104

Когда рассвет едва наметил восточный край неба, корпус императорских драгун был уже на марше. Разведенные по подразделениям войска планомерно выдвигались вперед, следуя приказам командования и показаниям легких разведотрядов, которые то и дело прибывали с переднего края и спешно докладывали адмиралам новости, в то время как механики наскоро смазывали их лошадям ножные шарниры и подтягивали заводные механизмы, если в этом была необходимость.

Из информации, приносимой разведчиками, становилось ясно, что противник готовит глубокоэшелонированную оборону вдоль всей долины Поттаярву, вынуждая корпус драгун идти прямо на оборонительную линию Биттер-Дримм. А это было равносильно самоубийству.

– Здесь, здесь и вот здесь, – тыкая пальцем в карты, рассказывал разведчик, – они устанавливают пулеметы.

– На станках? – уточнил Джим и сам удивился, откуда он знает такие слова.

– Так точно, сэр, на станках. Обкладывают их глыбами льда и бревнами, а потом поливают водой…

– И через час на морозе готово укрепление, – заметил присутствовавший тут же кавалерийский полковник.

Джим снова запамятовал его фамилию. Но был поражен прозорливостью полковника, ведь сам Кэш никогда бы не догадался, что, поливая, изо льда и воды можно получить укрепление.

– Понятно, – кивнул адмирал и покосился на Лу, который тоже многозначительно кивал головой и посматривал на Джима.

– Как же нам избежать этих пулеметов, а, полковник? Или, может быть, вы, штандартенфактор, выскажете свое мнение? – поинтересовался Джим.

Но Квардли с отвлеченным видом сидел в углу и только пожал плечами, а затем пробурчал что-то невразумительное вроде того, что он здесь просто политический представитель Его Императорского Величества, а военные дела не его сфера.

Полковник Пикаш – теперь Джим вспомнил его имя – подождал, пока высокие господа выяснят отношения, и осторожно заметил, что пулеметы можно обойти, если выбить с позиций заградительные отряды противника.

По просьбе Джима он описал это подробнее. А тем временем Лу смотрел в окошко покачивающегося купе и зябко кутался в расшитое позолотой адмиральское пальто. Несмотря на потрескивающие в походной печке дрова, крохотное помещение не успевало нагреваться. Каждые несколько минут дверью хлопал очередной посыльный или разведчик.

– Ну вот, поехали под гору, – неожиданно произнес Квардли. – Сейчас будет знаменитое моторное кладбище.

– Какое кладбище? – переспросил Эрвиль.

– Я рассказывал вам о том, что здесь действует воздушное колдовство и сильное моторное поветрие, которое препятствует работе всякого механизма с двигателем внутреннего сгорания.

– Да-да, я помню.

– А вон, кстати, и первые его жертвы, – и Квардли указал в окошко на полузасыпанные снегом непонятные то ли строения, то ли военные укрепления. – Это танки. Танки устаревшей конструкции, оттого они и кажутся такими странными.

– Да их здесь много, – заметил подошедший к окну Джим.

– Их здесь тысячи. Знаменитая танковая армия Гудериана Отважного.

– Он воевал за империю?

– Нет, это случилось давно, тогда империи как таковой еще не существовало. Полчища Гудериана легко, как масло, разрезали западные королевства и пошли на север.

– А зачем ему нужен был север? – удивился Джим. – Здесь же так холодно…

– Ни за чем, – усмехнулся Квардли. – Гудериан Отважный был профессиональным завоевателем, и всех остальных противников, кроме как на севере, он к тому времени уже победил.

– М-да-а… – протянул Джим, который уже мог считать себя кем-то вроде эксперта по танкам.

Боевые машины, которые он видел теперь, представляли собой настоящие самоходные форты, имевшие несколько ярусов, десятки пушек и отдельные гусеничные платформы, на которые все это великолепие и опиралось.

– Как же сделали это поветрие, интересно? – не удержавшись, поинтересовался полковник Пикаш.

– А колдунов каких-нибудь закопали в мерзлую землю, вот они и сидят там, злобу копят, – предположил Кэш, вспомнив, что видел в крепости Ангур.

Как ни странно, его ответ поразил больше не полковника, а штандартенфактора.

– Откуда же вам это известно, господин герцог? – Это был даже не вопрос, а явный испуг.

– Для меня это никогда не было тайной, – соврал Джим.