Глава 17

Ламповый песец

– А они такие, что за хрень такая? – рассказывал Сашка, оживлённо размахивая руками.

Мы стояли на берегу широкой сибирской реки. Следующий день оказался действительно погожий, и над нами сейчас было выцветшее от яркого полуденного солнца бело-голубое небо без единого облачка. Кухарка Маша, которую мы взяли с собой, сейчас под небольшим навесом накрывала на стол. Из горячих блюд нам предстояло отведать только насаженного на короткие шпажки мяса, печёного на углях в небольшой переносной жаровне. Вода тихо плескалась вдоль песчано-глинистой полосы берега. Вода в Оби была по обыкновению мутная и серая, и в это время года ещё холодная. Над небольшими волнами, больше похожими на крупную рябь, поднимаемую едва заметным прохладным ветром, порхали стрекозы и мелке духи воздуха, похожие на поденок. От реки едва заметно пахло тиной.

Неподалеку от нас, примерно в полусотне метров стояли два рыбака, закидывая удочки. Порой что-то да вытаскивая. На противоположном берегу едва угадывались крохотные точки таких же рыбаков, но то, что они делали, дорисовывало скорее воображение, нежели видели глаза. До того берега был почти километр. По воде плыли немногочисленные лодки, и баржа с песком, толкаемая паровым катером с теплородным котлом. Если бы катер был на угле, то над водой стелился бы чёрный дым, которого сейчас не было.

Сашка рассказывал, а я с лёгкой улыбкой глядел на своего помощника, сумевшего одолеть опасного монстра из других миров. Пусть не в одиночку, но зато не спасовал и бросился на него практически с голыми руками. Я таких чудовищ в первый раз видел, при том, что попадаются порой всякие.

Монстра поутру сфотографировали и отправили профессору Крылкину на изучение. Тот пришёл в совершеннейший восторг, словно ребёнок, которому вручили дорогую игрушку на именины.

– А потом Настя его херакс оглоблей! – продолжил Сашка, изобразив удар длинным предметом сверху вниз. – И сразу минус стопятьсот очков здоровья и дебаф на скорость.

Никитин замолчал, а потом повернулся к нашей малолетней ведьмочке.

– Настюха, а ты в самом деле умеешь в реале кастовать минуса́ к статам?

– Чаго? – переспросила Настя, оторвавшись от небольших птичьих тушек, насаженных на шпажки вперемежку с круглыми дольками ананасов.

С птиц на угли с шипением капал сок, а на очереди была свинина, маринованная луком.

– Ну, проклятия насылать умеешь?

– Так это же грех. Колдовство вообще грех, но я же лечу на благо, потому молитвами по вечерам прощения выпрашиваю.

Я усмехнулся, а Сашка картинно задрал голову, посмотрел в небо, а потом снова заговорил.

– И чё, эс-эм-эс приходит, что молитва рассмотрена?

– Чего? – снова переспросила Настя, насупившись, как маленький ребёнок.

– Ладно, про эс-эм-эс забей. А про проклятия ты не ответила.

Настя надулась и промолчала, а Никитин шмыгнул носом. Мне тоже подумалось, что она умеет. Просто не может не уметь, но до последнего будет скрывать это. Ведьма всё же.

Разговор про колдовство зашёл в тупик, но ситуацию спас штабс-капитан Баранов, хлопнув бутылкой шампанского. Он разлил игристый напиток по бокалам, а потом посмотрел на меня.

– Евгений Тимофеевич, позвольте вас на минутку.

Я кивнул и последовал за офицером уголовного сыска. Беседа намечалась весьма занимательной. Собственно, ради неё мы убыли на это мероприятие.

Отойдя на десяток шагов к самой воде, Баранов заговорил, держа в руке фужер, от которого отпил только один небольшой глоток.

– Вам не кажется странным, что и в склепе, и у контрабандиста были логические лампы? Если и есть какая-то связь, то только эта.

– Да? – переспросил я, поглядев на ближайшего рыбака сквозь жёлтую жидкость шампанского с тонкими ниточками мизерных пузырьков, поднимающихся со дна к поверхности. Рыбак выглядел не то искажённым подобием человека, не то чуждым монстром, держащим кривой прут в изогнутых лапах. – Я не придал этому значения.

– Потому что у вас нет опыта в этом, – усмехнулся штабс-капитан. – А мы сверили номера партии на осколках ламп из склепа и номера на изъятых у того умершего на вокзале. Они совпадают.

Я кивнул, пытаясь сопоставить факты. Если номера одинаковые, то связь между контрабандистом из другого мира и зомбиями с кладбища точно есть. Но какая? И самое главное – чего они хотят? Точно не того, чтоб фанатично сдохнуть, торгуя обычным контрафактом из другого мира.

Надо копать под лампы.

Баранов словно почувствовал мои мысли, понизив голос и заговорив.

– Меня каждая собака уголовного мира здесь знает. Поэтому хочу вам предложить опросить кое-кого.

– И кого же?

– В городе есть по меньшей мере два магазинчика, где торгуют лампами разного толку. Вот с них и нужно начать.

Я покачал головой.

– С моим-то лицом? Они все тут же увидят во мне сотрудника Тайной канцелярии.

– Ну, у вас есть же помощники.

Я ненадолго задумался, а потом посмотрел на членов своей группы. Настя бегала вокруг жаровни, споря с кухаркой, как лучше мясо готовить, и судя по всему, выигрывала бой. Александр тоже участвовал в этой кулинарной баталии, утверждая, что они ещё не пробовали какой-то глютамат натрия добавлять. Ольга с Аннушкой стояли у воды, закрывшись от палящего солнца ажурными зонтиками. Провидица глупо улыбалась, время от времени поглядывая на штабс-капитана.

– А чё, правда што ли, што ананасы – это африканская кочерыжка? – громко задала вопрос Настя, грызя сочные дольки жёлтого цвета. – А я-то зрю и думаю, а где зерна-то? А это не плод, а редька заморская. А что там ещё есть такого необычного?

Я ухмыльнулся, бросив взгляд на молчащий сотовый. Пока была полная тишина.

– У меня есть другое предложение. Мы разделимся. Александр пойдёт с Ольгой по магазинам, а мы с вами посетим завод барона Бодрикова. Там тоже лампы делают. Можно найти специалиста.

– Справятся? – спросил Баранов.

– Думаю, да. Супруга – упертая до ужаса, а парень имеет некоторые знания, ставящие его выше простого обывателя.

Баранов на несколько секунд задумался, а потом кивнул. Наш небольшой заговор, замаскированный под отдых и пиршество праздного любопытства, начинал вступать в силу. Я залпом допил шампанское и подошёл к жаровне, сняв с него одну шпажку с мясом, стараясь, чтоб капли не попали на одежду.

– Ай, горячее! – выкрикнул Никитин, глядя на меня и решив повторить мой поступок.

Он чуть не выронил палочку с мясом, перекидывая его с руки в руку.

– Мы еще и не такие каштаны будем сегодня из огня таскать, – усмехнулся я, подцепив пальцами небольшой тлеющий уголёк из тех, что сбоку, и сжал его в кулаке.

Зашипело, и запах печёной свинины смешался с вонью палёной человечины.

– Барин! – выкрикнула Настя, держа в руках румяную тушку рябчика. – Вы опять моей смерти хочите? Я же с ожогами не умею.

– Учись, – усмехнулся я, раскрыв ладонь и протянув ее ведьмочке. На покрасневшей коже показались два волдыря, а чёрный уголёк упал в сочную береговую траву. – И проклятья тоже повтори. Может, пригодятся.

* * *

– Ольга Ивановна, – произнёс Никитин, идя вслед за женой шефа, – а к чему такие сложности? Он что, не может заявиться туда с ордером на обыск?

Парень панибратски относился ко всем. Даже Евгения Тернского называл не иначе, как шеф. Но вот с госпожой Тернской вёл себя как студент-первогодка перед ректором. Он ее откровенно побаивался. Дама во всех отношениях красивая, что лицом, что бархатным голосом, немного походила своей энергетикой на пантеру. Казалось, она сейчас начнёт рассказывать сказку про огненный цветок, гипнотизируя и завораживая, чтоб потом выложить какую-нибудь колкость. Так и подмывало назвать ее Миледи. Хотя все же в голосе проскакивали не свойственные той актрисе высокие нотки, особенно когда хотела привлечь к себе внимание громким возгласом. И вот тогда чувствуешь себя уже бандерлогом.

– Не может. Если делом запретили заниматься, то и ордер не дадут, – ответила Ольга Ивановна, одетая в чёрное чопорное платье с белым ажурным воротом-стоечкой.

Из-под подола мелькали лакированные полусапожки на шнуровке. В руках разложенный зонт-шокер, закинутый на плечо. На голове чёрная шляпка с небольшой вуалью. Только пышное, раскрашенное в жёлтый цвет перо, вставленное в головной убор, отметало ощущение траура и занудности.

Сам же Никитин топал в ставшей ему привычной солдатской форме цвета хаки.

– А если запретили, зачем тогда занимаемся? Мы же не эти… которые с улицы разбитых фонарей.

– Потому что опасные попаданцы – это наша головная боль. Они убивают, и где гарантии, что мы не будем следующие.

– Понятно, что ничего не понятно, – ответил Сашка, вздохнув и окинув взглядом улицу.

Двухэтажные кирпичные домики пестрели яркими вывесками, а в отличие от его родного начала двадцатого века имели ещё и яркие неоновые лампы. Новые технологии слились с царским режимом в причудливый невероятно затягивающий узор. Словно атлас истории разорвали на множество цветных кусочков, а потом склеили в новый, странный рисунок.

– Не спи, – проронила Ольга Ивановна, когда подошли к небольшому магазинчику, имеющему звучное название «Газовое сияние».

Сашка, поглядел на витрину, где лежали многочисленные стеклянные лампы. Звякнул колокольчик, и Ольга Ивановна вместе с Сашкой нырнули в полутёмное помещение, где под потолком горели неяркие колбы. За прилавком сидел и, вдев в правый глаз пенсне со свисающей золотой цепочкой, читал газету пожилой мужчина с седой клиновидной бородкой. Одет он был в серые штаны и серый жилет. На локтях бежевую рубашку прихватывали широкие резинки.

При нашем появлении мужчина педантично свернул газету и встал.

– Чем могу быть полезен-с? – произнёс он.

Ольга Ивановна вдруг захлопала ресницами, старательно изображая из себя дурочку, и достала из сумочки платок с осколками стекла и почерневшим нутром логической лампы. Она ее специально раздавила до этого каблуком, и сейчас вынула подготовленные обломки.

– Извините за беспокойство, но этот остолоп уронил оптифон. А он между прочим выписан из Швейцарии. Муж сердится, а этого холопа пришлось выручать. А то убьёт же.

Сашка замер с открытым ртом, действительно ощущая себя остолопом от таких разительных перемен в барышне. А та ещё несколько раз похлопала ресницами, состроив лицо наивной домохозяйки, воспитанной любовными романами и избалованной многочисленными котиками.

– Посмотрите, пожалуйста, может, найдутся похожие. Или хотя бы расскажите, где такие найти. И вы представляете, разбилась моя любимая оптическая пластинка. Я даже плакала. Мне ее на рождество сам губернатор подарил. Теперь придётся слушать другое.

Сашка переводил взгляд то на Ольгу Ивановну, то на торговца. А пожилой мужчина снисходительно улыбнулся и взял со стола большую лупу.

– Сейчас, сударыня, посмотрим. Я в этом хорошо разбираюсь. Уж поверьте.

– А ещё говорят, они опасны и могут взрываться, это правда? – почти шёпотом спросила Ольга, словно стесняясь своей трусости.

– Что вы, сударыня, – с улыбкой ответил торговец, – они не взрываются. Там нечему взрываться.

– А я так боялась. Я к разбитому отпифону только к вечеру подошла. А этот тоже хорош. Виноват, барыня, я его щас гвоздями сколочу. Дурень деревенский. Он ещё и горшок с мимозой разбил. Третий за месяц. Представьте?

Торговец снова ухмыльнулся и прищурился, разглядывая блестящее стекло лампы.

– Ну, что я скажу. Лампа очень качественная, но совершенно обычная. Можете у меня такую же купить. Похуже, но вполне будет заменой.

– А что это вообще?

– Это обычный сумматор на четыре логические дорожки. Может складывать простые числа от нуля до пятнадцати. Шестьсот тысяч мерцаний в секунду.

Сашка подпрыгнул на месте и подался вперёд.

– Охренеть, это она четырёхбитная что ли?

– Ну, судя по всему, ей и без биты хорошо досталось, – не поняв выражения, ответил торговец.

– Ольга Ивановна, можно купить тут всяких? Я потом отдам. Я хочу порыться в этом. Может даже этого… «Супермарио» забабахаю. Это же охренеть можно, настоящий ламповый проц можно собрать. Я сдохну, но приобрету такое.

Ольга, насупившись, словно старающаяся понять книгу Карла Маркса принцесска, поглядела на Сашку.

– Никита, это же не осветительный прибор. Эта лампа для электрического счётного прибора.

– Ну пожалуйста.

Ольга скорчила недовольную физиономию, словно ей надоело, что ее постоянно упрашивают, пользуясь тем, что говорить слово «нет» она не умеет.

– А может, кто еще спрашивал такие лампы? – вдруг спросила сударыня, наивно хлопнув ресницами. – Я бы с господами пластинками попробовала поменяться.

– Да, ходил тут один господин, но я его не видел ранее.

– А если увидите, узнать сможете?

– Непременно, сударыня, – ответил торговец, умилительно улыбнувшись. – Вам какие лампы?

– Все по две.

– И ещё могу предложить очень любопытный экземпляр. Он по почте пришёл на мой адрес, но за посылкой никто так и не явился, а на коробке обратного адреса не было. Отдам совершенно бесплатно.

После таких слов торговец улыбнулся, потёр руки и начал снимать с полок коробки. Сашка брал их в руки, как ребёнок стеклянные ёлочные игрушки.

Ольга же печально вздохнула, отсчитав сто два рубля, и они вышли, ещё раз звякнув колокольчиком.

На выходе едва не столкнулись с молодым человеком, одетым, как работник библиотеки.

– Ну и зачем тебе этот хлам нужен? – спросила Ольга, стоило им оказаться на улице.

С ее лица словно по щелчку рубильника слетело глупое и наивное выражение, сменившись ехидно-снисходительным. Спина Тернской выпрямилась, из движений исчезла детская неуклюжесть, а глаза наполнились ироничной глубиной.

Сашка даже замер на секунду, думая, что только такая женщина и могла быть у шефа. Только такая и могла его приручить. И не удивительно, что она все это время была одна – мало кто ей ровней будет.

– Ну, если есть процессоры, то слова о наступлении на этот мир полчищ белых полярных лисичек – реальность вполне суровая.

– Причём тут песцы? – нахмурившись, спросила Ольга Ивановна.

– Просто есть такое понятие как вирусняк, и он такого может наворотить, что страшно. У нас тоже конец света обещали. Типа адские хакеры всё обнулят. Но обошлось, хотя многие обосрались не на шутку.

– Можно без пошлости, – выдавила из себя Ольга, а потом вздрогнула, так как из помещения раздались выстрелы.

Сашка стиснул зубы, разрываясь между желанием аккуратно положить коробки и бежать вмести с ними.

Ольга же сложила зонт и нажала на кнопку, отчего тот коротко пискнул зарядившимся шокером.

– Может к черту их? – с надеждой спросил Никитин, поглядев на бегущую в конце улицы лёгкой рысью лошадь с бричкой и кучером.

– Я устала сидеть, ждать и уговаривать себя, что жизнь бесконечна. Вперёд!

Она задрала подол, выхватила из-за подвязки небольшой двуствольный пистолетик и сунула его Никитину. Тот едва успел положить коробки на землю и принять дамское оружие, утонувшее в его лапищах.

А Ольга перехватила зонт в левую руку и задрала другой край платья, выхватив ещё один дамский пистолет.

Сашка глубоко вздохнул, зажмурился и с силой ударил ногой в дверь. От удара армейским сапогом дверь с грохотом ударилась об стенку, а парень заорал что было сил.

– Стоять! Руки за голову! Тайная канцелярия!

Юноша в опрятном сюртуке стоял перед прилавком и щелкал револьвером. Стенка напротив была забрызгана кровью, а сбоку из-за прилавка виднелись ботинки торговца, лежащего на полу.

– Оружие на пол! – снова выкрикнул Никитин, но парень не отреагировал, все так же щелкая курком.

– Саш, – негромко произнесла Ольга, неотрывно глядящая на убийцу, – это опять зомбий.

Никитин кивнул, принимая информацию к сведению. А раз зомби, то их догадки правильные. Значит, ламповый заговор не пустой звук.