109

Эрвиль мирно спал, не обращая внимания на снег, и подергивал во сне ногами то ли от холода, то ли репетируя скорый побег. Джим осторожно толкнул его, и Лу, не открывая глаз, спросил:

– Что, уже пора драпать?

– Да нет, просто есть одно дельце, и я приглашаю тебя в нем поучаствовать.

На этот раз граф Гронсар соизволил открыть глаза, и от того, что он сумел разглядеть, его взяла жуткая тоска, смягчаемая только возможностью скорого побега.

– Падает снег, Джим, и прямо в лицо – какое же это свинство!

– Это не свинство, Лу, а благоприятные погодные условия.

– Да уж куда благоприят… – Эрвиль не договорил и резко поднялся. Так резко, что почувствовал боль в затекших и промерзших ногах. – Уй-уй-уй! – протявкал он и принялся осторожно разминать конечности. – Ты что задумал, Джимми? Мы же все с тобой уже решили.

– Да как-то неловко бросать этих ребят.

– Мы и не бросим, Джимми, мы отведем их на место прежнего лагеря. Мы позаботимся об этих людях, Джим.

Кэш присел на заснеженную кочку. Он не знал, что ответить.

– Ну, если хочешь объяснение, его у меня нет. Я просто хочу еще раз подраться с этими…

– С кем – «с этими»? – язвительно переспросил Эрвиль.

– Ну… – Джим почувствовал затруднение. – С теми, которые там. – И для подкрепления своего объяснения он махнул рукой в темноту, не будучи уверен, что машет в нужную сторону.

– «С теми, которые там»! – не без злорадства повторил Эрвиль и с кряхтеньем поднялся на ноги. Затем отошел в сторону и принялся отливать на свежий снег, при этом не переставая выговаривать Джиму: – Ты даже не удосужился выяснить, кто эти люди, с которыми ты так хочешь подраться. Ты превратился в маньяка, мой друг, и по тебе плачет квалифицированная медицинская помощь.

Справив нужду, Лу немного успокоился и стал перебирать сваленные в кучу вещи.

– Что ты ищешь? – спросил Джим.

– Свои пистолеты, естественно.

– Но ты мог бы переждать здесь.

– А я хотел бы предложить вам, господин герцог, пойти в задницу.

– Но это будет опасно, Лу. Возможно, никто не вернется.

– А я ничего не боюсь, – беспечно заявил Эрвиль. Он наконец отыскал свои пистолеты и теперь деловито проверял их механику и щелкал всяческими пружинами. – Я ничего не боюсь, Джимми, а знаешь почему?

– Почему?

– Потому что я, наивный, все еще думаю, что это сон. А во сне, как известно, умирают только понарошку.

Скоро послышалось поскрипывание конских шарниров, и в темноте, разбавленной светом немногих костров, поблескивая шлемами, появилась команда ночных добровольцев. Хотя Джим и не видел их лиц, все драгуны казались ему собранными и готовыми к любым приказам.

Неожиданно послышался оклик часового, а затем показался всадник. Завод в его лошади закончился прямо на глазах у всех, и, спрыгнув с седла, он преодолел последние метры бегом.

– Это лейтенант Лорке, я посылал его на нашу пулеметную позицию, – тут же пояснил Пикаш. – Что случилось, лейтенант?

– Их всех зарезали, господин полковник! По всей видимости, скалтские диверсанты. Всех четверых пехотными ножами…

– А пулеметы? – тут же поинтересовался Кэш.

– Пулеметы повредили, а затворы утащили с собой, – доложил лейтенант.

– А чего же они тогда не воспользовались этой позицией? – спросил Эрвиль.

Он выглядел совершенно готовым для рейда, и оба его страшных пистолета торчали за поясом драгунского полушубка. Саблю он отцепил за ненадобностью.

– Наверное, считают это лишним, – ответил Джим.

– Точно, – подтвердил Пикаш. – Нужно торопиться, чую я, эти скалты уже ползут к нам сюда, чтобы вырезать всех остальных. Эти твари под снегом ползать умеют, как мыши.

Задерживать выступление больше было незачем, и отряд двинулся в ночь, в усиливающуюся метель.