ГЛАВА 18
… Сопровождающих Шульгина ребят звали Сергей и Анатолий. Первый – светлый блондин поморского типа, манерами и тщательным подбором слов при разговоре вполне соответствующий статусу знатока международного права, второй – стройный шатен с коротко подстриженными усами, для наметанного Сашкиного глаза явный офицер-спецназовец. Не сильно это и скрывающий.
Взлетели они с небольшого подмосковного аэродрома, скорее всего – военного, на самолете, похожем одновременно и на гражданскую «Сессну», и на истребитель «Су-25». Более современных ассоциаций Шульгину взять было неоткуда.
В низкое ночное небо ушли почти вертикальной свечкой, но перегрузки в уютном шестиместном салоне бизнес-класса почти не ощущалось.
На взлете в черных кругах иллюминаторов отражались только плафоны внутреннего освещения, и вдруг, буквально через пять минут, как в планетарии, распахнулась несколько даже нарочитая декорация открытого космоса. Отливающий синевой черный бархат, усеянный ледяным крошевом звезд.
Немного полюбовавшись феерией, Анна устроилась спать, укутавшись до плеч пледом, а Шульгин со спутниками перешел к делу.
О задании ребята знали пока в самых общих чертах, и Сашка обрисовал им диспозицию так, как сам ее представлял.
– Если, конечно, этот Кейси окажется честным парнем, то просто заберем яхту и уйдем. Если хотите – плывите со мною, неплохой отпуск получится. Если же нет…
– Скорее всего – нет, – сказал Сергей. – Ваша яхта сколько стоит?
– Я не приценялся. Но думаю – не меньше миллиона фунтов. Не считая оборудования и припасов.
– И если он считает, что вы арестованы русскими властями, да к тому же у капитана отсутствуют правоустанавливающие документы… Тут дураком или ангелом нужно быть, чтобы искушения избежать. Дело для него почти беспроигрышное.
– Добавим, что клиент до тридцати лет жил в бедности и вдруг мгновенно по-сумасшедшему разбогател. Наверняка голова закружилась. К приличным деньгам еще и классная яхта, – поддержал товарища Анатолий.
Силовой вариант защиты «Призрака» технических сложностей не представлял, Шульгин и четыре робота раскидали бы любое количество захватчиков, но далеко бы они сумели уйти? Он не знал даже, на какое число миль от берега распространяется суверенитет Австралийского союза и можно ли рассчитывать на экстерриториальность в нейтральных водах.
– Главное, Александр Иванович, – добавил Анатолий, – вы можете быть спокойны. Задания Суздалева полагается выполнять. Только если обстановка будет обостряться, вы держитесь в сторонке. Мало ли что…
– Конечно, конечно, я в ваших делах ничего не понимаю, особенно если кулаками махать придется.
– Если кулаками – милое дело, как бы чем другим не пришлось, – засмеялся Анатолий.
После московских морозов австралийская, даже смягченная ветром с океана жара показалась поначалу непереносимой.
Они опрометчиво вышли из зала аэропорта на площадь, и, пока Сергей разыскивал на бесчисленных парковках нужную машину, одежда путешественников успела промокнуть от пота.
Наконец к ним подъехал длинный серебристо-лимонный автокар. Сергей сидел на левом сиденье, а справа, за рулем, незнакомый мужчина, загорелый, как абориген, с сильной проседью в густых темных волосах, но тоже сразу видно, что русский.
– Степанов, Юрий Владимирович, вице-консул, – назвал он себя, дистанционно запирая задние дверцы. – Кондиционер я сразу на полный газ не включаю, а то простудитесь с непривычки. Пиво и сок в баре, справа. Поехали?
– Поехали.
– Посол приказал вас встретить и оказать всяческое содействие, – продолжал Степанов, выезжая на хайвэй. – В чем проблема?
– Пока ни в чем. Пока нужно только ваше присутствие, если она возникнет. Расскажите лучше, как тут вообще живется, как местные к русским относятся.
– Нормально относятся. Тут вообще русских много живет, еще с прошлого века. И сейчас кое-кто приезжает на постоянку. Зачем – понять не могу, хотя третий год здесь работаю. Климат не для нас, а денег заработать и поближе можно.
«Нелюбопытный человек, – подумал Шульгин. – За два года мог бы и разобраться. Или натура такая, непреклонная – раз с родины уезжаете, плевать я хотел на ваши проблемы».
Анатолий хохотнул. Он вообще был, как заметил Сашка, веселый человек. Только развлекали его обычно не совсем те вещи, что других людей.
– Это те бегут, что войны и революции боятся. Австралия далеко, в Австралии не достанут. Ты, Владимирович, их анкетами поинтересуйся, сразу все ясно станет.
– Какой войны? – не понял Шульгин. Никаких признаков грядущей войны, а тем более революции он за две недели здешней жизни не заметил.
– А какой угодно. С китайцами, с мусульманами, с неграми, с инопланетянами. Народ такой. Одни на фронте, на переднем крае в берете и в майке ходят, другие в глубоком тылу шлем и броник не снимают.
– Сам на фронте бывал?
– У-у! – махнул рукой Анатолий. Но уточнять не стал.
– Он у нас скромный, – вставил Сергей. – Но, между прочим, Герой России.
– Да ладно тебе…
«Ты смотри, действительно скромный», – подумал Шульгин. Он видел, что парень не кокетничает, и не стал уточнять, где и за какие заслуги в такой мирной на вид стране дают соответствующие звания.
Удивился только, как здесь все перемешано. Воинские чины и часть наград остались еще от царских времен, и в то же время – Герой России. Интересно, а медаль, аналогичная советской, к этому званию полагается или все только в вербальной форме?
До бухты на берегу Баасова пролива, где размещался яхт-клуб, доехали быстрее чем за час.
Совершенно неожиданно перед глазами распахнулась необъятная ширь океана в бликах закатного солнца и голубоватые контуры гористых островов на самом пределе видимости.
– Ой, красиво как! – воскликнула Анна. Сашка посмотрел на часы. 18.40.
– А когда московский борт с нашим приятелем прилетел?
– В 8 утра, – ответил Сергей.
– Тогда у него десять часов форы. Можно многое успеть при желании. Если только он не напился на радостях и не решил все отложить на завтра-послезавтра.
– И это возможно, – меланхолически согласился юрист. С крутого изгиба дороги на вершине холма Шульгин
сразу нашел среди десятков, а то и сотен яхт всех классов, тесно облепивших многочисленные пирсы, знакомые мачты и белый корпус «Призрака».
Он выглядел здесь как огромный лебедь среди прудовых уточек.
Даже в бинокль никакого шевеления на палубе и причале не различалось.
Сашка указал спутникам:
– Вон, видите, белый трехмачтовый кораблику дальнего причала. Это он и есть. Думаю, мы успели.
– Почему вы так считаете? – При виде объекта приложения сил Анатолий подобрался.
– Капитан и экипаж там такие, что при попытке удалить их с борта и захватить яхту было бы оч-чень много шума. Парни хорошо вооружены и сдаваться без боя не приучены.
– Это плохо, – сказал вице-консул, которого по дороге кратко ввели в суть дела. – Вооруженное сопротивление властям здесь тянет на 20 лет каторги.
– До сегодняшнего утра они числились лицами без гражданства, а яхта – английской. Вы в любом случае ни при чем. А вот когда мы поднимемся на палубу…
– Тогда хорошо, – без лишних эмоций кивнул головой Степанов.
Но все-таки они совсем чуть-чуть, но опоздали.
С вершины холма дорога вновь нырнула в ложбину, и путь, вьющийся серпантином среди холмов и скал, занял чуть не столько же времени, как от аэропорта до берега.
А когда подъехали к воротам порта и Шульгин предъявил карточку, подтверждающую аренду места для стоянки, пожилой, похожий на Билли Бонса охранник сказал добродушно:
– Тут как раз только что ваш компаньон проехал. Неужели разминулись по дороге?
– …твою мать, – не сдержал эмоций Анатолий.
Шульгин же ответил вполне корректно:
– Нет, просто у нас еще и другие дела были. Один мистер Кейси прибыл?
– С компанией. В море выходить будете?
– Точно так. Рыбку половить, пива попить… Может, через недельку еще вернемся…
– Давай, Юрий, гони, пока мордобой у трапа не начался. Нет, ну какая все-таки сука! – До последнего он надеялся, что Кейси окажется порядочным человеком, благодарным за то, что его в одночасье из провинциального копа сделали чуть ли не миллионером. – Но бог, он не фраер… – На него посмотрели с удивлением все, кроме Анны. Очевидно, в этой реальности поговорка не сохранилась.
Пижонский автомобиль Кейси стоял прямо у трапа «Призрака».
– Стоять, ребята, – бросил Сашка своим гвардейцам, приходя в боевой настрой. – Прикройтесь за пакгаузом и ждите, пока я не позову…
– Да как же, Александр Иванович?.. – растерялся Анатолии, которому он только что вкручивал насчет своей неспособности к крутым разборкам. А теперь спецназовец чутьем профессионала увидел перед собой совсем другого человека, с которым и ему не слишком бы хотелось оказаться по разные стороны барьера.
– Спокойно, Толя. Я только рекогносцировочку проведу, с чем дорогой друг пожаловал. Не будем спугивать. Со мной одним он нахальничать станет, все карты выложит. А уж если что…
И больше никого не слушая, вразвалочку пошел к яхте.
Как он и представлял, у переброшенных с борта на пирс сходней толпились пять человек, включая Кейси, двух парней в полицейской форме и двух в штатском. А дорогу на борт им загораживал своей атлетической фигурой капитан Ларсен, сейчас особенно похожий на свой прототип.
В сдвинутой на затылок белой помятой фуражке он опирался могучими руками на леерные стойки, и понятно было, что сдвинуть его с позиции можно разве что бульдозером.
– Нет, господин Кейси, хозяин приказал в его отсутствие никого на борт не пускать. Что из того, что вы – его секретарь? Никого – значит, никого. Это Аристотелева логика, если вы чему-нибудь учились. Было бы сказано – никого, кроме мистера Кейси, – совсем другой разговор. Кроме того, я получил от хозяина приказ готовиться к выходу в море и занимаюсь этим. А вы мне мешаете.
Шульгин сделал еще один шаг и положил руку на плечо австралийца.
– Какая неожиданная встреча! Только вчера мы с вами вместе обедали, и вдруг я вижу вас здесь. Исчезли, даже не попрощавшись… А здесь, на «Призраке», вы что-нибудь забыли в своей каюте?
Внезапное появление Шульгина на мгновение повергло Кейси в оторопь. Впрочем, он сразу же взял себя в руки.
«Намерен идти до конца», – понял Сашка.
По сравнению со вчерашним днем секретарь сильно изменился.
Переоделся в светлый тропический костюм, украсил переносицу дорогими полихромными очками. А главное, выражение лица у него теперь было не предупредительно-вежливое, как обычно, а самодовольно-наглое. Не «шестерка» теперь уже, а босс.
– Да. Кое-что забыл. Давайте поднимемся на палубу. Нам нужно поговорить. Надеюсь, вас господин капитан впустит?
– Как, Ларсен, позволите мне подняться на борт?
– Конечно, мастер, никаких сомнений, – широко улыбнулся капитан. Новикова он обычно называл «шеф», а Шульгина – «мастер», причем в американском, а не русском смысле этого слова. – Здравия желаю. С прибытием на «Призрак», сэр. Та же Аристотелева логика относит вас к категории «своих», а запреты имеют отношение только к «чужим».
Как и настоящий Ларсен, этот тоже любил пофилософствовать.
– Следовательно, в моем сопровождении эти господа также имеют право подняться на палубу. Прошу…
Проходя мимо Ларсена, он едва слышно прошептал по-русски:
– Полная боеготовность. Экипаж на палубу. Когда я ударю Кейси, всех в наручники, – а громко и по-английски спросил: – Корабль к походу готов? Снимаемся через полчаса. Начинайте прокрутку турбин…
– Я бы не советовал спешить, мистер Мэллони. Надо еще соблюсти некоторые формальности, – с едва уловимой издевкой в голосе сказал Кейси.
– Да-да, конечно. Вы, наверное, принесли заявление об увольнении? Надо посмотреть контракт, чтобы не было взаимных претензий. Если мы вам что-то должны, непременно рассчитаемся. Всякий труд должен быть оплачен. А эти господа – ваши друзья? Или вы привели с собой полицию, сомневаясь в нашей честности? – Шульгин болтал весело и небрежно, продолжая играть не слишком далекого бонвивана, прожигателя жизни, каким все время старался выглядеть в глазах посторонних. – Кстати, а откуда вы узнали, что я уже здесь? Ах да, вы, наверное, слышали наш разговор с миссис Мэллони, по-моему, я вчера говорил, что собираюсь в Мельбурн. Ну и сказали бы мне, что тоже решили вернуться домой. Вдвоем бы веселее было лететь…
Усыпляя бдительность Кейси, который вначале очень напрягся, готовясь к неприятному разговору, а то и к необходимости применять силу, а теперь начал расслабляться от его слабоумной болтовни, Шульгин продолжал нести всякую ерунду. Одновременно он уводил его и всю молчаливую компанию сопровождающих (группу поддержки) на противоположный борт, за надстройку, которая скрыла их от глаз возможных свидетелей.
Впрочем, вечером понедельника людей на причалах было очень немного, и никто впустую не пялился на примелькавшуюся за две недели яхту. У всех хватало своих дел.
А с этой стороны – только море. Сероватая, покрытая обычным портовым сором вода ковша, незаметно переходящая вдали в индиговую, искрящуюся, океанскую.
– Так я вас слушаю, друг мой. Я только прикажу подать чего-нибудь прохладительного. Чертовская жара после Москвы. Эй, Джо, всем виски. И побольше льда.
Шульгин присел на кнехт, привалился спиной к фальшборту, вытянул ноги. Пятеро «гостей» теперь нависали над ним, окружая неровной дутой. Удивительно выгодная для них позиция. Почти любой человек, кроме настоящего бойца, оказывался совершенно беспомощным в случае инцидента, ему даже убегать было некуда. Разве что попытаться перевалить через планшир и в воду…
Он извлек из нагрудного кармана рубашки сигару, прикурил, пыхнул драгоценным дымом. (Исходя из цены сигары каждая затяжка – 10 фунтов.)
– Итак, я вас слушаю…
Чеканным голосом Кейси изложил именно то, что Шульгин и собирался услышать. Вы, господин Мэллони, или как вас там, незаконно проникли на территорию государства, по подложным документам, возможно – с враждебными целями. Данное судно также нигде законным образом не зарегистрировано и принадлежность его неизвестна. На основании вышеизложенного, а также ряда других фактов, которые будут приведены в надлежащее время и в надлежащем месте, вы, яхта и ее экипаж подлежат задержанию до выяснения всех обстоятельств. В соответствии с законами Австралийского союза вы скорее всего предстанете перед королевским судом. Это все.
Кейси замолчал, и до того скучавший полицейский с нашивками старшего констебля протянул Шульгину жетон на ремешке, долженствующий, очевидно, подкрепить слова патрона авторитетом государственной власти.
Другой носитель формы положил ладонь на торчащую из кобуры рукоять «искровика». Двое штатских, наоборот, слегка отодвинулись назад. Очевидно, по сценарию их вмешательство пока не требовалось. Шульгин подумал, что это, наверное, адвокаты, время которых придет позже.
Сашка изобразил высочайшую степень изумления.
– Как, это вы говорите, Кейси? После всего, что было? Вы же подписали контракт, вы все знали! Кроме того…
– К делу это не относится, – перебил его бывший секретарь. – Прежде всего – я гражданин своей страны и тоже, прошу заметить, полицейский. Дело скорее всего будет идти о шпионаже…
– Та-ак! Прав Шекспир, нет пределов человеческой низости. Я буквально раздавлен. Обмануться в человеке… Мы ведь все вам симпатизировали, Кейси, радовались, что помогли вам войти в круг достойных людей…
Шульгин увидел, что приближается Джо с подносом, уставленным стаканами виски, сифоном с содовой и вазой с колотым льдом. Еще два робота бесшумно появились на крыле мостика над головой Кейси и его компании.
– И что, совершенно нет никакой возможности договориться полюбовно? Я мог бы еще раз достойно вознаградить вас и этих джентльменов. И немедленно выйти в море, не нанеся никакого ущерба интересам Австралийского союза…
– Не будем зря тратить вре…
Из полулежачей, напрочь исключающей возможность активных действий позы Шульгин в мгновение взлетел в боевую стойку. И без всяких восточных изысков, совершенно банальным, уличным приемом дал Кейси в морду.
С наслаждением.
Мелькнули и канули за борт шикарные очки.
Такой удар, сразу расквасивший новоиспеченному комильфо нос и губы, забрызгавший кровью пиджак и шикарную изумрудную рубашку с кружевами, куда эффектней и унизительнее, чем вычурные японские «… гири».
Второй удар пришелся в печень констеблю с пистолетом.
Невероятно ловко и стремительно робот Джо поставил поднос на грибок трюмного вентилятора и только после этого заломил к лопаткам руки второго полицейского.
Еще два матроса синхронно проделали то же самое с обоими штатскими. Четырежды щелкнули замки наручников.
За происходящим безучастно наблюдал Ларсен, скрестив руки на груди и прислонившись спиной к грот-мачте.
– Капитан, будьте любезны, поднимитесь на мостик и помашите фуражкой в сторону третьего по правому борту пакгауза…
Когда в кают-компанию вошли мужчины и Анна, Кейси уже сидел, пристегнутый за руку и за ногу наручниками к креслу. Лаково блестела на подбородке начинающая свертываться кровь. Остальных Шульгин велел пока запереть в тамбуре.
Анна, увидев эту мизансцену, ахнула.
Вице-консул насупился.
– Что произошло? Вы отдаете себе отчет…
– Вот только этого – не надо, – прервал Степанова Сашка. – На борту собственной яхты я подвергся бандитскому нападению не установленных пока лиц во главе вот с этим, до недавнего времени служившим у нас секретарем по найму. Он уже бывал на «Призраке», знал, что в сейфе хранятся крупная сумма денег и драгоценности. Вчера он сбежал из Москвы, не предупредив своего работодателя, и первым делом кинулся сюда. Скорее всего имеет место попытка ограбления…. Эти господа – свидетели, как и члены команды яхты. Ваше дело, как вице-консула, официально подтвердить случившееся, так как «Призрак» – собственность российского военно-морского флота и тем самым является частью российской территории…
Говорил теперь Шульгин чуть звенящим, истинно генеральским голосом, какому научился при общении с Врангелем, Слащевым и прочими, хотя и по-английски. Чтобы Кейси понял.
Тот несколько раз пытался что-то выговорить распухшими губами, но Сашка показал ему кулак, и он успокоился.
– Но я лично ничего не видел, – продолжал настаивать Степанов.
– Ты какую команду получил, Юра? – с нажимом спросил Сергей, и дипломат увял, кивнул, соглашаясь.
– Да, да, все я понял, так и сделаем.
Шульгин не удивился, но все равно для себя отметил, что влияние Суздалева поистине безгранично и простирается на все сферы российской системы власти. В старое время мидовцы хотя бы для самоуважения вступали в конфликты с гэбэшниками и даже с партийными органами подчас.
– Так сделаем, господа. Сейчас разойдетесь по каютам, и каждый допросит своего объекта спокойно и непредвзято. Кто, что, зачем, почем и так далее. Есть ли у них какой-нибудь прокурорский ордер, постановление, ну, я не знаю, как здесь принято, любой документ, позволяющий вторгаться на иностранное судно. А я пока по-свойски с этим придурком побеседую. После соберемся и сверим информацию.
Он обернулся к жене. Как раз в тот миг, когда под палубным настилом загудели, проворачиваясь, двигатели.
– Ты, Аня, поднимись на мостик, сядь в кресло и полюбуйся, пожалуйста, южным закатом и удаляющимися берегами Австралии. Возможно, второй раз и не увидишь. Так что пользуйся случаем. Потом вместе поужинаем и обменяемся мнениями…
Девушка, пожалуй, и готова была что-то возразить, но тон Шульгина исключал возможность дискуссии.
Она поправила чуть помявшуюся юбку и молча пошла вверх по трапу. Но молчание ее и нарочитая покорность обещали будущую грозу.
Было нечто такое в выражении ее лица, чего Сашка раньше не замечал.
Стратегию и тактику беседы с пациентом Шульгин, как специалист-психоаналитик, знал хорошо, а за последний год приобрел и практические навыки следователя, что в принципе одно и то же.
Надо сказать, ему это занятие понравилось. Используя знание психологии и истории, известные достижения всевозможных спецслужб на протяжении всего XX века, он без труда ломал и склонял к сотрудничеству твердокаменных большевиков, агентов ВЧК и Интеллидженс сервис, даже таких зубров разведки и контрразведки, как Агранов, Трилиссер, Сидней Рейли.
Так что поговорить с Кейси он решил скорее из чистого любопытства. Вряд ли от него удастся получить ценную информацию, а вербовать австралийца в агенты смысла не было. Разве что так, впрок, на всякий случай.
Он уселся на стул задом наперед, положил подбородок на сцепленные кисти, с пренебрежением и иронией всмотрелся в физиономию своего визави.
Кейси тоже довольно давно работал полицейским, первый шок у него успел пройти, поэтому он ждал первых слов Шульгина с видимым спокойствием.
Причина его спокойствия была Сашке понятна. Что ж, тем хуже для предателя.
– Думаешь, для меня имеет хоть какое-нибудь значение, что ты явился сюда в сопровождении дружков-полицейских? Напрасно думаешь. Тебе ведь с самого начала было сказано, что мы – из другого мира и плевать хотели на ваши законы…
– Никто и никогда не поверит, что вы из другого мира. Для суда вы будете обыкновенными лицами неустановленного происхождения, совершившими нападение на представителей власти. Это карается очень строго. – Кейси обретал уверенность в себе прямо на глазах. – Самое лучшее для вас – сдаться добровольно и не усугублять своего положения.
Происходящее напомнило Шульгину сцену из «Попытки к бегству». Допрос Хайры Антоном. Но он-то не Антон, он скорее Саул. А вот Кейси – точно Хайра. Пообразованнее, конечно, поумнее. Но ненамного.
Ему действительно трудно понять, что сидящий перед ним симпатичный мужчина с деликатными манерами – существо из мира с совершенно другими моральными нормами и нравственными принципами. По своим психологическим установкам «мистер Мэллони» отличается от того же Кейси сильнее, чем американский плантатор эпохи рабства от американского бизнесмена времен «политкорректности».
– До суда еще нужно суметь дожить, милейший. Тебе. – Для убедительности он почти коснулся пальцем лба австралийца. – Не знаю, как по вашим, а по нашим законам я имею право стрелять в любого, кто проник на мою территорию, на садовый участок, в квартиру, на палубу моей яхты. В том числе и в «представителя закона», если он предварительно не предъявил мне документ, позволяющий вторгаться в «прайвеси». У тебя есть такой документ? А вот у меня есть. И российский консул на борту…
Документа у Кейси явно не было, об этом Шульгину сказал метнувшийся в глазах собеседника испуг. Он явно рассчитывал взять клиента «на пушку». Иностранец, мол, сомнительное лицо без паспорта, испугается одного вида полицейской бляхи. Вот и не озаботился как-то свои претензии подкрепить. А раз авантюра с налета не прошла, разговор пошел об ордерах, правах личности и иных малоприятных вещах, то надо срочно выкручиваться.
– Вы должны меня понять, мистер Мэллони. За то, что вы позволили мне заработать, хорошо ко мне относились, я благодарен. К вам и к сэру Эндрью я отношусь с симпатией.
Но в остальном – ничего личного. Простите, но я вам не поверил. Вы знаете обстановку в мире. То, что вы оставили такую дорогую яхту, да еще и с экипажем, в Мельбурне, а сами улетели в Москву, а не в Лондон, только прибавило подозрений. И при первой же возможности я вернулся, чтобы выяснить, зачем это было сделано. Нередко имеющие тяжелейшие последствия заговоры начинаются с совершенно невинных акций…
«Ага, – подумал Шульгин. – Прямо как про яхту «Гранма» вспомнил».
Но ответил грубо:
– Ты мне здесь философий не разводи, парень. И защитника свободы и демократии из себя не строй. Без тебя их до Москвы раком не переставишь (последней идиомы Кейси точно не понял, но смысл уловил верно). И выбор у тебя самый простейший. Ты мне сейчас излагаешь все абсолютно точно – твои истинные планы и цели, как ты дошел до жизни такой и что будешь делать, если я вдруг тебя прощу. Или…
Шульгин рывком развернул стул Кейси к кормовому балкону, открыл двустворчатую дверь.
Подрабатывая турбинами, «Призрак» как раз прошел прикрывающий бухту мыс и начал ложиться на чистый ост, к выходу из проливав открытый океан.
– Кильватерная струя. Образуется бронзовыми винтами диаметром по полтора метра каждый. Если под лопасти попадешь, догадываешься, что будет? Сторожу клуба я сообщил, что ты и твои друзья собираетесь со мной в дальнюю морскую прогулку. На неделю, на две… Перспектива ясна?
– Вы… Вы не сможете этого сделать…
– Отчего же? Я мужик сильный, поднять этот стул вместе с тобой вполне смогу. А дальше – по законам земного тяготения.
Совсем потеряв голову и лицо, Кейси начал сбивчиво объяснять, что имел в виду совсем не это, что такой цивилизованный человек, как сэр Ричард (ого, со страху и меня в рыцари произвел!), не может просто так убить почти ни в чем не повинного собрата по расе.
– Ты мне еще про совесть расскажи. И про слезинку ребенка тоже. Когда меня собирался в тюрьму на двадцать лет засадить, о таких тонких материях не думал.
Демонстрируя силу, Сашка на самом деле выставил стул с прикованным Кейси на балкон, к самому краю балюстрады.
Солнце садилось в океан по правую руку, с берега тянуло сухим и теплым ветром прокаленных зноем полупустынь, мерно хлюпала о борта черно-синяя волна Индийского океана. Жизнь казалась совершенно великолепной.
– Не делайте этого, я буду говорить. Все… Только… Вы лучше задавайте вопросы, а я отвечу…
На этом и строился расчет Шульгина. На самом деле человеку начать вдруг подробно и последовательно рассказывать о своих неблаговидных помыслах и поступках психологически трудно. На этом и ломали многих арестованных энкавэдэшные следователи.
После неоднократных, сопровождаемых физическим воздействием требований «разоружиться перед партией», самому придумать и стройно изложить сюжет и фабулу собственной антисоветской троцкистской деятельности возможность просто отвечать на задаваемые вопросы кажется даже облегчением.
– Ладно, давай так. Я спрашиваю, ты отвечаешь быстро, без пауз. Станешь долго задумываться, я могу усомниться в твоей искренности. И все время помни, что каждое твое слово будет перепроверяться.
Среди потока вопросов, ответы на которые Шульгина интересовали очень мало, он хотел замаскировать единственный, главный.
И, уже выяснив очень многое о том, как именно Кейси собирался обратить «Призрак» в свою собственность, сколько денег за участие в операции собирался он заплатить своим помощникам и какую судьбу он готовил Шульгину и остальному экипажу, Сашка без нажима, как бы между прочим спросил:
– А о чем у вас состоялся разговор там, в Москве? Каким образом к тебе подошли те люди, куда пригласили для беседы, что спрашивали и что предлагали?
После предыдущих, крайне неприятных вопросов этот показался Кейси вполне невинным. Отвечая на него, можно даже отдохнуть и немного расслабиться. И он начал говорить, описывая события рокового вчерашнего дня в мельчайших деталях.
… Ровно в десять с половиной часов утра – как раз отзвонили куранты на краснокирпичной башне – австралиец поднялся от Манежной площади к Никольским воротам и вошел в Кремль. Этот день он собирался посвятить осмотру Оружейной палаты, о которой многое слышал. Он даже купил билет, но внутрь войти не успел.
Его вежливо придержал за локоть молодой человек, одетый, похоже, для загородной прогулки в зимнем лесу – в кожаную куртку на меху, натурального же меха шапку и высокие сапоги с толстыми рубчатыми подошвами.
Обычно люди, перемещающиеся по Москве короткими перебежками от метро, остановок автобусов и такси до дверей офисов или магазинов, одевались гораздо легче.
Назвавшись представителем службы охраны Кремля, этот человек предложил буквально на несколько минут зайти в дежурное помещение, чтобы уточнить некоторые вопросы.
Поначалу Кейси подумал, что речь пойдет о висевшей у него на плече видеокамере. Он знал, что во многих музеях мира пользоваться съемочной аппаратурой запрещено, но в России у него пока что проблем не возникало.
Однако с первых же слов он понял, что «господин Павлов» представляет ведомство, которое если и интересуется поддержанием порядка в национальных музеях, то в самую последнюю очередь.
Разговор длился уже третий час, и Кейси пришлось ответить на массу вопросов, касающихся прежде всего истории его знакомства с господами Ньюменом и Мэллони, цели приезда в Москву и дела, которыми они здесь занимаются.
Скрывать было особенно нечего, да и неискренность с представителями государственных спецслужб на их территории никогда ни к чему хорошему не приводила.
Только о том, что означенные господа прибыли сюда прямиком из параллельного прошлого, Кейси благоразумно умолчал.
С одной стороны, не хотелось выглядеть идиотом, а с другой – ни одного подтверждающего эту гипотезу факта у него все равно не было. Изданные в другой реальности книги остались на яхте в Мельбурне, проданные раритетные монеты доказательством служить не могли.
– Хорошо, – сказал наконец контрразведчик. – Мы удовлетворены вашей откровенностью и готовностью к сотрудничеству. Поэтому – любезность за любезность. К вам претензий у нас нет, но вы поступили бы очень правильно, если бы сегодня же, не встречаясь со своими «друзьями», вылетели на родину. Билет в Оружейную палату по нашей вине пропал, поэтому в компенсацию… – Он протянул Кейси оформленный на его имя длинный, глянцево блестящий билет на рейс Москва – Мельбурн. – Вы свободны. Вас отвезут сначала в гостиницу за вещами, потом в аэропорт…
… В этом месте своего рассказа Кейси вдруг запнулся. От ощущения, что он забыл что-то очень важное, жизненно важное, у него даже лицо исказилось.
Если бы Шульгин в это время отвернулся, просто отвлекся на игру закатных красок у горизонта, короткая гримаса «подследственного» осталась бы им незамеченной.
Но он ее увидел.
Это тоже входило в число профессиональных навыков – следить не только за словами, но и за интонациями, за мимикой, выражением глаз собеседника.
– Что? Что случилось после того, как вы сели в машину?
Кейси безуспешно пытался вспомнить. Сейчас выходило так, что из памяти у него выпал не просто конкретный факт или мельком сказанная фраза, у него вообще образовался провал между отъездом из Кремля и посадкой в стратоплан, заполненный серым туманом и обрывками впечатлений.
Причем, если бы не тщательный допрос Шульгина, заставивший его разложить события дня по минутам, он мог бы вообще не догадаться о потерянном куске жизни. Основные-то впечатления у него сохранились: вызванное встречей с контрразведчиком волнение, торопливые сборы в номере, страх случайно встретиться в коридоре или холле с Новиковым, дорога до аэропорта, облегчение, когда он занял свое место в салоне.
Нормальное восприятие жизни восстановилось только после взлета и выпитого в баре стаканчика виски.
Шульгин взял его за плечи, уперся зрачками в зрачки, зашептал странно звучащие слова.
После короткого приступа головокружения с сознания Кейси словно махом сдернули пелену. События второй половины дня вновь засверкали яркими красками, как те заснеженные поля и перелески Подмосковья, сквозь которые нес его автомобиль, когда вдруг выглянуло из-за туч пока еще высокое солнце.
Сидящий за рулем человек, до этого большую часть пути молчавший, повернул к своему пассажиру лицо, выразившее вдруг острую заинтересованность.
– Вы, кажется, говорили, что господин Ньюмен оставил в Мельбурне на хранение свою яхту. Как, хорошая?
– Великолепная, – машинально ответил Кейси, до того погруженный в собственные мысли о так грубо прерванном путешествии. Он рассчитывал провести здесь еще не меньше месяца, потому и не спешил, тратил время удивительно нерационально. А теперь уезжает, не увидев большинства музеев, не побывав в Петрограде, о котором слышал столько восторженных отзывов. Может быть, еще удастся сюда приехать. Если его не внесут в какие-нибудь «черные списки» нежелательных иностранцев. – Я таких раньше и не видел. Как в кино из жизни старинных аристократов.
– И что теперь с ней будет?
– Как что?
– Ну, если хозяин не явится за ней больше. Может такое случиться?
«Даже так? – подумал Кейси. – Что же они на господина Ньюмена имеют? Может быть, он действительно шпион, а все его книги и рассказы – чрезвычайно хитрая легенда? Какой в ней смысл, я не знаю, но если все же…»
А водитель продолжал гнуть свое, и постепенно Кейси становилось понятно, что его аккуратно подводят к мысли забрать яхту себе. Вот именно так, как он и попытался это сделать.
Следующий шаг после временного задержания экипажа с последующей депортацией из страны беспаспортных бродяг (законы на этот счет четкие) – вывести «Призрак» в море, тщательно просмотреть судовые документы, все лишнее уничтожить и в другом порту, в той же Аделаиде, объявить, что яхта обнаружена в море без экипажа за пределами территориальных вод.
По известному морскому закону она автоматически становится собственностью первого поднявшегося на борт. Вот и все.
Очевидно, водитель машины был очень сильный гипнотизер, если, забыв о самом факте внушения, Кейси, прибыв в Мельбурн, немедленно начал действовать по предложенной схеме и опоздал совсем ненамного.
Теперь Шульгину было понятно все, и претензии к Кейси снимались сами с собой. Противостоять кодированию такой интенсивности, проведенному, возможно, с использованием неизвестной аппаратуры, он, конечно, не мог. Мало того, ему еще дана была, как фанатичному проповеднику, собственная сила убеждения.
Вряд ли обычному человеку так просто было за несколько часов мобилизовать на противоправные действия еще четверых, в принципе к таким авантюрам не склонных.
Остается их отпустить. Без извинений, конечно, но по-хорошему.
– Подождите еще немного, я скоро вернусь.
Шульгин вышел в коридор, пригласил в свою каюту своих «помощников». Теперь это слово можно было смело ставить в кавычки. Но вида он, разумеется, не подал. Осведомился о результатах проведенных ими опросов.
Все сходилось. Каждый из четырех участников акции поодиночке говорил почти то же самое. Причем никто из них о дальнейших планах Кейси понятия не имел. Первый этап операции предполагал только задержание членов команды…
– Что ж, – сказал Шульгин. – Будем считать всех их жертвами добросовестного заблуждения. Сейчас подойдем к берегу, высадим рядом с первым же населенным пунктом, и все на этом. С Кейси пусть сами разбираются…
