13

Недосказанности и мифы

Чтобы понять правду, надо поставить под сомнение все, что только возможно.

Рене Декарт¹

Не существует никаких сомнений в том, что в конце 1888 года у Винсента Ван Гога произошел нервный срыв. Многие преумаляют или стараются сгладить тот факт, что в декабре того года он сошел с ума, потому что он не вяжется с общепринятым мифом о страсти, непонятом художнике и жарком Провансе. Помрачение Ван Гога объясняют тем, что он пил, и пил не просто алкоголь, а абсент. Многие журналисты писали, что причиной нервного срыва стало то, что Винсент много работал под палящим солнцем и много пил: «Скорее всего, он подорвал здоровье и нервную систему потому, что много часов писал на улице под палящим средиземноморским солнцем, – писал один журналист в 1971 году, – а потом шел в кафе и пил абсент и коньяк практически на пустой желудок»². Так появилось простое объяснение того, что произошло с Ван Гогом, – он слишком много пил, поэтому тронулся умом.

Я прочитала все письма Ван Гога и не нашла в них подтверждения тому, что он сильно пил. Скорее наоборот – в начале апреля 1888 года он писал о том, что на него сильно действует всего лишь один небольшой бокал коньяка (я уже приводила эту цитату)³. Ван Гог пил вино, но в то время все в Провансе это делали, потому что питьевая вода была далеко не лучшего качества. Сначала я никак не могла понять, почему Ван Гогу так навязчиво приписывают употребление абсента, но потом поняла: миф о том, что Винсент очень любит абсент, принадлежит человеку, который лично видел, что и как много пьет Ван Гог, а именно Полю Гогену.

Однажды в архивах Арля я нашла жалобу на местного полицейского⁴. В этой жалобе был приведен впечатляюще длинный список горячительных напитков, которые выпил полицейский. В списке значилось много названий странных и уже давно забытых напитков, но среди них не был упомянут абсент. Вполне возможно, что любившему выпить полицейскому просто были по вкусу другие напитки, тем не менее отсутствие абсента слегка настораживает. Я вспомнила опись предметов в Cafe de la Gare при покупке заведения в 1888 году месье и мадам Жино и констатировала, что и среди перечисленных видов алкоголя не было абсента. Даже если бы абсент продавался в Арле, в кафе, в котором часто сидел Ван Гог, по крайней мере в начале 1888 года, абсента не было. Я задалась вопросами: насколько распространенным был в те годы абсент в Арле и пил ли его Винсент?

Существует известный портрет Ван Гога, сидящего в кафе, со стоящим перед ним огромным стаканом абсента, написанный Тулуз-Лотреком. То, что Ван Гог пил с друзьями абсент в Париже, еще не доказывает, что он злоупотреблял им в Арле. Я внимательно перечитала более 800 писем Ван Гога и насчитала всего семь случаев упоминания в них абсента. Два раза Ван Гог упоминает абсент, говоря о цвете реки, которую рисовал, два раза – в связи с посетителями кафе, написанными на его картине, и три раза – в связи с художником Адольфом Монтичелли, творчество которого очень любил⁵. Любопытно, что Ван Гог ни разу не упомянул о том, что сам пил абсент.

В 1850-х годах абсент использовали для лечения от малярии и дизентерии среди служивших в колониях солдат. К концу XIX века абсент приобрел репутацию излюбленного напитка художников и богемы. В 1900 году он стал самым популярным во Франции аперитивом. В абсенте 70 градусов, для сравнения – в большинстве брендов водки, джина и виски всего 40 % спирта. Абсент готовят из полыни, аниса, мяты, кориандра и фенхеля. Абсент с добавлением сахара считается не ликером, а крепким алкоголем. Существует определенный ритуал приготовления абсента перед его употреблением. Для этого абсент проливают через ложку с дырочками с лежащим в ней кусочком сахара, потом добавляют в стакан воды, отчего цвет напитка превращается из зеленого в бледно-опаловый. Эта процедура придумана не для красоты, а из-за того, что сахар усиливает опьяняющий эффект и меняет вкус напитка. Причина дурной славы абсента – это наличие в нем туйона. Туйон – токсичное вещество, однако его содержание в абсенте составляет менее 1 %. Сторонники движения за трезвость долго выступали за запрет абсента, и полный запрет на его продажу и производство² произошел в 1915 году. Позже повторили тесты, результаты которых в свое время использовали для обоснования требования запрета абсента, и обнаружили, что их сильно «подкрутили». Подопытным крысам вкалывали дозу туйона, содержащегося в нескольких сотнях стаканах абсента, поэтому совершенно не удивительно, что у животных начинались спазмы, на пасти появлялась пена, и они умирали⁶. Абсент сам по себе не вызывает галлюцинаций, их вызывает только чистый туйон.

Я приехала в Музей абсента в городе Овер-сюр-Уаз, в котором умер Винсент Ван Гог. Это частный музей, экспозиция которого рассказывает об истории абсента, а также о том, как его употребляли. Естественно, здесь подчеркивают связь абсента и самого известного человека, который проживал в этом городе. Когда я высказала мои сомнения, куратор Музея пришла в негодование и заявила: «Конечно, абсент можно было купить в Арле, когда там жил Ван Гог», а также добавила, что влияние абсента четко прослеживается в картинах художника. Потом куратор связалась со мной и сообщила, что в городе Ниме был в свое время производитель абсента. Я продолжала искать доказательства того, что в то время в Арле продавали абсент, и нашла, что рядом с городом Бокером еще одна компания производила абсент, однако эта информация сама по себе еще ничего доказывала.

Я поехала в марсельские архивы и прочитала огромное количество файлов с описаниями приобретений и банкротств баров, читала списки закупок барами алкогольной продукции, изучала, какой алкоголь подавали в барах, и нашла, что за интересующий меня период во всем городе была продана всего одна бутылка абсента. Поэтому мне кажется крайне маловероятным, что, по некоторым сообщениям, Винсент пил абсент «в больших количествах»⁷. На основе этого я могу прийти к выводу, что употребление абсента и его влияние на психическое расстройство Винсента – частично миф, частично – преувеличение.

К информации о том, что произошло в тот день, я относилась с большой настороженностью. Несмотря на то что о событиях того дня писало много историков и искусствоведов, все подробности остаются очень туманными. Роль Гогена в этой драме всегда была двусмысленной. Гоген уехал практически сразу после этих событий и больше никогда не видел Винсента. Все, что произошло в Арле, стало для него большим ударом, и, вернувшись в Париж, он много чего рассказывал о своем пребывании на Юге и художнике, который «сошел с ума».

Когда я только познакомилась с материалами о пребывании Гогена в Арле, первое, что мне, как и многим другим исследователям, бросилось в глаза, были противоречия и несоответствия в описаниях того периода самим художником. Автобиография Гогена была напечатана в 1903 году, то есть через пятнадцать лет после событий в Арле, к тому времени драма 23 декабря обросла мифическими подробностями. Гоген прекрасно понимал, что описывает эти события для будущих поколений, поэтому в его цели не входило быть предельно правдивым. Его цель была другой – ему надо было найти оправдания своим действиям, потому что он бросил Винсента в очень тяжелый для того момент, и переписать историю так, как это его устраивает.

Свои мемуары Гоген писал на Маркизских островах. К тому времени события казались художнику настолько туманными, что он попросил прислать ему старые записные книжки времен Арля и Бретани. Однако Гоген совершенно позабыл о другом источнике информации – своем добром друге Эмиле Бернаре. Через четыре дня после возвращения из Арля в Париж, в декабре 1888 года, Гоген подробно поведал всю историю своему другу. Встревоженный Бернар сразу после этого разговора написал критику и поэту Альберу Орье письмо, в котором описал подробности нервного срыва Ван Гога. Несмотря на то что сам Бернар не был в день драмы в Арле, то, что письмо было написано через несколько дней после этих событий, дает основания верить ему больше, чем информации в автобиографии Гогена.

Гоген рассказал Бернару, что после неудачной попытки напасть на него в парке Ван Гог убежал в направлении Желтого дома. В автобиографии Гоген утверждает, что в руке голландца была опасная бритва. Однако в письме Бернара нет ни слова о бритве. Если бы Бернар знал, что Ван Гог угрожал Гогену опасной бритвой, то наверняка сообщил бы об этом Орье. В январе 1889 года Гоген написал письмо человеку, имя которого историкам не удалось установить. В нем он дал следующее резюме своего пребывания в Арле: «Я планировал пробыть год на Юге, работая с другом-художником, но, к сожалению, он совершенно сошел с ума, и целый месяц я боялся трагического смертельного исхода»⁸.

В этом послании мы также не встречаем упоминания бритвы, которая появляется в трактовке событий Гогеном лишь через пятнадцать лет после драмы. Если Винсент сошел с ума и напал на Гогена, то переселение последнего в отель было совершенно обоснованным, а если этого нападения не произошло, то Гоген был просто трусом. Вполне возможно, что точно так же, как и Бомпару из романа Доде, Гогену хотелось, чтобы будущие поколения были о нем лучшего мнения, чем он заслуживал на самом деле. По версии, в которой Ван Гог хотел на него напасть и чуть не убил, получается, что Гогену посчастливилось остаться в живых.

В статье из местной газеты Le Forum Republicain за 30 декабря 1889 года я нашла частичное подтверждение этой истории: в промежутке между ужином и 23.20 Винсент отрезал себе ухо, остановил кровь, забинтовал голову и отправился из Желтого дома в район красных фонарей. По сообщениям газеты, он появился на улице Бу д’Арль приблизительно в 23.30, во всяком случае, именно такое время зафиксировали в полиции. От площади Ламартин до района красных фонарей пять минут ходьбы. Винсент должен был пройти через парк, Кавалерийские ворота, повернуть направо и пройти по улице Гласьес до дома терпимости № 1. В дверях борделя Ван Гог попросил увидеть Рашель. В руках у него был сверток, который он и передал девушке со словами о том, чтобы она берегла этот предмет, после чего он исчез в ночи. Вот версия событий по информации из письма Эмиля Бернара, адресованного Орье:

«Слова Гогена: “…Я отправился ночевать в отель, а когда вернулся, все население Арля стояло около нашего дома. Потом меня арестовала полиция, потому что дом был залит кровью”. Вот что произошло: Винсент после того, как ушел [из парка], вернулся домой, взял бритву и отрезал себе ухо. Он надел на голову большой берет и пошел в бордель… Тут же девушка лишилась чувств. В дом вызвали полицию. Винсента отвезли в больницу. Гогену, естественно, не предъявили никаких обвинений»⁹.

Сам Гоген описывает эти события по-другому:

«Я был очень возбужден, не мог уснуть [в отеле] до трех утра и проснулся достаточно поздно, в семь тридцать. Я пришел на площадь и увидел, что там собралась толпа. Около нашего дома стояли жандармы и господин невысокого роста в шляпе-котелке… это был начальник полиции… Чтобы остановить кровотечение, потребовалось много времени, и на следующий день на плиточном полу двух комнат на первом этаже было разбросано много окровавленных полотенец. Две комнаты и узкая лестница, ведущая в наши спальни, были залиты кровью.

Когда ему стало легче, он надел на голову баскский берет и пошел в дом [терпимости]… Передал охраннику тщательно вымытое и завернутое в конверт свое ухо. «Вот, это на память обо мне», – сказал он. Потом он вернулся домой и сразу лег спать. Перед сном он закрыл ставни и зажег лампу на столе около окна».

«Охранник» – это вышибала у дверей борделя. Любопытно то, что Винсент не только хорошо вымыл свой подарок и завернул его, но и то, что он предусмотрительно зажег масляную лампу, чтобы Гоген мог взять ее и пройти через его спальню в свою. Получается, что Ван Гог не понимал, что в тот вечер сильно испугал Гогена, и ждал его возвращения в Желтый дом.

Гоген продолжает:

«Через десять минут все жившие на улице filles аи joie [попросту говоря, проститутки. – Ред.\ знали о произошедшем событии и активно его обсуждали. Я обо всем этом не имел тогда никакого понятия, и, когда появился на пороге нашего дома, господин в котелке спросил меня суровым тоном: “Месье, что вы сделали со своим товарищем?”

– Я не знаю.

– Не знаете? Нет, вы прекрасно знаете. Он мертв.

Никому не желаю пережить то, что я тогда переживал в течение нескольких минут до тех пор, когда смог ему ответить… Запинаясь, я произнес: “Хорошо, месье, давайте поднимемся наверх и там поговорим”. Винсент лежал на кровати, поджав колени к подбородку. Он был завернут в простыни, и казалось, что жизнь покинула его. Я легко прикоснулся к нему и почувствовал тепло его тела. Тут же ко мне вернулся дар мысли и речи.

Очень тихо, почти шепотом я сказал начальнику полиции: “Месье, будьте так любезны и осторожно разбудите этого человека. Если он обо мне спросит, скажите ему, что я уехал в Париж. Даже мой вид может оказаться для него смертельным”»¹⁰.

По словам Гогена, все прошло очень корректно. Получается, что Гоген собирался уехать и не хотел, чтобы его увидел Ван Гог, дабы того еще сильнее не травмировать. Однако, по информации из письма Винсента, написанного в больнице в конце декабря, выходит, что, когда художник пришел в себя, Гоген находился в Желтом доме:

«Да как Гоген может утверждать, что не хотел беспокоить меня своим присутствием? Он же не сможет отрицать, что я неоднократно просил, чтобы он ко мне пришел, и ему неоднократно передавали, что я настаиваю на том, чтобы он немедленно меня увидел»¹¹.

В автобиографии Гоген хотел доказать свою невиновность и показать, что не имеет никакого отношения к произошедшим событиям. Гоген утверждал, что в момент, когда Винсент отрезал себе ухо, его (Гогена) в Желтом доме не было. Однако в версии событий по Гогену есть две серьезные нестыковки. Прежде всего это нестыковка по времени. Гоген пишет, что пошел на прогулку после раннего ужина и потом сразу направился в отель, из чего следует, что он должен был прибыть в отель не позднее 22.00 часов. В своих мемуарах Гоген пишет, что, прибыв в отель, он спросил, который час. Этой небольшой детали нет в рассказе Бернара. Его вопрос о времени показался мне излишним. Он как-то не вязался с контекстом. Спросить, который час, можно для того, чтобы обеспечить себе алиби. Потом Гоген утверждал, что не мог уснуть до трех ночи, то есть целых пять часов. Вполне возможно, что Гоген не мог уснуть потому, что переживал за Винсента и думал о том, как и когда вернется в Париж. Но возможно и то, что его мучили угрызения совести, так как он чувствовал, что в этой драме есть и его вина.

Можно выдвинуть два предположения. Первое – Гоген был в доме в момент, когда Винсент отрезал себе ухо. Второе – Гогена вызвали в бордель на Бу д’Арль после появления в нем Винсента. Вторая версия вполне вероятна, потому что Гогена было бы легко найти. Пара отелей располагалась в районе площади Ламартин, и гостей тогда в них было немного. Можно было зайти в эти отели и поинтересоваться, остановился ли в них месье из Парижа.

По словам Гогена, Винсент остановил кровотечение, сделал повязку и вышел из Желтого дома, надев на голову берет. Эти сведения могла бы подтвердить информация из газет. В газетах не упоминалось о том, что Винсент был в шапке и вообще как-то закрывал голову. В августе Винсент купил шляпу. Еще одну шляпу он купил в начале января 1889 года, об этих покупках он упоминает в письмах к Тео¹². Нет никакой информации о том, что у Ван Гога был берет, но мы точно знаем, что большой красный баскский берет был у Гогена, он был в нем, когда Винсент рисовал его. Гоген мог видеть окровавленный берет в доме, придя туда на следующий день, или он мог присутствовать в доме и быть свидетелем всех произошедших той ночью событий.

Если Гоген присутствовал в Желтом доме в момент отрезания уха, то это уже совершенно другая история. Такую версию подтверждает рисунок из блокнота Гогена, на котором изображен человек и написано слово mystere.

Во французском языке слово mystere не просто означает «тайна» или «загадка», а подчеркивает, что поведение человека совершенно невозможно понять¹³. У человека на рисунке большой закругленный нос и коротко подстриженные волосы. Он курит трубку с длинным чубуком, и на его голове берет, закрывающий левую сторону лица. Трубка, короткие волосы и берет позволяют предположить, что рисунок был сделан 23 декабря 1888 года. Вполне возможно, что на рисунке изображен Ван Гог¹⁴.

Гоген часто рисовал воображаемые фигуры и сюжеты, однако в его блокноте много зарисовок из жизни, то есть с натуры. Можно предположить, что Гоген видел Винсента в берете, потому что он видел его сразу после того, как художник отрезал себе ухо. В этом случае Гоген был на месте преступления в тот момент, когда оно произошло. О берете Гоген мог также знать со слов девушек с улицы Бу д’Арль или со слов полицейских. Я начала подозревать, что Гогена привели из отеля в бордель на Бу дАрль те пять часов, во время которых он «не мог заснуть».

Какой бы ни была роль Гогена в событиях 23 декабря 1888 года, на следующее утро, 24 декабря, он оказался в довольно щекотливом положении. До своего приезда в Прованс Гоген практически не знал Ван Гога. Жить с Винсентом под одной крышей оказалось делом непростым. Ван Гог был очевидно не в себе, а Гоген не чувствовал себя морально обязанным присматривать за ним и с ним нянчиться в напряженной атмосфере, сложившейся в Желтом доме. Из сказанных им полицейским слов мы можем сделать вывод, что он незамедлительно отбыл в Париж, однако существует картина Гогена, по которой можно сделать другой вывод. На одной из своих последних картин, нарисованных в Арле, Гоген изобразил нескольких арлезианок, идущих под порывами сильного ветра.

Эксперты Чикагского института искусств предполагают, что на картине изображен парк на площади Ламартин, и писал ее художник из Желтого дома или стоя около него¹⁵. На картине мы видим фонтан, зарисовка которого осталась в блокноте художника. Однако по информации из архивов, а также исходя из картин Винсента мы можем сказать, что в этом месте парка на площади Ламартин был пруд, но не было фонтана¹⁶. Нарисованный Гогеном фонтан существует и находится там, где он и раньше находился в Арле, но он никогда не стоял ни в одном из городских парков. Этот фонтан находится на территории городской больницы¹⁷. Можно сказать, что это незначительная, мелкая деталь, однако она свидетельствует о том, что Гоген был в больнице. Вполне возможно, что он так никогда и не говорил с Ван Гогом с того дня, но он посещал больницу, в которой лежал художник.

Несмотря на то что к информации, содержащейся в автобиографии Гогена, исследователи всегда относились с большим скептицизмом, художник все же оставил некоторые заслуживающие доверия свидетельства того, что произошло 23 декабря. Непосредственно после своего ареста в понедельник 24 декабря он сделал в блокноте два наброска, свидетельствующие о том, что Гоген был свидетелем разворачивающихся событий¹⁸. Это карикатура на начальника полиции Жозефа д’Орнано в интерьере Желтого дома. Начальник полиции изображен в очках и котелке. Руки он засунул в карманы. Несмотря на то что он был человеком невысокого роста (чуть более 152 сантиметров), держался он уверенно, как и полагается человеку такого ранга¹⁹. Гоген оставил под рисунком короткий комментарий, в котором высмеивает акцент начальника полиции, а именно склонность корсиканцев растягивать гласные. Гоген пишет Je souis, а не Je suis, как должно быть написано по правилам грамматики. На втором наброске начальник полиции рассматривает поставленную на мольберт картину. Руки, в которых он держит трость, заложены за спину. Под изображением написан удивленный комментарий начальника полиции: «Вы рисуете!» / Vousfaites de lapeinturel

Однако д’Орнано не был деревенщиной, каким пытался изобразить его Гоген. У начальника полиции была репутация доброго и очень честного человека, и все эти качества он продемонстрировал в месяцы после декабрьской драмы. После того как Гоген покинул Винсента, начальник полиции зарекомендовал себя в качестве надежного и ценного союзника Ван Гога.

Зарисовки Гогена – не только комментарий художника по поводу того, что происходило в Желтом доме утром в Сочельник. На этих карикатурах можно заметить одну любопытную деталь. На расположенном слева рисунке мы видим, как начальник полиции смотрит на стоящую у его ног индюшку. Фигура птицы обрезана, словно дорисована после того, как художник изобразил начальника полиции. Во Франции, в отличие от Америки, не принято на Рождество есть индейку, поэтому есть смысл подумать, почему эта птица появилась на наброске Гогена. По-французски индюшка называется dindon, а на жаргоне это слово значит «тупой» или «глупый». Существует выражение dindon de la farce, означающее «остаться в дураках», «оказаться в глупом положении». Мы не можем с полной определенностью сказать, почему Гоген изобразил индюшку рядом с начальником полиции. Вполне возможно, птица нарисована для того, чтобы посмеяться над начальником полиции или выразить отношение Гогена к странной ситуации, в которой он оказался в декабре 1888 года. Занятно, что через много лет Гоген вернулся к этим зарисовкам, которые использовал при создании ресторанных меню на Таити в конце 1890-х годов. Может быть, воспоминания о том дне в Арле преследовали художника и на далеких островах? Под зарисовкой начальница полиции с индюшкой стоит надпись: «Я начальник полиции. Веселитесь. Но не проказничайте» /Je souis le commissaire de Police. Amusez-vous. Mais pas de betises²⁰. Приблизительно в те же годы Гоген работал над журналом Le Sourire. В качестве обложки декабрьского номера 1899 года он снова использовал образ индюшки с подписью dindon de la farce. Кроме того, под изображением самой индюшки Гоген написал странную фразу, которую можно перевести так: «Тот, кто смеется последним, смеется дольше всех» или «Хорошо смеется тот, кто смеется последним».

Пытался ли Гоген переосмыслить события, которые потрясли его до глубины души? Практически сразу после своего возвращения в Париж художник пошел смотреть казнь преступника на гильотине. События декабря 1888 года нашли свое выражение в одном его произведении, созданном в начале 1889 года. Это была керамическая скульптура, изображающая человеческую голову с обилием подтеков крови. Глаза скульптуры закрыты. Можно подумать, что это посмертная маска, но на самом деле это автопортрет Гогена. За сгустками и струйками текущей по лицу крови не сразу становится заметно, что у головы нет ушей.