Лес подавлял своей тишиной. В кронах таежных исполинов не распевали перелетающие с ветки на ветку птицы. Не слышался веселый цокот шелушащей шишку белки. Не ревели выясняющие отношения лоси. Не визжали отставшие от матери новорожденные кабанята. Не хрипели на бегу преследующие добычу волки. Под пологом леса не стрекотали в траве сверчки и кузнечики и не шуршали принюхивающиеся ежи. После заката уханье филина и многоголосый хор озерных лягушек не нарушали ночную тишину. Черными пастями щерились из земли опустевшие лисьи и барсучьи норы. И только плотные черные тени бесшумно проносились среди темных деревьев, почти неразличимые в окутавшем лес густом тумане.

Туман не рассеивался ни днем, ни ночью. Напротив, питаемый тяжелыми, удушливыми испарениями, он ширился и рос, затекая в низины и овраги, и медленно, но неумолимо отвоевывал у тайги новые пространства. Возможно, солнце, уже довольно жаркое в Сибири в конце весны, остановило бы распространение тумана. Но с той поры, как низкие облака затянули над тайгой все небо, солнечные лучи не могли пробиться сквозь их плотную пелену. Несколько раз над лесом пролетали вертолеты, но пристально вглядывавшиеся в иллюминаторы наблюдатели не смогли разглядеть внизу ничего, кроме поднимающихся клубов молочно-белой мглы.

В одном месте туман был особенно плотен. Там, в окружении километрового кольца поваленных и обожженных деревьев, располагалась гигантская воронка, заполненная вязкой студенистой массой. Внешне она напоминала разлившееся по поверхности земли нефтяное или битумное пятно с абсолютно ровной поверхностью. Но иногда по поверхности пятна пробегала рябь. И тогда клубы тумана вздымались над землей, а скользящие по лесу тени бросались прочь в едином порыве.

Миновав КПП, «Волга» свернула к зданию аэровокзала. Вполне возможно, на армейском сленге аэровокзал назывался как-то по-другому, но, к своему стыду, Надежда этого не знала. Вообще подмосковный военный аэродром в Раменском внешне мало отличался от гражданского – наверняка строился по тому же типовому проекту. Разве что порядка здесь было больше, а людей и машин, особенно по сравнению с московскими аэропортами, не в пример меньше. Сейчас на расчерченной автостоянке стояли три армейских грузовика, один большой и два микроавтобуса, «уазики», как в раскраске МЧС, так и в зеленой армейской, да несколько «Волг» – все с номерами Минобороны.

Водитель остановил машину напротив аэровокзала и сразу полез в багажник за ее сумками. Он явно спешил избавиться от своей пассажирки и даже не пытался это скрыть. Машина была дежурной, так что ему действительно не было никакого резона задерживаться в аэропорту. Но Надежда подозревала, что причина не только в этом. Наверняка он считает, что она получила служебную «Волгу», чтобы доехать до аэродрома, только потому, что является любовницей начальника Центра. Водитель заблуждался, и от этого было особенно обидно. Окажись на ее месте подполковник Синявский или кто-нибудь из его помощников, да любой научный сотрудник Центра, Петр точно так же распорядился бы предоставить ему дежурную машину.

Надежда взяла с сиденья портфель с документами, ради которых задержалась в Москве на два дня, а не вылетела вместе с группой Синявского, и вслед за водителем вышла из автомобиля. Две ее сумки уже стояли на асфальте рядом с машиной. Если бы она переоделась дома в ветровку и джинсы или туристический костюм – самую подходящую одежду для полевой экспедиции, то от одной сумки можно было бы отказаться. Но она этого не сделала, главным образом из-за ожидавшего в машине угрюмого водителя, и теперь вынуждена была возиться с лишним багажом. Так и оказалось. Водить пробурчал на прощание что-то неразборчивое и снова уселся за руль, ясно дав понять Наде, что не собирается подносить до аэровокзала ее набитые сумки. Не прошло и минуты, как «Волга», обдав молодую женщину едким выхлопом отработанных газов, скрылась за поворотом ведущей к КПП дороги.

Проводив взглядом удаляющуюся машину, Надя грустно вздохнула. Нет, она не злилась на водителя. Все сотрудники Центра, знающие о ее связи с Петром, за редким исключением, относились к ней точно так же. Она была на двадцать четыре года, почти на четверть века, младше Петра. Но дело даже не в этом. В конце концов, какое значение имеет возраст для любви?! Все было сложнее и гораздо хуже. Петр женат. Он женился давно, еще лейтенантом. Скоро, наверное, будет отмечать серебряную свадьбу, если еще не отметил. Но это не важно. У них с женой долго не было детей. А когда наконец родился ребенок – сын, которого они оба так долго ждали, то оказалось, что у мальчика церебральный паралич. Петр и особенно его жена сделали все, чтобы их сын не чувствовал себя инвалидом. Один бог знает, чего им это стоило. Жена Петра ушла с работы, чтобы все время быть рядом с сыном, а Петр продолжал работать и содержать семью. Сейчас мальчику четырнадцать лет, и, конечно же, Петр никогда не оставит своего единственного и горячо любимого сына и не уйдет от жены, которая всю себя посвятила больному ребенку. Эту драматическую историю личной жизни начальника Центра Надежда узнала вскоре после того, как начала работать… служить под началом Петра. Знала и все-таки не смогла сопротивляться вспыхнувшей между ними страсти. Больше всего, до мозга костей, Надя боялась, что об их любви станет известно жене Петра. Она не знала, даже никогда не видела эту женщину, но преклонялась перед ее материнскими чувствами. И все равно ничего не могла с собой поделать. Любовь оказалась сильнее ее.

Поначалу Надя надеялась, что им с Петром удастся сохранить свои отношения в тайне. Как же она была наивна! Конечно, очень скоро коллеги обо всем узнали. Нет, Петра никто не осуждал. И вовсе не потому, что он был руководителем Центра. Просто подчиненные искренне уважали своего начальника и сочувствовали ему. А вот на его любовницу стали смотреть косо. Наверняка думали, что она мечтает увести Петра из семьи и женить на себе, получить высокую должность или выбить внеочередное звание, хотя у Надежды и в мыслях не было ничего подобного. Со всеми этими сплетнями и подозрениями бороться можно было только одним способом – добросовестной и самоотверженной работой. Что Надя и делала. В конце концов это принесло плоды. Подполковник Синявский, в секторе которого она трудилась, не раз отмечал ее в своих приказах и даже ходатайствовал перед начальником Центра о присвоении микробиологу Надежде Паниной внеочередного звания майора медицинской службы. Петр потом сам рассказал ей по секрету об этом, чем привел ее в настоящий ужас. Не хватало ей еще вспышки новых сплетен. Правда, Петр и сам прекрасно понимал, что в сложившихся обстоятельствах не стоит подогревать бродящие в коллективе слухи. Поэтому она так и не примерила майорские погоны. Но Надя осталась не в обиде, а Дмитрию Романовичу Синявскому была даже благодарна.

– Вам помочь?

Надежда обернулась. Рядом с ней стоял молодой человек в военной форме. Сержант или старшина – она так и не научилась разбираться в солдатских знаках различия. К счастью, во время периодически проводящихся в Центре проверок на профпригодность этого не спрашивали.

– Так вам помочь? – повторил паренек, указав на выгруженные водителем сумки.

Он наверняка нравился женщинам и прекрасно знал это. Вот и на нее смотрел с самоуверенной улыбкой. Впрочем, он в самом деле был довольно хорош собой. Короткие русые волосы, голубые глаза, открытое, про такое говорят «искреннее», лицо, правильной формы нос, в меру широкий подбородок с ямочкой посредине. И фигура была под стать: развернутые плечи, прямая осанка, никакой юношеской сутулости. Да и возрастом молодой человек был что-то староват для сержанта: двадцать—двадцать пять лет. Наверняка контрактник. Неудивительно, что полевая форма сидела на нем идеально. В одной из Надиных сумок лежал комплект такой же формы. Но даже после того, как по совету Петра она стала регулярно посещать фитнес-зал и бегать по вечерам на стадионе соседней школы, длинный полевой китель со множеством карманов и особенно широкие мужские брюки висели на ней мешком. Повседневную форму Надежда ушила по фигуре, а до полевой руки никак не доходили, к счастью, надевать ее приходилось не чаще одного-двух раз в год. Но для ее нового знакомого (вот он ей уже и знакомый!) форма, похоже, была стилем жизни. Однако, кем бы он ни был, его помощь оказалась весьма кстати.

Надя с благодарностью кивнула.

– Если вам нетрудно.

– Ну что вы, напротив, – белозубо улыбнулся молодой человек, легко подхватив обе ее сумки. – Тяжеловаты, – признался он, явно рисуясь перед ней. – Далеко летите?

– В Иркутск, – призналась Надежда.

Странно, но ее ответ привел военного в смятение. На его лице отразилась целая гамма чувств, и самодовольная улыбка сменилась растерянностью.

– Вы военврач? – смущенно пробормотал он.

– Нет, – честно ответила Надя. Потому что микробиолог-исследователь и врач – это все-таки не одно и то же.

Ее спутник облегченно выдохнул.

– А то я уже подумал…

Однако, что именно он подумал, молодой человек Надежде сообщить не успел. Едва они прошли через двери аэровокзала, как его окликнули:

– Кирилов!

Неподалеку стояла группа военных в такой же полевой форме. До десяти человек, как привык выражаться Петр. Голос принадлежал коренастому широкоплечему лейтенанту с наголо бритым черепом и широким круглым лицом. Надин спутник виновато посмотрел на нее, поставил сумки на пол, пробормотал:

– Извините. – И поспешил к командиру.

«Мог бы поставить вещи у стены, а не бросать на самом проходе», – подумала Надя о своем добровольном помощнике, но без особого недовольства. Он как раз о чем-то докладывал офицеру, а тот бесцеремонно разглядывал появившуюся в аэровокзале женщину. Наде стало любопытно, что такого мог сообщить новый знакомый о ней своему командиру, что тот так заинтересовался ею. Или это обычная реакция мужчин, длительное время находящихся вне женского общества?

Дальше стало еще интереснее. Выслушав подчиненного, офицер направился к ней, остановился, бросил руку к кепке-фуражке и отрапортовал:

– Старший лейтенант Мещерин.

Надя ждала продолжения, но его не последовало. Повисла пауза. Офицер смотрел на нее, явно чего-то ожидая. Или у него такой странный способ знакомства? Чтобы не выглядеть невежливой, она поздоровалась:

– Здравствуйте. – Потом добавила: – Надежда… Панина.

– Могу я взглянуть на ваши документы? – спросил офицер.

Однако! Надя изумленно вскинула брови. Нет, она не испугалась, скорее была изумлена странным поведением военного. А он по-прежнему смотрел на нее требовательным взглядом своих прищуренных, глубоко посаженных глаз. Ничего, сейчас она поставит его на место, мстительно подумала Надежда и, покопавшись в портфеле, достала оттуда свое служебное удостоверение – в костюме его положить было просто некуда, не в боковой же карман жакета. Не без гордости она раскрыла бордовые корочки и поднесла документ к лицу лейтенанта. Слова «Генеральный штаб» и «эксперт Министерства обороны» должны были произвести впечатление на хамоватого офицера.

Однако реакция лейтенанта оказалась более чем сдержанной. Он удовлетворенно кивнул. Потом повернулся вполоборота к своим солдатам и заявил:

– Товарищ капитан, команда боевого охранения прибыла в ваше распоряжение.

– Что? – растерялась Надежда.

Лейтенант вынул из нагрудного кармана сложенный вдвое документ, по виду командировочное предписание, и протянул ей. Надя торопливо пробежала глазами отпечатанные строки и наконец поняла суть происходящего.

– А, вы – та группа специальной разведки, которую Петр… Петр Леонидович, – тут же поправилась она, заметив, как лейтенант стрельнул в нее колючим взглядом, – направил для охраны нашего лагеря.

– Приказ подписал генерал Озеров, – уточнил офицер.

Надя почувствовала, что краснеет. Только теперь она поняла, как сглупила. То, что она, в общем-то, рядовой сотрудник, назвала начальника Центра по имени, выдает ее с головой. Теперь слухи о ее связи с Петром расползутся и в войсках. Только этого им обоим не хватало! От растерянности Надя перешла на официальный тон:

– Лейтенант…

– Старший лейтенант.

– Что?

– Мое звание: старший лейтенант, – поправил Надежду командир боевого охранения, чем окончательно вогнал ее в краску.

– Да, спасибо. Ваша группа направлена в распоряжение подполковника Синявского. То, что мы с вами полетим в одном самолете, ничего не значит…

Господи! Что за чушь она несет?! Конечно, это ничего не значит.

– Я просто следую с вами к новому месту… службы. Понятно?

Наверное, большей сумятицы лейтенанту в жизни слышать не приходилось. Но он только кивнул.

– Разрешите идти?

– Идите, – облегченно ответила Надежда и, честное слово, испытала огромное облегчение, когда он вернулся к своим бойцам.

Среди них тут же завязался оживленный разговор. Дважды Надя услышала свою фамилию и отошла в сторону, чтобы не выглядеть подслушивающей. «Ничего, – постаралась она успокоить саму себя. – Нужно только добраться до места, а там каждый займется своим делом: она – лабораторными исследованиями, солдаты – охраной лагеря. Очень скоро они и думать забудут о постороннем». Пока же происходило обратное – солдаты с откровенным любопытством разглядывали ее. Кое-кто из них даже глумливо улыбнулся, да еще изобразил на пальцах непристойный жест. Жест предназначался не ей, а соседу этого похотливого жеребца, но Надежда все-таки заметила его гнусную пантомиму. Ей захотелось одернуть юбку, так некстати открывающую колени. Черт с ним, с водителем, надо было ей дома переодеться в форму! Это в коридорах Центра ее летний костюм можно было считать деловым, а здесь, на военном аэродроме, он смотрелся так же неуместно, как открытый купальник. Зато в полевой форме она почти не выделялась бы среди находящихся в аэропорту военных и точно была бы избавлена от их солдафонских ухмылок.

Надя еще раз исподтишка взглянула на будущих попутчиков. Похоже, солдаты удовлетворили свое любопытство и вернулись к прежним разговорам. Только один из них, тот, кто донес до аэровокзала ее сумки, Кирилов, по-прежнему смотрел на нее. Все-таки какое же у него звание? Больше всего Наде не хотелось снова попасть впросак, как с их командиром. Она достала из портфеля сотовый телефон-коммуникатор, стоивший полторы ее месячной зарплаты (пару месяцев пришлось прожить в режиме жесткой экономии, но коммуникатор того стоил), и отбила Петру эсэмэску, постаравшись как можно точнее описать знаки различия на погонах Кирилова.

В ожидании ответа лучше всего было куда-нибудь отойти, например, в женский туалет, но она этого не сделала. Почему-то вообразила, что Петр тоже напишет ей SMS. Но он позвонил лично.

– Да, – быстро ответила Надя.

– Здравствуй.

Его короткое «здравствуй» всегда заставляло радостно трепетать ее сердце, и этот раз не стал исключением. С такой откровенной интонацией Петр разговаривал с ней только наедине и по телефону, когда рядом не было посторонних. Наверное, звонит из кабинета, сообразила Надежда. Но в отличие от Петра ее окружало множество людей.

– Как добралась, нормально?

Прежде чем ответить, Надя покосилась на стоящих в стороне солдат, свою группу сопровождения, и отошла к окну – дальше отступать было просто некуда.

– Да, все в порядке. Жду вылета.

Петр приглушенно рассмеялся в трубку. Похоже, он разгадал все ее хитрости.

– Все-таки надо погонять тебя по армейским уставам, чтобы не позорила звание российского офицера.

Надежда промолчала. Это была излюбленная шутка Петра. Сам он возглавил исследовательский Центр после многолетней службы в Главном разведывательном управлении Генерального штаба и армейскую жизнь знал вдоль и поперек.

– …К твоему вопросу. Это старший сержант.

Все-таки сержант, мысленно похвалила себя Надя.

– Как тебе остальные парни?

– Нормальные ребята, крепкие.

– По словам их командира, это лучшая разведгруппа во всей бригаде. – Петр уже не шутил, и Надежда это сразу почувствовала. – Рад, что они тебе понравились. Теперь мне будет спокойнее.

И вовсе они ей не понравились! Но поправлять Петра Надежда не стала. Да и не успела бы, через пару секунд он отключился.

– Удачи тебе. До связи.

– До связи, – механически проговорила Надя в трубку, где уже прозвучал сигнал разъединения.

Телефонный разговор оставил ощущение какой-то недосказанности. Причем вовсе не потому, что Петр так поспешно свернул его. В кабинет мог кто-то войти, ему могли позвонить по другой линии. В конце концов, у начальника Центра изучения аномальных аэрокосмических явлений много других обязанностей, помимо прощания с любимой. И все-таки у нее возникло ощущение, что Петр о чем-то умолчал. О событиях в сибирской тайге ему известно больше, чем ей? Или всему виной обостренная интуиция Петра и ее разыгравшееся воображение?

На летном поле их ждал военный транспортник «Ил-76». Возможно, тот самый, на котором два дня назад улетел Синявский со всей исследовательской группой и оборудованием для полевой лаборатории. Огромный самолет, распахнувший створки грузового люка, поначалу удивил Надю. Для отправки нескольких человек в Иркутск можно было использовать воздушный транспорт и меньшего размера. Петр наверняка так бы и поступил, но он не распоряжался самолетами военной авиации. Правда, когда к опущенному пандусу «Ила» подъехал армейский грузовик и уже знакомые Наде солдаты под командованием неразговорчивого лейтенанта стали выгружать из кузова брезентовые тюки и деревянные ящики, она переменила свое мнение. Собственного снаряжения у команды боевого охранения оказалось едва ли меньше, чем у исследовательской группы подполковника Синявского. Две Надины дорожные сумки просто терялись рядом со всей этой грудой багажа.

Несмотря на такое количество снаряжения, погрузка заняла менее получаса – солдаты-контрактники работали споро и умело. Сразу после этого их командир доложил помощнику коменданта аэродрома, который вместе с Надеждой наблюдал за работой, что погрузка закончена.

– Хорошо, лейтенант. Можете занять свои места, – ответил местный майор.

Надя вопросительно взглянула на Мещерина: поправит он помощника коменданта или нет? Но на этот раз старший лейтенант промолчал: козырнул майору, развернулся и поспешил к своим бойцам. Помощник коменданта сразу потерял к нему всякий интерес. Он повернулся к Наде, тепло улыбнулся ей и сказал:

– А вам, товарищ капитан, желаю приятного полета. Жаль, что не могу полететь вместе с вами.

Наде вдруг захотелось пококетничать с ним. Без всякой задней мысли, просто так.

– Что же вам мешает?

– Дела-дела, – сокрушенно вздохнул майор и добавил: – Как жаль, что наше знакомство оказалось столь скоротечным.

– Не вздыхайте, вам это не к лицу, – рассмеялась Надя. – И не грустите. Может быть, мы еще увидимся.

– Я с нетерпением буду ждать этого момента, – заверил ее помощник коменданта и сделал жест, от которого Надя оторопела.

Ей показалось, что майор собирается поцеловать ей руку, но он только обозначил это намерение, молодцевато отдал ей честь и зашагал прочь.

Конечно, это был всего лишь легкий флирт, даже не флирт, а своеобразная форма комплимента случайно встреченной симпатичной женщине. Но когда помощник коменданта повернулся к ней спиной, Наде вдруг стало одиноко, одиноко и грустно. Внезапное чувство привело ее в замешательство. Ей предстояла любопытная и, надо полагать, очень увлекательная работа, не оставляющая места ни грусти, ни одиночеству. Все это было так, но она ничего не могла с собой поделать.

Со стороны самолета за ней наблюдали задержавшиеся возле пандуса Мещерин, Кирилов и еще несколько солдат. Ну и пусть себе смотрят, сказала себе Надежда. Проходя мимо них, она демонстративно отвернулась в сторону. В просторном салоне транспортника Надя выбрала себе место на скамье сразу за кабиной пилотов, возле одного из немногочисленных иллюминаторов. Команда Мещерина расположилась в средней части салона, рядом со своим грузом, что было весьма кстати. До отлета еще оставалось какое-то время. Чтобы не терять его, Надя достала из портфеля ноутбук и, пристроив его на коленях, принялась вводить в компьютер данные из последних поступивших в Центр документов.

Пальцы привычно порхали над клавиатурой, но картина происходящего в иркутской тайге, а точнее в Киренском районе Иркутской области, не складывалась ни на экране компьютера, ни в мозгу у Надежды. Надя начала систематизировать разрозненные, зачастую вообще противоречивые сведения о таинственных событиях в сибирской тайге еще до вылета группы Синявского. Сначала по собственной инициативе, а затем, когда ситуация была взята на контроль в Центре, уже по распоряжению Петра, переданного ей через Синявского. Сначала речь шла только о новой, до этого неизвестной форме бешенства у диких животных, проявляющейся в повышенной агрессивности больных особей. Только за одну неделю жертвами взбесившихся зверей в Киренском районе стали два человека: рабочий областного управления электросетей и девочка семи лет, ученица сельской школы. В обоих случаях растерзавшие людей животные (а жертвы были именно растерзаны – в отчетах патологоанатома упоминались и раздробленные кости, и выпущенные внутренности) после нападения скрылись в тайге. По словам свидетелей нападений, в первом случае это был лось, во втором – обыкновенные зайцы. Не самые агрессивные звери в лесу. В то же время, судя по характеру ран, все они были оставлены зубами хищников. И это только первая странность. Еще более невероятным выглядел рапорт сотрудника Киренского отделения МЧС капитана Быстрова, направленный им в областное управление. Копия этого рапорта, лишь накануне поступившая в Центр, сейчас лежала у Надежды в портфеле. Основываясь на заключениях патологоанатомической экспертизы, Быстров утверждал, что в Киренском районе появились животные-мутанты, представляющие угрозу для людей, и предлагал организовать специальную экспедицию в тайгу с целью их уничтожения. Руководство управления МЧС его рапорт проигнорировало. А как еще оно могло поступить? Разве что предложить офицеру взять отпуск и подлечить расшатавшиеся нервы. Однако после того, как в Киренском районе пропали трое журналистов: редактор иркутского телевидения и двое внештатных корреспондентов и нанятый ими проводник из числа местных жителей, отправить экспедицию в тайгу все-таки пришлось, правда, не ту, что предлагал Быстров, а спасательную. Руководил спасателями все тот же капитан Быстров, под командой которого находились еще четыре человека. На одном из притоков Нижней Тунгуски, в районе Медвежьего порога, спасатели обнаружили временный лагерь пропавших журналистов. Пилот вертолета МЧС высадил команду Быстрова на берегу реки и, поскольку у него заканчивалось горючее, вернулся на базу. С этого момента от спасателей не поступало никаких известий. На связь с базой они так и не вышли. На следующий день в районе высадки резко ухудшилась погода – всю береговую линию затянуло густым туманом, и пилот не решился посадить машину. Позже на реке была обнаружена дрейфующая лодка: пустая, без людей, принадлежащая тому самому проводнику, которого наняли отправившиеся в тайгу журналисты. Лодка стала единственной находкой за все время поисков – так следовало из официального ответа, полученного из Иркутского управления МЧС. Несмотря на исчезновение в тайге девяти человек: трех журналистов, проводника и пяти спасателей, и вспышку бешенства среди диких животных в том же районе, Центр изучения аномальных аэрокосмических явлений вряд ли стал бы заниматься этим делом, если бы не предшествовавшее этим событиям падение крупного метеорита.

Помимо изучения феномена НЛО с целью овладения новыми технологиями, для чего в свое время и был создан Центр изучения аномальных аэрокосмических явлений, одной из задач Центра являлась защита от «биологической опасности внеземного происхождения». Конечно, не война с «чужими» из одноименной космической саги с Сигурни Уивер в главной роли, а борьба с возможной инфекцией вследствие попадания на Землю бактерий, вирусов и других микроорганизмов из космоса, следы жизнедеятельности которых были обнаружены при исследовании марсианского грунта и при анализе ряда упавших на Землю метеоритов. И хотя ни одного болезнетворного микроорганизма в изученных образцах пока обнаружено не было, версия о заражении таежных животных внеземным возбудителем представлялась Надежде вполне вероятной. Правда, эта версия никак не объясняла бесследное исчезновение в тайге девяти человек, тем не менее исследовательская группа Синявского вылетела в Киренский район для ее проверки. Надежда задержалась в Москве, чтобы изучить и систематизировать имеющиеся в архиве Центра данные. За два дня она пересмотрела целую кучу документов, причем не только электронных, но и бумажных, вдоволь надышалась архивной пылью, и, как оказалось, совершенно напрасно – ничего похожего ни в отечественной, ни в зарубежной медицинской практике никогда не случалось. Правда, Петр справедливо предположил, что сведения о вспышках неизвестных болезней, вследствие контактов с НЛО, падения метеоритов или иного космического мусора, могли быть засекречены, и, что уж совсем удивило Надю, добился от руководства Минобороны выделения боевого охранения для защиты лагеря полевой лаборатории. О том, что вместе с ней в Иркутск полетит группа специальной разведки, Надя узнала от Петра лишь сегодня утром. При этом главное: от кого следует защищать их лагерь, Петр так и не сказал. У Нади сложилось впечатление, что он сам этого не знает. Однако, прощаясь с ней, Петр выглядел очень обеспокоенным. И последний телефонный разговор с ним не развеял это впечатление.

В десантном отсеке «Ила» шел оживленный треп. Вольготно развалившись на жестких скамьях и не обращая внимания на рев турбин набирающего высоту самолета, десантники болтали о чем попало, но в основном все разговоры вертелись вокруг их молодой попутчицы. Денису Кирилову это было понятно. Каждая женщина, попавшая в мужской коллектив, сразу становится предметом живейшего обсуждения. Тем более если этот коллектив – группа молодых, здоровых парней от двадцати до двадцати шести лет, изо дня в день видящих одни и те же рожи своих соседей по казарме. Его удивляло другое: почему Мещерин до сих пор не пресек эти разговоры. Старлей не зря получил прозвище Лютый. Любые пересуды, касающиеся поступивших приказов или отдавшего их начальства, он подавлял решительно и жестко. Панина же, что ни говори, до конца командировки становилась их начальником, а Мещерин вел себя так, словно все происходящее в самолете его совершенно не касалось. Вообще после получения приказа он вернулся какой-то… Денис так и не сформулировал для себя, что именно удивило его в поведении командира. В общем, сам не свой. Озвученная Мещериным боевая задача тоже выглядела, мягко говоря, странно – где-то в тайге, на месте работы экспертной комиссии или чего-то в этом роде, организовать охрану и оборону полевого лагеря, используя все доступные силы и средства. Силами являлась их разведгруппа – все восемь человек, во главе с Лютым. А средств набили целый грузовик – снаряжение с трудом поместилось в кузове «Урала». Денис пытался расспросить Лютого, зачем им понадобилось везти с собой ОЗК и противогазы, но тот только отмахнулся, оставив вопрос без ответа. Больше всего все эти приготовления походили на какие-нибудь хитрые учения или инспекторскую проверку. Все встало бы на свои места, если бы их группу на аэродроме поджидал какой-нибудь инспектор из штаба. Тогда Денис окончательно убедился бы в верности своего вывода. Но Надежда Панина меньше всего была похожа на штабного инспектора. Она и на военную-то ну ни капельки не походила! Да и приехала в гламурном костюмчике и открытых туфельках на шпильке. Ну, не на шпильке, поправил себя Денис, зато на высоком каблуке. Это для тайги-то!

– Дэн, – рядом оказался Звон, сапер и подрывник в одном лице. Он стрельнул глазами в сторону сидящей в начале салона женщины. – Чего она тебе пела, пока ты ей вещички нес?

– Серенаду, – неожиданно для себя грубо ответил Денис.

– Телефончик-то хоть дала? – пихнул его в бок Звон.

– Отвали! – Денис поймал руку сапера и мгновенно выкрутил ее на излом.

– Кончай, – взмолился Звон. – Я ж серьезно, Дэн. Кто хоть она такая?

– Надежда Панина, капитан медицинской службы, – повторил Денис то, что объявил им на построении Лютый. – Я не больше твоего знаю.

– Ну, так узнай. У тебя вроде с ней… – Звон подмигнул, но, напоровшись на ледяной взгляд Дениса, поспешно отодвинулся. – Вон и пацаны интересуются.

Действительно, за их разговором наблюдали еще как минимум трое: Лис, Мартюш и даже Бивень.

– Сам узнавай, если тебе так приспичило, – отрезал Денис, но через минуту поднялся и направился к кабине пилотов.

Панина работала. У нее на коленях стоял включенный ноутбук, рядом лежал открытый портфель, а на нем пластиковая папка с какими-то бумагами. Но в центре внимания Дениса оказались очки в тонкой металлической оправе, которые надела женщина, работая за компьютером. В этих очках, да еще с компьютером она больше всего походила на секретаря преуспевающей фирмы. Нет, на изображающую секретаршу фотомодель, из тех, чьи фотографии и видеоклипы пестрят на порносайтах. Денис почувствовал нарастающую тяжесть в паху, а в его воображении озорная секретарша одну за другой принялась расстегивать пуговицы на своей блузке, пока оттуда не показались молочного цвета налитые груди с призывно торчащими розовыми сосками. Сейчас она повернется и оближет влажным язычком приоткрытые губки, а потом…

И женщина действительно повернулась.

– Вам что-нибудь нужно?

Денис встряхнулся, прогоняя наваждение.

– Вам не жарко, то есть не холодно? – невпопад спросил он.

– Что? – Панина приподняла очки и недоуменно посмотрела на него.

Как только очки оказались у нее на лбу, владевшее Денисом оцепенение пропало. Он снова стал самим собой.

– В полете будет прохладно, это все-таки не пассажирский самолет. А вы в таком легком костюме. Хотите, я принесу вам бушлат?

Предложение прозвучало вполне естественно. Денис и сам бы не заподозрил даже намека на фальшь. Панина благодарно улыбнулась.

– Спасибо. Но, думаю, до этого не дойдет. Мне не первый раз приходится летать на военном транспортнике, так что, полагаю, я выдержу.

– Правда? – изумился Денис. Глядя на нее, легче было поверить, что она летает только бизнес– или первым классом.

– Правда, правда, – кивнула головой Панина и окончательно сняла очки, которые ей так шли. – Просто после работы у меня оставалось мало времени, поэтому я не успела переодеться. Но, уверяю вас, у меня есть с собой и теплые вещи, и полевая форма.

Она кивнула на стоящие под сиденьем сумки.

– Тогда не торопитесь переодеваться. Этот костюм вам очень идет.

С учетом того, что Панина являлась и его начальником, комплимент вышел довольно рискованным. Но женщина не обиделась.

– Спасибо, – она снова кивнула.

– Вы позволите с вами присесть? – неожиданно спросил Денис.

Надежда внимательно взглянула на него, что-то прикидывая в уме, потом закрыла ноутбук, убрала его вместе с папкой в портфель и сказала:

– Садитесь.

Едва Денис опустился на скамью, она протянула ему руку.

– Панина Надежда.

– Очень приятно. Денис Кирилов.

Переборов естественное смущение, Денис взял в руку ее узкую ладошку с длинными музыкальными пальцами. У одной его бывшей знакомой, которая играла на синтезаторе во второсортном столичном ресторане, были точно такие же длинные пальцы. Правда, треть длины составляли огромные накладные ногти. У Надежды, наоборот, ногти были коротко и аккуратно подстрижены.

– Вы позволите?

Прозвучавший вопрос вывел Дениса из задумчивости, и он только теперь сообразил, что все еще держит ее руку.

– Простите, – Денис поспешно разжал ладонь.

Странно, прежде он никогда не испытывал смущения при общении с женщиной. Видимо, все дело в том, что на это раз их связывают служебные отношения.

– Ничего, – Надежда улыбнулась. И Денис поразился, насколько улыбка омолодила ее лицо.

«Хотя что тут удивительного? – урезонил он самого себя. – Ей никак не может быть больше тридцати. Наверняка лет двадцать пять – двадцать шесть. Недавно закончила медакадемию, или где там она училась».

– Так что вас интересует, Денис Кирилов?

– Ну… – замялся Денис. Ее последняя фраза прозвучала как-то уж слишком прямолинейно. – Вы давно в армии?

– Четыре года.

«Значит, двадцать шесть—двадцать семь, – внес коррективы Денис. – Если, конечно, поступила на службу сразу после института».

– А где служите?

Панина ограничилась номером части и с усмешкой посмотрела на Дениса. Номер ему ни о чем не говорил. Но раз уж она сама предложила ему задавать вопросы, он решил расспросить ее основательно.

– А чем занимаетесь?

– Я микробиолог. Слышали о микробиологии?

Похоже, она считает его непроходимым тупицей, как и большинство гражданских обывателей, уверенных, что в спецназе служат одни тупоголовые амбалы. Денис не стал ее разубеждать.

– Наука о микробах?

– Не только. Еще о бактериях, вирусах, в общем, обо всех простейших одноклеточных организмах. Вот я их и изучаю.

– А зачем вы летите в Иркутск?

Надежда ответила не сразу, словно сама не знала, зачем ей вдруг понадобилось сменить модный костюмчик на полевую армейскую форму.

– Понимаете… в Иркутской области, а именно в Киренском районе, отмечено несколько случаев заражения диких животных странной болезнью, напоминающей бешенство. При этом больные животные становятся очень агрессивными и нападают на людей. Нам нужно выяснить, что это за болезнь, и выявить ее возбудителя.

Денис недоверчиво прищурился: и для этого понадобилось посылать целую группу военных ученых аж из самой Москвы?! Здесь у тебя, красавица, концы с концами явно не сходятся! Неужели она считает его настолько недалеким, чтобы потчевать подобными сказочками, или… или она сама этому верит?

– Поймать бешеного зверя и проверить, чем он болен, – рассуждая вслух, сказал Денис. – Разве это так сложно?

Прежде чем ответить, Надежда странно посмотрела на Дениса, словно увидела его впервые.

– Думаю, нет. Только этого почему-то до сих пор никто не сделал.

Черная горбатая фигура в истлевшей одежде целенаправленно двигалась по лесу. В прикрывающих тело изодранных лохмотьях еще можно было узнать комбинезон спасателя МЧС, но в самом теле уже не осталось ничего человеческого. Голая, без ресниц, бровей и волос, голова, обтянутая черной бородавчатой кожей, походила на застывшую оскаленную маску, изо рта которой периодически выскальзывал извивающийся, подобно щупальцу, длинный язык. Руки и ноги превратились в цепкие лапы с загнутыми внутрь длинными когтями. Существо и передвигалось на четырех конечностях, при ходьбе опираясь на землю внешними костяшками пальцев передних лап, чтобы не затупить острые, загнутые внутрь когти – свое главное оружие. Этими когтями уже были разодраны полдюжины змей, несколько зайцев и молодой барсук, на свою беду оказавшийся на пути не знающего жалости хищника. Но ни проглоченные рептилии, ни тощие зайцы, ни барсук, плоть которого еще переваривалась в бездонном желудке, не могли насытить голодного монстра, рыщущего по лесу в поисках пищи. Пища была его единственной и постоянной потребностью, заставляющей с непоколебимым упорством искать, преследовать и рвать настигнутую добычу.

Вокруг, почти неразличимые в стелющемся по лесу густом тумане, двигались другие хищники: крупные и мелкие, покрытые перьями и вылезающей шерстью, бородавчатой кожей и хитиновой броней, с крыльями и без, на двух, четырех, шести лапах или вообще без лап. Внешне они не походили друг на друга, но объединяло их одно – голод и общая цель. Неутолимый голод гнал их на поиски новой добычи. Подобно стае саранчи, они расползались по тайге.