Что же заставило меня, человека, считавшего для себя невозможным обзаводиться детьми, пересмотреть свои укоренившиеся представления о роли родителей? Ну конечно, этот процесс начался на Карибах – там же, где со мной произошел поворот в сторону Новой Биологии. Собственно говоря, толчком к такому пересмотру послужил довольно-таки неприятный случай, дорожно-транспортное происшествие. Я ехал на мотоцикле читать лекцию и на большой скорости наехал передним колесом на камень. Мотоцикл перевернулся. К счастью, на мне был шлем – в противном случае удар головой о землю мог бы стать для меня роковым. Полчаса я был без сознания – кажется, мои студенты и коллеги успели меня похоронить. Когда я пришел в себя, то чувствовал себя так, будто у меня нет ни одной целой кости.

В следующие несколько дней я с трудом мог передвигаться, а когда это удавалось, то больше всего я напоминал этакого хнычущего Квазимодо. Каждый шаг становился для меня болезненным напоминанием, что «скорость убивает». Но однажды один из моих студентов предложил мне обратиться к его товарищу по комнате, который помимо учебы в медицинской школе занимался мануальной терапией. Как я уже говорил в предыдущей главе, я никогда не обращался к мануальным терапевтам – в аллопатической среде было принято сторониться их и считать шарлатанами. Но если у вас все болит и при этом вы находитесь в непривычном для себя окружении, то согласитесь прибегнуть и к тому, что в более благоприятной ситуации даже не пришло бы вам в голову.

В импровизированной «приемной» этого мануального терапевта, устроенной в студенческом общежитии, я впервые познакомился с кинезиологией – в просторечии эту методику еще называют «мышечным тестированием». Парень предложил мне протянуть руку и сопротивляться, когда он станет давить на нее сверху. Усилие, которое он прикладывал, было совсем небольшим, так что я легко его выдержал. Тогда терапевт предложил мне снова протянуть руку и сопротивляться нажиму, произнося при этом: «Меня зовут Брюс». Я легко выдержал нажим и на этот раз, попутно подумав, что мои коллеги были правы в оценках – все это какая-то чушь. После этого терапевт еще раз предложил мне протянуть руку и сопротивляться нажиму, одновременно со всей возможной серьезностью говоря: «Меня зовут Мери». К моему удивлению, рука моя упала вниз, хотя я сопротивлялся изо всех сил. «Минутку! – запротестовал я, – наверное, расслабил руку, давайте еще раз». Мы повторили опыт, и на этот раз мне хотелось сосредоточиться на сопротивлении нажиму, как только возможно. Тем не менее стоило мне произнести «Меня зовут Мери», как моя рука камнем упала вниз. Студент, превратившийся теперь в моего учителя, объяснил, что если в сознании человека образуется убеждение, вступающее в конфликт с «истиной», ранее запечатленной в его подсознании, то возникающий интеллектуальный конфликт как раз и выражается в уменьшении силы мышц.

Удивительно, но мое сознание, с такой уверенностью действующее в университетских стенах, вовсе не контролировало ситуацию при высказывании, отличном от запечатленной в моем подсознании истины. Если я утверждал, что меня зовут Мери, то подсознание сводило на нет все мои сознательные усилия держать руку. Открытие, что во мне есть еще один «ум», еще одна сила, направляющая мою жизнь, поразило до глубины души. Еще сильней потрясало, что этот тайный ум, о котором мне мало что было известно (если не считать чисто теоретических сведений из психологии), был действительно сильней моего сознания – в точности, как утверждал Фрейд. Короче говоря, визит к мануальному терапевту в буквальном смысле слова перевернул всю мою жизнь. Я узнал, что с помощью кинезиологии специалисты по мануальной терапии могут привести в действие врожденные целительные силы организма и с их помощью излечить позвоночник. После того как этот самый «шарлатан» легкими движениями (и, заметьте, без всяких лекарств) поставил на место несколько моих позвонков, я смог непринужденной походкой выйти из общежития, чувствуя себя так, как будто родился заново. И что самое главное, я вплотную познакомился с «человеком за кулисами» – своим подсознанием!

Всю дорогу домой сознательная часть моего ума шла кругом – я пытался вообразить себе все последствия такого превосходства его невидимой, подсознательной составляющей. На эти размышления, кроме того, накладывались сведения из области квантовой механики, приводившие меня к выводу, что мысли способны влиять на поведение еще эффективней, чем молекулы. Мое подсознание «знало», что меня зовут вовсе не Мери, и не позволяло мне утверждать подобное. А что еще оно «знало» и откуда ему это стало известно?

Чтобы лучше разобраться в произошедшем в кабинете мануального терапевта, я прежде всего обратился к сравнительной нейроанатомии. Согласно ее выводам, чем ниже организм находится на древе эволюции, тем менее развита его нервная система и, соответственно, тем более он полагается на запрограммированные образы поведения (nature). Мотыльки летят на свет, морские черепахи возвращаются к определенным островам и откладывают на берегу яйца в определенное время, а ласточки прилетают в Капистрано в строго определенный день. Насколько мы можем судить, ни один из этих организмов не обладает каким-либо знанием, что заставляет его вести себя таким образом. Это поведение врожденное, оно генетически встроено в организм и подпадает под определение инстинкта.

Организмы, стоящие выше по древу, отличаются все большей сложностью нервной системы и управляющего ею мозга – это позволяет им усваивать сложные образы поведения путем эмпирического обучения (nurture). Сложность его, достигаемая путем взаимодействия с окружающей средой, поднимается до максимума у человека, находящегося на вершине – или вблизи вершины эволюционного древа. Как пишут антропологи Эмили Шульц и Роберт Лавенда: «С точки зрения выживания человек зависит от обучения больше, чем другие виды. У нас нет инстинктов, которые бы автоматически защищали нас, находили бы нам пищу и убежище».

Безусловно, у нас тоже есть врожденные поведенческие инстинкты – вспомним хотя бы сосательный инстинкт у грудных младенцев или инстинкты, заставляющие их отдергивать руку от огня и плавать при погружении в воду. Инстинкты встроены в модели поведения, являющиеся базовыми с точки зрения выживания человека, независимо от того, к какой культуре он принадлежит или на каком этапе истории появился на свет. Мы рождаемся со способностью плавать, и в первые минуты своей жизни любой ребенок умеет делать это изящно, как дельфин. Но дети быстро перенимают от своих родителей страх перед водой – обратите внимание на реакцию мам и пап, когда их чадо, оставшись без присмотра, слишком близко подойдет к реке. Дети узнают от родителей, что это опасно. Впоследствии мамам и папам приходится приложить массу усилий, чтобы научить своего маленького Джонни плаванию. И прежде всего им приходится сражаться с боязнью воды, которую они же и привили раньше ребенку.

Однако эволюция человека привела к укреплению наших приобретенных впечатлений – теперь они даже могут преодолевать генетически запрограммированные инстинкты. Физиологические механизмы нашего организма (частота сердцебиения, кровяное давление, скорость кровотока, температура тела) являются по своей природе запрограммированными инстинктами. Однако йоги, да и обычные люди, использующие методику биологической обратной связи, могут научиться сознательно регулировать эти «врожденные» функции.

Говоря об источнике этой способности обучаться столь сложным моделям поведения, ученые сразу напоминают нам о величине человеческого мозга. Однако им стоит умерить свой энтузиазм по поводу этой теории, так как у ряда китообразных (например, у тех же дельфинов) площадь мозговой поверхности превышает человеческую.

Сомнения в том, что главным источником человеческого интеллекта является размер его мозга, порождают также изыскания британского невролога Джона Лорбера, результаты которых изложены в вышедшей в 1980 г. в журнале Science статье «Так ли уж вам нужен мозг?». Лорбер изучил множество случаев гидроцефалии («воды в мозге») и пришел к выводу, что пациент может жить нормальной жизнью даже в отсутствие большей части коры головного мозга (внешнего мозгового слоя). Корреспондент журнала Science Роджер Льюин приводит в своей статье слова Лорбера:

«В нашем университете (Шеффилдском университете) есть молодой студент с коэффициентом интеллектуального развития 126, он получил диплом с отличием по математике и вполне нормален в социальном отношении. И при этом у паренька практически нет мозга… Проведя сканирование, мы вместо нормальной мозговой ткани толщиной в 4,5 сантиметра между желудочками и поверхностью коры увидели лишь тонкий, примерно миллиметровый слой мозговой коры. Череп был по большей части заполнен спинномозговой жидкостью».

Открытия Лорбера заставляют пересмотреть наши прочно установившиеся представления о работе мозга и физических основаниях человеческого интеллекта. В послесловии к этой книге мной высказана мысль, что мы сможем в полной мере постичь разум человека, только приняв во внимание то, что называют духом, «энергией», а знакомые с квантовой механикой психологи – «сверхсознанием». Однако на данном этапе я предпочту ограничиться рассмотрением сознания и подсознания – концепций, давно ставших привычными для психологов и психиатров. Я намереваюсь прибегнуть к ним, чтобы подвести биологическую базу под такие вещи, как осознанное воспитание и энергетико-психологические методы лечения.