрезы слишком ровные, да и ткань достаточно крепкая, чтобы порваться. Тут нужен нож или… когти, острые, как бритвы.

Хитеру захотелось бросить найденный плащ и без оглядки рвануть на берег. Пересилив себя, он все-таки остался на месте. Главное – не поддаваться панике и рассуждать здраво. По крайней мере, попытаться. Если на Федула напал хищный зверь, почему он не защищался? Почему не стрелял? Ведь у него был карабин! Хитер немного упокоился. Скорее всего, зверь стащил что-нибудь из оставленного снаряжения, а Федул рванул за ним в тайгу. Да, именно так все и было! А плащ… плащ он мог просто потерять в горячке погони. Скоро Федул вернется, и все выяснится. Набегается по лесу и вернется. Обязательно вернется. Не может не вернуться…

Хитер аккуратно свернул найденный плащ, следя, чтобы разрезы на спине оказались внутри свертка, и пополз обратно. Выбравшись из-под сомкнувшихся шатром ветвей, он снова оказался на тропе и повернул к берегу. Несмотря на то, что приходилось точно так же нагибаться и нырять под нависающие над тропой ветви, обратный путь показался ему не в пример легче и короче. Вскоре он услышал шум преодолевающей пороги реки, а затем и вышел на берег. Вытащенная из воды моторка Федула лежала на прежнем месте, вот только сам хозяин возле нее так и не появился. Наверное, в азарте погони совсем позабыл о времени, успокоил себя Хитер.

Пора было возвращаться к Натахе и Тиму. Хитер сунул в карман своей походной куртки бутылку водки, немного подумав, положил в другой карман банку тушенки и пакет гречневого концентрата и хотел уже завязать мешок с провизией, но тут обнаружил, что узел остался нетронутым. Не утруждая себя развязыванием узла, кто-то просто распорол мешок сверху донизу. Последнее наблюдение полностью подтверждало версию о таежном воришке, за которым погнался Стрельцов. Хитер рассовал разбросанные припасы по другим баулам и снова накрыл моторку срубленными ветками. Все, можно уходить. Но что-то мешало, что-то удерживало его на месте. В следующую секунду Хитер понял, что его беспокоит – брезентовый плащ, который он вынес из леса. Если только плащ попадется на глаза Тиму, у него обязательно возникнет масса совершенно ненужных вопросов. Недолго думая, Хитер засунул свою находку под ближайший куст и прикрыл сверху ветками и сухой прошлогодней травой. Когда вернется Федул, они вместе посмеются над этой невинной шуткой, а пока так будет лучше, для всех. Убедившись, что его нехитрый тайник не бросается в глаза, Хитер окончательно успокоился и бодро зашагал к каменной гряде, откуда уже тянуло дымком разведенного Тимом костра.

Пока он шарахался по лесу, Натаха с Тимом не теряли времени даром: успели не только развести костер, но и вскипятить в котелке воду, что было весьма кстати.

– Глядите, что я принес! – объявил Хитер, вытащив банку тушенки и пакет с хлопьями.

Тим даже не взглянул на продукты.

– Ты один?

– Пока да, – признался Хитер. Словно это и так непонятно.

– А где Федор? – обеспокоенно спросила Натаха. Тимофей промолчал. Но его молчание было красноречивее любых слов.

– По лесу рыщет. – Хитер постарался изобразить голосом беззаботность, и это ему удалось. Ну, почти удалось. – Какой-то зверь забрался в моторку и распотрошил там его сидор. Вот Федя в горячке и рванул за ним вдогонку.

Чтобы уйти от скользкой темы, Хитер передал Натахе пакет с гречневыми хлопьями, а сам занялся тушенкой. Достал нож и завертелся в поисках плоского камня, на котором было бы удобно вскрыть жестяную банку, да так и застыл на месте. Возле разложенных для просушки вещей, прислоненный к крупному валуну, стоял охотничий карабин Стрельцова. Вытаскивая из реки перевернувшуюся лодку, Федул снял карабин, чтобы тот не мешал ему, – теперь Хитер вспомнил это совершенно отчетливо. Снял и поставил возле камня! А когда побежал за водкой, забыл о нем! Он решил, что Федул отправился в лес с оружием, а его карабин все это время, оказывается, стоял здесь, на берегу! Но, по сути, что это меняет?

– И ты не стал ждать? – спросил Тимофей у брата, когда тот закончил говорить.

– А чего его ждать? – задал встречный вопрос Хитер. – Не маленький. Сам дорогу найдет, без провожатых, – добавил он и пожал плечами.

Но в показном равнодушии Хитера было что-то наигранное. Во всяком случае, Наташе показалось, что ему вовсе не безразлично, куда исчез Федор, и его отсутствием он обеспокоен не меньше Тимофея.

– Стрельцова необходимо найти, – заявил Тимофей, резко поднявшись на ноги. – Идем!

Наташа тоже начала вставать с камня, на котором пристроилась, слушая рассказ Хитера. И только сам Хитер остался сидеть на корточках возле костра.

– Обязательно пойдем, – сказал он. – Только дай сначала согреться и поесть. Может, пока будем есть, он сам заявится. Тогда и искать никого не придется.

По лицу Тимофея Наташа поняла, что он не верит в скорое возвращение Федора. Тем не менее он не стал спорить с братом. Шагнул к костру, где в котелке варилась гречневая каша, зачерпнул ее ложкой, попробовал и одобрительно кивнул.

– Хорошо. Давай поедим.

– Вот! Другое дело, – сразу оживился Хитер.

Вдвоем с Тимофеем они сняли котелок с огня. Хитер тут же разложил кашу в походные тарелки, потом распечатал принесенную с собой бутылку водки и, обратившись к брату, спросил:

– Выпьешь?

Тимофей сначала отрицательно покачал головой, но потом передумал и подставил свою кружку. Хитер недрогнувшей рукой налил ему три четверти кружки (самое удивительное, что Тимофей даже не пытался возразить) и повернулся к Наташе.

– Натали?

Она практически не колебалась. Интуиция или то, что принято называть «внутренним голосом», подсказала, что сейчас можно и даже нужно выпить. Хитер налил ей не так много, как Тимофею, но тоже изрядно, почти половину кружки, а оставшуюся водку вылил себе.

Пили без тостов. Только Хитер сказал:

– Ну, давайте. – И сразу выплеснул водку в рот.

Никогда еще водка не казалась Наташе такой обжигающей и горькой – вот что значит не то настроение. Она не смогла проглотить ее залпом, как это сделал Хитер, но мужественно выпила всю, до дна, как горькое, но необходимое лекарство, и принялась интенсивно заедать горячей кашей. Так же поступили и Хитер с Тимофеем. Ели молча. Несколько минут Наташа слышала только стук ложек по тарелкам. Потом Тимофей отставил в сторону свою пустую тарелку и сказал:

– Пошли.

На этот раз Хитер не стал возражать и сразу поднялся на ноги. Наташа тоже вскочила, хотя добрая половина каши еще осталась нетронутой. Больше всего она боялась, что братья оставят ее на берегу охранять свою надувную лодку и разложенные на камнях для просушки вещи. Обошлось. То ли Тимофей понял, что она боится оставаться одна, то ли с самого начала решил взять ее с собой. Cказал только:

– Будь рядом.

Потом недоуменно посмотрел на Хитера, который возился с отказавшим спутниковым телефоном: достал вышедший из строя аппарат из водонепроницаемого футляра и положил на его место видеокамеру.

– Зачем это тебе? – удивился Тимофей.

– Пригодится, – неопределенно ответил Хитер. – Кстати, не забудь взять GPS, чтобы нам самим не заблудиться.

– Уже, – Тимофей хлопнул по нагрудному карману своей куртки.

Хитер вручил ему футляр с видеокамерой, повесил на шею бинокль, подобрал забытый Федором карабин, и они пошли.

Первым шагал Хитер, потом Наташа, и уже за ней Тимофей с камерой и ружьем на плече. Сначала вернулись к моторной лодке Федора. Наташа сразу узнала место. Да и следы на песке указывали, что именно отсюда они начали свой путь.

– Ты уверен, что Стрельцов был здесь? – спросил у Хитера Тимофей.

Тот кивнул.

– Был. Я когда вернулся, лодка была открыта, а те ветки, которые он навалил сверху, разбросаны по земле. Это уже я их на место сложил. Кто же их разворошил, если не он?

Тимофей не ответил – Наташа так и не поняла, поверил ли он такому объяснению. Он долго ходил вокруг, глядя себе под ноги, наконец подошел к опушке и сказал:

– Похоже, звериная тропа?

– Там не пролезть, я уже пробовал, – быстро ответил Хитер. Он отошел в сторону, где среди густого ельника росли несколько тонких березок, и крикнул оттуда: – Давайте сюда! Здесь пореже будет.

Действительно, на краю опушки, где остановился Хитер, ели росли не так густо, что позволило нескольким березкам пробиться к свету. Зато справа и слева от этой прогалины тайга выглядела совершенно непроходимой.

– Ну что, идем? – нетерпеливо спросил Хитер, обернувшись к Тимофею.

Тот заколебался – ему явно не хотелось входить в лес. Но это длилось не больше секунды.

– Идем, – решительно произнес Тимофей и первым вошел в чащу.

Наташа последовала за ним и сразу почувствовала, как вокруг сгустилась темнота. Отличие было настолько разительным, что девушка даже испугалась. Еще секунду назад она стояла на ярко освещенной солнцем опушке, а потом один шаг, и она уже в потемках. Наверное, нечто подобное испытывала Алиса Льюиса Кэрролла, попав в страну чудес. Вот только, в отличие от Алисы, Наташе вовсе не хотелось продолжать путешествие по этой «сказочной стране».

Но братья уверенно шагали вперед, и ей не осталось ничего другого, как следовать за ними. Иногда кто-нибудь из братьев останавливался, громко звал Федора, а потом долго прислушивался. Тимофей даже дважды выстрелил из ружья в воздух, в надежде, что Федор услышит стрельбу и как-нибудь даст о себе знать. Вместе с ним Наташа долго напрягала слух, но так ничего и не услышала. Иногда ей казалось, что где-то в стороне хрустит валежник, словно по лесу пробирается кто-то еще. Но деревья вокруг росли так густо, что даже в нескольких шагах ничего невозможно было рассмотреть за их переплетающимися ветвями. Как в таком густом лесу можно кого-то найти, Наташа совершенно не представляла. Она то и дело оборачивалась к Тимофею или к Хитеру, но те как будто не замечали ее вопросительных взглядов.

Неизвестно, сколько все это продолжалось, – Наташа не посмотрела на часы, когда они вошли в лес, а потом и вовсе потеряла счет времени. От бесконечного мельтешения перед глазами еловых и сосновых лап, замшелых стволов и вовсе бесформенных коряг у нее начала кружиться голова. Несколько раз она спотыкалась, запинаясь за кочки и поваленные деревья, а однажды едва не растянулась вовсе на ровном месте. На лицо и одежду налипла паутина, а в волосы, несмотря на бейсболку, набилась хвоя. Тимофей с Хитером выглядели не лучше. Хитер сопел, как паровоз, но упорно пер вперед. Хотя у Наташи сложилось впечатление, что он не столько смотрит по сторонам, сколько на верхушки деревьев, иногда прибегая к помощи бинокля, как будто там что-то ищет. Но она так устала, что ей уже было все равно.

Внезапно деревья расступились, и Хитер, шагавший впереди, а следом за ним и Наташа оказались на широкой поляне, полого спускающейся к заболоченной равнине, за которой опять начиналась тайга. Рядом лежала обгоревшая сосна или кедр с обожженными ветвями. Наташа, не раздумывая, опустилась на нее, вытянув перед собой натруженные ноги.

– Устала? – спросил вышедший из леса Тимофей и протянул ей фляжку воды.

Она слабо кивнула и принялась пить жадными глотками. Вода оказалась настолько холодной, что зубы заныли до ломоты, но Наташа все равно не смогла оторваться от фляжки, пока не напилась вволю. Все это время Тимофей стоял рядом и участливо смотрел на нее. Жаль, что Хитер не такой внимательный. Он и не подумал предложить ей свою фляжку, хотя видел, до какой степени она устала, а вместо этого рванул к болоту. Что он там высматривает? Тимофею тоже стало это интересно, и он громко крикнул:

– Нашел что-нибудь?!

Вместо ответа Хитер отчаянно замахал рукой.

– Скорее сюда!

Его голос дрожал от радостного волнения. Заинтригованная Наташа поднялась с поваленного дерева и поспешила к нему, но, конечно, не смогла обогнать Тимофея. Когда она подошла ближе, братья уже оживленно разговаривали. Точнее, говорил один Хитер, указывая сразу двумя руками на противоположный берег болота. Причем в левой руке он держал бинокль и размахивал им так, что Наташа даже вынуждена была посторониться, чтобы случайно не попасть Хитеру под руку.

– …Ты видишь?! – похоже, он уже не в первый раз задавал Тимофею этот вопрос. – Видишь, какой дугой повалило деревья?! Они все лежат корнями к одному центру! И ветви обожжены по всей длине ствола! Мы нашли его, Тимми! Да ты сам посмотри!

Хитер чуть не насильно вручил брату свой бинокль, и Наташа решилась подойти ближе – надо же было узнать, что вызвало такое возбуждение Хитера.

– Нашли что?

– Метеорит, Натали! Новый Тунгусский метеорит! Он здесь, за этим завалом! Кратер совсем рядом, я в этом уверен! Только перейти через болото…

– Мы ищем человека, забыл? – перебил брата Тимофей.

– Вот и поищем на месте падения метеорита! – воскликнул Хитер.

Тимофей отрицательно покачал головой.

– Стрельцов бы не полез в болото. И мы туда не полезем.

Хитер побледнел и взглянул на Тимофея так, что Наташе даже стало страшно. Ей показалось, что он сейчас ударит брата. Но Хитер сдержался, потом перевел взгляд на нее и сказал:

– Не полезете? Отлично! Тогда я пойду один!

– Нет! Опомнись! – Тимофей попытался схватить брата за руку. Но Хитер вырвался и оттолкнул его.

– Не пытайся меня остановить! – сердито добавил он. – Ты сделал свой выбор, я тоже!

– Как ты не понимаешь?! – в запале воскликнул Тимофей. – Стрельцов пропал не просто так! Здесь опасно!..

Хитер не стал его слушать. Он вынул из ножен нож и зашагал обратно к лесу.

– Что ты собираешься делать?! – крикнул ему в спину Тимофей, но Хитер даже не отозвался.

Назад он вернулся с длинной палкой, не менее двух метров длиной, вырубленной из ствола молодой сосны или ели. Даже не взглянув на Наташу и Тимофея, он решительно направился к болоту и, конечно, вошел бы в воду. Но в последний момент Тимофей не выдержал.

– Стой! Мы идем с тобой!

Хитер остановился, поставил рядом вырубленную слегу и медленно, очень медленно, оглянулся назад.

– Другое дело, Тимми. С возвращением в команду!

На его лице играла торжествующая улыбка. Еще бы, он упивался своей победой. И самое обидное, что был абсолютно прав. Тимофею оставалось только злиться на себя за то, что он опять пошел на поводу у старшего брата. А все дело в том, что у него нет на свете человека ближе и роднее, чем Хитер. И как бы он к нему ни относился, он продолжал любить Хитера и не мог, просто физически не мог, отпустить его одного.

– Мы идем с тобой, – уже тише повторил Тимофей. – Только вырубим слеги… шесты, чтобы прощупывать почву перед собой, – пояснил он в ответ на недоумевающий взгляд Наташи.

Это заняло минут двадцать. Правда, Наташина слега оказалась для нее немного тяжеловатой. Но Тимофей не стал вырубать другую, решив, что с такой девушка будет в большей безопасности. По крайней мере, шест выдержит ее вес, а не сломается в критический момент, если Наташе придется выбираться из трясины, опираясь на него.

Когда они вернулись назад с готовыми слегами, Хитер сидел на кочке возле болота и разглядывал в бинокль противоположный берег.

– Тим, глянь по навигатору, что это за место, куда мы забрели, – не отрываясь от бинокля, сказал он.

Здравая мысль. Тимофей достал GPS-навигатор, который после гибели спутникового телефона переложил из рюкзака в карман куртки, и включил его. Жидкокристаллический экран привычно осветился, но текущие координаты на нем так и не появились. Он попробовал еще раз, перезагрузив процессор, однако результат остался прежним. Тимофей недоуменно пожал плечами.

– Не могу вычислить координаты, – признался он. – Похоже, нет связи со спутником.

– Бог с ними, с координатами, – отмахнулся Хитер. – Посмотри по карте, где мы.

Тимофей ухмыльнулся: можно подумать, он сам бы не догадался. Однако результат поиска огорчил его.

– Карта слишком условна. Это болото здесь вообще не обозначено.

– Значит, это вовсе и не болото! – повеселел Хитер. – А так, заболоченный распадок.

Он подхватил лежащую рядом слегу и пружинисто поднялся на ноги.

– Думаю, топей мы здесь не встретим, но все-таки будьте осторожны.

И первым шагнул в болото.

– Тимми!

– Что?! – испугался Тимофей.

Но в голосе Хитера не было паники, скорее удивление. Он нагнулся, опустил в воду ладонь и держал там несколько секунд.

– Вода теплая.

– Что ж тут странного? – удивился Тимофей. – Это же не река.

– Ты не понял, – усмехнулся Хитер, потом зачерпнул ладонью болотную воду вместе с плавающими там комочками ряски и выплеснул Тимофею в лицо.

– Что ты делае… – возмутился Тимофей, но не договорил, запнувшись на середине слова.

Теперь он понял, что хотел сказать Хитер. Вода была не просто теплой, а очень теплой, как где-нибудь на Красном море в середине июля. Но здесь, на севере Иркутской области, так нагреться вода просто не могла.

– Геотермальный источник? – предположил Тимофей и сам же отбросил эту догадку. Если бы в тайге обнаружилось такое чудо, как геотермальный источник, они оба уже знали бы об этом.

Хитер оказался того же мнения. Он отрицательно покачал головой.

– Думаю, воду нагрел упавший метеорит. Точнее, вспыхнувший на месте падения пожар.

– После этого прошло пятнадцать дней!

– Тогда тем более нечего бояться. Пошли.

Тимофей хотел возразить. Но Хитер уже повернулся спиной и уверенно зашагал в глубь болота, ничуть не сомневаясь, что они с Наташей последуют за ним.

Шли друг за другом, вытянувшись в цепочку: Хитер, за ним в пяти шагах Наташа, Тимофей замыкающим. Болото было изрядно замусорено – то тут то там на пути попадались сорванные с деревьев обугленные ветки и целые стволы, нелепо торчащие среди кочек, занесенные сюда неведомой силой. К тому же оно оказалось вовсе не таким мелким, как предположил Хитер, – порой слега уходила в воду на всю длину. Но Хитер умело выбирал дорогу, и они шли по колено в воде, а когда удавалось шагать по кочкам, то вообще посуху. Увы, ближе к середине болота кочки пошли зыбкие. Они проваливались под ногами, уходя под воду, – верный признак близкой трясины, так что от такого способа передвижения пришлось отказаться. Идти по колено в теплой воде было непривычно. Но особенно отвратителен был тухлый запах, поднимающийся от воды, который с каждым шагом чувствовался все острее. Иногда Тимофею даже казалось, что они бредут не по болоту, а по огромной луже теплой мочи. Он старался дышать ртом, но это слабо помогало – тошнотворный запах преследовал его постоянно. И только огромным усилием воли Тимофею удавалось сдерживать рвотный позыв.

Однако худо-бедно продвигались вперед. Даже Наташа, которая, как определил Тимофей, преодолевала болото впервые в жизни. Ей приходилось особенно тяжело, хотя бы уже потому, что она была ниже всех ростом, и в особенно глубоких местах погружалась в воду по пояс. Тимофей рад бы был ей помочь, но не решался приблизиться – зыбкое дно под ногами, чавкающее при каждом шаге, их двоих могло и не выдержать. Тем не менее Наташа еще успевала глазеть по сторонам, потому что, внезапно остановившись, спросила:

– Ой, что это?

– Не останавливайся! Засосет! – сердито прикрикнул на нее Тимофей, но все-таки обернулся налево, куда смотрела Наташа, и застыл как вкопанный.

На болоте двигались кочки. Вверх-вниз, как клавиши пианино или поплавки на воде, раскачиваемые пробегающей волной. И эта волна стремительно приближалась! Тимофей еще не успел ничего понять, как вдруг Хитер взмахнул руками и, подняв тучу брызг, рухнул в воду. Он тут же попытался встать. Но едва его голова и плечи показались над водой, как что-то черное и блестящее, похожее на перекачанную автомобильную камеру, обвилось вокруг его груди. Одна рука Хитера оказалась зажатой гигантским «обручем». Другой он беспорядочно замахал в воздухе. Его шея вздулась и побагровела. И тут он пронзительно закричал.

Никогда в жизни Тимофей не слышал такого крика. Это был безумный крик дикой, непередаваемой боли. Забыв про все на свете, Тимофей бросился к брату. Но едва он сорвался с места, как по поверхности петли, захлестнувшей тело Хитера, пробежала судорога, она как будто раздулась, и крик сейчас же оборвался. Петля или накачанный обруч чуть повернулся. Вместе с ним повернулось тело Хитера. И Тимофей увидел пунцово-красное лицо брата, его раскрытый в безмолвном крике рот и вылезшие из орбит глаза с неестественно огромными белками. Это длилось всего мгновение, а потом тело, вместе со сдавившей его петлей рванулось в сторону, пронеслось по воде, разбрызгивая болотную жижу, и исчезло в трясине.

– Нет!!! – истошно закричал Тимофей, бросаясь следом.

Но не успел сделать и нескольких шагов, как провалился в воду по грудь, ударившись подбородком о висящее на шее ружье. Не думая о боли, он рванулся, пытаясь встать, – не вышло, попробовал грести, но топь держала крепко. Тимофей отчаянно засучил ногами, пытаясь выбраться, но только еще глубже погрузился в трясину. Это немного отрезвило его. Окутавший голову жар прошел, и Тимофей снова услышал крик и надрывные всхлипы. Кое-как обернувшись через плечо, он увидел Наташу. Она стояла одна посреди болота, прикрыв рот трясущимися ладонями, и надрывно плакала. Даже не плакала, а выла. В ее глазах не было ни одной слезинки, только панический ужас, ужас, и больше ничего.

– Помоги мне, – прохрипел Тимофей.

Пришлось повторить это несколько раз, прежде чем Наташа услышала его и поняла, что от нее требуется. Но затем все сделала правильно – протянула Тимофею конец своего шеста, за который он и ухватился сначала одной, а потом и двумя руками.

– Тяни!

Наташа дернула шест на себя, не удержалась на ногах и упала в воду. Но главное ей все-таки удалось. Тимофей почувствовал, что болото отпустило его увязшие в трясине ноги. Опираясь на шест, он вытянул туловище из топи и кое-как дополз до относительно твердого дна, где смог подняться на ноги. Наташа больше не выла, но смотрела на него совершенно безумными глазами.

– Идем. Надо выбираться, – сказал ей Тимофей.

Она не ответила. Все ее тело сотрясала крупная дрожь. В таком состоянии говорить с ней было бесполезно. Тимофей молча подтолкнул ее к берегу, откуда они каких-нибудь четверть часа назад втроем (еще втроем!) ступили в болото. Наташа по инерции сделала один шаг и снова остановилась.

– Да иди же, черт тебя побери! Эта тварь может вернуться!

Бесполезно. Она его не понимала. Тогда он схватил ее за руку и потащил за собой. Слегу пришлось выбросить – управляться с ней одной рукой все равно было невозможно. Ничего, подбодрил себя Тимофей. Лишь бы не сбиться с пути, и тогда удастся избежать глубоких топей. Вот заброшенная взрывом береза с почерневшим стволом, мимо которой они проходили. Дальше приметный островок, где они несколько минут отдыхали. А вот заросшая ряской полынья, куда лучше не соваться. Как обходил ее Хитер: справа или слева? Мимолетное воспоминание о сгинувшем в трясине брате совершенно не тронуло душу – Тимофей даже испугался. Неужели он настолько бессердечный или желание выжить вытеснило из души все остальные чувства?

Сзади вскрикнула Наташа, и сразу же раздался шумный всплеск. Тимофей в ужасе обернулся. Нет, она просто споткнулась. Он помог ей подняться на ноги. Кажется, она постепенно приходила в себя – в глазах появилось осмысленное выражение.

– Ты в порядке? Можешь идти? – все же уточнил Тимофей.

Наташа кивнула. Значит, поняла вопрос. Дальше она шагала уже вполне самостоятельно. Во всяком случае, понукать ее и силой тащить за собой больше не пришлось. Тимофей уже видел впереди поднимающийся из распадка пологий склон, за которым начинался лес, но поверил, что они в безопасности, только когда ступил на твердую землю.

Выбрались! Это было невероятно, но они все-таки выбрались. Тяжело дыша от волнения и усталости, он повалился на землю. Рядом опустилась Наташа.

– Это змея, да? – спросила она.

Это были ее первые слова с момента гибели Хитера.

– Да… скорее всего, змея, – ответил Тимофей, хотя вовсе не был в этом уверен.

Наташа и не поверила ему.

– Разве у нас водятся такие большие змеи? – недоверчиво спросила она.

Большие?! Да утащившая Хитера тварь была просто огромной! Тимофей был на все сто процентов уверен, что ни в Азии, ни в Южной Америке никто и никогда не встречал удава или питона такой величины.

– Может, это и не змея? – продолжала допытываться Наташа.

Тимофей пожал плечами. Если это так, то все гораздо хуже. Значит, болотный монстр и вовсе невероятных размеров.

Наташа как будто прочитала его мысли.

– А… оно не выберется из болота следом за нами?

Если бы можно было однозначно ответить на этот вопрос! Одно ясно: надо срочно уходить отсюда и вообще выбираться из леса. Тимофей поднялся на ноги. Наташа прекрасно поняла его и тут же встала, хотя Тимофей видел, что она буквально валится с ног. Но сейчас было не до отдыха. Отдохнуть теперь они смогут, только когда выберутся из леса. Если выберутся!

Прежде чем двинуться в путь, Тимофей бросил последний взгляд на болото, погубившее его брата, но, как ни старался, не сумел найти место, где Хитер исчез в болотной трясине. Везде перед глазами был все тот же бугрящийся кочками ковер зеленого мха с полыньями открытой воды и торчащими повсюду обгоревшими корягами.

– Я… – начала было Наташа, робко прикоснувшись к его плечу, но Тимофей стряхнул ее руку. Никакие слова утешения не могли заменить ему Хитера, а что еще она могла сказать?

– Идем. Надо спешить.

Он решительно направился вверх по склону и оглянулся только раз, чтобы проверить, как чувствует себя Наташа. Она старательно шагала следом, отстав от него всего на несколько шагов.

– Что нам делать теперь? – спросила Наташа, когда они добрались до лесной опушки.

Тимофей остановился. Следовало решить этот вопрос, прежде чем предпринимать какие-либо действия. Он обернулся. Наташа смотрела на него широко раскрытыми глазами, полными ужаса, хотя и вполне осмысленными. Однако, кроме страха, Тимофей разглядел в ее глазах еще и надежду. Она верила, что он поможет ей выбраться, и он не мог ее подвести.

– Вернемся к лодке Стрельцова, она ближе, и на ней поплывем в Неру. Там в поселке все и расскажем.

– Ты думаешь, нам поверят? – спросила Наташа.

Тимофей вздохнул. Вряд ли. Он бы не поверил. Внезапное исчезновение проводника, нападение гигантской болотной змеи, гибель Хитера при совершенно фантастических обстоятельствах. Ни один здравомыслящий человек не поверил бы в такой рассказ. Если только… если только не подтвердить слова фактами.

– Мы будем снимать все… странное, что встретится на пути. Ты ведь умеешь обращаться с камерой?

Наташа кивнула.

– Вот и отлично. Это будет твой лучший репортаж. – Тимофей улыбнулся.

Оказывается, он еще способен шутить. Ему тут же стало стыдно за себя, стыдно перед памятью Хитера. Но, как ни странно, именно эти последние слова успокоили Наташу. Ее хмурое лицо разгладилось, она с благодарностью посмотрела на него и тоже улыбнулась.

– Побудь здесь. Я сейчас.

Оставив девушку на опушке, Тимофей вернулся обратно к болоту. Первый страх прошел. Во всяком случае, он больше не верил, что утащившая Хитера тварь выберется на берег, но все-таки не рискнул спуститься к воде и, остановившись на склоне, достал видеокамеру. В простирающейся перед ним заболоченной низине было что-то ЧУЖОЕ. Чем-то неуловимым она отличалась от обычных таежных болот. Тимофей нисколько в этом не сомневался. Но определить эту чужеродность, тем более запечатлеть ее на видеокамеру ему не удалось. И все-таки он чувствовал: с болотом определенно что-то происходит. Оно словно… перерождается во что-то… или в кого-то?

Когда он вернулся, Наташа всплеснула руками и бросилась ему на грудь.

– Наконец-то! Почему так долго?

– Разве? – удивился Тимофей. Ему казалось, он отсутствовал всего несколько минут.

– Ну конечно! Я уже решила, что ты бросил меня. Тебя не было целых… – Взглянув на свои наручные часы, Наташа замолчала. – Остановились. Наверное, вода попала.

Незаметно для нее Тимофей скосил глаза на свой наручный хронометр, выдерживающий, согласно паспорту, погружение на глубину до сорока метров. Так глубоко с часами Тимофей еще не нырял, но купался и плавал с ними не раз – хронометр работал безукоризненно. Сейчас часы тоже шли. Тимофей отчетливо разглядел, как секундная стрелка движется по циферблату. Но! Между каждым ее поворотом на одно деление проходила не одна секунда, а три или даже четыре. Повинуясь инстинкту, Тимофей вытащил из кармана GPS-навигатор и включил его. Координат не было! Прибор так и не смог поймать спутниковый сигнал. Кроме схематической карты местности, от которой без координат не было никакого прока, навигатор не показывал больше ничего!

– Что-то случилось? – испуганно спросила Наташа, почувствовав перемену в его настроении.

– Ничего, – преувеличенно бодро ответил Тимофей. – Все в порядке. GPS немного барахлит.

Он поскорее спрятал прибор обратно в карман, но обмануть Наташу ему не удалось.

– Мы ведь выберемся отсюда, да? – дрогнувшим голосом спросила она.

– Конечно, выберемся. – Тимофей попробовал улыбнуться, и ему это удалось. – Река рядом, всего каких-нибудь… несколько километров.

Они плутали по лесу не менее четырех часов, пока искали Стрельцова, и могли отойти от реки на все десять километров, а то и больше, промелькнула в голове тревожная мысль. Но Тимофей отогнал ее от себя.

– Часа за три, максимум за четыре, дойдем. Только… – Он запнулся, не закончив фразу, вспомнив, что компас остался у Хитера.

Они взяли в дорогу два компаса. Но свой Тимофей хранил в рюкзаке. Это Хитер, воображающий себя пионером-первопроходцем, обвешался снаряжением с ног до головы: компас, бинокль, универсальный туристический нож, фонарь, газовая зажигалка и охотничьи спички. Все это вместе с карабином Стрельцова теперь покоится на дне болота или… в брюхе утащившей Хитера твари.

– Что «только»?!

Наташа! Лучше не говорить ей про компас.

– Только ты выглядишь уставшей, – поправился Тимофей.

– Ничего, – бодро ответила она. – Я выдержу. Даже если нам придется идти до ночи.

Не дай бог, мысленно возразил ей Тимофей, взглянув на свое побывавшее в болоте ружье, стволы и приклад которого густо покрывала налипшая грязь и засохшие комочки болотной ряски. С таким арсеналом лучше бы им не задерживаться в лесу до темноты.

– Так мы идем? – спросила Наташа.

– Подожди.

Тимофей сорвал пучок сухой травы и принялся протирать ружье – что бы с ними ни случилось, готовиться надо к худшему. Обтерев оружие снаружи, он разомкнул ружье и заглянул в каналы стволов. Конечно, они оказались забиты грязью, но, кажется, та еще не успела засохнуть. С помощью сломанной ветки Тимофей, как сумел, прочистил оба ствола – получилось даже лучше, чем можно было ожидать. Положив ружье для просушки на землю, он принялся выгребать из карманов патроны. Побывавшие в воде бумажные гильзы размокли так, что даже не влезали в патронник, порох, конечно, тоже отсырел, и Тимофей, чтобы избежать ошибок, выбросил эти патроны. Зато пластиковые и самодельные металлические патроны внешне практически не пострадали. Тимофей выбрал наугад один из них, вставил в ружье и спустил курок. Оглушительно грянул выстрел. Стоявшая рядом Наташа испуганно вздрогнула, а Тимофей облегченно перевел дыхание. Хоть что-то. Жаль, что пригодных для стрельбы патронов осталось только семь штук. Но все же это гораздо лучше, чем ничего. Он снова рассовал патроны по карманам, повесил на плечо ружье, ободряюще подмигнул Наташе и направился к лесу.

Поначалу она действительно шагала бодро, как обещала, но через час начала сопеть, а еще через полчаса хвататься руками за ветки, как хватается за перила карабкающийся по лестнице инвалид, чтобы не упасть на ходу.

– Всё. Привал, – объявил Тимофей.

– Не надо… я еще могу идти, – со свистом выдохнула Наташа.

Он только отмахнулся и, подавая пример, первым опустился на землю. Лесная подстилка в этом месте сплошь состояла из стелющегося под ногами сухого мха, на котором можно было сидеть и даже лежать, не боясь промочить или испачкать одежду. Впрочем, после купания в болоте ни Наташа, ни Тимофей не обращали внимания на такие мелочи. Она уселась рядом, привалившись спиной к его спине. Даже сквозь одежду он чувствовал, как дрожит ее тело.

– Долго нам еще идти?

Если бы он знал! Но надо было что-то отвечать, и Тимофей сказал:

– Сейчас посмотрю по карте.

Пришлось снова доставать навигатор – хорошо хоть Наташа не видела его растерянности, когда он возился с прибором. Связи со спутником по-прежнему не было, но Тимофея это не удивило. Он попытался хотя бы примерно определить район, где они находятся. Но на компьютерной карте прибрежная тайга обозначалась одним сплошным зеленым массивом, без каких бы то ни было ориентиров. Определенно можно было сказать только одно: чтобы выйти к реке, они должны двигаться на запад, с небольшим отклонением к югу. Знать бы еще, в какой стороне здесь запад. Тимофей озабоченно вздохнул, вспомнив об оставленном в рюкзаке компасе. До сих пор ориентирование на местности, даже без компаса, представлялось ему делом несложным. Для определения сторон света существует масса способов: по солнцу и наручным часам, по древесным кольцам на свежем спиле, по расположению мха на стволах деревьев, по форме муравейника, наконец. Но, как оказалось, все они применимы лишь при определенных условиях. На свои наручные часы Тимофей давно уже не смотрел. Они хоть и шли, но между подергиваниями секундной стрелки в действительности проходило секунд пятнадцать. Белесые облака, постепенно затянувшие небо, окончательно скрыли солнце, а под пологом леса вообще стоял полумрак. И даже мох, словно в насмешку над заплутавшими в тайге путниками, рос на деревьях со всех сторон.

– Много нам еще осталось? – повторила свой вопрос Наташа.

– Километров десять, может, чуть больше, – ответил Тимофей, стараясь, чтобы голос звучал убедительно.

Наташа поверила. Пока поверила, поправил он себя. Но что она скажет, если до темноты они так и не выберутся из леса?

– Дай попить, – попросила она.

Тимофей протянул ей фляжку – судя по звуку, воды там осталось всего на несколько глотков. Надо непременно наполнить ее заново, как только им встретится на пути какой-нибудь ручей, дал себе зарок Тимофей.

Наташа жадно допила воду, даже слизнула языком с горлышка последние капли. Но, возвращая флягу, виновато посмотрела на Тимофея.

– Ой, я выпила все. Даже тебе ничего не оставила.

– Ничего, по дороге наполним, – улыбнулся он и тут же пожалел о своих словах.

Наташа изменилась в лице.

– Разве нам еще долго идти? Ты же сказал, река близко, всего десять километров.

– Так и есть, – подтвердил Тимофей, глядя ей в глаза. Это удалось с трудом. – Просто путь по тайге всегда кажется дольше.

– Тогда пойдем. – Наташа поднялась на ноги.

– Пойдем. – Тимофей оглянулся, прикидывая направление.

В одном месте небо казалось немного светлее. Под вечер небо должно быть светлее на западе. Значит, им туда.

Больше всего утомляла даже не ходьба – как-никак на работе ей тоже приходилось бегать изрядно, а унылое однообразие ландшафта. Как в песне: «сосны да ели», среди которых иногда попадался чахлый березняк. От этих сосен да елей Наташу уже мутило. Лес казался бесконечным, он подавлял своими просторами и постепенно, по капле, вытягивал силы. Не зря, ох не зря поется про «бескрайнее море тайги», будь оно неладно. Сколько они уже отмахали: пять, десять километров или все пятнадцать? Можно было спросить у Тимофея, но Наташа не хотела этого делать. Не потому что стеснялась – какое уж тут стеснение, а потому что чувствовала, он сам не знает. Тимофей шагал хмурый и почти все время молчал. Понятно – потерял единственного брата. Наташа и сама жутко переживала смерть Хитера. Но сейчас она была бы рада, если мрачное настроение Тимофея объяснялось только этим. А если… ОНИ ЗАБЛУДИЛИСЬ? Последние слова Наташа не позволяла себе произносить даже мысленно, потому что такое предположение выглядело вовсе кошмарно, но они все равно упорно лезли в голову. Однако, когда молчание стало вовсе непереносимым, Наташа решилась заговорить:

– Как тихо. В лесу всегда так тихо?

Тимофей остановился и прислушался.

– Скоро вечер. Вот звери и попрятались.

Ответ прозвучал не очень убедительно.

– А птицы? – Насколько Наташа помнила из телевизионных программ о дикой природе, многие лесные птицы начинают петь именно под вечер.

Тимофей пожал плечами.

– Не знаю. – Потом повернулся к ней и добавил: – Держись ко мне поближе. Так, на всякий случай.

Что он имеет в виду, Наташа не поняла. Тем не менее послушно приблизилась. А вот ее простой вопрос, похоже, обеспокоил Тимофея не на шутку. У него даже походка изменилась, стала… осторожнее. Да, именно осторожнее! Теперь он не просто шагал, а крался по лесу. Наташе стало не по себе.

– Чего ты боишься? – шепотом спросила она.

Вместо ответа Тимофей жестом велел ей замолчать. Наташа не решилась протестовать, тем более что вслед за Тимофеем тоже почувствовала тревогу, хотя совершенно не представляла себе ее причину. Но от этого было только хуже. Она уже жалела о своем вопросе. Лучше бы ничего не говорила! Шли бы себе спокойно. Так ведь нет – накаркала!

Теперь, когда Наташа невольно стала прислушиваться к своим шагам, она поняла, что тишина была относительной. Под ногами шелестела трава и шуршала прошлогодняя хвоя. А когда она или Тимофей случайно наступали на незамеченную ветку, отчетливо слышался сухой треск. Иногда похожие звуки доносились и из глубины чащи. Поначалу Наташе казалось, что это обычное эхо, но, прислушавшись, она поняла, что эхо тут ни при чем. То ли ветер шумел в ветвях деревьев, то ли какой-то зверь крался по их следу, иногда забегая вперед. Несколько раз Наташа испуганно оглядывалась, но нигде не заметила никакого движения – ни один куст не шелохнулся, и ни одна ветка на ее глазах не отклонилась в сторону. Оглянувшись последний раз, она чуть не налетела на спину Тимофея. Он вдруг резко остановился и предостерегающе поднял руку. Наташа тоже остановилась и прислушалась. Напугавший ее звук повторился снова. Вернее, он и не прекращался. Еле различимое впереди шуршание больше всего напоминало… журчание воды!

– Река? – шепотом спросила она, не в силах сдержать своего ликования. – Мы пришли, да?

Однако Тимофей не спешил с ответом.

– Держись за мной, – также шепотом сказал он и осторожно двинулся на звук журчащей воды.

Шаг за шагом они продвигались вперед. Наташа все время выглядывала из-за спины Тимофея, стараясь разглядеть впереди бурную реку, но не увидела даже просвета среди деревьев. Лишь журчание немного усилилось – только и всего. Внезапно Тимофей отступил за молодую сосенку, присел на корточки и вытянул руку вперед. Наташа тоже присела, подражая ему, и только затем посмотрела туда, куда он указывал.

Впереди, метрах в десяти, стоял молодой олень, скорее олененок – в первый момент Наташа увидела только покатую спину с задранным кверху беленьким хвостиком. Олененок смешно расставил свои тонкие ноги, опустил вниз гладколобую голову без малейших признаков будущих рогов и пил воду из мелкого лесного ручья, журчание которого Наташа по ошибке приняла за шум реки. Олененок был такой хорошенький, что Наташа, глядя на него, невольно улыбнулась, забыв про свою тревогу. После многочасового блуждания по пустому, казавшемуся вымершим лесу этот маленький олень своим присутствием снова вдохнул в нее жизнь.

Внезапно олененок вздрогнул, отчаянно замотал головой и жалобно замычал. Наташа увидела, что к его нижней губе прицепилось что-то вытянутое с черным плоским хвостом. Рыба? Тут раздался всплеск, из ручья вылетела еще одна такая же «рыба» и повисла у олененка на шее. Только на этот раз Наташа успела разглядеть у нее кроме плоского хвоста две перепончатые лапы. Головастик?! Больше всего странное существо походило на головастика, если только головастики вырастают размером с человеческую ладонь. Вода в ручье как будто вскипела. Оттуда выпрыгивали все новые и новые твари. Некоторые из них достигали двадцати и даже более сантиметров в длину и имели уже не по две, а по четыре лапы. Но все без исключения набрасывались на олененка, впиваясь в него маленькими, но, видимо, невероятно острыми зубами. В мгновение ока они облепили его голову, грудь, шею и даже ноги, точно пиявки, повиснув на теле олененка гроздями уродливых черных сосисок. Наташу передернуло от отвращения, а олененок… олененок зашатался и упал на бок. Он уже не мычал, а только хрипел, судорожно подергиваясь. Но через секунду и этот хрип оборвался. Зато стало отчетливо слышно шуршание ползающих по его телу черных уродцев или… или это хрустели их жующие челюсти? К убившим олененка «головастикам» присоединились новые. Вскоре уже стало невозможно разглядеть олененка из-за переплетающихся скользких тел. Чтобы не закричать от ужаса, Наташа зажала рот руками и повернулась к Тимофею. Достав из футляра видеокамеру, он снимал разворачивающуюся на противоположном берегу ручья жуткую картину. Руки Тимофея дрожали от волнения, но он продолжал снимать, пока черный шевелящийся клубок снова не распался, обнажив белый, дочиста обглоданный скелет, на котором не осталось ни единого кусочка плоти. Только черные твари, словно жирные черви, ползали среди голых костей. С надрывным кашлем Наташа отшатнулась от Тимофея. Ее согнуло пополам и вывернуло наизнанку. Кое-как отдышавшись и вытерев с губ рвотную слизь, она снова подняла голову. Головастики, еще минуту назад копошившиеся среди костей обглоданного скелета, больше не напоминали бесформенную кучу. Они развернулись к противоположному берегу – туда, где стояла Наташа, направив на нее свои толстые круглые морды. Наташа в страхе попятилась назад, и сейчас же вся масса головастиков взвилась вверх. Отталкиваясь задними лапами и мощными хвостами, они взмывали в воздух и затем с шумным плеском шлепались в воду.

– Ты видишь?! – взволнованно вскрикнул Тимофей.

Наташа замотала головой, чтобы не видеть всей этой мерзости, но, когда опустила глаза, заметила такое, отчего у нее кровь застыла в жилах. Не менее десятка уродливых черных амфибий появилось на ближней стороне ручья, а из воды лезли все новые и новые особи. Некоторые из них при этом разевали рты: непропорционально большие для личинок земноводных, да еще полные множества мелких, острых зубов. Наташа вытянула руку в сторону этой шевелящейся черной массы, не в силах произнести ни звука. Но Тимофей понял ее без слов. Он схватил Наташу за руку и дернул на себя.

– Бежим! – услышала она его хлесткий, как выстрел, окрик и, уже не раздумывая, бросилась за ним в чащу леса.

Бежать! Куда угодно, лишь бы оказаться как можно дальше от этого ручья и обитающих там ужасных тварей, не уступающих по кровожадности знаменитым пираньям.

Они бежали на пределе сил. Ветки больно хлестали по лицу, но Наташа готова была выдержать и не такое, лишь бы никогда, никогда больше не видеть зубастых черных монстров, меньше чем за минуту дочиста обглодавших скелет олененка. Всякий раз, когда колючая еловая лапа хлестала ее по спине, Наташе казалось, что это хищная амфибия из ручья впивается в кожу своими зубами. Наконец Тимофей перешел на шаг, оглянулся и облегченно произнес:

– Оторвались.

– Ты думаешь, они пустились за нами в погоню?

– А ты видела, как эти чудовища прыгают? – в свою очередь спросил он. – С такой скоростью они вполне могли нас догнать. Надеюсь, они не отходят далеко от воды, иначе…

Тимофей не договорил, но все было ясно и так. Если бы хищные монстры добрались до них, их обглоданные скелеты точно так же украсили берег ручья.

– Что это за твари? – тяжело дыша от быстрого бега, спросила Наташа. – Это ведь не головастики?

Тимофей пожал плечами.

– Мутанты. – Он немного помолчал и добавил: – Знаешь, я думаю, это все из-за метеорита.

– Что именно? – недоуменно переспросила Наташа.

– Нападения животных: лося, потом совы. Это не бешенство, это что-то другое. Как и появление монстров: черных муравьев, гигантской змеи, утащившей Хитера, и этих головастиков-мутантов. Все это как-то связано с метеоритом. Ведь все эти твари появились в тайге после его падения.

Наташа изумленно захлопала глазами.

– Я не понимаю…

– Я тоже ни черта не понимаю, – сердито ответил Тимофей. – Одно ясно: нам нужно поскорее выбираться отсюда.

Наташа вздохнула. Кто бы сомневался.

Первым делом Тимофей зарядил ружье. Хватит плутать по лесу безоружными. Того и гляди, повстречается еще какой-нибудь монстр, от которого уже не удастся сбежать, как от обитающих в ручье амфибий-мутантов. С заряженным ружьем на плече Тимофей сразу почувствовал себя увереннее, но это продолжалось недолго. Ровно до того момента, как он взглянул на небо. Над головой висела сплошная серая мгла без малейшего просвета, которая совсем скоро должна была смениться непроглядной чернотой ночи. Причем с надеждой, что им удастся хоть как-то сориентироваться по звездам, сразу пришлось расстаться. Плотная пелена облаков, затянувших небо, не оставляла для этого ни единого шанса. А если еще и пойдет дождь… Нет, лучше об этом не думать.

Тимофей повернулся к Наташе.

– Надо готовиться к ночлегу.

– Нет, – замотала головой она и посмотрела на него, как ребенок, у которого отобрали любимую игрушку.

Под впечатлением этого беззащитного взгляда Тимофею тут же захотелось изменить свое решение, но он поборол в себе этот мимолетный порыв, хотя сердце разрывалось от жалости.

– Ничего не поделаешь. Вот-вот наступит ночь. Так что пока окончательно не стемнело, нам лучше подыскать какое-нибудь укрытие. Не хочу тебя расстраивать, но я даже не смогу развести костер. Спички и зажигалка были только у Хитера.

Наташа часто заморгала. Тимофей решил, что она сейчас расплачется. Но она сдержалась, обреченно кивнула головой и тихо произнесла:

– Хорошо.

Для ночлега они выбрали огромный выворотень засохшего, накренившегося кедра. Окончательно рухнуть на землю лесному исполину не позволили соседние деревья, и он стоял, уперевшись стволом в их смыкающиеся кроны. В наступивших сумерках выворотень и сам напоминал диковинного монстра, взметнувшего над землей свои корни-щупальца. Яму под корнями Тимофей забросал свежесрубленным лапником, соорудив из него некое подобие постели. Для пущей надежности лучше было бы построить шалаш, но для его каркаса требовались жерди. Тимофей, правда, попытался вырубить их, но, пока возился с одной, в тайге окончательно стемнело, и им пришлось довольствоваться тем, что есть.

Он на ощупь разгреб кучу лапника и велел Наташе забираться туда. Она беспрекословно подчинилась (смирившись с неизбежным, Наташа превратилась в послушную исполнительницу – он говорил, она делала), но когда он остался на краю ямы, спросила:

– А ты?

Тимофей покачал головой.

– Кому-то из нас придется дежурить, здесь наверняка водятся и другие монстры. Спи, позже я тебя разбужу.

Но она не уснула. Хотя Тимофей и не видел в темноте ее лица, чувствовал, что она смотрит на него.

– Чего не спишь? – сердито спросил он.

Наташа завозилась – он услышал, как шуршат под ней набросанные в яму ветки.

– Холодно.

Тимофей вздохнул. Так и не просохшая за день одежда липла к телу, и ночной холод пробирал его до мозга костей. Но что он мог сделать?

– Иди ко мне, – тихо попросила Наташа.

Тимофей снова вздохнул, но не двинулся с места.

– Мы будем следить отсюда: вместе или по очереди, как скажешь, – продолжала Наташа. – Только согрей меня. Ну, пожалуйста!

Она уже не просила, она умоляла. И Тимофей сдался, потому что где-то в глубине души сам этого хотел: хотел хоть на время забыть о рыщущих по тайге монстрах и прочих опасностях и снова почувствовать себя обычным человеком, нормальным парнем, оказавшимся наедине с красивой девушкой, которая, черт возьми, нравится ему! Он снял ружье, которое для надежности перевесил себе на шею, и полез в кучу лапника. Наташа тут же прильнула к нему, как прижимается замерзший котенок к своему хозяину, и шепотом спросила:

– Как думаешь, что с нами будет?

Наверное, следовало сказать, что завтра облака рассеются, снова выглянет солнце, и они обязательно выйдут к реке. Но это было бы обманом – Тимофей сам не знал, что случится завтра. А в такой момент он не хотел лгать. Вместо ответа он подался к девушке, ощутив кожей ее прерывистое дыхание, и припал губами к ее губам. Прошла секунда, а потом ее губы раскрылись – Тимофей почувствовал их солоноватый вкус и нежное прикосновение. И вот уже Наташа неловко ткнулась ему в лицо и обвила руками за плечи. Он потянул вниз «молнию» на ее куртке. Наташа не отстранилась, а, наоборот, принялась помогать ему. Не размыкая поцелуя, он провел ладонью по ее груди – даже сквозь свитер и слой нижнего белья чувствовалось, как налились и затвердели ее соски. У Наташи вырвался приглушенный вздох, и ее рука скользнула вниз, за пояс его брюк. Он тоже опустил руки ниже и, повозившись с ремнем и «молнией», спустил с девушки джинсы. В темноте контрастно обозначились ее бледные ноги с узким треугольником белых трусиков. Вид белеющих в темноте тонких девичьих ног подтолкнул Тимофея. Он больше не мог и не хотел сдерживаться. Грубо сгреб Наташу в охапку и опрокинул на спину.

Вопреки его представлению, ее нагая кожа оказалась горячей, или так казалось из-за проскочившего между ними электрического разряда. Сила взаимного притяжения швырнула их в объятия друг друга. Наташа раздвинула ноги – благо спущенные ниже колен трусики позволили без труда это сделать, и приподняла бедра. И он вошел в нее: грубо и страстно, как никогда этого не делал. Она вскрикнула, но лишь в первый момент, а потом ритмично застонала. Тепло ее лона передалось ему, и он утроил свои усилия (вверх, вперед, в нее!), разгоняя это драгоценное тепло по своему телу. Это было что-то необыкновенное: колющиеся ветки, ворох сырой одежды, но никогда они не любили друг друга так самозабвенно и ни с одной девушкой Тимофей не испытывал ничего подобного. Боль, радость, страх и наслаждение – все смешалось у него в голове. «Пир во время чумы», – всплыла из глубины сознания запоздалая мысль. Ну и пусть, сказал себе Тимофей. Сейчас они принадлежат друг другу, а все остальное, даже то, что случится потом, совершенно не важно…

Тимофей открыл глаза. Вокруг было так же темно, но над вершинами кедров небо уже начало сереть. Странно, когда он последний раз смотрел на небо, оно было черным, как разлитые по холсту чернила. Рядом, тесно прижавшись к его голой груди, посапывала Наташа и иногда вздрагивала во сне. Они так и уснули в объятиях друг друга и ворохе перекрученной одежды. Уснули!!! Тимофей резко приподнялся на локте, шаря по лапнику рукой в поисках оставленного рядом ружья. Да где же оно, черт побери?! Ружья не было. Тимофей уже собрался разбрасывать лапник, когда случайно наткнулся на холодную сталь. Ружье оказалось под полой его сброшенной куртки. Тимофей судорожно схватил его и осторожно выглянул из ямы.

В лесу стало чуть светлее, и темнота отступила – немного, но отступила. По крайней мере, он смог рассмотреть склонившуюся под тяжестью росы траву вокруг вывороченного корневища, ближайшие кусты, которые, скорее всего, были порослью молодых кедров, и широкие лапы елей, выглядывающие из укрывшего лес тумана. Ни в траве, ни за кустами никого не было – дальше все скрывала плотная молочно-белая пелена. Но Тимофея не покидала необъяснимая тревога, которая крепла в нем с каждой секундой, пока он вглядывался в клубящийся среди деревьев туман. Там что-то происходило, не видимое для его взора. Тимофей протянул руку, чтобы разбудить Наташу, но не успел дотронуться до ее плеча, как среди деревьев, на пределе видимости качнулась еловая лапа, и из тумана вылетел лохматый ком ощетинившейся черной шерсти с огромной оскаленной пастью. Тимофей вздрогнул от ужаса и закричал. Все произошло настолько стремительно, что он даже не успел сообразить, что делает. Ружье словно само собой уперлось прикладом ему в плечо, а стволы оказались направлены прямо в распахнутую пасть зверя, такую же черную, как его шерсть, откуда торчали кривые желтые клыки. В то же мгновение раздался гром сдвоенного выстрела, и морда зверя взорвалась. Во все стороны полетели клочья черной шерсти и осколки выбитых зубов. «Картечь, это была картечь», – отстраненно подумал Тимофей, наблюдая, как зверь на бегу кренится к земле. Вот его короткие лапы подогнулись, и он рухнул на брюхо, пропахав рылом землю. Теперь Тимофей рассмотрел, что это было именно рыло – его атаковал кабан, дикий вепрь, огромный, как пивная бочка. Странная склизкая шерсть зверя липкими сосульками свисала по бокам, а местами вылезла вовсе, обнажив черную, бородавчатую кожу. Взгляд Тимофея скользнул ниже, и он увидел подвернутую ногу. Но это не была нога кабана, скорее лапа хищника. Вместо раздвоенного свиного копыта конечность заканчивалась двумя широко расходящимися когтями.

Что-то схватило его за руку, повыше локтя. Тимофей рефлекторно рванулся в сторону, взмахнул ружьем и… чуть не обрушил приклад на голову Наташи. Разбуженная выстрелами, спросонья она даже не поняла, что он только что чуть не убил ее, прижалась к нему, обхватив руками, и только тогда перевела взгляд на лежащую возле ямы лохматую тушу.

– Кто это? – шепотом спросила она.

– Кабан, – с нарочитым спокойствием ответил Тимофей.

– Какой…

Наташа так и не договорила, не подобрав определения, и еще теснее прижалась к нему. Но Тимофей понял ее без слов.

– Не бойся. Он нам ничего не сделает. Я убил его.

Можно сказать, завалил с одного дуплета! Превратил рыло в сплошное кровавое месиво! Кровавое?.. Тимофей вспомнил разлетающееся крошево зубов, клочья черной шерсти и… ни одной капли крови! Он перевел взгляд на морду убитого зверя. Крови там не было и в помине. Вместо нее голову кабана покрывала черная пузырящаяся слизь, и… Тимофей не поверил своим глазам: слизь не вытекала из ран, а наоборот – всасывалась под кожу. Его взору открылось кабанье рыло, еще несколько секунд назад скрытое пузырящейся черной массой, потом оскаленная пасть с торчащими наружу неровно обломанными клыками. Пенящаяся слизь осталась только на лбу зверя, но вот и она распалась на две отдельные лужицы со всасывающими воронками. Еще секунда, и вся оставшаяся слизь превратилась в два плотных черных сгустка, которые закупорили глазные впадины. Да это и есть глаза! Без белков, зрачков и глазных яблок! Глаза монстра – кошмарного порождения упавшего метеорита!

– Тимофей! Что происходит?! – истошно закричала Наташа.

Он не сразу понял, что она имеет в виду. Вернее, решил, что Наташа тоже напугана трансформацией черной слизи. Но ее напугало другое. Монстр ожил – если вообще был когда-нибудь жив. По его неподвижной туше пробежала волна судорог, конечности зашевелились, он уперся ими в землю и встал, покачиваясь на своих коротких лапах. Голова зверя медленно повернулась, словно головка самонаводящейся ракеты, отыскивающей цель, и он уставился на людей своими похожими на капли застывшей смолы черными глазами. Когда Тимофей увидел иссеченную картечью морду, без единой кровоточащей раны, ощерившуюся пасть, в которой ворочался толстый черный язык, и стеклянные немигающие глаза, охватившее его странное оцепенение исчезло. Он снова вскинул ружье. Обвившиеся вокруг Наташины руки мешали прицелиться. Пришлось оттолкнуть ее, но сейчас было не до вежливости.

– На дерево. Быстро.

Он нажал на спуск. Ничего! Даже удара бойка по капсюлю. О боже! Он забыл перезарядить ружье! Тимофей оглянулся на Наташу. Вместо того чтобы карабкаться по стволу, она натягивала джинсы! Он вырвал джинсы у нее из рук и отшвырнул в сторону, потом так же грубо вытолкнул девушку из ямы.

– Лезь на дерево, дура!

Он готов был влепить глупой девчонке оплеуху, если бы она снова замешкалась. Но она наконец сообразила, что их жизни висят на волоске, и полезла на кедр. Тимофей забросил ружье за спину, схватил куртку с патронами и устремился следом за ней.

Повезло, что накренившийся кедр застрял среди деревьев под наклоном к земле, иначе бы им пришлось туго. Во всяком случае, Наташа ни за что бы не вскарабкалась по вертикальному стволу, а так она смогла подняться на добрых четыре метра от земли. Дальше ветви росли слишком густо, и ей пришлось остановиться. Тимофей устроился в развилке позади нее. Ниже, но все-таки достаточно высоко для кабана. Правда, существо под деревом только внешне походило на кабана. И Тимофей вовсе не был уверен, что оно не умеет лазать по деревьям. По-видимому, монстру требовалось какое-то время, чтобы окончательно прийти в себя (полностью ожить?), только поэтому он не бросился на них сразу. Эти несколько секунд, пока он «оживал», позволили им забраться на дерево. Но сейчас зверь полностью самовосстановился. Он обошел вокруг накренившегося ствола – все это время Тимофей с тревогой наблюдал за ним, и задрал вверх свою кабанью морду. Невероятно! Кабаны и вообще все свиньи не могут смотреть вверх – строение тела просто не позволяет им поднять голову. Но мутант смотрел на людей на дереве. Не просто смотрел, а искал способ до них добраться!

– Он сюда не залезет? – шепотом спросила Наташа. Очевидно, ее одолевали те же мысли.

Тимофей не успел ответить. Зверь присел и вдруг подпрыгнул, вцепившись передними лапами в ствол дерева. Его широкие когти, в которые превратились кабаньи копыта, глубоко вонзились в кору, и он повис над землей, отчаянно молотя в воздухе задними лапами и пытаясь зацепиться за ствол.

За спиной Тимофея пронзительно закричала Наташа.

– Лезь выше.

– Я не могу, – пробормотала она.

– Лезь! – прикрикнул на девушку Тимофей.

В любую секунду зверь мог оказаться на дереве, а она все прикидывала свои возможности. Изловчившись, Тимофей ткнул в морду мутанта прикладом. Одной рукой приходилось держаться за ветки, поэтому удара не получилось – зверь даже не отшатнулся. А между тем его задние лапы уже царапали кору. Еще чуть-чуть, и он вскарабкается на ствол. Дрожащей рукой Тимофей полез в карман за патронами. Оставалось только жалеть, что он не перезарядил ружье раньше. Сзади донесся хруст ветвей. Значит, Наташа все-таки послушалась его. Тимофей оглянулся, чтобы проверить, высоко ли она забралась, и чуть не сорвался вниз. В последний момент он успел ухватиться за ветку, но один из двух патронов, которые он перед этим достал из кармана, выскользнул у него из руки. Чертыхнувшись про себя, Тимофей вставил оставшийся патрон в патронник, вскинул ружье и нажал на спуск. Сила отдачи едва не сбросила его с дерева. А зверь, когда Тимофей снова взглянул на него, по-прежнему висел на стволе! Или он промахнулся, или выстрел не причинил монстру ощутимого вреда. Думать было некогда. Тимофей снова перезарядил ружье (к счастью, в кармане нашлось еще три патрона, три последних патрона!), тщательно прицелился в ближайшую к нему когтистую лапу мутанта и плавно потянул спусковой крючок. Сноп дроби снес лапу вместе с куском древесной коры. Зверь дернулся последний раз и рухнул вниз. Но уже через секунду снова поднялся, припадая на простреленную лапу. И все это в полной тишине. Монстр не выл, не рычал и даже не пытался зализывать раны. Он как будто не чувствовал боли. Мертвецы не чувствуют боли! И их невозможно убить, потому что они уже мертвы! У Тимофея перехватило дыхание. Он обернулся к Наташе.

– Стреляй! Почему ты не стреляешь? – спросила она, перехватив его взгляд.

Она еще не поняла, что преследующий их монстр неуязвим. И, значит, рано или поздно он доберется до своей добычи. У Тимофея закружилась голова. Только сейчас он вдруг со всей ясностью понял, что они оба оказались в ловушке, из которой нет выхода. Что-то изменилось в его лице, и Наташа сразу заметила это. Ее глаза наполнились ужасом. Она ДОГАДАЛАСЬ!

– Что случилось? Не молчи! Пожалуйста, не молчи! – закричала она. А он смотрел на нее и не знал, что ответить.

Что-то мохнатое и гибкое шмыгнуло по стволу, над ее головой. Тимофей прищурился, но стремительное нечто уже исчезло из вида.

– Куда ты…

Наташа не договорила. Существо вновь показалось среди ветвей, на этот раз, вынырнув из-за ее плеча. Тимофей едва успел разглядеть тупоносую мордочку с черными бусинами глаз и тонкий, как спица, хвост, как неведомое существо прыгнуло Наташе на спину и вцепилось ей в шею мелкими острыми зубами. Наташа пронзительно вскрикнула и всплеснула руками, чтобы сбросить укусившую ее тварь. Но та держалась цепко, продолжая вгрызаться ей в горло. Тимофей отчетливо видел, как работают маленькие челюсти и как брызжет кровь, когда хищница погружает в рану свои зубы. Наташа совсем обезумела от боли. Беспрерывно крича, она принялась беспорядочно размахивать руками и биться головой о ствол.

– Держись! – во весь голос крикнул ей Тимофей.

Но было уже поздно. Она сорвалась с дерева и, ломая ветки, полетела вниз. Одновременно с ударом о землю ее крик оборвался. А тварь, тварь так и сидела на ее плече и продолжала сосать хлещущую из раны кровь! Но Наташа была еще жива, изранена, покалечена, но жива. Превозмогая боль, она попыталась подняться. И это ей почти удалось, когда карауливший под деревом кабаноподобный монстр налетел на нее и снова повалил на землю. Через несколько секунд все было кончено. Тимофей не видел, как это произошло, – горбатая спина зверя заслонила от него лежащую на земле девушку. Ее ноги согнулись в коленях, словно Наташа хотела сжаться в комок, и застыли в таком положении. А потом снизу донеслось жадное чавканье. Монстр рвал Наташу своими жуткими зубами! И всякий раз, когда он отрывал от ее тела куски, ее ноги слегка подергивались. Не в силах вынести этого жуткого зрелища, Тимофей отвернулся. Его мутило. Но желудок был пуст со вчерашнего дня, и его так и не вырвало. Это продолжалось бесконечно долго. Тимофей пробовал зажимать себе уши, но отвратительное чавканье и хруст переламываемых костей все равно проникали в черепную коробку.

В лесу окончательно рассвело, когда он решился снова посмотреть вниз. Наташин труп исчез. Лишь одни обглоданные кости валялись на земле. Похожая на крысу мелкая тварь шныряла среди них, слизывая с травы разбрызганную кровь. А убивший Наташу монстр сидел рядом, опираясь на широко расставленные передние лапы, и оттуда смотрел на Тимофея застывшим взглядом мертвых немигающих глаз. Его простреленная передняя лапа неестественно вывернулась в сторону. Очевидно, только поэтому зверь больше не пытался взобраться на дерево. Вскоре к нему присоединился второй хищник. Он тоже опустился на задние лапы, задрал кверху тупорылую мордочку и уставился на Тимофея своими глазами-бусинами. Несмотря на голый, словно у крысы хвост, отдаленно это существо напоминало белку. Скорее всего, прежде это и была белка. Хотя сейчас в облезлой плотоядной твари из ночного кошмара уже ничто не напоминало шустрого озорного зверька с пушистым мехом. Тимофей брезгливо поморщился и тут увидел такое, отчего у него по телу пробежала дрожь. Глаза монстров как будто ожили. При полной неподвижности тел это было особенно заметно. Из них выросло множество усиков-щетинок, которые начали часто вибрировать. В этом ритмичном подергивании явно скрывался какой-то непостижимый смысл. Но Тимофей не стал дожидаться того, что должно было последовать дальше. Он тщательно прицелился в застывшую «белку» и спустил курок. Звереныш лопнул, как наполненный водой воздушный шарик, и из его разорванной тушки выплеснулась уже знакомая Тимофею черная слизь. Клейкими каплями она повисла на стеблях травы, а потом… начала соединяться снова. Капли, словно живые, ползли по траве, сливаясь в единое целое. Не успел рассеяться дым ружейного выстрела, как из них образовалась черная лужица, в которой, словно в кислоте, растворились останки разорванной твари. Второй монстр встал, подошел к луже и опустил в нее свой широкий черный язык. Слизь затекла на него, затекла ВВЕРХ, облепив язык, как пчелиный рой облепляет ветку. Монстр втянул язык обратно в пасть и слизнул ее (когда Тимофей вновь увидел его язык, на нем уже не было ни капли слизи) и вновь вернулся на прежнее место под деревом.

– Уходи! Ты получил свое, теперь уходи! – закричал Тимофей, глядя в черные, немигающие глаза существа, которые даже не были глазами.

Но монстр не ушел. И даже не шелохнулся. Он снова выпустил множество коротких усиков-щетинок из своих глаз, которые стали ритмично сокращаться, словно пульсировали. Какое-то время ничего не происходило. Зверь сидел под древом неподвижно, а его «живые» глаза продолжали шевелить усами. Потом Тимофей услышал шелест ветвей у себя над головой, а подняв голову, увидел усевшуюся на ветку птицу. Это был обычный красноголовый дятел, за исключением того, что из его глаз росли черные щетинки. Вскоре к дятлу присоединился ворон, потом еще какая-то птица, названия которой Тимофей не знал. Монстры пристально наблюдали за ним, чего-то выжидая. Но Тимофей больше не сомневался, что их атака – вопрос времени. Мысль о том, что зубы и клювы жутких мутантов будут рвать его бездыханное тело, была невыносима. Нет, только не это! Тимофей вынул из кармана последний патрон и зарядил его в ружье. Потом расшнуровал на правой ноге ботинок и сбросил его вниз. Он не умрет, как Наташа, в страшных мучениях. Это произойдет мгновенно и безболезненно.

Когда Тимофей стягивал носок, на поляну выскочил заяц, такой же облезлый, как напавшая на Наташу белка. На голой спине зайца не осталось ни клочка шерсти, и под натянутой кожей обозначились сегменты позвоночника. Но «зоркие» глаза зверя безошибочно нацелились на укрывшуюся на дереве добычу. Кто сказал, что зайцы не умеют лазать по деревьям? Зайцы, у которых вместо глаз застывшая черная слизь, выпускающая шевелящиеся щупальца, наверняка делают это отлично.

Когда заяц по-кошачьи ловко запрыгнул на ствол засохшего кедра и полез вверх, Тимофей нисколько не удивился. Сверху донеслось хлопанье крыльев – птицы ринулись в атаку. Началось! Страха не было вовсе. Наверное, потому, что он уже все решил для себя. Тимофей приставил ружейный ствол себе к шее и просунул большой палец ноги в спусковую скобу. Если уж сам Хемингуэй избрал такой же способ расстаться с жизнью, значит, это не самая плохая смерть… Черной молнией на него спикировал ворон. Тимофей увидел разинутый клюв, трепыхающийся в пасти крылатого монстра раздвоенный змеиный язык и закрыл глаза.

В окутанном туманом лесу грянул одиночный выстрел, и вновь наступила тишина.