Дверь в кабинет приоткрылась, и внутрь сунулась самодовольная физиономия дежурного следователя.

– Ничего, что я без стука? Знаешь, надеялся, что ты тут голая…

Алина выжидающе уставилась на коллегу. Тот, поймав ее взгляд, поспешил поднять руки над головой в дурашливо-примирительном жесте.

– Просто пошутил.

– Ладно, Петрушин, проехали. Говори, зачем пришел.

В иных обстоятельствах Алина не преминула бы высказать все, что думает о подобных шутках и тех, кто считает их смешными. Сейчас же с удивлением обнаружила, что вместе с раздражением испытывает нечто вроде признательности к шутнику. Возвращаясь к службе практически сразу после похорон сына, она рассчитывала, что работа хоть как-то поможет справиться с горем, но пока каждая скорбная мина, каждое выражение сожаления из уст коллег – неважно, дежурное или абсолютно искреннее – лишь снова и снова возвращали ее к мыслям о потере. Петрушин же, конечно, вел себя как мудак, но он вел себя как всегда, как раньше. После целого дня непрерывных понимающих взглядов, косноязычных соболезнований и неуклюжих попыток подбодрить Алине будто бы дали глотнуть воздуха из того времени, когда Сашка был еще жив. Да, солдафонский юмор этого глотка пованивал, но сочувствие, щедро пропитавшее сегодняшний воздух, невыносимо жгло легкие при каждом вдохе.

– Ты домой-то собираешься? Я тут вот что подумал, тебе ведь в сторону Автозавода надо? – Петрушин с ходу взял быка за рога. – А у меня как раз покойник в том районе нарисовался, на Красных Строителей, суицид. Это мне надо будет туда, потом обратно в контору – дежурство сдавать, а после – к себе на другой конец города, отсыпаться. Тебе же, получается, все равно по пути. Ну, подумаешь, на пару часиков позже дома будешь. Зато на работу завтра сможешь хоть к обеду явиться, скажешь, следственные действия по сто десятой проводила. К тебе начальство докапываться не станет. Выручишь?

С первых слов угадав, о чем пойдет речь, Алина сразу решила, что не станет заставлять себя упрашивать.

– Уговорил, красноречивый. Будешь должен.

– Это само собой, – Петрушин посерьезнел и добавил: —Ты только не думай, что я чурбан бесчувственный, я все понимаю. Просто не очень умею нужные слова подбирать. Для соболезнований.

– Тс-с. Не порть момент.