84

Понемногу усталость брала свое, и Лу все реже ронял пистолет, а Джимми относился к этому как к неизбежному злу.

Он уже видел сон: завод, на котором они с Лу трудились почти пять лет, и какие-то обрывки из погонь, когда им приходилось убегать от разъяренных мафиози…

И снова Лу Эрвиль нарушил целостность сна Джима.

Кэш приоткрыл глаза, однако ничего не разглядел, только услышал голоса. И один голос показался Джиму знакомым:

– Ой, как у вас тут хорошо! И крыс, наверное, нет?

– Нету. – Этот голос принадлежал Лу.

– А я, знаете, ужас как боюсь этих крыс. Они такие противные.

– Я понимаю тебя, Фриззи. – Голос Лу звучал безвольно, словно он был не бравым адмиралом, а только старым механическим пианино.

– Может быть, я подожду у вас, пока мама не вернется? Всего несколько минут…

– Хорошо.

– Тогда подвиньтесь, господин граф, я лягу рядом с вами. Надеюсь, у вас не холодные ноги?

Фриззи тихонечко засмеялась. И Джим улыбнулся в темноте, представляя хорошенькие ямочки на ее щеках.

Затем скрипнула старая деревянная кровать, повидавшая на своем длинном веку много интересного. Скрипнула еще раз, без всякой системы, а потом зашлась быстрым ритмичным стуком.

От этого стука Джим почти полностью пришел в себя. Первой его мыслью было – удавить подлеца Эрвиля за то, что тот пристает к его, Джима Кэша, девчонке. Однако тут же Джим вспомнил о пистолете. Должно быть, мерзавец Лу только и держит его наготове, ожидая, когда Джим покажет свою голову.

– Ну, давай, инвалид! Раскачивай! – прозвучал в темноте чей-то резкий голос.

Джим не узнал его.

– Правый фланг вперед! Сабли наголо! Покажем им!.. – это уже был голос Эрвиля.

По всей видимости, он шел в атаку, однако не очень понимал, что бой идет прямо в его кровати.

– Хочу светло, – тихо прошептал Джим, однако свет не загорелся. То ли светильники его не слышали, то ли они игнорировали команды от гостя и подчинялись лишь Эрвилю.

– Хочу светло! – уже почти не таясь, приказал Джим, и светильники послушались. Они начали медленно наполнять помещение текучим светом, который вытеснял темноту через раскрытые окна.

Наконец тьма ушла, но тени на потолке и стенах продолжали извиваться, передавая танец страсти, который исполняла Фриззи. Она скакала на Лу, словно лихая наездница, а тот лежал, как восковая фигура, не понимая, где он и что с ним происходит. Лишь шептал время от времени: «Фриззи, я тебя люблю». Она громко хохотала и бросала алчные взгляды на Джима, который ходил вокруг любовного ложа, узнавая и не узнавая Фриззи, однако даже не пытаясь усомниться в реальности происходящего.

Притянутый силой желания, Джим даже захотел притронуться к бешено скачущей Фриззи, но она засмеялась хриплым смехом и прокричала:

– В очередь, сукин сын, в очередь!

Стукнула входная дверь, и в спальню вошла горничная. Не было сомнения, что это мать Фриззи. Она так и осталась стоять у двери, пораженная открывшейся картиной.

Джим замер, глядя, как женщина извлекла большой кружевной платок и стала вытирать слезы, приговаривая:

– Как можно, Фриззи, девочка моя, как можно… Тебе же завтра в школу…

Дверь открылась и закрылась еще раз, и теперь Джим узнал старика-лакея, которого пристрелил еще вчера. Слуга пришел с окровавленной лопатой в руках и, поймав на себе взгляд Кэша, улыбнулся тому как старому знакомому:

– Котяру прибил, а то гадит да скребется по комнатам! Надоел, сволочь.

– Как же можно, Фриззи! – продолжала причитать мать-горничная, а ее дочь начала вдруг подвывать, закусив до крови губы.

Кровать, казалось, вот-вот должна была рухнуть, а Джим смотрел то на Фриззи, то на горничную, то на лакея и вскоре понял, что любовью с Лу попеременно занимаются то молодая распутница, то ее мать, то извращенец-старикан. А несчастный Эрвиль уже не издавал ни звука, и только в какой-то момент Джиму показалось, будто друг попросил о помощи. Да, он так и сказал: «Ударь с фланга, а то не прорвемся…»

Едва Джим осознал эту просьбу, Фриззи словно ветром сдуло с кровати, и она встала рядом со своей мамой-горничной.

Старик-слуга шагнул к обеим женщинам и, отсалютовав лопатой, встал с ними в одну шеренгу.

– Давай развлечемся, солдатик! – требовательно произнесла Фриззи, потрясая совсем недетскими приложениями.

– А ей завтра в школу! – отчеканила горничная.

– Давайте их грохнем, господин герцог, и в саду закопаем! – предложил свои услуги старый лакей.

Потом снова закричала Фриззи, потом ее мать и опять лакей, и все вокруг закрутилось, словно Джим ступил на дикую карусель. Он слышал лишь непонятный шум, составленный из смазанных птичьих криков, и все явственнее чувствовал приближение смертельной опасности. Какая-то властная сила внедрялась в его тело и выталкивала сущность Джима вон. Поняв, что другого выхода уже нет, Кэш зажал виски руками и закричал так, что едва не разнес себя собственной яростью:

– Да чтоб вы все сгорели-и-и!!!

Его крик непонятным образом породил длинное эхо, которое перемешалось со звонким треском и яркими вспышками.

Свет зажегся на полную мощность, и в образовавшейся тишине прозвучали редкие хлопки.

Штандартенфактор стоял у дверей и аплодировал. Желтое лицо его выражало подлинное удовольствие.

– Отличный удар, господин герцог! – восторженно произнес Квардли. – Много слышал о знаменитой спонтанности змей, но такое видел впервые!

Джим протер глаза и огляделся. Порядок в комнате не был нарушен, за исключением некоторых деталей: обгоревший передник горничной, лопата с обугленным черенком и почерневший клок волос, бывших некогда каштановыми кудряшками.

– А где все эти люди? – спросил Кэш, сам не узнавая собственного голоса.

– Должно быть, выполнили ваш приказ, герцог, – улыбаясь, произнес Квардли и, смерив шагами полкомнаты, уселся на свободный стул.

– Ка… какие же я приказы им отдавал?

– Вы приказали им сгореть, – ответил Квардли, сопроводив свои слова эффектным щелчком. – Быстро сгореть, – добавил он. – А зря. С вашими возможностями можно было заставить их жариться до утра. Хотя, конечно, – штандартенфактор осмотрел комнату, – стены бы закоптились. Да и аффект, в котором вы пребывали, не способствует принятию эстетического решения… Ну сгорели и сгорели.

– Эй, – послышался голос Лу, – ну чего вы разорались, такой сон мне прервали…

Затем он посмотрел на Квардли, перевел взгляд на всклокоченного Джима, и до него стало доходить:

– Или… или это не сон был?

– А обратите внимание на свой костюм, граф, – тонко намекнул Квардли, традиционно пикируясь с Лу.

Эрвиль взглянул и ахнул. А секунду спустя его стошнило от омерзения.

– Вызывайте слуг, господин герцог, – глядя на сотрясаемого конвульсиями Лу, предложил Квардли. – Эрвилю Жестокому нужна ванна.