Увертюры и фанфары

Летом 1987 года Барбара Валентин гостила в Гарден Лодж. Раздумывая, чем бы заняться, они с Фредди решили слетать на пять дней в Австрию. Мне о поездке ничего не сказали. Когда они вдвоем уезжали в аэропорт, я стоял на стремянке и подрезал плющ около дома.

Немного оторопев, я окликнул Фредди. Он поднял голову и что-то мне прокричал, но я не расслышал. Я догадался, что они, вероятно, собрались пройтись по магазинам. Только когда я спустился со стремянки и зашел в дом, Джо сказал, что они уехали в отпуск на несколько дней.

Мы ждали Фредди и Барбару в следующее воскресенье, но они прилетели на день раньше, в субботу. Фредди сразу же разыскал меня, и мы поцеловались. Я спросил, почему он вернулся раньше.

– Потому что хотел быть с тобой, – ответил он.

Барбара подтвердила, что он тосковал:

– Он действительно очень скучал по тебе.

Я никогда не встречал людей, которые любили принимать ванну больше, чем Фредди. Он залезал туда каждый божий день, после пробуждения и днем, причем предпочитал горячую, как кипяток, воду. Часами он мог отмокать в ванне и порой устраивал там такие спектакли, что даже Джо и Фиби забегали посмотреть.

Однажды в воскресенье после стрижки газона я поднялся в дом переодеться. Подходя к спальне, услышал доносящиеся из ванной звуки и сразу узнал пение Фредди. В ванной я обнаружил Фредди в образе, который никогда не забуду. Он лежал в джакузи, покрытый пеной с головы до пят. Впервые он решил налить туда пену для ванны и, конечно, переборщил – получилось огромное облако пены, так что разглядеть в нем я мог только глаза и рот. Фредди, кривляясь и жеманничая, пел женским высоким голосом песни Мэрилин Монро и Джуди Гарленд, то и дело вскидывая ногу вверх для полноты картины.

Но, хоть Фредди и любил принимать ванну, он был не из тех, кто целую вечность вертится перед зеркалом. Чистил зубы, брился, и, в общем-то, все. Разносортными мылами и шампунями он тоже не увлекался, предпочитая только марку «Ланкастер» – конечно, дико дорогую.

Помню немало случаев, когда, решив почистить зубы, Фредди заходил в ванную и тотчас выбегал с воплями. «Там паук! – кричал он. – Поймай его, я не могу!»

У него была легкая арахнофобия: он терпеть не мог пауков. Я вставал, ловил паука и выбрасывал в окно. Фредди не хотел причинять им зла и никогда не просил меня убивать их. Говорил, чтобы я посадил насекомое в стакан или коробку и выбросил во двор.

К концу лета карпы почувствовали себя еще хуже. Любимая рыбка Фредди, полуметровый кои яркого золотистого цвета, умерла. Я позвонил оптовику, и он приехал снова, на этот раз со специалистом по рыбам. Мы все с беспокойством наблюдали, как специалист будет решать проблему.

Без предупреждения прямо на глазах у Фредди парень всадил нож в тело мертвой рыбы, широко распорол ей брюхо, сообщил, что не обнаружил внутри ничего плохого, и отшвырнул ее в сторону. Фредди остолбенел, а затем пришел в ярость. Эти двое ушли, снова не предложив никакого лечения. Когда за ними закрылись ворота, Фредди налетел на меня, требуя, чтобы я немедленно нашел настоящего специалиста по рыбам.

Я обзвонил всех ветеринаров Лондона и, в конце концов, нашел человека, который работал в ветеринарной клинике «Арк». Он скормил рыбкам снотворное, осмотрел их на предмет повреждений, дал какие-то лекарства. И посоветовал, как улучшить качество воды.

Но в следующее воскресенье умерло еще несколько рыб. В отчаянии я связался с Лондонским зоопарком, но даже они не смогли помочь. Неожиданно на помощь пришел Майк Моран. Один из его приятелей занимался разведением кои и был знаком с известным лондонским специалистом по этому виду рыб – Нилом Портером. Этот фанатик даже отказался от терапевтической практики, чтобы полностью посвятить себя кои.

Я позвонил Нилу домой и рассказал ему нашу печальную историю. Затем уточнил, что рыба принадлежит Фредди Меркьюри.

– Фредди Меркьюри из Queen? – переспросил он.

– Да, – ответил я.

– Я беру 60 фунтов за вызов.

– Устраивает, – согласился я. – Когда вы сможете приехать?

Он сказал, что попытается приехать тем же вечером, и сдержал свое обещание, прибыв с оборудованием, сачками, болотными сапогами, а также с двумя сыновьями, горячими поклонниками Фредди. Нил наугад вытащил нескольких рыб из воды и осмотрел их. Взял соскобы и рассмотрел их под микроскопом. Оказалось, на некоторых рыбах завелись паразиты. Я спросил, как нам оздоровить воду в бассейне.

– Начнем с того, что ваш фильтр бесполезен, – сообщил он. – От бактерий он пруд не избавит.

Потом спросил, откуда у нас рыба, и я рассказал ему.

– Понятно. – Он покачал головой. – Единственное, что могу предложить, так это вернуться завтра и забрать всю рыбу, чтобы лечить ее в изоляторе.

Фредди согласился, и рыбу забрали на несколько месяцев. Пока ее лечили, мне нужно было заняться установкой нового фильтра и переоснащением бассейна.

Я согласовывал с Фредди каждый этап работ, объясняя, что нужно достроить или установить. Но у него всегда был один ответ: если я убежден в необходимости работ, его разрешения не требуется.

– Хорошо, действуй, – говорил он. – Не докладывай мне об этом. Делай, что считаешь нужным.

Рядом с Гарден Лодж была небольшая улица Логан Мьюз. Справа стояли два домика, объединенные пристроенным гаражом. Дома когда-то принадлежали Гарден Лодж, и Фредди обладал правом преимущественного приобретения этой постройки в случае ее продажи. В том году ее выставили на торги примерно за 300 тысяч фунтов стерлингов. Фредди сделал владельцу предложение, от которого тот не смог отказаться: он оплатит чеком полную стоимость, но при одном условии – как только банк проведет платеж, помещение будет готово для немедленного въезда.

Фредди вручил ему чек с памятными словами: «Вот, а теперь проваливай!»

Не успел Фредди доделать все задуманное в Гарден Лодж, как начал реконструкцию Логан Мьюз. Получилось так, что бассейн для кои и вновь приобретенная постройка демонтировались и перестраивались одновременно. Несколько групп архитекторов приехали, чтобы разработать план реконструкции. Мьюз, как мы кратко стали его называть, должен был превратиться из ветхой лачуги в современный гостевой дом с тремя спальнями. Фредди явно собирался воплотить в жизнь кучу планов, пока болезнь не возьмет над ним верх. Он хотел оставить после себя на земле маленький райский уголок.

Рядом с Мьюз он решил построить оранжерею. Создание этого необычного двухкупольного строения он доверил одной строительной фирме, в общих чертах обрисовав свои идеи. Никогда они не сооружали ничего подобного, но согласились выполнить проект в точном соответствии с требованиями Фредди. Оранжерею собирали по кирпичику, и по окончании работ она выглядела потрясающе.

В сентябре мы снова отправились отдохнуть на Ибицу в уединенный отель «Пайк». Путешествовали с шиком, совершая перелеты на частном десятиместном самолете. С нами были Джо, Фиби, Терри, Питер Стрейкер и репортер «Дейли экспресс» Дэвид Вигг. В это же время на острове отдыхали Брайан, Роджер и Джон со своими семьями.

На Ибице Фредди планировал устроить в отеле «Пайк» грандиозную вечеринку по случаю своего сорок первого дня рождения вместе с Джоном Ридом, вторым менеджером Queen, чей день рождения ожидался на днях. Благодарное испанское правительство и Олимпийский комитет, все еще напевая гимн Фредди «Барселона», взяли некоторые, если не сказать все, расходы на себя.

Не знаю, умел ли Фредди плавать. По крайней мере, я никогда не видел, чтобы он плавал, – казалось, он боится открытой воды. Как-то после полудня мы вышли в море на катере с Тони Пайком, владельцем отеля, и я заметил, что Фредди нервничает. Но как только мы отошли от берега, он позабыл о страхе утонуть и в полной мере наслаждался прогулкой. Чтобы еще больше расслабить его, мы откупорили бутылку шампанского.

Но потом, на берегу, разыгралась драма: Фредди обнаружил, что Джон Рид решил не участвовать в мероприятии. Фредди пришел в ярость. Для торжества уже подготовили специальное шоу фейерверков, которое должно было увенчаться грандиозной финальной надписью в небе: «С днем рождения, Фредди и Джон». Тем не менее Фредди распорядился, чтобы подготовка шла своим ходом. Восемьдесят гостей из Лондона доставили частным чартерным рейсом DC9 и разместили в отелях за счет Фредди. Кстати, позже все говорили, полет прошел почти так же незабываемо, как и сам праздник.

В день празднования, когда мы расположились вокруг бассейна отеля «Пайк», ко мне вдруг подошел Джон Дикон. Всем уже стало ясно, что Фредди больше не может скрывать болезнь. Джон заметил несколько пятен на ноге Фредди – единственные улики, выдававшие его состояние. Джон прямо, но осторожно спросил меня, от чего они. Я с невинным видом ответил, что это ничего серьезного:

– У него аллергия на солнце. Это просто пигментные пятна.

Мы оставили эту тему. Я вел себя совершенно обычно и скрыл свои истинные чувства, чтобы Джон не заподозрил неладное. Но после того дня рождения я особенно четко осознал, что наши с Фредди годы сочтены.

Как только прибыли наши британские гости, вся Ибица превратилась в одну большую вечеринку. Территорию отеля украсили гирляндами из прозрачной цветной бумаги. Они крепились в патио отеля и тянулись вдоль фуршетных столов до самого бассейна. Вечер выдался безумный. Казалось, в «Пайк» приехало не меньше тысячи человек, чтобы насладиться неудержимым гостеприимством Фредди. Жара сыграла злую шутку с праздничным шоколадным тортом, украшенным по мотивам творений Гауди, – он просто-напросто растаял. Вместо него быстро испекли прямоугольный плоский торт, такой огромный, что несли его шесть человек. Гигантскими геральдическими буквами на нем красовалась надпись: «Барселона».

Благодарная толпа, задрав головы, восторженно приветствовала каждый залп фейерверка. Завершился салют сокращенной надписью: «С днем рождения, Фредди», после чего раздались оглушительные аплодисменты.

Первую половину вечеринки Фредди общался с гостями на свежем воздухе, а потом проскользнул обратно в отель и развлекал друзей в гостиной.

Вечеринка была в самом разгаре, когда какой-то весельчак умудрился поджечь цветную бумагу, развешанную по территории, и чуть не устроил катастрофу. Это был легковоспламеняющийся материал, и вскоре между бассейном и передним двором, где я стоял, заколыхала стена пламени. Огненные языки едва не коснулись моего лица. Пожар был быстро ликвидирован – человеческих жертв и порчи имущества удалось избежать, разве что немного подкоптились стены отеля. Позже я выяснил, что виновником был один из наших британских гостей. Фредди сильно разозлился и воспринял это как личное оскорбление.

На Ибице Фредди дал Дэвиду Виггу из «Дейли экспресс» одно из редких интервью. Когда мы вернулись домой, Фредди прочел статью и вздохнул.

– Взгляни, – сказал он. – Я даю им сливки, а они что печатают? Прокисшее молоко!

Позже Вигг извинился за то, что газета напечатала интервью в таком виде, мол, он всего лишь автор и не может влиять на редактора, который изменил ее до неузнаваемости.

Между тем Фредди тоже произвел кое-какие изменения. Мьюз полностью отреставрировали. Теперь Фредди захватили идеи внутренней отделки. Одну из ванных комнат он решил облицевать антикварной керамической плиткой, и мы полетели в Мадрид, где как раз шел сезон распродаж. Нашли антикварный магазин с образцами плитки на витрине, но Фредди ничего не приглянулось.

– А что еще у вас есть? – спросил он хозяйку магазина.

– Есть такая же для пола. – И она провела нас по всем этажам, до потолка заполненным плиткой.

На верхнем этаже мы обнаружили совершенно пустой зал, обшитый деревянными панелями. Фредди недоумевал. И тут мы заметили несколько дверей – каждая вела в хранилища старых мастеров. Хозяйка открыла одну из них, и нашим взглядам предстало полотно Эль Греко, Фредди мгновенно влюбился в картину. Это был портрет мужчины, возможно, автопортрет художника, и казалось, он вот-вот сойдет с холста.

– А это продается? – спросил Фредди.

Продавалось все, включая деревянную обшивку. Полотно Эль Греко стоило около 750 тысяч фунтов, и Фредди жаждал его приобрести. Но тут возникла проблема.

– Она занесена в каталог национального достояния правительством Испании. Ее запрещено вывозить из страны, – объяснила хозяйка.

Фредди ушел расстроенный. Целыми днями он твердил только об этой картине и, вернувшись в Гарден Лодж, связался с одним из организаторов Олимпиады в Испании. Фредди спросил, есть ли у него какие-нибудь связи, чтобы вывезти картину. Но тот сказал, что даже ради Фредди правила невозможно нарушить.

И все же замечательная картина Эль Греко никак не выходила у Фредди из головы. Он специально приехал в Мадрид, чтобы снова увидеть ее, и снова был очарован. Он молча рассматривал ее минут десять, а потом обратился ко мне:

– Наверное, придется купить дом в Испании, чтобы видеть ее, когда захочу.

Покидая страну, мы всерьез обсуждали его намерение. Но несколько дней спустя он оставил идею покупки дома и сосредоточился на вещах, которые можно приобрести ближе к Гарден Лодж.

В октябре Фредди и Монтсеррат Кабалье выпустили сингл Barcelona. Звукозаписывающая компания хотела снять видео для раскрутки сингла, поэтому Монтси прилетела в Лондон на съемки. В тот день у Фредди резко упало количество лейкоцитов в крови, и врачи рекомендовали ему воздержаться от работы. Но Фредди чувствовал, что не может больше разбрасываться временем, и был полон решимости максимально окунуться в работу, прежде чем придется отойти от дел; ничто не могло помешать ему снять это видео. Он настоял на том, чтобы все шло по намеченному плану.

Очередной сольный проект Фредди с Монтси – запись полноценного совместного альбома – как будто вселял в него огромные силы. Как только Кабалье удавалось выкроить время в плотном гастрольном графике, она прилетала в Лондон для работы.

Примерно в октябре певица отправилась в тур со своей помощницей – племянницей, которую тоже звали Монтси. Фредди решил устроить для обеих Монтсеррат, меня, Фиби и Майка Морана ужин в эксклюзивном и очень дорогом ресторане «Максим». Но ресторан не оправдал наших ожиданий. Набитый битком, он больше походил на экскурсионный автобус. Ужасная фоновая музыка звучала слишком громко. А когда Фредди захотел заказать единственное шампанское, которое он предпочитал – марочное «Кристалл», – в карте вин его не оказалось.

Вечером Фредди и Монтси-старшая обсуждали формат предстоящего альбома и размышляли, когда смогут поработать вместе в следующий раз. Фредди выбрал дату, и она повернулась к Монтси-младшей.

– Что у меня запланировано на этот день?

Та вытащила ежедневник, посмотрела дату и сказала:

– Сольный концерт в России.

– Ох, – вздохнула Кабалье.

Затем посмотрела на Фредди, махнула рукой и велела племяннице:

– Отменяй его!

Фредди открыл рот от удивления:

– Ты не можешь это отменить!

– Могу! – ответила она.

И ведь отменила. Фредди был потрясен и долгие месяцы смаковал эту историю.

После ужина я закурил, и Монтси-старшая наклонилась ко мне.

– Джим, можно и мне сигарету?

Фредди, тогда еще курильщик, не одобрил ее просьбу и попытался вмешаться:

– Ты не должна курить, это погубит твой голос.

– Нет-нет. – И она прикурила сигарету. – Иногда я себе это позволяю.

Фредди не мог поверить, что оперная певица курит, рискуя своим голосом.

Сотрудничество Фредди с Монтсеррат Кабалье имело такой оглушительный успех в мировых чартах, что их поклонники объединились. Монтси призналась Фредди, что потрясена тем, насколько удачным получился альбом. И еще тем, что впервые за всю карьеру в аэропорту ее окружили вопящие подростки.

Я много раз бывал в студии «Таун Хаус» с Фредди и Монтси во время записи их альбома. Все с упоением заслушивались их голосами, но меня, как простого обывателя, вскоре это немного утомило, и я улизнул на кухню, чтобы выпить. Меня представили как «садовника Фредди» Марте Бретт, одной из сотрудниц съемочной группы. Раньше я уже пару раз видел эту задорную шуструю женщину.

– Хочешь выпить, Джим?

– Да, пожалуй, – ответил я. – Давай по бокальчику вина.

После первого последовал второй, а после второго третий. Вскоре мы открыли вторую бутылку. Вдруг в комнату вбежал Терри в поисках меня.

– Вот ты где, Джим! – сказал он. – Тебя Фредди разыскивает.

– Скажи ему, что я здесь с Мартой.

– Но он уже хочет ехать домой.

– Я еще не готов, – ответил я заплетающимся языком.

Обычно это я слонялся по студии в ожидании Фредди; на этот раз роли поменялись, и я продолжил выпивать с Мартой. Через полчаса Терри появился снова. Фредди все еще ждал.

– Теперь мне точно нужно идти, Марта, – сказал я.

Фредди не привык никого ждать, и в этот раз меня удивило его терпение. Болезнь сбивала с него спесь, он больше не стремился помыкать другими. Теперь он действительно нуждался в нас и стал не таким требовательным.

Примерно через неделю перед сном мы с Фредди поссорились из-за обручального кольца, которое я ему подарил. По клубам мы уже не ходили, и меня стала раздражать его привычка скрывать кольцо от окружающих. Казалось, он стесняется его носить, и я чувствовал себя каким-то «мужем на час».

– Каждый раз перед выходом из дома ты снимаешь это чертово кольцо. Почему?

Фредди ничего не ответил и надел кольцо. Потом он поцеловал меня, и мы легли спать. После той ночи Фредди всегда носил обручальное кольцо и не снимал его, даже когда мылся.

С тех пор наши отношения стали очень прочными, несмотря на редкие мелкие перебранки. Всякий раз, когда Фредди заговаривал со мной о Гарден Лодж, он называл его нашим домом и хотел, чтобы я относился к нему как к своему. «Это и твой дом тоже», – повторял он.

Мне было проще сделать вид, что я согласен, но, думаю, я никогда полностью не верил в это. Конечно, дом наш, пока Фредди жив. Я старался не думать о том, что я буду делать и где жить, когда осознаю, что без Фредди опять стал одиноким в этом мире.

С приближением зимы 1987 года работы в саду поубавилось. Как-то в октябре от скуки я решил брать уроки вождения. Никто из нас в Гарден Лодж не водил машину – зачем, ведь у нас был Терри. Но я хотел бросить вызов самому себе – и заодно немного развеяться.

Мне назначили пробный двухчасовой урок в Британской автомобильной школе на Кенсингтон-Хай-стрит, и однажды утром, когда все еще спали, я выскользнул из дома.

Фредди проснулся, по обыкновению выглянул в окно, не увидел меня в саду и спросил одну из уборщиц: «Где он?»

Она понятия не имела. А он терпеть не мог, когда не знал, где кто находится.

Когда я наконец вошел в ворота, он уже ждал меня.

– Твою мать, ты куда пропал?

– Решил сдать на права.

– Зачем тебе сдавать на права?

– Да просто так, – ответил я. – Новый стимул. Я погряз в этой рутине – только и торчу в саду, а делать там сейчас особо нечего. Да и вообще, чем плохо? Получу права, в жизни это всегда пригодится.

Он подумал над моими словами и дал свое благословение на семинедельные курсы.

Не знаю, что побудило Джо на Рождество 1987 года подарить Фредди двух котят. Думаю, Фредди внушил Джо, что места в Гарден Лодж так много и он не будет против, если к Оскару и Тиффани присоединятся еще несколько мордашек. А если одна из них окажется черепахового окраса – вообще замечательно. В начале октября Джо начал подыскивать пятнистого котенка и забрел в ветклинику «Синий крест» неподалеку от вокзала Виктория. Там он выбрал двух прекрасных котят: одного с настоящим черепаховым окрасом, а другого с темно-коричневой шерсткой.

Джо позвонил и доложил, что везет в такси двух котят. Фредди с гордостью и ликованием нетерпеливо расхаживал из стороны в сторону. Дома котят выпустили из переносок, и Фредди сразу же в них влюбился. Черепаховый котенок был упитанным, пушистым и милым, а коричневый – тщедушным, жалостного вида и пищал тонко-тонко.

Фредди души не чаял в этой парочке и через несколько дней придумал им имена: черепаховую кошечку он назвал Далилой, а коричневого котенка – вместо вполне логичного Самсона – Голиафом.

– Голиаф! Собьем всех с толку, – сказал он, – ведь на язык невольно просится «Самсон и Далила».

Помню, однажды, когда Фредди работал в студии «Таун Хаус», у нас произошло событие, превратившее Гарден Лодж в подобие сумасшедшего дома.

Фредди относился к кошкам как к детям – буквально пылинки с них сдувал. Случись с ними что плохое во время его отсутствия, нам бы было несдобровать. Днем кошки свободно разгуливали по дому и саду, а вечером мы брали их в охапку и заносили в дом. Но в тот вечер пропал Голиаф. Мы с Фиби и Джо обегали весь дом, разыскивая его, в отчаянье перерыли все шкафы и комоды. Прочесали сад, но и там не нашли котенка. Расширили поиск – прошлись вдоль дорог вокруг дома. Голиафа нигде не было.

Фредди бы озверел, увидев, что Голиаф не встречает его вместе с остальными кошками. Мы с ног сбились, но, когда ближе к полуночи Фредди вернулся домой, Голиаф так и не объявился.

Мы сразу решили сознаться.

– Голиаф пропал. Нигде не можем его найти, – сказал Джо Фредди.

По виду Фредди было ясно, что его день в студии и так не задался. А эта новость стала последней каплей. Он так переживал за котенка, что едва не плакал. Бегал вокруг дома по саду, звал Голиафа. Спросил, где мы искали, и проверил в других местах, хотя мы были уверены, что смотрели везде.

Фредди совсем обезумел и в глубоком отчаянии вышвырнул чудесную японскую хибати из окна гостевой спальни – ту самую, которую мы так долго и упорно искали в Японии.

Потом он немного успокоился, и мы стали ломать голову, что же еще предпринять. Джо предложил расклеить по району объявления о пропаже, и Фредди объявил, что предложит вознаграждение в тысячу фунтов.

Я вышел в сад, чтобы в последний раз позвать Голиафа. И вдруг услышал, как на Логан Мьюз резко затормозила машина, открылась и закрылась передняя дверь, а потом раздался тончайший писк. Я помчался на этот звук. Голиаф сидел под машиной, сжавшись и дрожа.

Я вытащил его оттуда и понес домой. Фредди был на седьмом небе от счастья. Минут пять или больше он обхаживал котенка, обнимал и гладил его. Затем по-матерински отчитал крошечного Голиафа за побег из Гарден Лодж. Темный шерстяной комочек спокойно выслушивал отповедь Фредди, громко мурлыча.

Когда я возился в саду, Голиаф всегда запрыгивал мне на плечо и наблюдал за моей работой, урча мне в левое ухо.

Далила – отдельная тема. В доме к ней относились как к маленькой принцессе. Среди всех кошек – резидентов Гарден Лодж она пользовалась особой любовью Фредди, ее он чаще других брал на руки и гладил. И в постель пускал только Далилу. Она устраивалась в ногах, а потом, выспавшись, отправлялась на ночную охоту по всему дому.

Далила была страшно избалованная, все заботы она переложила на Фредди, даже защиту от своих сородичей. Если они на нее нападали, она искала убежище в нашей спальне – это была ее святая святых.

Кошки для Фредди были как дети – все мы искренне так считали. Малейший кошачий чих или вздрагивание, и он тут же заставлял нас везти животное к ветеринару. Мы с Фредди были старомодны и занимались сексом в полном уединении. В спальне, прежде чем заняться любовью, он всегда проверял, не подсматривает ли за нами хотя бы одна кошка.

В том году Мэри пригласила нас с Джо и Фиби к себе домой на рождественский обед. Отведав приготовленные ею чудесные блюда со всевозможными гарнирами и приправами, мы разомлели перед телевизором, а потом обменялись приятными мелочами, прихваченными из Гарден Лодж; основные подарки мы договорились открыть дома.

Как и остальные, помимо подарка я получил от Фредди банковский чек. Он прикрепил его к открытке, которую с любовью подписал, благодаря меня за то, что я заботился о нем весь уходящий год. Я преподнес ему набор солонок и перечниц из уотерфордского хрусталя. Новый год мы встречали намного спокойнее обычного – в Гарден Лодж приехали лишь несколько друзей. Было заметно, что Фредди выдыхается, болезнь неотвратимо прогрессировала. Но мы вели привычную жизнь и ради его спокойствия притворялись, что все нормально.

Второго января мне пришло письмо с указанием даты экзамена по вождению, которого я панически боялся. Утро перед экзаменом я провел с Фредди и Мэри.

– Так, – сказал Фредди, – я собирался подарить тебе на день рождения кожаную куртку, но, если ты сдашь, я помогу тебе с покупкой машины.

– Не смеши! Я даже жалкий драндулет не могу себе позволить.

К своему огромному удивлению, вождение я сдал и не мог дождаться возвращения домой, чтобы скорее поделиться новостью. Я приехал через час. Фредди сидел в гостиной и сгорал от нетерпения.

– Ну? – спросил Фредди.

– Сдал, – ответил я, все еще не веря в то, что произошло.

– Молодец! – закричал он и, подскочив, сжал меня в объятиях.

В тот вечер Фредди устроил незапланированную вечеринку и рассказал гостям о том, что послужило поводом для нашего торжества. Меня задаривали нелепыми и смешными подарками вроде солнцезащитного козырька с надписью «Мелина везет Джима». Имена поменяли местами, превратив в водителя Фредди. Было маловероятно, что он когда-то сядет за руль – хоть, как он рассказывал, у него был один урок вождения. Продлился он минут десять – Фредди встретился с инструктором, посидел в машине, заглушил двигатель и вылез, заявив: «Я не хочу себя этим утруждать».

Через пару дней после того, как я сдал экзамен, Фредди отдыхал на кухне с Джо и остальными домочадцами. Через сад к ним направлялся Терри. Глаза его горели – он положил на стол кипу глянцевых буклетов, рекламирующих седан Volvo 740 GLE. Оказывается, Фредди втайне от всех попросил его подыскать мне автомобиль. Меня позвали на кухню.

– Выбирай цвет! – объявил Фредди.

Он был настроен серьезно.

Мэри возражала против того, чтобы Фредди купил мне именно эту новую машину. Она считала это нерациональным подарком, ведь я едва научился водить. Я с ней согласился – это неразумно. Но у Фредди имелось свое мнение на этот счет.

– Ради бога, Мэри, – сказал он ей. – Это же подарок на день рождения. Он получит новую машину.

На следующий день Фредди дал мне чек, чтобы я внес задаток за «Вольво», и Терри повез меня в салон. Я был очень взволнован – а как иначе? Мы изучили все цвета и характеристики, и я выбрал темно-серый «металлик» с панорамным люком и черной кожаной обивкой.

В январе Фредди воссоединился с Брайаном, Роджером и Джоном в студии «Таун Хаус» для записи нового альбома The Miracle. Фредди был рад вернуться к командной работе. У него в голове уже носилось несколько идей, которые он хотел воплотить.

Одновременно Фредди и Майк Моран работали с возлюбленным Элейн Пейдж, поэтом Тимом Райсом, над песней The Golden Boy для альбома Barcelona. Элейн сказала, что хотела бы записать альбом кавер-версий песен Queen, на что Фредди ответил, что в восторге от этой идеи. Он отнесся с большим вниманием к ее интерпретации песен.

Фредди и я несколько раз встречались с Элейн и Тимом. Однажды вечером Тим отвез нас в Wodka, польский ресторан в Кенсингтоне, который славился обширным ассортиментом лучшей водки в мире, и Фредди оказался в своей стихии. Он попробовал несколько разных сортов, и из ресторана мы почти выползали на коленях. Вернулись в Гарден Лодж мы пьяными в стельку.

25 января в отделе регистрации браков Кенсингтона и Челси состоялась свадьба Роджера и Доминик Тейлор. Фредди и Мэри были свидетелями. По возвращении в Гарден Лодж мы с Фиби помогли Джо приготовить небольшой праздничный фуршет. Когда гости уже уходили, Фредди, улучив момент, обнял меня и поцеловал.

– Ты меня любишь? – спросил он.

– Да, я люблю тебя.

Я обнял его покрепче, и мы поцеловались.

Он постоянно нуждался в словах любви и просил повторять их постоянно до конца своих дней. Конечно, он знал, что я его люблю, но ему необходимо было слышать это снова и снова. Тысячи поклонников по всему миру обожали его, даже не мечтая когда-либо с ним встретиться, но он хотел знать и слышать, что его по-настоящему любит единственный человек – я. Своей нежностью он давал мне возможность почувствовать себя особенным. Не помню, чтобы кто-то так сильно нуждался во мне, и это трогало до глубины души. Я отвечал ему горячей любовью.

В ночь перед Днем святого Валентина 1988 года мы с Фредди ужасно поссорились. Не помню, с чего все началось, но закончилось тем, что мы легли спать, не разговаривая.

На следующее утро я встал особенно рано. Пока Фредди спал, сгонял в Нью-Ковент-Гарден на юг Лондона и купил шестьдесят роз сорта Блю Мун – это бледно-голубые цветы большего размера, чем обычные розы, с великолепным ароматом. Они были совершенны и особенно нравились Фредди.

Я вернулся домой и расставил цветы в плетеной корзине. Затем отнес их к Фредди в постель вместе с чаем.

– С Днем святого Валентина, – сказал я.

Фредди, все еще дуясь, пробормотал что-то себе под нос. По всей видимости, он проснулся в том же дурном настроении, в котором заснул. Я оставил его и пошел поработать в саду.

Позже, когда Фредди окончательно проснулся, то перенес корзинку с розами в зал. Когда в тот день к нам в гости зашли друзья, они впечатлились эффектным букетом.

– Да, – пояснил Фредди, – это мне муж подарил.

В общем, мне удалось ему угодить. Он признался в этом, когда мы ложились спать. Поцеловав друг друга, мы помирились, и Фредди подарил мне валентинку.

Моя следующая встреча с Монтсеррат Кабалье произошла на ужине в «Понте-Веккьо». Нас было человек пятнадцать, и мы расположились практически вдоль всей стены ресторана. Завидев нашу почетную гостью, итальянские официанты не могли поверить своим глазам. После ужина Фредди и Монтси услаждали слух гостей исполнением Exercises in Free Love и нескольких других песен. Однажды утром, поработав в бассейне для кои, я заглянул на кухню. Фредди пил кофе.

– Что с твоим кольцом? – спросил он.

Я посмотрел на свою руку и увидел, что кольцо от «Картье», которое он мне дарил, погнуто и поцарапано. Я повредил его, ворочая камни в бассейне.

– Вот почему я не люблю носить кольца, – сказал я ему.

Когда работаешь в саду, постоянно рискуешь за что-то зацепиться кольцом. Я починил кольцо, но потом надевал его только по особым случаям.

В апреле Фредди в первый и последний раз присутствовал на проходившем в Вест-Энде мюзикле Дэйва Кларка Time. Мюзикл шел в театре «Доминион» в рамках специальной благотворительной акции. Все вырученные средства направлялись в фонд Терренса Хиггинса на финансирование исследований по борьбе со СПИДом. Фредди по-прежнему избегал говорить со мной о своем физическом состоянии. Я знал, что он регулярно проходил обследования у своего лечащего врача, доктора Гордона Аткинсона, и консультировался с различными специалистами по СПИДу. Также я знал, что ни один из них не мог порадовать нас хорошими новостями. Смерть Фредди была неизбежна. Вопрос заключался только в том, как долго он сможет цепляться за жизнь.