Торрио предвидел волну убийств в бандах Чикаго. В течение действия сухого закона их число превысило семь сотен. Даже в 1922 году, наиболее мирном для синдиката, один наблюдатель насчитал тридцать семь. Во время наступления Спайка О’Доннелла, в 1923 году, количество убийств возросло до пятидесяти семи. При кажущейся гармонии 1924 года – шестнадцать, но в 1925 году – сорок шесть. Дальше наступил неуклонный рост: уже в следующем году было совершено семьдесят шесть убийств.

Хотя действия Торрио дали немало предпосылок для этого роста, главная причина заключалась не в них. Убийства вредили бизнесу, кто бы их ни инициировал и какой бы убедительной ни была причина.

Устранение соперника могло расширить или защитить территорию, но не приносило ни цента. Напротив, когда влиятельность жертв или их количество приводили к облавам, убийства приносили значительные убытки.

Торрио понимал: тенденции обозначены, и дальше будет только хуже. Особенно тяжело было понимать, что вскоре придется устранить самых сильных союзников.

Успех не изменил банду братьев Джанна, только расширил территорию. Хотя они были настоящими властителями Маленькой Италии, вступление в силу сухого закона обозначило их истинное ничтожество: Джеймса и Анджело впервые арестовали в 1920 году за мелкие нарушения; Анджело – за хранение одного галлона алкоголя. Братья Джанна даже в мелочах проявляли характерную, только им присущую грубость. В начале 1921 года Майка арестовали за автоугон, когда два бедных неграмотных кредитора попросили машину в качестве залога.

Анджело, самый грубый из Джанна гордился, что за один год получил два обвинения в убийстве. Первое – убийство Пола Лэмриола (активного сторонника Джона Пауэрса во время выборов 1921 года, по заказу Энтони Д’Андреа), второе – убийство Пола Нотти, узнавшего преступника. Он избежал смертной казни потому, что защита доказала: Нотти находился под воздействием болеутоляющего опиата и его разум был замутнен. Это случилось в июне 1922 года.

В августе два мерзавца обратились к Анджело за помощью. Они отвезли пятнадцатилетнюю Женевьеву Корт в Милуоки, где «грубо с ней обошлись» – так нужно было говорить во время допроса в рамках федерального разбирательства по закону Манна.

За день до суда Анджело остановил Женевьеву на улице и сказал, что убьет ее и мать, если девушка даст показания против его приятелей. После того как обвинение было снято, Женевьева заявила, что подверглась запугиванию. В результате в следующем ноябре Анджело отправился в тюрьму Форт-Ливенуорт на один год и один день.

Это едва задело его чувство собственного достоинства. Федералы снова посадили Анджело, на этот раз за успешно организованное производство алкоголя. Остальные члены семьи не меньше Анджело кичились грандиозным успехом перегонного бизнеса. Хотя братьев ненавидели и боялись, они сумели купить уважение.

Джанна быстро поднялись на общем фоне за счет поддержки со стороны политического покровителя Джозефа Эспозито, известного как Алмазный Джо.

К концу 1924 года вся окружная полиция жила на взятки Джанна, поэтому братья почувствовали себя достаточно сильными, чтобы бросить вызов Торрио и Капоне. Они имели влияние на руководство Unione Siciliana, что разочаровало Капоне: ему хотелось, чтобы после смерти Майка Мерло организацию возглавил Энтони Ломбардо. Все уважали прозорливого и спокойного комиссионера, занимающегося торговлей сыром и бутлегерством, имеющего связи в гангстерских кругах. Ломбардо, безусловно, позаботился бы, чтобы никто не смог давить на Торрио и Капоне через Unione. Джанна воспользовались занятостью Капоне после убийства О’Бэниона: пост президента организации спокойно занял Анджело. С этого момента интересы двух банд разошлись.

Незадолго до ранения Торрио Анджело женился на восемнадцатилетней Люсиль Спигноле, симпатичной и яркой девушке из хорошей семьи. Это стало очередным проявлением неуклонно растущего могущества братьев Джанна.

Брат Люсиль, Генри, задумавший махинацию с массовым производством алкоголя, был адвокатом, закончившим Школу права имени Джона Маршалла. Семья Спигнола была недовольна выбором Люсиль, но она по-настоящему любила мужа. Да и никто не мог отказать братьям Джанна.

Приглашения на свадьбу были похожи на рекламу в газетах: «Приходите все».

На свадебном торжестве присутствовало около трех тысяч человек. Свадебный торт высотой в двенадцать футов весил тонну, сверху стояли фигурки новобрачных. На глазури была надпись «Дом, милый дом». Молодожены временно поселились в гостинице Belmont на улице Шеридан, северо-западнее Золотой Косы.

Счастливый брак не смягчил нрав Анджело и не уменьшил жадность братьев, а у Капоне возникли проблемы. После расстрела Торрио северяне не предпринимали никаких шагов, но ситуация оставалась неопределенной. Как Капоне бороться с союзниками, когда вспыхнет пожар, если за их спинами стоят Джанна? Он был должен обезвредить братьев, одновременно не теряя сил и избегая истощения – непременного следствия открытых войн.

В ночь на 10 апреля 1925 года произошло событие, определившее дальнейшую стратегию. Джанна даже не насторожились.

В предыдущий понедельник мэр Девер организовал облаву на «роскошные меблированные номера доктора Брауна» по адресу Сауз-Мичиган, 2146. Опереция была настолько засекречена, что планы остались неизвестными шпионам Капоне, а лидер рейда, детектив-сержант Эдвард Бирмингем, отказался от $5000, предложенных Джеком Гузиком зa информацию.

Участники облавы изъяли все записи заведения, но полицейское руководство и молодой помощник прокурора штата Билл МакСвиггин решили, что незаконно публиковать имена клиентов или данные о бизнесе. В четверг муниципальный судья Ховард Хейс обязал конфисковать списки, но адвокаты Капоне заявили, что они изъяты без предъявления ордера, следовательно – неконституционно. Федеральный прокурор Эдвин А. Олсон немедленно сообщил судье Хейсу, что правительство хочет изучить все материалы, поэтому, в случае необходимости, списки будут конфискованы по федеральному ордеру.

На следующий день, не сообщив ничего федералам, судья Хейс тихо провел слушание дела на местном уровне. Услышав об этом, Олсон взорвался, публично назвав действия Хейса по меньшей мере «особенными», а прокурор штата отказался согласиться с мнением муниципального судьи.

Вечером полицейские заметили Капоне в машине на Рузвельт-Роуд. Он не совершал никаких противоправных действий, но, поскольку мэр Девер и шеф Коллинз требовали оперативных действий, Капоне и спутников задержали на основании того, что в машине нашли два револьвера. Одним из спутников Капоне был Джон Скализ – на нем лежала половина всех убийств по заказам Джанна. Капоне вел с ним законный бизнес, поэтому у братьев не возникало подозрений. Капоне уже тогда прикармливал лучших убийц Джанна.

Утром 25 мая 1925 года Анджело Джанна сел в родстер ценой $6000 долларов, имея $11 000 в кармане с намерением купить дом в Оук-парке – пригороде, где жил Эрнест Хемингуэй. Анджело проехал небольшой участок улицы Огден, когда его попытался подрезать закрытый седан, в котором было четыре человека.

Раздались выстрелы, и Анджело, нажав на педаль газа, выхватил из поясной кобуры один из двух револьверов, с которыми никогда не расставался, и принялся отстреливаться через окно на скорости более шестидесяти миль в час.

Более мощный седан догнал родстер. Анджело, с оглушительным визгом шин, повернул под острым углом на улицу, пересекающуюся с улицей Огден. Он не справился с управлением и врезался в фонарный столб недалеко от улицы Хадсон.

Анджело сидел, ошеломленный ударом, рядом на сиденье лежал полностью разряженный револьвер. Из подъехавшего седана снова прозвучали выстрелы. Одна из пуль попала Анджело в позвоночник. Его нашли в полубессознательном состоянии, держащего в руке второй револьвер.

Он прожил еще достаточно долго – по крайней мере, чтобы пожать плечами, когда детектив в больнице спросил, кто это сделал, и назвать примчавшуюся Люсиль возлюбленной. Анджело умер до прихода брата Сэма, жаждущего выяснить личности стрелявших.

Не ссылаясь на источники, полиция заявила, что трое из замеченных в седане, были Хейми Вайс, Джордж Моран и Винсент Друччи. Однако, полиция только предположила, что северяне убили Анджело в отместку за смерть О’Бэниона. На самом деле убийцы, вероятнее всего, работали на Капоне.

Братья Джанна поверили полицейской версии. Они с грандиозным размахом проводили Анджело в последний путь в гробу, который был на $1000 дороже, чем гроб О’Бэниона. Похоронная процессия парализовала движение транспорта. Она двигалась до неосвященной части кладбища Всемилостивой Богородицы Кармель. Главным элементом был обвешенный крепом родстер Анджело, продырявленный множеством пуль. Газета Tribune назвала похороны «красноречивой метафорой жизни города».

Следующим шагом стало объявление войны северянам.

Ранним субботним утром 13 июня 1925 года, через восемнадцать дней после смерти Анджело, пять членов банды Джанна, в том числе брат Майк, а также Скализ и Ансельми затаились в переулке рядом с улицами Сэнгамон и Конгресс, недалеко от северной границы Маленькой Италии. Они устроили засаду на бандитов из North Side. Когда Джордж Моран и Винсент Друччи медленно проезжали мимо, восточнее, по улице Конгресс, стрелки братьев Джанна расстреляли их Hupmobile из автоматов.

Обоим удалось остаться в живых, однако автомобиль пришлось оставить. Позже Моран заявил в полиции, что машину угнали.

Нападавшие не знали, что жертвы лишь временно вышли из строя. Час спустя, около девяти тридцати, Майк Джанна, Скализ, Ансельми и неизвестный водитель следовали на юг по Вестерн-авеню. Случайно на углу 47-й, примерно в четырех милях к юго-западу от засады, проезжали детективы, следуя на северо-запад. Начальник группы Майкл Дж. Конвей узнал Майка Джанна и приказал водителю, Гарольду Ф. Олсону, следовать за машиной. Возможно, полицейские хотели застать братьев Джанна за бутлегерством или каким-нибудь другим преступным занятием.

Большой седан детективов развернулся, это привлекло внимание гангстеров, и водитель Джанна резко нажал на газ.

Через мгновение пешеходы увидели две машины, мчащиеся на юг со скоростью более семидесяти миль в час в классической погоне. Полицейский автомобиль отчаянно сигналил.

На углу 60-й улицы на перекресток выехал грузовик. Водитель братьев Джанна затормозил, чтобы избежать столкновения. Машину занесло на тротуар, правое заднее крыло ударилось о фонарный столб.

Машина детективов встала под прямым углом к машине Джанна, поэтому, выскочив наружу, гангстеры были прикрыты собственным автомобилем.

Свидетели не были единодушны, кто первый открыл огонь. Скорее всего, гангстеры. В их автомобиль попала только одна пуля, а машина детективов превратилась в решето: в ней оказалось более семидесяти пробоин. Водитель Гарольд Олсон не успел выбраться из машины, нога только коснулась подножки, когда его убили. Смертельно раненный офицер Чарльз Б. Уолш упал немного дальше. Конвей и Уильям Суини успели выхватить оружие и открыть ответный огонь. Еще один выстрел пробил грудную клетку Конвея. Ранение было тяжелым, но он выжил.

Суини выскочил из машины и продолжил стрельбу, израсходовав все патроны, но ни разу не попав в цель, за исключением единственного отверстия, оставшегося в машине гангстеров.

Водитель Джанна убежал до начала перестрелки, а остальные побежали через открытое пространство между домами в сторону запада и выбросили ненужный дробовик.

Уцелевший Суини выхватил два револьвера партнеров и бросился следом за бандитами. Он почти догнал бандитов, когда они добежали к концу парковки. Скализ и Ансельми исчезли между домами, а Майк Джанна развернулся к преследователю, нажал на спуск и… услышал сухой щелчок. Суини выстрелил и ранил Майка в левое бедро на восемь дюймов выше колена. Раненый гангстер поковылял между двумя домами. Суини преследовал его, не прекращая стрелять. Майк отчаянно искал укрытия.

Он увидел окно подвала, разбил бесполезным дробовиком и нырнул вниз, когда Суини выбежал из-за угла.

Пока Суини переводил дыхание, к нему подбежали двое полицейских, один проезжал мимо, другой увидел происходящее из окна своего дома. Они выбили дверь подвала. Майк лежал на полу, целясь из пистолета калибра 38. Он выстрелил, промахнулся и тяжело откинулся назад. Офицеры забежали внутрь и увидели кровь, фонтаном бьющую из единственной раны Майка: пуля порвала артерию.

Прежде чем умереть, тридцатилетний Майк Джанна нанес слабый удар врачу, пытающемуся оказать помощь, и прорычал: «Подавись, сукин сын!»

Скализу и Ансельми удалось убежать. Через несколько кварталов они зашли в магазин купить новые шляпы вместо потерянных при бегстве – ходить с непокрытой головой считалось неприличным. Владельцу магазина не понравился вид и состояние, поэтому оба гангстера быстро ретировались. Запаниковав, они снова повернули на запад. Полицейские, проезжавшие мимо в патрульной машине, слышали стрельбу и, увидев двух запыхавшихся мужчин с растрепанными волосами, садящихся в трамвай, задержали уже безоружных боевиков. К тому моменту слух о двух погибших полицейских успел разлететься вокруг. Скализ и Ансельми вернулись в штаб-квартиру сильно избитые, потому что «оказали сопротивление при аресте».

Это единственное наказание, которое они понесли.

Позже некий итальянец из числа «информированных» рассказал полиции, что на самом деле Майка Джанна можно было считать покойником вне зависимости от произошедшего. Капоне закончил «ухаживание» за Скализом и Ансельми, и гангстеры воспользовались ситуацией, уходя от погони на юг, когда их заметили детективы. Журналист, предположивший участие в деле Капоне, заметил, что оружие, используемое при убийстве Анджело, было нехарактерно для северян (использование Вайсом дробовика при нападении на Торрио можно считать исключением).

Следующим на очереди был Энтони Джанна. 8 июля 1925 года Джентльмену Тони позвонил человек, с которым он был знаком достаточно близко, чтобы встретиться в 10.30 возле продуктового магазина Чарльза и Вито Кутайя на улице Гранд. При встрече он крепко пожал руку Тони, как в последний раз жали руку О’Бэниону. Двое стрелков подошли сзади и сделали пять выстрелов в спину Тони.

Он продержался в больнице до четырех часов дня. По настоянию брата Сэма и любовницы Глэдис Багвелл, Тони трижды выдохнул слово, которое так и осталось непонятным полицейским. Они начали искать непонятного боевика по кличке Кавалеро.

Тони имел в виду Il Cavaliere – бывшего учителя математики Джозефа Нерона (псевдоним Энтони Спано). Он бежал в Чикаго из Сицилии примерно в 1921 году. Джанна были обязаны большей части успехов его финансовой хватке, за что Нерон потребовал процент. Жадные братья отказались и держали Нерона на скудной зарплате, $50 в неделю. Рассерженный математик порвал с Джанна и переметнулся к двоюродному брату, занимавшемуся бутлегерством в южном пригороде Чикаго.

Участие Нерона в деле Тони доказывает, что именно Капоне заказал все убийства братьев Джанна. Связь очевидна. Нерон и его двоюродный брат процветали на чикагских высотах, которые давно были частью пригородного проекта Торрио-Капоне.

Информаторы утверждали, Тони стал следующей жертвой только потому, что Джим, лидер Джанна, находился на Сицилии.

Перечень жертв был логичен: сначала следовало убрать силы возможного возмездия, устранив глав силовых структур клана – Анджело и Майка, а уж затем ударить в голову – по Джиму или Тони, являющимся мозговым центром.

План сработал. Три Джанна умерли друг за другом за сорок два дня. Эти потери подорвали мощь семьи. Сэм и Пит решили навсегда перебраться в Марсалу на Сицилию. Джим отсидел два года за ограбление ювелирной лавки. Через пять лет он вернулся в Чикаго и без особого успеха занялся импортом сыра и оливкового масла.

Устранение братьев Джанна не решило проблему Капоне с остатками банды. Эта проблема носила имя Сальваторе Амматуна по прозвищу Самуццо (затем Самутс). Современник сказал, что Самутс «носил на душе шелковые перчатки». Когда-то он был профессиональным музыкантом, довольно успешным скрипачом. Самутс был главным соперником Баньки Джона Кофлина в вопросах стиля и моды.

Когда прачечная вернула шелковую рубашку со следами утюга, он достал револьвер и попытался пристрелить лошадь доставщика. На пике музыкальной карьеры его с тремя подельниками арестовали за попытку убийства из дробовика бизнес-агента профсоюза.

Добившись успеха, Самутс поклялся, что больше никогда не будет носить оружие.

Самутс утверждал, оружие не нужно для ведения бизнеса в кафе Citro’s, которым владел вместе с Джоном Скализом. Он занимал не последнее место в банде Джанна.

Амматуна с дерзостью предался мечтаниям о восстановлении организации, когда она пришла в упадок.

Контроль над Маленькой Италией проще всего было установить через Unione Siciliana. Проявив хитрость, он нанял владельца салуна Эдуарда Сиона и независимого бутлегера Авраама Гольдштейна по прозвищу Бамми (оба – опытные боевики), с которыми и вломился в штаб-квартиру Unione, где объявил себя преемником Анджело Джанна.

В планы Капоне не входило убирать Джанна ради выгоды Амматуны. Он освободил место президента сицилианского союза для Тони Ломбардо. Амматуна опередил, но Капоне не собирался это просто так оставить.

Осенью 1925 года Скализ и Ансельми предстали перед судом за убийство офицеров Олсона и Уолша. В июне Самутс выделил из фонда Союза $100 000, чтобы нанять адвокатов Майка Ахерна, Томаса Д. Нэша, и Патрика Дж. О’Доннелла, человека старой закалки, умеющего влиять на умы присяжных подсказками, в том числе и за стаканчиком спиртного.

Обвинение, выдвинутое прокурором штата Кроу, казалось, не должно иметь каких-либо сложностей. Защита не оспаривала участия Скализа и Ансельми в перестрелке, но это было не убийство (в худшем случае – непредумышленное убийство), а самооборона. Как писал один журналист за три месяца до суда, даже полиция признала: эта пара «ни на минуту не сомневалась, что сражается не с полицейскими; они думали, что подверглись нападению банды Дина О’Бэниона». Действительно, детективы находились в машине самого гангстерского типа, без признаков принадлежности к полиции. Однажды Фрэнк Капоне совершил ту же оплошность. Вскоре полиция признала ошибку и заказала в Детройте партию желтых Cadillac для детективов.

Защитник Ахерн обстоятельно изложил позицию: «Если полицейский задержит вас даже на мгновение против воли и вы убьете его, – сказал адвокат, – вы виновны не в убийстве, а только в непредумышленном убийстве. Если полицейский использует оружие, можете убить его в порядке самообороны – и ничем не нарушите закон». Боб Кроу и пресса подняли шум, увидев в этом заявлении призыв убивать полицейских. Безусловно, неправомерный арест не дает лицензию на убийство, но принцип, сформулированный Ахерном, был абсолютно верным.

Однако, когда присяжные спросили, могут ли пересмотреть вердикт о непредумышленном убийстве, судья отказал. Какое-то время присяжные не могли прийти к единому мнению: восемь считали, что подсудимые виновны в убийстве, трое – что они виновны в непредумышленном убийстве, один голосовал за невиновность. Наконец, в три часа ночи 12 ноября 1925 года присяжные пришли к компромиссу, вынеся вердикт, что Скализ и Ансельми виновны в непредумышленном убийстве Олсона. Обвиняемые получили по четырнадцать лет лишения свободы.

Судебный процесс по убийству офицера Уолша начался 10 февраля. На этот раз Кроу переложил предъявление обвинения на первого помощника Джорджа Е. Гормана и Билла МакСвиггина. Горман сделал интересное заявление. «Здесь не может быть середины, – сказал он присяжным. – Либо вердикт о повешении, либо оправдание на основании, что убийство совершено в целях самозащиты». Вряд ли Горман хорошо подумал. Учитывая первый приговор, присяжные пришли к заключению, что подсудимые невиновны в убийстве офицера Уолша.

Двое убийц обменялись рукопожатием со своими избавителями и с собравшимися вокруг представителями защитны. Уже после первого судебного разбирательства глухонемая мать офицера Олсона написала: «Этот вердикт – удар по правосудию». Вдова Уолша, глядя на торжественные поздравления, сказала: «Муж и его друг были убиты этими людьми, а теперь вокруг собралась целая толпа, ожидающая очереди, чтобы пожать руки. Я сдаюсь». Она не видела сцену в судебной камере, где Скализ и Ансельми, ожидавшие возвращения в Джолиет по первому приговору за непредумышленное убийство, не скрывая радости, обнимались и ликовали.

23 декабря 1926 года Верховный суд штата Иллинойс пересмотрел дело об убийстве Олсона, считая, что если они совершили умышленное убийство, то четырнадцать лет – пародия на наказание, но если это непредумышленное убийство – наказание чрезмерное. Через месяц убийцы вышли из тюрьмы, заплатив $25 000. 9 июня 1927 года, за четыре дня до второй годовщины убийства, начались новые слушания. Через две недели присяжные решили, что Скализ и Ансельми просто защищались, как и заявляла защита, от «необоснованной полицейской агрессии». Подсудимые были оправданы. Они вышли на свободу и прожили почти два года, прежде чем Капоне убил их.

Между тем противостояние Капоне и Самутса Амматуны закончилось в 7.30 вечера 10 ноября 1925 года, через год после убийства О’Бэниона.

Амматуна зашел в парикмахерскую на Рузвельт-роуд, перед тем как отправиться вместе с невестой Роуз Пекорара и еще одной парой послушать «Аиду». Не успел он встать с кресла, когда в помещение вошли двое мужчин – один высокий, другой, наоборот, маленького роста. Сначала раздался один выстрел, затем еще четыре. Пуля попала Самутсу в шею. Второй также выстрелил четыре раза. Выскочив наружу, убийцы сели в ожидавший автомобиль. 13 ноября Амматума умер в возрасте двадцати шести лет.

Через три дня застрелили возвращающегося с похорон Амматуны Эдди Сиона. Еще через три дня кто-то украл дробовик из полицейской машины и убил Бамми Голдштейна, еще одного организатора кампании Самутса в деле руководства Unione Siciliana.

Хотя никому не были предъявлены официальные обвинения, некий журналист утверждал, что в убийстве Амматуны замешаны Джим Доэрти (лучший боевик Клондайка О’Доннелла) и Винсент Друччи (верный друг О’Бэниона). Это было маловероятно. Ходили слухи, что одиннадцать дней назад люди Амматуны угнали у Клондайка грузовик с контрабандной выпивкой. Свидетели из парикмахерской согласились, что боевики были смуглыми, что могло кое-как соответствовать описанию Друччи. Зачем О’Доннеллу или бывшим людям О’Бэниона убивать Сиона и Голдштейна, не имевших никакого отношения к угону?

С другой стороны, Капоне наверняка был заинтересован, чтобы Сион и Голдштейн были убраны с дороги вместе с патроном. На этот раз президентом Unione Siciliana должен стать Тони Ломбардо. Только Капоне выиграл от этих трех убийств: он ставил своего человека в Союзе и добирался до сказочно прибыльной кухни братьев Джанна.

Племянник Амматуны сказал историку Биллу Бальзамо, что семья знала: именно Капоне заказал убийство дяди.

Безусловно, эти убийства не могли помочь Капоне восстановить синдикат, основанный Торррио. В октябре 1925 года, после устранения Джанна, но перед убийством Амматуны истек срок пребывания Торрио за решеткой. Три автомобиля с вооруженными гангстерами во главе с Капоне вывезли его из Чикаго, чтобы посадить в поезд, следующий на восток в Гэри, штат Индиана. Торрио уехал из Чикаго навсегда.