Глава 1

… Самым нелепым в том, что Гэри Фэйрчайлд каждый день аккуратно являлся на работу, было то, что уже месяц как он был мертв.

— Ну так что детка, выберемся ко мне сегодня на вечер? — обычно говаривал он.

Джоанна Шератон старалась ничем не выдать своего волнения, и потому в разговорах с ним неизменно придерживалась полунейтрального полудружеского тона. Так обычно она разговаривала с Гэри до… До того… «Я даже не знаю, Гэри, — отвечала девушка, — вообще-то мы с Рут собирались пойти в кино». Впрочем, эта отговорка казалась ей совсем не убедительной. Что уж так говорить о самом Гэри.

Гэри, как обычно, принялся куражиться. При этом он то и дело принимался ходить по комнате, поигрывая мускулами, обтянутыми яркой тканью рубашки. А теперь он стоял смирно, словно забыл, что Гэри в таких случаях всегда положено зубоскалить и продолжать упорствовать. В его карих глазах горел какой-то желтоватый огонек. Впрочем, этот огонек ничего общего не имел с той страстью, которая ясно читалась в глазах Гэри раньше.

Джоанна с бьющимся сердцем быстро повернулась к своему компьютеру и постаралась углубиться в работу. А работа теперь у нее как раз была — нужно было сравнить то, что выдавал компьютер, с зеленоватой схемой, на которой были нанесены результаты испытания и траектория полета ракеты нового поколения «Тигр». Надо было во что бы то ни стало забыть о своих страхах…

— Но, детка, в чем же дело? Неужели ты злишься за что-то на меня? — вот на сей раз Гэри был самим собой.

— Да нет, просто… — Джоанна резко повернулась к нему на винтовом табурете. Вообще-то было не слишком легко вспоминать манеры и тембр голоса, которые тебе приходилось лицезреть несколько месяцев назад. Тем более сейчас, когда ее так пугала настороженность, с которой Гэри поглядывал на нее. Джоанна сглотнула слюну и как можно более непринужденно откинула со лба прядь волос.

— Но детка, послушай меня, — легким движением Гэри смахнул со стула по соседству наваленные на него книги и бумаги и уселся на него, небрежно закинув нога на ногу. Ему явно хотелось взять ее руки в свои. Так, машинально отметила Джоанна, какие у него длинные ногти, а ведь Гэри всегда обкусывал их. А сейчас был первый раз, когда она подпустила так близко к себе его после того, что случилось с Гэри, с Гэри настоящим.

Джоанна заклинала себя успокоиться, при этом глаза ее опять встретились с глазами Фэйрчайлда.

Гэри продолжал как ни в чем не бывало:

— Я не знаю, где ты была в конце августа, когда все искали тебя. Может, что-то случилось тогда с тобой?

Это уж была самая законченная ложь. Конечно, ему было известно абсолютно все. Единственное, чего он не знал, так это то, о чем она догадывалась после своего возвращения в этот мир.

— Но я чувствую, что после твоего возвращения, тебя что-то мучает. Я же вижу, что ты меня избегаешь.

— Нет.

И снова она мысленно выругала себя за чересчур торопливый ответ. Сан-серанское начальство имело обыкновение отключать систему кондиционирования воздуха часа в три дня, и потому Джоанна решила, что в том, что она так сразу вспотела, не будет ничего подозрительного, ведь в середине октября тут все еще стоит жуткая жара. Но все равно, нужно было поскорее исправлять свою ошибку. И Джоанна сказала:

— Но я вообще стараюсь не слишком выделяться теперь. У меня почему-то появилось желание избегать людных мест. Честное слово, Гэри, мне просто почему-то не хочется никого видеть.

— И потому ты собираешься в кино вместе с Рут? — расхохотался он.

Его пальцы сжали пальцы девушки. Джоанне сейчас больше всего хотелось, чтобы пальцы ее не были холодными от страха. Но глаза Фэйрчайлда просто-таки излучали присущую Гэри нахрапистость.

— Детка, все равно тебе придется когда-нибудь с этим столкнуться. Уж лучше пораньше.

Где-то за дверью слышался гул человеческих голосов. Девушка поглядела на часы — пять дня. Ага, сообразила она, народ после напряженного трудового дня повалил домой.

Джоанна поспешно, даже слишком поспешно, выдернула свои пальцы из рук Гэри. Отвернувшись к дисплею, она опять попыталась сосредоточиться на работе. Но от Гэри не так-то просто было избавиться. Заглянув через плечо девушки, он проговорил:

— А почему бы тебе тогда не пообедать со мной, а? Или знаешь что, поедем-ка лучше ко мне и все там обговорим. Согласна?

Два с половиной месяца назад подобное приглашение могло значить одно, что он попытается положить ее с собой в постель. Но теперь она знала, что все, что нужно новоявленному Гэри, это просто остаться с ней наедине, но только с совершенно другой целью.

— Как-нибудь в другой раз, Гэри, — ее пальцы уже проворно набирали на клавиатуре соответствующие команды. Затем она подала команду «выход» и стала набирать команды вновь, надеясь, что Гэри не обратит внимания на ее слегка подрагивающие от страха руки.

— Но детка… — парень подошел с другой стороны и положил ей руки на плечи. Рукава у него были закатаны по локоть, тоже благодаря той самой октябрьской жаре в Калифорнии.

Джоанна стиснула зубы, чтобы в порыве страха не сбросить с себя эти руки. Гэри продолжал упорствовать.

— Ну тогда, может, на следующей неделе?

— Может быть, — и она снова нажала не ту клавишу, заклиная все святые силы, чтобы он только не заметил этого.

— Значит во вторник?

Она чуть было не ляпнула «может быть» снова, но тут поняла, что люди в это время продолжают покидать здание. Еще несколько минут, и сан-серанский комплекс опустеет, и тогда он все-таки добьется своего: Джоанна останется наедине с ним.

Повернувшись, она посмотрела в глаза Гэри и вздохнула с раздражением, которое далось ей очень непросто.

— Вторник, значит вторник, — воскликнула она.

Гэри широко улыбнулся, но в глазах его загорелись торжествующие огоньки.

Девушку просто трясло от ужаса, когда она направлялась к стоянке машин.

Все эти недели он безуспешно пытался остаться с ней наедине. Иногда он давил чересчур грубо, иногда пытался сделать это довольно тонко. Как и Джоанна, Фэйрчайлд вел такую же тонкую игру. Он делал вид, что и понятия не имеет о том, что с ней произошло за время ее отсутствия в Сан-Серано в конце лета. Гэри, вернее тот, кто скрывался под его видом, прикидывался, что по ту сторону Пустоты они с Джоанной не встречались. А ведь им пришлось довольно тесно общаться в компании друг друга в ином мире.

Конечно же, тогда это был вовсе не Гэри.

Джоанна снова вздрогнула, когда заводила машину, голубого «Мустанга» 75-го года выпуска, она вспомнила Солтериса Солариса, архимага, главу Совета Кудесников. Он одурачил всех без исключения: своего внука Кериса, одурачил он и Гэри — настоящего Гэри, который имел несчастье связаться с ним по эту сторону Пустоты, одурачил всех членов Совета Кудесников, одурачил даже самого себя. А потом он просто-напросто покинул тело Солтериса — оно стало больше не нужно ему, и переселился в тело Гэри, в котором и пребывал доныне.

И теперь он — Темный Волшебник Сураклин — собирался добраться и до нее.

Но самое ужасное было то, что Джоанна при всем желании ничего не могла бы доказать.

Неудивительно, подумала она в отчаянии, что Антриг Виндроуз тронулся от этого умом.

Решительно встряхнув головой, Джоанна направила машину к шоссе, что вилось параллельно изгибам каньона. На какое-то мгновенье в голове ее промелькнула мысль — интересно, жив ли сейчас Антриг.

Он должен быть еще в живых, подумала она с упорством. Боже, не дай этому человеку погибнуть.

Да, она действительно ничего доказать не в состоянии.

Тут Джоанна почувствовала, как слезы сожаления, гнева и стыда застилают ей глаза.

Она не могла доказать окружающим и то, что участившиеся за последние два с половиной месяца периоды мрачной меланхолии не являются следствием ее дурного расположения духа. Никто не хотел верить этому. Джоанна и не пыталась никого убеждать. Кстати, в эти самые периоды ни один из сотрудников сан-серанского научно-исследовательского центра военных разработок не был в состоянии заниматься работой как положено. И, между прочим, на эти же периоды приходилось усиление активности разных преступных группировок, возрастало число самоубийств. И не только в близлежащим Лос-Анджелесе, но и в Сан-Франциско, Нью-Йорке, Токио, Лондоне и везде, о чем сообщали газеты. Впрочем, пресса относила все это на счет экономических кризисов и демографических перекосов. Вероятно, в этом была какая-то доля истины. Но когда после такого периода Джоанна отправлялась навестить подругу Рут, то всякий раз она видела, что картина, над которой та работала неделями, за несколько последних дней превращалась в нечто непонятное — на почти готовой полотно ложились какие-то непонятные мазки и штрихи, и замысел картины становился вовсе странным и неясным.

Все еще не было доказательств того, что жизненная энергия этого мира постоянно высасывается кем-то или чем-то через Пустоту, чтобы в не знающем электричества мире запустить суперкомпьютер.

За последние четыре недели Джоанна сумела узнать очень много об этом самом компьютере из файлов Сураклина.

Наконец, вырулив на прямой как стрела участок пути, Джоанна резко нажала педаль газа. Машина была старая, и потому современной системы кондиционирования воздуха в ней не было. И Джоанне пришлось применить систему кондиционирования, которую Рут называла самопальной — просто открыть все четыре окна, опустив стекла и довести скорость до восьмидесяти миль в час. Хотя она знала, что больше пятидесяти пяти миль тут скорость не разрешается. Наконец этот участок пути закончился и пришлось снова медленно тащиться.

Теперь можно было особо не смотреть на дорогу, и Джоанна опять принялась думать о том, что будет сегодня вечером. И опять на нее напал страх.

Уже целый месяц ее душу не переставало покидать ощущение грозящей опасности, и Джоанна почему-то до сих пор не могла привыкнуть к этому. Глядя на забитое автомобилями шоссе, она вспомнила, что сегодня пятница. И сердце ее сжалось от страха. Все ~это~ как раз может случиться именно сегодня — как раз подходящий день.

Они с Антригом, помнится, догадались, что в распоряжении Сураклина имелся компьютер, приводимый в действие жизненной энергией. Компьютер этот был спрятан в какой-нибудь крепости или же пещере в стране Феррит, что находилась по ту сторону Пустоты. И Гэри в течение нескольких месяцев старательно заносил данные из файлов Сураклина в большой сан-серанский компьютер. Одновременно с Гэри, пользуясь бесконтрольностью со стороны охраны, выносил по частям различные узлы компьютеров со склада терминала, благодаря чему ему удалось собрать у себя дома довольно мощный компьютер. Естественно, тоже служивший теперь интересам Сураклина.

Джоанна с горечью подумала, что усердие Гэри ему никак не помогло, когда наступил подходящий момент, Темный Волшебник просто вселился в его тело.

Сама она видела эту программу. Именно эта программа помогла Сураклину вживаться в образ своего сообщника. Там были обстоятельно записаны склонности и привычки, вкусы и предпочтения Гэри, номер банковского счета Фэйрчайлда и количество лежавших на нем денег, его романы с другими женщинами (и это после того, что настоящий Фэйрчайлд клятвенно заверял ее, что она его первая и единственная любовь). Там же содержались и интимные подробности жизни Гэри — к примеру, его любовь к особо изощренной порнографии. И все это обстоятельно, словно на века, для потомков. Другие файлы содержали похожие характеристики (с некоторыми поправками на эпоху, разумеется, на архимага Солтериса, безумного императора Феррита Херальда, который наверняка все еще управлял своей империей.

И там же содержалась информация о человеке, который поочередно вживался в тела императора, Солтериса и Гэри. Человека, чьи манеры иногда копировал Гэри. Именно в его глазах горел огонек подозрительности, с которым он сегодня днем разглядывал Джоанну. Это был Волшебник Сураклин, которого еще знали под именем Темного Волшебника.

А компьютер как раз для него был ключом к обретению вечной жизни. Джоанна знала, что такой компьютер существовал. С его помощью Сураклин как бы моделировал самого себя, он хотел воплотиться уже не в человеческой плоти, а в вечном силиконе. Наконец его мечта сможет стать реальностью — он будет жить вечно. Но утечка жизненной энергии в обоих мирах — в этом, где жила Джоанна, и в том, что находился по ту сторону Пустоты, где стоял злополучный компьютер — была не смертельна, хотя и здорово вредила всему живому.

И Джоанна знала, что компьютер существовал, но доказать этого все равно не могла.

Таким образом, выходило, что ей приходилось сражаться с ним в одиночку.

Джоанна повернула направо — на автостоянку возле супермаркета в Энсино. Супермаркет как раз находился на полдороге до дома. Жила она в Сан-Фернандо. Рука ее привычным жестом ухватила с переднего сиденья кошелек из макраме — громадный, точно дамская сумочка, набитый разными вещами и весивший, соответственно, тоже изрядно. Порывшись в чудо-кошельке, Джоанна извлекла нечто вроде авоськи. Заперев дверцу машины, Джоанна направилась по стоянке, похожая на школьницу. Итак, дело сделано. Через пятнадцать минут она уже сидела в автобусе, направлявшемся обратно в Сан-Серано.

Все ее поведение за последний месяц — проникновение в память компьютера, парковка машины у супермаркета и возвращение на работу после конца рабочего дня, уже в сумерках, боясь человека, с которым она спала уже два года — казалось странным даже ей самой. Ну чем не пример для какого-нибудь учебника по психиатрии? В самом деле, типичный случай паранойи. А уж по ночам ей снилось такое, чего, как говориться, и врагу не пожелаешь.

— Большую часть своей жизни я провел в страхе перед человеком, который уже давно находится в могиле, — как-то сказал ей Антриг.

И только теперь Джоанна смогла осознать, как и почему принц-регент стал сумасшедшим в десятилетнем возрасте — ведь император тогда перестал быть его отцом, он не смог сформировать сознание ребенка, потому что сам тронулся умом.

Джоанна прислонилась лбом к подрагивающему стеклу окна автобуса, стараясь не ощущать запаха пота, которым разило от стоявшего впереди человека, одетого, несмотря на жару, в шерстяной костюм.

Все эти обстоятельства — ее исчезновение из этого мира, то, что она узнала там, вежливый высокий человек, который дважды спас ей жизнь — сначала защитив от Инквизиции, а потом от страшных пиявок на лугу, которых неизвестно какая сила перенесла через бесконечные просторы Пустоты — образовали совершенно неразрешимую дилемму, при которой она вынуждена была выбирать один ответ из двух, взаимоисключающих друг друга. А вопрос перед ней стоял очень непростой.

Легко можно было предположить, что сама она на какой-то определенный момент времени просто потеряла рассудок. Дело в том, что на той памятной вечеринке Гэри она выпила какой-то странный пунш — в него явно было что-то подмешено, что смогло вызвать у нее расстройство психики и, как следствие, самые причудливые галлюцинации. Кого там только не было — волшебники, чародеи, воины, злые принцы. И потом, как это обычно происходит в фантастических фильмах и книгах, она снова очутилась в привычном мире, где ей все как ни в чем не бывало заявляют, что это всего лишь был плод ее фантазии, подстегнутый транквилизаторами.

Но вот с другой стороны…

Настоящие фантазии пришли к ней несколько дней после уже ее возвращения в этот мир. И уже пять-шесть раз она переносила эти самые галлюцинации.

Картина галлюцинаций была все время примерно одной и той же — комната со стенами из неотштукатуренного камня, похожая на тюрьму Инквизиции, из которой ее вызволил Антриг. И тишина, мертвая тишина, видимо, комната эта располагалась в подвальном помещении. Она опиралась спиной на покрытую сыростью стену, но несмотря на это, по телу Джоанны струились ручьи пота, поскольку в комнате было невыносимо душно из-за пылающего тут небольшого очага. Возле стены хлопотал обнаженный по пояс лысый мужчина, который отбрасывал на стену причудливые тени. И Джоанна явственно чувствовала запах его потного тела. Человек громко постукивал молотом по раскаленному докрасна кусочку железа. Ему помогал ученик, точнее — ученица, девушка-подмастерье, чьи закатанные по локоть рукава открывали столь мощные бицепсы, что им мог позавидовать любой современный культурист. Странно, но и голова девушки тоже была гладко выбрита, как, впрочем, и у стоявшей тут же женщины в серой бархатной робе до пят. На шее женщины поблескивали бусы из каких-то прозрачных мешков. Горячий воздух был пропитан запахом немытой шерсти, влажной земли и угольного дыма.

Женщина глядела в одну точку, но взгляд ее был направлен не на работу кузнеца, а на темный провал в двери, который очень напоминал пасть громадного хищника.

Именно в этой темноте обозначилось какое-то движение, и женщина в сером, сложив руки на груди, загадочно улыбнулась.

Два стражника ввели в комнату человека, который был выше их ростом. Когда сама Джоанна стола рядом с ним, то голова ее доходила человеку только до плеча. Лицо мужчины исхудало от истощения, полуседые волосы были всклочены, глаза блестели каким-то нездоровым блеском.

Женщина в серой робе сделала шаг вперед, причем Джоанна отметила ее холодные стальные глаза.

— Итак, Антриг Виндроуз, — полувопросительно произнесла она, и приведенный кивнул.

Человек напряженно щурился, и Джоанна поняла, что он близорук. Но очков на нем не было. Сняли?

— Антриг Виндроуз, признаешь ли ты себя виновным в преступлениях, которые ты, как установлено, совершил?

Антриг раскрыл было рот, но потом передумал отвечать. Пот лил по его лицу. Но Джоанна знала, что это был Антриг — она сразу узнала бы его лицо из тысячи других лиц.

— Герда, можешь делать со мной все, что только вздумается, но только учти, что даже если вы и убьете меня, этим не избавитесь от грозящей вам опасности. Сураклин…

Один из стоявших сзади часовых сильно толкнул Виндроуза в спину, кольнув его чем-то острым и Антриг пошатнулся, но второй охранник вовремя подхватил его, не дав упасть на пол. В этом стражнике Джоанна с удивлением узнала Кериса, внука архимага Солтериса.

Женщина, которую назвали Гердой, подошла к пленнику еще ближе.

— Можешь не повторять нам имя своего учителя и хозяина, оно и так хорошо известно нам, — холодно заметила она, — и не пытайся уверить нас, что все мы зависим от тебя. Все равно ты уже во всем признался. А теперь, как положено процедурой, мы же соблюдаем все законы и требования, мне нужно, чтобы ты повторил свое признание.

Антриг отвел глаза в сторону, и по его телу прошла судорога.

— Нет, — еле слышно произнес он.

— Так ты не признаешься в нарушении Первого постулата Совета Кудесников, который запрещает использовать свою волшебную силу во вред Совету, какой бы благородной не казалась цель волшебства? И при этом не вмешивался в мирские дела людей?

— Признаюсь, — кивнул он, не глядя в глаза Герде.

— Признаешься ли ты в том, что пытался лишить жизни принца-регента при помощи волшебства?

— Да.

— Признаешь ли ты себя виновным в смерти Солтериса Солариса, архимага Совета?

Виндроуз закрыл глаза, явно желая перебороть в себе смесь отчаяния, обиды и горя. Настала мертвая тишина, прерываемая лишь потрескиванием пламени в очаге. Наконец он тихо сказал:

— Признаю.

Епископ кивнул стоявшему возле импровизированного горна кузнецу. Тот поднял кусок железа, который до этого столь старательно обрабатывал молотом. Стражники, державшие Антрига, кстати, по бывшим на них робам, можно было предположить, что это чародеи, поспешно отпрянули назад. Керис же продолжал держать Антрига, хотя при этом и отвернулся.

Ужас наполнил глаза пленника.

— Нет, — безумно прошептал он, пятясь назад.

Керис при этом толкнул его вперед.

— Герда, в этом нет необходимости. Ведь магическая печать висит на стене Башни Тишины. Я не могу прикоснуться к ней, не могу проскользнуть мимо нее, никому из волшебников это не под силу…

— Но тем не менее ты сумел удрать оттуда, — саркастически воскликнула Герда. Отблески пламени играли на блестящей поверхности железного ошейника, который кузнец держал клещам. — Эта печать есть знак Бога Мертвых. Это смерть силы, затухание энергии. Ты не сможешь удрать до того, как совершится твоя казнь.

— Ничего подобного, — упрямо сказал Антриг, глядя расширенными глазами на ошейник с нанесенным на него странным клеймом. — Я клянусь, что не стану даже пытаться сбежать. Ведь ты ничего не смыслишь, ты же не волшебница. Пожалуйста…

Кузнец, звякнув ошейником, сделал шаг вперед. Четверо стражников поставили Антрига на колени, крепко держа его за плечи, голову, руки, оголили чародею шею. В это время кузнец надел на Виндроуза ошейник и щелкнул сзади миниатюрным замком. Печать на ошейнике произвела впечатление и на Кериса, ведь он тоже с рождения обладал какой-то волшебной силой. И теперь губы его стали синеватыми от ужаса. Парень старался не смотреть на ужасный ошейник, отведя глаза в сторону. Как только кузнец покончил со своим делом, стражники с силой швырнули Виндроуза на грязный пол и отошли назад.

Подобную сценку Джоанна видела каждый раз. И все время она пыталась мысленно подойти к нему. Но ноги у нее оказывались словно ватными, и она не могла двигаться при всем желании. Даже ее крики ужаса как бы застревали в горле. Ощущения были жуткими. А потом… потом все покидали эту комнату-камеру, оставив тяжело дышащего Антрига лежать на полу возле потухающего очага.

Уже на выходе, задержавшись, Керис поинтересовался:

— А для чего это?

Епископ уставилась на него своими холодными глазами.

На сей раз можно было разглядеть, что глаза Кериса излучали настоящую ненависть.

— Ведь он и так во всем признался и был осужден императором, инквизиторами и Советом Кудесников. Для чего это нужно просто ограничивать его силу, а не попросту прикончить? Или кто-то вдруг решил, что Совет Кудесников неправомочен решать такие дела?

— Керис, но ты же послушник при совете, то есть их ходячее оружие, — холодно отозвалась Герда, — а меч обычно не спрашивает руку, почему она рубит того, а не другого.

— Но Солтерис был еще моим дедом, будьте вы все прокляты, — прохрипел в бешенстве он.

— Керис, — откуда-то из темного прохода появилась фигура госпожи Розамунд. Именно под руководством этой женщины был схвачен Антриг, — если ты стал послушником, то не позволяй себе слишком многого. С этого момента у тебя больше нет деда, так т знай. Тебя не должно также касаться, кто из членов Совета и почему отдал тот или иной приказ относительно Антрига. Ты исполняй свои обязанности.

Антриг спрятал лицо в ладони, словно это могло помочь ему скрыться от своих мучителей. Джоанна видела, как два раза его пальцы инстинктивно пытались сорвать ошейник, что было, конечно же, невозможно. Чародей дрожал всем телом, и Джоанне казалось, что он плачет.

Тем временем пламя в очаге погасло, и яркие угли рдели в темноте. Кузнец и подмастерье ушли, их услуги больше тут были не нужны. Герда в последний раз бросила взгляд на узника и вышла, сопровождаемая одетыми в черное послушниками. Керис же продолжал стоять на прежнем месте, глаза его горели какой-то сумасшедшей злобой.

Наконец внук архимага решительно направился к распростертому на полу Антригу.

Виндроуз лежал, не издавая ни звука. Только по тому, что его тело продолжало судорожно вздрагивать, можно было понять, что он скорее жив, чем мертв. Его черная роба была во многих местах разорвана, и Джоанна видела, что чародей страшно исхудал, вот уж действительно кожа да кости.

Керис, наклонившись над узником, вытащил кинжал. Антриг поднял голову с торчащими во все стороны космами волос. Схватив Виндроуза за руку, Керис отшвырнул его к стене. Блики, плясавшие на угольках, блестели и на поверхности лезвия кинжала, на вспотевшем лице Антрига и на злополучном ошейнике.

И вдруг Антриг поднял голову и внимательно посмотрел, но не на находящееся в каких-то сантиметрах от его головы лезвие ножа, а в глаза Кериса. Он с видимым усилием приподнял руку, и Джоанна увидела, что все его пальцы покрыты ссадинами и ранами, некоторые из которых да сих пор кровоточили. Сжав зубы, он приподнял рукав на левой руке, обнажив вздувшиеся вены. Он явно желал, чтобы Керис перерезал ему эти вены своим кинжалом.

— Пожалуйста, — прохрипел Антриг, — я посчитаю для себя это великой честью.

Но Керис только пнул его ногой и выпрямился. И всякий раз, видя эту сцену, Джоанне казалось, что сейчас Керис примется с остервенением пинать Виндроуза. Но Керис, отвернувшись, со свистом засунул кинжал обратно в ножны. Затем внук архимага медленно направился к выходу, отблески пламени играли на рукоятке его ножа. Все, Антриг остался один на один со все сгущавшейся темнотой.

Через некоторое время чародей с трудом поднялся на ноги. Цепляясь за стены руками, он шатающейся походкой направился тоже к выходу на лестницу, которая вела вверх, в камеру, которая находилась почти под крышей Башни Тишины.

Автобус, скрипнув тормозами, остановился почти что у самых ворот сан-серанского комплекса. Джоанна вышла наружу. Зной уже угасшего дня продолжал напоминать о себе мягковатым асфальтом, покуда она пересекала парковочную стоянку. Беспрерывно озираясь по сторонам, Джоанна направилась к корпусу номер шесть. Сан-серанский комплекс со всех сторон был окружен холмами, которые теперь казались девушке зловещими.

Хватит думать об Антриге, уже в который раз сказала она себе самой. Нет пока времени думать о его сильных, но деликатных руках, когда он учил Джоанну управлять упряжкой лошадей на Чертовой Дороге. Не нужно думать о его спокойном голосе. Странно, чем больше она приказывала себе не думать о Виндроузе, тем настойчивее мысли ее возвращались к этому человеку.

На плече девушки покачивался все тот же неизменный кошелек. Чего в нем только не было. Главное, там были и деньги, которые Джоанна сумела заполучить при помощи компьютерных ухищрений с тайных банковских счетов Гэри. Впрочем, Гэри и сам в свою очередь перевел эти деньги на свое имя со счетов разных учреждений при помощи того же компьютера. Компьютер дал Джоанне более чем обстоятельную информацию обо всем этом — номера счетов, суммы вкладов, даже название программ, при помощи которых Фэйрчайлд вторгался в чужие компьютерные системы. Все то содержалось в программе под названием «СИЛЫ ТЬМЫ». Итак, тут Гэри-Сураклин. Это само зло, подумала она. И потому Джоанна, переводя деньги со счетов Гэри на свое имя, нисколько не колебалась — ресурсы врага нужно использовать для борьбы с ним же. Она должна во что бы то ни стало спасти Антрига, ведь он должен быть жив. Нужно только помешать планам Сураклина, и тогда он будет спасен.

Нет, одна она ни за что не сможет справиться к ним.

Готовилась Джоанна довольно основательно. Накупила искусственного жемчуга, искусственных рубинов и сапфиров, пищевых концентратов и медикаментов, запаслась двухлитровой бутылкой минеральной воды и внушительным складным ножом в дополнение к испытанному швейцарскому. В кошельке лежали моток скотча, прочнейший капроновый шнур, солидный пучок медных проводов в пластиковой оболочке, пила со складным лезвием и тому подобные необходимые припасы. По своему предыдущему скитанию в параллельном мире она знала тамошние моды, и потому заказала в пошивочном ателье нечто подобное — платье до пят, но сшитое из современной ткани, которая, будучи смятой, запросто умещалась в кулаке. К тому же в этом платье можно безбоязненно разгуливать среди тамошней публике, которая явно не одобряет ношение женщинами брюк. Поначалу Джоанна хотела выдать себя за мальчика — излюбленный прием многих героинь кинофильмов — но, поглядев на себя критически в зеркало, Джоанна решительно забраковала эту идею.

Джоанна предприняла определенные шаги по обеспечению своей безопасности — купила кольт тридцать восьмого калибра и специальный набор к нему — разные там книжечки с советами и приспособления для чистки и смазки оружия. Затем она практиковалась в стрельбе до тех пор, покуда ее перестали беспокоить отдача и звуки выстрелов. Кроме того, ей хотелось обзавестись чем-то таким, что в будущем помогло бы ей хотя бы не уничтожить, но вывести из строя компьютер Сураклина. Поначалу Джоанна решила купить взрывчатку, чтобы разнести эту машину к чертовой матери. Но затем она забраковала эту идею — мало того, что приобретение и хранение взрывчатки — дело подсудное, но и обращаться она со всем этим хозяйством совершенно не умела.

Но что-то все равно нужно было делать. Джоанна принялась размышлять: если Гэри, он же Сураклин, смог и сможет переводить данные из сан-серанского компьютера в своей собственный, то это должно удастся и ей самой. И потому в потайном кармане кошелька-ридикюля Джоанна держала самое сокровенное — тщательно упакованный в несколько пластов полиэтилена, обмотанный капроновым шнуром диск — то есть это была дискета с записанной на ней программой, позволявшей уничтожить любую другую программу. Кстати, пользование подобными программами тоже было запрещено законом.

Готовилась Джоанна к этой экспедиции довольно долго — и все время она ругала себя за непростительную медлительность. Ведь кто знает, что могло случиться за это время с Антригом. Может быть его уже и в живых-то нет.

Стоп, приказала себе она, в сторону такие мысли. Конечно, он жив.

И даже если его больше нет на свете, то она все равно должна действовать, хотя бы для того, чтобы остановить Сураклина.

Джоанна обратила внимание, что почти все освещение в шестом блоке было погашено. Джоанна бесшумно продвигалась по голубоватым ковровым дорожкам, устилавшими коридоры. Она поглядывала по сторонам, за стеклянными стенками отчетливо просматривались интерьеры помещений. За эту неделю она уже дважды приходила в здание этой дорогой, и девушку постоянно сопровождало неприятное ощущение, что Сураклин охотится за ней. Он уже похитил ее один раз, как раз когда собирался переселить свою душу в тело Гэри. Темный Волшебник понимал, что после того, как Гэри не станет, то ему понадобится квалифицированный программист, который станет заниматься с его компьютером. Именно Сураклин убедил Гэри заманить ее на свою вечеринку, а потом просто перетащил ее через Пустоту в свой мир. Если бы тогда Антриг не последовал за ним, то Джоанна до сих пор влачила жалкое существование орудия в руках Темного Волшебника.

Одним из последних разговоров Антрига с девушкой было то, что он постоянно твердил о своем желании предупредить ее. И она, конечно же, не вняла этим предупреждением.

И теперь Джоанна продвигалась по пустым коридорам. Сердце бешено колотилось в ее груди. Конечно, девушка отлично понимала, что если она столкнется сейчас с Сураклином, то он тут же претворит в жизнь ее желание. И чем больше приближалась она к главному компьютерному терминалу, тем больше возрастала для нее опасность.

— Немедленно расслабься, — решительно приказала Джоанна себе самой, — ведь уже сколько раз тебе приходилось ходить этой дорогой. Чего тут страшного?

Но ее продолжало трясти, зубы стучали, когда девушка проскользнула в одну из комнаток со стеклянными стенами.

Но ведь ты ходила тут десятки раз…

Она неплохо старалась все это время, каждый раз, оставляя свой автомобиль непременно на разных парковочных площадках (чтобы машина не примелькалась), Джоанна под покровом темноты возвращалась назад в Сан-Серано, проникала в компьютер Гэри и распечатывала на принтере для себя очередную порцию информации из файла.

Конечно все это реальность, жестокая реальность, то и дело повторяла Джоанна себе, чтобы перестать хотя бы дрожать, не говоря уже о беспокойстве.

Вдруг она подумала, что испытывает чувства, которые наверняка переживает какой-нибудь сектант, который, поверив своему проповеднику, распродал все свое имущество и теперь стоит на вершине холма, ожидая конца света. А потом ее ожидает не слишком приятное возвращение домой — как раз подобно все тому же сектанту.

Вдруг где-то сбоку зашуршало ковровое покрытие. Джоанна быстро встала за непрозрачную дверь и стала напряженно всматриваться в щель. И тут она мгновенно узнала его — конечно же, это был Гэри. Он осторожно прошел мимо комнаты. Джоанна стояла ни жива ни мертва.

Гэри — тот, уже не настоящий Гэри — теперь уже мог не притворяться тем, под чьей маской жил все это время. Теперь это была какая-то крадущаяся походка, точно лисья — так настоящий Гэри Фэйрчайлд никогда не ходил.

Джоанна увидела, что в руках темный Волшебник нес чемоданчик-«атташе», и сердце ее упало.

Видимо все это должно так или иначе случиться сегодня.

Джоанна догадалась об этом сегодня утром, когда, пользуясь благоприятным моментом, в очередной раз проникла в нужный файл и обнаружила, что значительной число информации оттуда бесследно исчезло. Тут, впрочем, не было ничего удивительного — хоть Гэри и программировал свои намерения и данные на сан-серанском компьютере, но вот переправлять накопленную и обработанную информацию через Пустоту ему все равно приходилось по старинке — вручную, лично.

Девушке вдруг очень захотелось взвизгнуть. Только без паники, приказала она себе снова и осторожно, на цыпочках, направилась к телефону. И тут удача — стоило только набрать номер, как заговорил автоответчик в квартире Рут. Лучшего и желать нельзя. Конечно, Рут редко можно было застать дома, но Джоанне именно сейчас меньше всего хотелось, чтобы ее засыпали градом ненужных вопросов.

— Рут, это Джоанна, — еле слышно забормотала она в трубку, — зайди ко мне, только не забудь мой ключ. Там на столе лежит большой конверт, в нем кое-что сказано. Только сделай все так, как написано там. Когда вернусь, расскажу обо всем куда более обстоятельно. Но только мое путешествие может занять несколько недель. Не бойся, никакая опасность мне не грозит. Ну все, пока.

Как все это глупо.

Но почему именно она, почему?

Антриг, наверное, решила девушка, ощущал то же самое.

Вдруг ей стало как-то не по себе, такое неописуемое чувство, какой-то холодный ужас, нервы словно напряглись. Словно стоишь на краю пропасти, зная, что в любой момент может закружиться голова. Но Джоанна была готова отдать голову на отсечение, что ей прежде не доводилось испытывать подобного чувства. И тут она еще с грустью подумала, что бесследно исчезнув вторично, она уже вряд ли привлечет к себе большое внимание. Может быть, и искать ее никто не станет.

Но, понятное дело, если Сураклин похитит ее сейчас, То можно считать, что ее экспедиция уже началась. Только бы Темный Волшебник не вселился в ее тело.

Ослепительный белый свет падал сквозь стеклянную дверь компьютерного терминала на пол коридора. Набитый разным нужным скарбом кошелек оттягивал ей плечо, но Джоанна даже теперь не стала перевешивать его на другое плечо. Сейчас было не до этого. Так, неслось в ее голове, в десять часов будет автобус обратно в Энсино. Постояв еще немного, девушка осторожно высунула голову за дверь.

Нет это не было галлюцинацией. А значит, ее рассудок в полном порядке. Пока что. Но это уже хорошо.

Странно, свет в компьютерном терминале больше уже не горел. Выходит, она рано радовалась отсутствию у себя галлюцинаций. У страха, как известно, глаза велики.

Итак, снова темнота. Темнота, вытянувшаяся по коридору. И там, в конце коридора, Джоанна отчетливо уловила какое-то еле слышное движение. Тихое, вкрадчивое…

Но в компьютерном терминале теперь никого не было. А темнота тем временем стала потихоньку рассеиваться, превращаясь в самый обычный полумрак.

И было не слишком приятным, что…

Видимо, придется шагать прямо туда…

— А может, предложил тоненький голосочек в ее душе, — просто пойти домой, уткнуться в подушку и забыть всю эту галиматью? Словно этого с ней никогда не было?

Решительно отбросив провокационные мыслишки, Джоанна поправила на плече ремень кошелька и шагнула вперед…