Глава 12

Наутро Кериса разбудило мычание коровы. Прошедшей ночью дождь остудил воздух, и потому спалось им, уставшим за прошедший день от крови и беспокойства, очень хорошо. Но пробуждение было для Кериса не слишком приятным — окончательно высохшая за ночь одежда и чулки прилипли к телу, вызывая ощущение неудобства.

Слегка привстав, послушник несколько мгновений рассматривал своих товарищей.

Он никак не ожидал от Джоанны, что она будет с ними все эти четыре дня, не покинет их. То, что он видел в ее мире, и то, что она рассказала им с Антригом по пути из Кимила, дало внуку архимага повод усомниться в том, что девушка сможет вынести все трудности путешествия. Сам Керис воспитывался, как и положено воину — в суровой простоте, без излишеств. А в мире Джоанны, насколько он понял, абсолютно всю работу выполняли машины — обрабатывали поля, строили дороги и мосты, перевозили грузы, даже воевали. Словом, все делали за человека. Человеку оставалось только думать. Следовательно, люди из ее мира, размышлял послушник, должны быть невероятно умны, но немощны телом. Сама же Джоанна была невероятно стеснительна — Керис даже подозревал, что она больше общается с компьютерами, нежели с людьми. Но вчера, как ни странно, она сработала на удивление чисто. Даже не растерялась в такой обстановке! Если бы Керису заранее сказали, что возникнет такая ситуация, он мог смело спорить на что угодно, что у девушки не хватит смелости нажать на курок.

Хорошо еще, что он ни с кем не заключал такого пари — иначе бы просто проиграл его.

Сейчас, свернувшись калачиком на сене, девушка казалась даже миниатюрнее, изящнее, чем обычно. Ее перепачканную кровью крестьянскую одежду они утопили в озерке по пути, и теперь девушка снова была в привычных ей джинсах и рубашке. Сухие травинки усеивали ее светлые вьющиеся волосы. Руки и плечи Джоанны, коричневые от загара, были почти сплошь покрыты царапинами и пятнышками — следами укусов насекомых. Уже ставшая привычной настороженность даже во сне не сходила с ее лица, отчего она выглядела старше своих лет. Она, кажется, сказала, что ей двадцать шесть. Но на вид… Впрочем, возраст — вещь не слишком существенная, даже для женщины. А еще… Еще она именно сейчас казалась невероятно одинокой.

Неподалеку от девушки, положив голову на свернутую куртку, спал Антриг. Рядом на сене лежали его очки. Скупые лучики света, проникавшие сквозь щели между бревнами стен сарая, преломлялись в хрустальных бусах-подвесках на шее чародея. На лице по-прежнему оставались следы плети принца-регента — хотя опухоль со вчерашнего дня немного спала. Теперь следы плетки стали почти черного цвета — Керис, целых пять лет проведший в школе послушников и хорошо разбирающийся в синяках, знал, что эти отметины причиняют Виндроузу страшную боль. Когда в прошлом году во время очередной тренировки Керису рассекли мечом щеку, от боли он несколько дней подряд не мог спать.

Вот она, жизнь, подумал Керис, присаживаясь. И вдруг его охватил гнев, который сразу же огнем разлился по телу, придавая ему сил. Так ему и надо, этому Антригу, подумал послушник, он заслуживает еще большего наказания — за все то, что он сделал с дедом, за то, что именно по его вине пострадали волшебники.

Снаружи вновь замычала корова. Керис со времен своей жизни в деревне хорошо разбирался в голосах животных — эта корова требовала, чтобы ее подоили. Какая-то темная безысходность, мрачное безразличие к жизни охватило всех обитателей этой долины — весь вчерашний день путникам встречались недоенные коровы, недокошенные травы, несжатые поля. Керис, глядя под потолок сарая, вдруг подумал, что шедший всю ночь дождь наверняка погубил большую часть уже скошенной на сено травы. Стоял конец лета, и сарай должен был бы быть забит сеном, но сено занимало едва ли половину помещения. Нет, что-то явно высасывало всю полезную энергию из селян! Прямо какая-то напасть! Но в чем ее причина?

Однако корова коровой, а вот хлеб, которым они запаслись на постоялом дворе, был съеден без остатка еще вчера вечером. Поглядев на беззаботно спящих товарищей, Керис убрал в ножны меч, готовый в любую минуту вновь выхватить его и вступить в сражение. Прислушиваясь к доносившимся снаружи звукам, внук архимага осторожно направился к выходу.

Выход из амбара был в сторону леса, возле выхода и стояла корова. Керис приоткрыл дверь пошире, причем дверь отвратительно заскрипела — парню даже стало не по себе. В лесу стояла подозрительная тишина. Поначалу послушник решил, что здесь явная засада, да и корова специально подставлена — для приманки. Но потом он отбросил эту мысль. Ведь если враги знали, что беглецы укрылись в этом сарае, то они наверняка предпочли бы просто вломиться туда и в два счета справиться с тремя выбившимися из сил людьми. Или же они могли бы, подпалив сарай, просто выкурить и взять их, что называется, тепленькими. Мало ли что могут придумать гвардейцы короля и послушники Церкви, да еще вкупе с Инквизицией! Там ведь прирожденные ловцы людей!

Наконец он обратил внимание и на корову.

Животное стояло в нескольких шагах от двери, и Керис, даже не обладая опытом скотовода, сразу понял, что с коровой что-то не так. На животное было страшно смотреть — кожа да кости. Пегая шкура совсем не лоснилась, как это положено здоровой корове. Корова издала жалобное мычание — и сердце Кериса не выдержало. Внук архимага шагнул вперед. Ничего подозрительного он не заметил, но какое-то шестое чувство заставило его держаться настороже. Едва только он сделал шаг, как животное повернулось к нему боком, и Кериса сразу затошнило, горло свело спазмой. Хорошо еще, что он не завтракал, иначе бы все съеденное мигом очутилась прямо под ногами. И было от чего — к шее коровы присосалось нечто, напоминающее гигантскую пиявку. Очередное чудовище!

Конечно, это существо совсем не напоминало то, с которым ему пришлось сражаться в болоте, но Керис был уверен, что это чудовище — поскольку мог поклясться чем угодно, что в этом мире такие твари не водились. Пиявка извивалась, насасываясь кровью. Один взгляд на эту мерзкое существо вызывал глубочайшее отвращение: тело ее, толщиной с руку взрослого человека, было багрово-фиолетовым, с белым матовым брюхом. Голова страшилища ушла под кожу коровы, вздутие в этом месте ходило ходуном — продолжала высасывать кровь. Корова вновь замычала и поглядела на Кериса полными боли глазами. Керис инстинктивно отшатнулся, но сдержал себя — как настоящий послушник Совета Кудесников, он не мог позволить себе бросить несчастное животное в таком бедственном положении. Но что делать?

Он растерянно посмотрел по сторонам. Стояло приятное солнечное утро, только стены сарая отбрасывали темно-синие тени. Место тут было достаточно укрытое, но дозорные наверняка получили приказ осматривать любое строение, какое им попадется на пути. В сарае возле двери валялась целая груда старого хлама, среди которого Керис отыскал два косовища и полусгнившие полоски сыромятной кожи. При помощи такого ремешка внук архимага привязал к черенку пук сена. Подпалив сено, парень двинулся вперед. Он осторожно приближался к корове, не спуская глаз с паразита. Увидев огонь, корова испуганно задергалась, но у нее было слишком мало сил, чтобы убежать от Кериса. Она осталась стоять, глядя на него расширившимися от ужаса глазами. Внезапно подскочив к животному, внук архимага схватил его за рог, а второй рукой поднес факел к покрытому слизью телу гигантской пиявки.

Тварь мгновенно изогнулась дугой, разнесся запах паленого мяса, которое к тому же явно было тронуто тлением. Пиявка выбралась из раны на теле коровы и с шипением свалилась на землю.

Слегка приплюснутая голова пиявки, перепачканная кровью и гноем, имела сразу три рта, похожих на жвалы насекомого. Некоторое время пасти еще продолжали делать жевательные движения — видимо, по инерции. Вдруг чудовище резко изогнулось и, подобно змее, поползло к Керису с очевидным желанием вгрызться в его живот.

Как и тогда в болоте, тело Кериса думало раньше его головы. Резко взмахнув шестом, он стукнул пиявку по слизистому телу. Челюсти впились в дерево, которое сразу же беспомощно захрустело. Чудовище, у которого на брюхе обнаружились крохотные лапки, проворно поползло по шесту прямо к груди Кериса. Пораженный ужасом внук архимага отшвырнул шест далеко в сторону и кинулся бежать. Ему казалось, что тело не слушается его, что это чужие ноги внесли его в сарай и чужие руки с треском захлопнули дверь.

— Антриг! — пронзительно закричал Керис. Пусть Виндроуз и был учеником печально известного Сураклина, пусть он был изгнан из Совета Кудесников, но зато он много знал о подобных страшилищах и уж наверняка знал, как следует поступать в таких случаях.

Чародей открыл глаза и, непонимающе моргая, привстал, поспешно водрузив на нос очки. Едва взглянув на Кериса, он спросил:

— Где? — даже не интересуясь, что там такое могло быть. Поднявшись на ноги, он подошел вместе с послушником к двери и заглянул в щель. Через какое-то время он медленно растворил дверь. Керис заметил, что корова, совсем обессилевшая, уже даже не стояла, а лежала на земле. Пиявка снова приползла к ней, на этот раз присосавшись прямо к горлу. На месте прежнего укуса уже роились мухи, спеша отложить в свежую рану яйца.

Вдруг Керис ощутил, что его бьет крупная дрожь.

В полумраке сарая голос Антрига прозвучал тихо и странно:

— Мы ничего не можем сделать для бедной коровки, разве только избавить ее от боли. Но я сомневаюсь, что к ней безопасно приближаться просто так, без всяких предосторожностей!

Сзади к ним подошла Джоанна и высунула голову наружу — ее заинтересовало негромкое обсуждение, которое она услышала при пробуждении. Едва глянув на незабываемую картину, девушка схватилась руками за горло, не в силах сдержать возгласа отвращения. Но и только — Джоанна явно уже успела привыкнуть ко всем опасностям.

— Это всего лишь чудовище! — пояснил Антриг, очевидно, желая как-то успокоить девушку. — Эта штуковина заползла сюда через открытые ворота в Пустоту! Таких паразитов пришло сюда довольно много, и большая часть пока что жива и здорова!

Антриг внимательно смотрел на пиявку, соображая.

— Мне кажется, что эта тварь уже успела полакомиться чьей-то кровью, — сказал он задумчиво, — возможно, эти паразиты заползли сюда совсем небольшими, но тут просто подходящие условия, все есть, добычи сколько угодно, климат теплый, вот они и разрослись!

Это замечание, сделанное довольно будничным тоном, повергло Кериса в ужас, но Антриг и Джоанна словно не заметили этого. Вдруг внук архимага неожиданно для самого себя углядел между Виндроузом и этой девушкой из другого мира удивительное сходство — оба они были одеты в светлые рубашки и голубые джинсы, у обоих были вьющиеся светлые волосы, загорелые лица. Через несколько секунд экс-кудесник зашел обратно в глубину сарая. На фоне темной груды сена его светлая рубашка казалась почти белой. Тут Керис углядел то, что ему не попалось на глаза вчера вечером, когда они сюда пришли, — в сарае было две двери. Одна, через которую они вошли в помещение, смотрела на лес, а другая выходила на большой луг. Луг был только наполовину выкошен. В оставшейся высокой траве стояли коровы и меланхолично жевали свою жвачку. Одна из коров тоже мычала от боли — там, видимо, была другая пиявка.

— Так я и думал! — донесся до него в этот момент голос Антрига.

Неподалеку от сарая виднелась серая лента дороги. Ну и нашли же они себе местечко для ночлега — с одной стороны дорога, по которой каждую минуту могли прийти солдаты, с другой — чудовища из иных миров, которые ждут не дождутся, чтобы высосать их кровь. Керис подошел к чародею, который задумчиво смотрел из двери.

— У нас нет на это времени! — тихо сказал он. — Нужно как можно скорее уходить отсюда!

— Не говори глупостей! — сердито воскликнул Антриг, отстраняя молодого человека, затем указательным пальцем правой руки поправил очки и осторожно потрогал рубец от плети.

— По крайней мере, — наставительно сказал чародей, — мы должны разузнать, как обращаться с этими штуковинами! Вот посмотри, как передвигаются эти коровы! Да они все уже заражены! Так что эти пиявки не только в лесу! Нам нельзя бросаться сломя голову, вдруг мы наткнемся на таких же тварей? — Виндроуз спокойно взял свою скатанную в рулон куртку-рубище и, развернув ее, принялся отряхивать от сухих травинок.

Джоанна продолжала стоять возле выхода и глядеть стеклянными от ужаса глазами на луг. О подобных страшилищах ей даже из самых замысловатых фильмов ужасов узнавать не приходилось! Подумать только — стоит сделать десяток-другой шагов, и… Керис был поражен — как во сне, он шел за Антригом. Только в двери, ведущей к лесу, он словно очнулся, но чародей потянул его за рукав. Конечно, молодой человек подозревал, что Виндроуз не прочь удрать от него, но полагал, что тот попытается спастись бегством тогда, когда они доберутся до города Ангельской Руки. А пока он не посмеет оставить их лицом к лицу с опасностями. Но одна только мысль, что им предстоит выйти к умирающей корове и ненасытной пиявке, заставила внука архимага содрогнуться. Он снова остановился.

Но Антриг спокойно, но решительно снова сжал руку Кериса. Выйдя наружу, Виндроуз подобрал валявшийся на земле и погасший факел Кериса и вернулся с ним обратно. Послушник шел за ним с отрешенным видом. Ни корова, ни пиявка не пошевельнулись. Антриг тем временем спокойно отвязал от верхушки шеста ремешок, свернул тугой жгут сена и примотал к шесту. Тут он сурово взглянул на послушника поверх очков. Антриг сказал:

— Керис, выбирай одно из двух — или отдай мне на время твой меч, или пойдем со мной к корове!

Керис в этот момент готов был поклясться, что ад, которым Церковь Единого Бога пугала людей, помещается на лугу. Сам Керис считал себя человеком довольно закаленным — целых пять лет он учился преодолевать всевозможные трудности, смотреть смерти в глаза и всегда быть готовым заколоть мечом любого противника. Но за последние недели ему пришлось столкнуться с опасностями совсем непривычными — то с чудовищем, которое едва не прикончило его, то с полетом через темное пространство под названием Пустота с последующим приземлением в совершенно чужом мире. Ну как послушник может сражаться в такой обстановке, да еще при отсутствии команд! Но сражаться с чудовищем — это одно дело, а шагать через тихую с виду местность, на самом деле кишащую смертоносными паразитами, — совсем другое. То, что на лугу было полно гигантских пиявок, сомнений не вызывало.

Когда Керис и Антриг медленно ступили на траву луга, со стороны леса повеял легкий ветерок. Но не аромат лесных цветов принес он с собой, а приторный запах крови, от которого Кериса вдруг замутило. Хотя к крови он, как известно, давно успел привыкнуть. Послушника даже затошнило от этого своеобразного запаха. Где-то в траве журчал ручеек, на лугу паслось с полдюжины коров. И на каждой корове было по меньшей мере по одному паразиту. Были и буренки, павшие жертвами двух, а то и трех пиявок, свисавших с их шей и глоток. Это было незабываемое зрелище! Пиявки различались размерами — но было понятно, что кровь животных очень питательна для них, и они росли как на дрожжах.

Керис еще ни разу в жизни не чувствовал себя таким беззащитным. Им овладели страх и слабость, подкашивались ноги, но он усилием воли не упускал из вида Антрига, который, бормоча «Чудно, очаровательно», медленно, но верно продвигался все дальше.

Журчание ручейка слышалось уже где-то совсем рядом, возле него трава была особенно густая и сочная. Антриг поднял руку, привлекая внимание Кериса, и сказал:

— Да, тут их наверняка целый рой!

Вдруг где-то сбоку послышался шелест травы, и Керис, как ужаленный, подпрыгнул в воздух, испуганно смотря себе под ноги.

— Антриг! — простонал внук архимага, не выпуская из рук меч. — Пойдем скорее обратно!

Но Виндроуз, сжимая в руках шест, продолжал осторожно продвигаться вперед, к ручейку. Глаза его стали сосредоточенными, руки не дрожали, как у Кериса.

Послушник лишь мельком успел заметить очередное чудовище в зарослях папоротника, а в следующий миг оно напало на них. Пиявка была длиной около полуметра и метнулась на Антрига так, как обычно кидается на свою жертву кобра. Рука, повинуясь не разуму, а инстинкту, махнула мечом. Керис еще не успел понять, что он такое рубит, а тело пиявки уже билось на земле, рассеченное на две части. Одновременно послушник отпрянул назад, поскольку голова со щелкающими по инерции челюстями полетела прямо на него. Вся трава была забрызгана какой-то мутно-серой слизью, которая разлетелась из распоротого брюха пиявки. Но Керис испуганно завертелся, озираясь по сторонам, поскольку казалось, что вся нескошенная трава на лугу шуршит, раздвигаемая телами кровожадных тварей.

Казалось, какая-то единая сила заставила всех кишащих на лугу пиявок двигаться по направлению к путешественникам. Трава с каждой секундой шевелилась сильнее и сильнее. Тут вдруг раздался крик — Джоанна даже из амбара заметила, что дело нечисто и что лучше все-таки спасаться бегством.

Буквально в двух шагах от Кериса в высокой траве стоял понурый теленок. Керис позвал его — теленок повернулся к нему, в глазах животного стояли слезы. И было от чего — с шеи малыша свисала пиявка. Но все та же странная сила заставила пиявку оставить свою беззащитную жертву — с шипением отвалившись от раны, из которой сразу тонкой струйкой заструилась кровь, пиявка с шипением бросилась на Кериса. Внук архимага заученным приемом выставил навстречу чудовищу меч, но пиявка, зависнув на лезвии и обхватив его своими покрытыми слизью лапами, тяжестью своего тела стала пригибать меч к земле. Инстинкт самосохранения заставил парня бросить клинок и отскочить — перед его глазами еще стояла картина: пиявка, лезущая по шесту. Но в следующий момент послушник уже проклинал себя за эту слабость — теперь он лишился оружия, своей единственной защиты. Тут Антриг схватил Кериса за рукав, и они во весь опор понеслись назад, хотя знали, что бегство в данной ситуации бесполезно, — рано или поздно пиявки возьмут их в кольцо.

Но этого не случилось. Пиявки накинулись на расплесканную по нескольким квадратным метрам слизь и внутренности рассеченной Керисом твари и принялись жадно их пожирать. Антриг оглянулся назад и увидел только занятые пожиранием останков соплеменницы прожорливые существа. Они торопились — каждый хотел обогнать другого.

Вдруг Керис почувствовал какое-то прикосновение к своей лодыжке. Издав жуткий вопль, он отпрыгнул далеко в сторону. Пиявка. Очень крупная, которая сейчас стремилась к своим сородичам.

Кериса затрясло, а Виндроуз, остановившись, наблюдал — на этот раз лицо его было странно спокойно. Словно он был уверен, что ничего страшного не случится.

— Керис, — как ни в чем не бывало сказал Антриг, — по-моему, на этот раз нами просто побрезговали! — Подхватив валявшийся на земле шест, чародей направился обратно к сараю.

Только когда они подошли к амбару, Керис понял, что Джоанна здесь не одна.

За амбаром стояла повозка, возле нее — группа людей. Кучер в зеленой ливрее сидел на козлах, а на запятках стоял второй сопровождающий, сжимая в руке пику. Взоры людей были прикованы к тому, что происходило сейчас на лугу. Керис нерешительно остановился на полпути, проклиная себя за легкомыслие, с каким позволил себе потерять оружие. Впрочем, сражаться все равно было бы бесполезно. Он увидел и Джоанну, которая обессиленно прислонилась к стене сарая.

— Чисто сработано! — рассмеялся вдруг Антриг. Все пораженно молчали. Чародей двинулся вперед, понуждая Кериса следовать за ним, чтобы сохранять его в качестве пленника. Молодой человек предпочел двинуться за Антригом.

Человек же, который стоял, пока незамеченный, в тени амбара, вышел на всеобщее обозрение. Керис разинул рот — он в жизни не видел такого диковинного панциря, который защищал хозяина с головы до ног. Словно железная скорлупа, подумал послушник. Кое-где на доспехах виднелась гравировка золотом и серебром, были выведены и какие-то слова — несомненно, заклятия против враждебного волшебства. Керис подумал, что в последний раз такие доспехи применялись в битве на Стеллитовом поле. Весили они никак не меньше пятидесяти килограммов.

У этого латника недоставало только шлема. Удивительное дело, но выше шеи все было довольно-таки современным! Пухлые щеки и двойной подбородок воина красноречиво говорили, какое тело скрывается под этими доспехами. Карие глаза латника горели неподдельным любопытством. Еще послушнику бросились в глаза смоляные кудри этого человека. Возможно, потому, что черноволосых среди его знакомых было не слишком много.

Прямо на груди латника была укреплена до боли знакомая эмблема — герб империи Феррит.

Вообще-то послушникам постоянно вдалбливают в головы, что для них не существует иных господ, кроме их хозяев, но Керис пренебрег этим правилом — наклонив в знак вежливости и уважения голову, он сказал:

— Приветствую вас, Сердик!

Латник пошевелил в ответ рукой.

— Да вы смельчаки! Потрясающая смелость! — проговорил он. Он смотрел то на луг, то на Кериса с Антригом. — Послушайте, насколько я понимаю, вы те самые волшебники, которых люди моего двоюродного братца разыскивают по всей стране?

Керис нахмурился, но Антриг спокойно кивнул:

— Выходит так, ваше сиятельство! — глаза Виндроуза блеснули. — Если мне будет дозволено, я бы предпочел не называть своего имени! Что делать, обстоятельства!

— Ну конечно, что там! — поспешно сказал принц Сердик. — Я вовсе не столь уж любопытен, как иногда кажусь! — Тут он снова посмотрел на луг, и им овладело беспокойство. — Что вы такое надумали? Мои крестьяне замучили меня жалобами на этих тварей! Настолько надоели, что я напялил это железо, что с незапамятных времен стоит в Зале Врат Дьявола, и приехал сюда, чтобы хоть взглянуть на этот вселенский бич, как люди описывали его. Право, даже не знаю, что бы я делал с этими исчадиями ада!

— А когда их заметили в первый раз? — поинтересовался Антриг.

— Четыре дня назад мне доложили, что один из пастухов видел подобную тварь, — покачал головой принц. — Вообще-то пиявка была маленькой, примерно с сосиску. Она присосалась к корове на пастбище, что возле Чертовой Дороги. Пастух сбил тварь факелом, но она бросилась на него. Он сразу удрал. Видимо, огонь на этих пиявок совсем не действует. Когда пиявок стало много и они обрушились на стада, мы пытались травить их ядом, но тоже бесполезно. Вот если только вы сейчас использовали волшебство…

Керис искоса поглядел на своего «пленника». Антриг с деловым видом поправил очки на носу, будто дотошный учитель, который упорно объясняет ученикам непонятный материал, добиваясь стопроцентного внимания.

— Вообще-то есть одна причина, по которой я никак не могу использовать свое волшебство, — начал чародей виновато, — да и в любом случае на это потребовалось бы некоторое…

Тут Джоанна, словно выйдя из оцепенения, вдруг спросила:

— А какой вид огня вы использовали?

— Как это — какой вид огня? — удивился Сердик. — Огонь он и есть огонь!

— Если бы огонь всегда был огнем, — съязвила девушка, — то ваш меч можно было бы расплавить в кухонном очаге! Вы не пробовали уничтожить этих пиявок при очень высокой температуре? Скажем, если попробовать закинуть пиявок в печь для обжига посуды…

— Или для пережигания извести, — задумчиво протянул Антриг. — Вот в Парчастене есть специальные печи для выплавки настоящей оружейной стали…

— Но отчего же не попробовать и печь для пережигания извести? — ухватился принц за предложение Джоанны. Тут же его энтузиазм схлынул: — А как же засунуть их в печи? Можно, конечно, попробовать подманить их туда, но они могут и не поддаться на уловку! — И Сердик с надеждой глянул на Антрига. — А может, есть заклятье, которое само подманит этих тварей в пламя?

— Боюсь только, — вздохнул кудесник, — что зову этих заклятий подчинятся не только пиявки, но и кое-кто поопаснее пиявок!

— Да и времени у нас не слишком много! — вставила Джоанна, красноречиво кивая в сторону луга, где трава продолжала зловеще шевелиться. — У меня такое ощущение, что они не только быстро все пожирают, но и размножаются чуть ли не на глазах!

— У нас может оказаться куда меньше времени, чем мы предполагаем! — напомнил Антриг, засовывая руки в карманы своих джинсов и чуть наклоняя голову. — Все зависит от того, просто ли это какие-то личинки или же клещи! Если они сейчас проголодаются, то нам несдобровать!

Эти слова не произвели никакого впечатления на Кериса, зато привели в ужас Джоанну. Таким же любознательным тоном, каким он обычно спрашивал что-то у своего деда, Керис поинтересовался:

— Тогда скажи, какая же между ними существует разница?

Чародей спокойно пожал плечами.

— Самое приятное, что можно сказать о клещах, — пояснил он, — это то, что эти твари обычно не нападают на те существа, у которых есть крылья!

Керис в ужасе уставился на бывшего члена Совета Кудесников: только теперь до него дошло, что им все-таки трудно будет вырваться отсюда, если вообще возможно.

— Матерь Божья! — пробормотал внук архимага. — Но если ты не хочешь использовать свое волшебство, а яд не помогает…

Но, говоря это, Керис видел, что в глазах Виндроуза отражаются противоречивые чувства — с одной стороны, ему очень хотелось расправиться с этими тварями, применив магию, но он не слишком хотел, чтобы чародеи Церкви тотчас же установили, где он находится. Принц Сердик молча наблюдал за происходящим, и Керис вдруг подумал, нельзя ли попытаться превратить Сердика из союзника Антрига в своего союзника.

— Послушай, — спросила Антрига Джоанна, — а что тебе нужно для того, чтобы подманить этих пиявок?

— Что? Приманка! Они тянутся к мертвечине, как муравьи стремятся к сахару! Я, конечно, могу попробовать наслать на них иллюзию запаха, которая приведет их в печь для обжига извести! А как только они заползут внутрь, их можно сжечь!

— Мы уже пробовали использовать в этих целях кровь! — заметил Сердик, тревожно глядя на луг. — В кровь мы подмешивали яд, но это не дало никакого результата. Мы вылили литры самого сильного яда! Уже одни только пары отравы должны были их убить! Но ничего подобного!

— А вы попробуйте мышьяк или ртуть, — посоветовала Джоанна, — ртуть все-таки металл! Неважно, какую природу имеют эти твари, но тяжелые металлы должны как-то замедлить их распространение! Мне еще кажется, что в мертвых соплеменниках кровососы чуют нечто такое, что заставляет их игнорировать все остальное и двигаться прямо туда! Может, там есть какие-то вещества? Которые образуются в мертвой крови?

— Не сказать, чтобы они так уж все игнорировали! — сказал Керис живо. — Одна напала на меня, хотя от меня в этот момент точно не пахло кровью!

— Неужели? — вдруг поинтересовался Виндроуз. — Вообще-то, насколько я помню, пиявка напала на твой меч! Который, конечно же, был перепачкан жидкостью, вытекшей из рассеченного тела паразита! Я скажу вам даже больше: то, что они ищут в крови, они ищут и в земле! По крайней мере, я видел, что земля там вся изрыта их тоннелями!

— Может, какие-то минеральные вещества? — предположила девушка задумчиво. Она принялась выбирать из своих волос травинки, которые набились туда во время ночлега на сеновале. Керис отметил решительность действий Джоанны — в ней явно не осталось и следа от той стеснительной девушки, которая вышла с ними из Кимила. Теперь она уже не стремилась общаться с одними только машинами, и Кериса вдруг озарила догадка — уж не для того ли, чтобы сделать ее более общительной, Антриг похитил Джоанну? — Ведь кровь состоит в основном из воды, соли, протеина, там есть кое-какие минеральные вещества, которые помогают удерживать в ней необходимый организму кислород! Пиявкам явно не нужна вода — вон течет ручей, и они не слишком к нему стремятся! Может, азот…

— Сердик, — повернулся к задумавшемуся принцу отставной кудесник, — тут поблизости случайно нет солянника?

— Солянника? — удивилась Джоанна, — а что это вообще такое?

— Это вкрапление соли в земле, природного происхождения. Обычно такие места очень любит скот!

Принц щелкнул пальцами, и один из его слуг спрыгнул с запяток кареты. От внимательного взгляда Кериса не укрылось, как настороженно этот человек посмотрел на Антрига и с каким неодобрением он смерил взглядом Джоанну — видимо, ему не понравилась женщина в брюках.

— Да, — подтвердил слуга, выслушав вопрос, — тут неподалеку есть один солянник! Вообще-то пастух не слишком приглядывает за коровами, поскольку особой необходимости в этом нет — коровы уже приучены, они не отходят слишком далеко от дома, а вечером сами возвращаются домой! Пастуху остается только запереть на ночь ворота, а утром отворить их!

— Ну что же, — заметил Антриг, — в таком случае я уверен, что солянника больше нет! Весь берег ручья тоже покрыт тоннелями пиявок!

— Наверное, в этот момент кровопийцы и напали на коров! — сказала Джоанна и повернулась к принцу. — Вот и ответ на ваш вопрос! — Тут, глянув в строгие и внимательные глаза Сердика, девушка вновь почувствовала, как застенчивость начинает охватывать ее. Но она продолжала, хоть и не столь решительно: — Вам нужно попробовать подманить пиявок солью! Соль, вода, чтобы был раствор, подбавьте туда ртути или мышьяка! Даже если они и не погибнут, то потеряют свое проворство, и их можно будет побросать в печь!

Сердик взволнованно схватил руку Джоанны обеими одетыми в позолоченную броню руками и воскликнул:

— Девушка, да вы просто сущий кладезь мудрости!

Джоанна покраснела и сказала тихо:

— Да нет тут ничего такого особенного! Просто нужно искать причину, как ищешь причину ошибки в компьютерной программе!

— А эти… программы! — нахмурился внезапно принц. — Это что, тоже волшебство?

Антриг, видя замешательство девушки, успокаивающе положил руку на ее плечо и ободряюще заметил:

— Да! Ну, как… — И чародей другим, печальным голосом добавил: — Вы, наверное, собираетесь арестовать нас? Я даже надеюсь на это, поскольку мы можем прекратить свое ежедневное бегство неизвестно куда, да и поесть сможем как следует!

Принц вдруг пошатнулся, и все — Керис, слуга, Антриг — спешно подхватили его, чтобы Сердик под тяжестью брони не потерял равновесия и не свалился на землю. Наконец принц выдавил из себя:

— Сударь! Великий маг! Пожалуйста, считай, что вы все арестованы!

— И что теперь будет? Антриг повернулся от высокого прямоугольника окна — он смотрел, как где-то вдалеке в небо поднимались клубы дыма. Там наверняка уже разжигали печи, готовя их для пиявок.

— По-моему, все получилось как нельзя лучше! — улыбнулся чародей, глядя, как Джоанна, закинув на плечо платья и юбки из зеленого муслина, направляется в гардеробную, чтобы подобрать себе наряд.

В комнатах, которые им выделил принц, было довольно сумрачно, хотя день только начинал клониться к вечеру, и вся растительность под окном была щедро позолочена лучами заходящего солнца.

— Кстати, — снова подал голос Виндроуз, — предложение действительно было гениальное! Джоанна, не отпирайся, у тебя настоящий дар!

Джоанна рассеянно покачала головой, только для того, чтобы хоть как-то среагировать на замечание Антрига. Ее сейчас занимала мысль — для чего принц держал во дворце такие огромные запасы одежды, немалая доля которой была женской?

— Все это просто благодаря моей профессии, — наконец отозвалась она, — ведь когда возишься с программой, особенно, если в ней есть какой-то изъян, то всегда перебираешь каждую мелочь — приходится прощупывать каждый знак, каждый штришок! Отсюда и внимательность к мелочам! — Тут девушка скрылась в гардеробной. Вернувшись через несколько минут, она продолжала: — Это невольно прививает желание во всем искать причину!

— Ну что же, это тоже своего рода волшебство! — тихо сказал Антриг. — Когда составляешь какое-нибудь заклятье, то нужно первоначально проверить на прочность каждую мелочь! Нужно все знать и о том, на что ты это заклятье накладываешь! Спасибо тебе! — неожиданно промолвил чародей. — Ведь ты удержала меня от использования волшебства! А этого мне ни в коем случае нельзя было делать!

Похвала снова заставила Джоанну покраснеть. Девушка не знала, куда деться от смущения. Она была сыта, умыта и успела неплохо отдохнуть. Облачена она была в роскошный наряд светской дамы, который, впрочем, был даже более неудобен, чем то крестьянское платье, которое так мешало ей двигаться. К тому же перипетии путешествия все еще давали о себе знать. Запястья еще ощущали отдачу пистолетов. Ведь это случилось так недавно! Такие потрясения не изглаживаются при помощи одного только здорового сна. К тому же теперь появилась новая проблема — резкое изменение условий. Если еще сутки назад нужно было идти вперед и вперед, каждую минуту быть готовым встретиться с опасностью, то теперь ничего этого не было и в помине. Теперь даже занять себя было нечем. В результате возникло такое эмоциональное напряжение.

Антриг же, с удовлетворением отметила Джоанна, явно чувствовал себя куда лучше. Он тоже успел переодеться в чистую полотняную рубашку с кружевной отделкой, хотя не захотел расстаться ни с длинной бархатной курткой, ни с джинсами. Кровавый отек на его лице стал еще менее заметен.

— Любой программист может и должен все вовремя просчитать! — нарушила возникшую тишину девушка, — но ты все равно прав — ведь все приходится продумывать, поскольку никогда не знаешь, что может случиться! Мы, например, и теперь даже не знаем, что с нами будет, чего следует ждать.

— Нет! — покачал головой Виндроуз. — Не знаем! — При этом в глазах его мелькнула какая-то неуловимая тень — возможно, на этот раз он покривил душой.

— А что будет прямо сейчас?

— Я могу узнать это, разложив карты! — сказал со вздохом чародей. — Но карты сами по себе — тоже большая опасность!

— Ты боишься, что твое волшебство могут тут же почувствовать? И сразу определят, где мы находимся?

— Да нет, волшебства в них не больше, чем в снах. Но карты обладают одним очень неприятным свойством — они предупреждают, что с тобой может произойти такое, что тебе очень не хотелось бы пережить! Ты все время будешь находиться как бы в подвешенном состоянии, все будет валиться из рук! Тогда тебя могут постигнуть куда большие беды, чем те, что предсказаны картами!

Джоанна задумчиво рассматривала диковинный переплет позолоченных оконных рам. Наконец она заметила:

— Но ведь тогда к грозящей беде можно хоть как-то подготовиться!

— Возможно! Но подготовка иногда ускоряет такое событие! Возьми хотя бы войну или ревность! Нет, мне кажется, что легче решать проблемы, когда они всплывают неожиданно!

— Возможно, ты прав! — согласилась девушка, улыбаясь не слишком весело. — Но я все равно не могу заставить себя плыть по течению! — Она упрямо встряхнула головой. — Может быть, это звучит глупо, но у меня есть смутное ощущение, что должно произойти что-то очень нехорошее! И мне хочется поскорее убежать куда-нибудь подальше!

Антриг тоже улыбнулся.

— Это вовсе не так глупо! — заметил он. — У меня иногда тоже появляется желание вернуться в Башню! И вовсе не потому, что мне там жилось неплохо, этого бы я не сказал. Но потому, что там было спокойно, я чувствовал себя там в полнейшей безопасности!

Она вспомнила, о чем думала тогда на берегу ручья:

«Если бы в моих руках не было пистолета, то мне не пришлось бы этого делать!»

— А здесь мы в безопасности? — поинтересовалась вдруг девушка.

Антриг на мгновение задумался.

— Вообще-то я бы не стал этого утверждать, — сказал он осторожно, — уж я-то точно не могу себя чувствовать в безопасности. А что касается тебя… — Повисла тишина. Джоанна все это время неотрывно смотрела в глаза мага. Наконец Антриг нехотя сказал: — Если бы я сам мог твердо знать это!

И девушка сразу же зябко поежилась — она почувствовала себя неуютно в этом огромном дворце, где все было чужое. Не только дворец, весь этот мир был чужд ей!

Как ей жить дальше? Неужто всю жизнь придется проходить в этих дурацких платьях до пят и бегать из одного города в другой?

На какое-то мгновенье глаза Виндроуза и глаза Джоанны встретились.

Вдруг ее охватило какое-то странное чувство — смесь испуга и удивления. Кто бы мог подумать! Чувства было два, да и душа ее тоже как бы разделилась на две части. Одна часть говорила ледяным тоном:

— Все это просто смешно! Не будь дурой! И вообще не забывай, кто он!

Вторая же половина страстно нашептывала:

— Но ведь ты хочешь его, признайся!

Снаружи доносилось беззаботное чириканье птиц. Виндроуз толчком распахнул окно — и в комнату ворвался аромат леса, смешанный с едким запахом горящих печей для пережигания извести. Но ноздри девушки улавливали и запах мыла, который исходил от волос и кожи чародея. Антриг стоял возле окна таким образом, что луч света падал и преломлялся в одной из его хрустальных подвесок. Единственное, что шевелилось сейчас — это край ворота рубашки мага, который трепал легкий ветерок.

Вдруг Джоанне все показалось совершенно ясным, определенным. Все это совершенно не походило на то, как ей приходилось общаться с Гэри. Она теперь не взвешивала без конца все «за» и «против». Теперь она знала только одно — что она хочет его, и это же самое желание угадывалось в глазах Виндроуза.

Вдруг Антриг резко повернулся и прошел в глубину комнаты.

— Я не стану этого делать! — тихо сказал он. Голос его дрожал. — Ты все-таки зависишь от меня и находишься под моей защитой в этом мире! Поэтому я не могу воспользоваться своим положением!

Чародей снова подошел к Джоанне, которая стояла, точно онемев. Антриг еще раз внимательно заглянул ей в глаза, а затем, повернувшись, стремительно вышел из комнаты.

— Только не пытайся притворяться и уверять, будто ты не знаешь, что он натворил! — Раздраженный Керис мерил шагами комнату, изредка поглядывая на принца, сидевшего за инкрустированным столом красного дерева. — Именно он, а никак не церковь и даже не Инквизиция, враг Совета! Выходя из помещения, Керис в последний раз оглянулся на карты, словно хотел запомнить их комбинацию, которая почему-то так его встревожила. И уставился на седьмую карту, на которой был изображен мертвый человек. В теле его торчали сразу десять мечей, и он одиноко лежал под ночным звездным небом.

Принц ничего не отвечал. Он задумчиво барабанил по столешнице унизанными старомодными перстнями пальцами. Губы Сердика были плотно сжаты. Окна кабинета принца выходили на север. Вообще он явно был поклонником стиля давно минувшей эпохи — мало того, что в комнате было много старинных вещей, но и сама комната была отделана во вкусе того времени. Из окна был виден даже далекий изгиб Чертовой Дороги, которая вилась по вершинам холмов. Дорога была отмечена путевыми камнями, которые торчали, словно редкие зубы во рту старика. Точно такие же столбы стояли по обочинам дороги, которая вела из Кимила к Башне Тишины. Впрочем, камни эти были поставлены на обочинах до того, как была выстроена сама Башня. Камни эти помнили ветры и взгляды путников многих столетий.

Глядя на дорогу, Керис решил, что принц явно не случайно выбрал своей постоянной резиденцией именно это поместье. Послушник же продолжал:

— Именно Виндроуз похитил архимага и дал Церкви и Инквизиции возможность во всеуслышание заявить, что Совет Кудесников оплел империю сетью заговоров и интриг! Вот вам и удобный предлог избавиться от волшебников, от соперников там, где дело касается любви и доверия народа! Может быть, Антриг именно на это и рассчитывал — кто знает! Во всяком случае, он точно повинен в появлении здесь всех этих чудовищ…

— Но это как раз еще нужно доказать! — меланхолично заметил Сердик.

— А что тут доказывать? Он, еще не видев их, предсказывал, что всякая нечисть наводнит нашу землю. И почему он сразу угадывает, с кем мы столкнемся и как с ними нужно бороться? Не слишком ли много совпадений?

Принц ничего не сказал — он задумчиво смотрел на расставленные по полкам шкафа статуэтки двадцати одного Бога Старой Веры. Керис удивился — Сердик держит у себя эти статуэтки — тоже символы давно минувших времен. Не старовер ли он? Нет, сохранившиеся еще в империи староверы обычно просто записывали имена этих богов на стенах своих домов, а статуэток у них не было и в помине. Керис уже успел рассказать принцу о своем сражении с чудовищем в болоте, о том, что дед рассказывал ему, когда они сидели на поваленном путевом камне, о найденной в комнате Антрига перчатке архимага. Рассказал он и о том, как Виндроуз растворился в Пустоте и перенес его за собой в незнакомый и странный мир. Рассказывая, послушник чувствовал на себе немигающие взгляды двадцати одной статуэтки — псоглавого Ланкреса, богини Тамбет с младенцем-сыном Сигниусом у груди, бога всех магов Кахирета с головой аиста, бога мертвых с рогатой головой, высовывавшейся из погребальной пелены…

— Конечно, я должен быть у судей! — горячо говорил Керис. — Если я доставлю Антрига твоему двоюродному брату регенту при свидетелях — если, конечно, я смогу уйти спокойно — инквизиторы наверняка смогут разузнать что-то нужное! Другое дело, что правда их вряд ли интересует — им нужно всего лишь любой ценой подтвердить свои обвинения. Но если позволить им уничтожить Антрига, то моего деда уж точно никак нельзя будет разыскать, не говоря уже о том, чтобы вернуть его обратно! И тогда авторитет Совета Кудесников невозможно будет восстановить!

Сердик потер лоб рукой.

— Но ведь может быть так, что он действительно говорит правду! — возразил он Керису. — Ведь волшебники могут понимать и чувствовать куда больше, нежели простые смертные вроде нас с тобой!

— Но то, что они способны глубоко чувствовать, не означает одновременно того, что Антриг обязательно говорит правду! — резко сказал внук архимага. — Он все твердит, что кто-то творит здесь злые дела, что кто-то высасывает из людей жизненную энергию, что кто-то тянет сюда через Пустоту всех этих чудищ, что кто-то затащил сюда Джоанну и неизвестно куда услал архимага. Однако он твердит, что это может быть кто угодно, только не он сам! А дед сказал мне, что лишь Антриг способен действовать в Пустоте и переноситься из одного мира в другой! Кроме него, все это сделать больше просто некому!

Свет двенадцатисвечного светильника играл на золотом шитье камзола принца. Только тут Керис заметил, что на полках шкафов кроме статуэток старых богов стоят древние ветхие фолианты — несомненно книги по магии. Кое-какие были у его деда в кабинете, другие он видел прежде в комнатах здания Совета Кудесников. Это были справочники по черной и белой магии, пособия по волхвованию и предсказанию будущего. Заметив как пристально Кериса смотрит на книжные сокровища, Сердик беспокойно заерзал в кресле, явно не желая, чтобы посторонний человек рассматривал фолианты.

— Во-первых, я не уверен, поможет ли тебе мое ходатайство или заступничество, — начал принц, видимо, что-то надумав, — ведь мой двоюродный брат кругом подозревает измену и заговоры против себя! В последнее время его подозрения останавливаются и на мне. Это и есть одна из причин, по которой я сейчас сижу тут, а не состою членом Суда! Я все равно стараюсь как могу, помогаю волшебникам! Но я чувствую, что в столице за мной все время следят! Это большая глупость, потому что я все равно его наследник. И все равно — мне приходится опасаться за свою жизнь! Однако в любом случае, — тут Сердик помедлил, словно делая логическое ударение, — нам не пристало привлекать волшебников к судам! Ведь когда-то они были нашими священниками, еще при Старой Вере! Они вмещают в себе мудрость веков!

— Что за ерунда! — вспылил Керис. — Ведь староверы — не все маги, а только небольшая их часть!

— Как ты их ни зови, — упорно продолжал Сердик, — они все равно знаются с силами, о существовании которых мы вдруг забыли!! Смертным не всегда уместно вмешиваться в предначертания судьбы и даже пытаться мыслить об их изменении! Говорят, что мой дядя, император, очень уважал Сураклина и даже хаживал в его темницу после пленения. Но он позволил уничтожить этого волшебника, и именно за это, я уверен, его потом постигла беда…

— Неужели двадцать лет спустя?

Принц выразительно сжал губы, давая понять, что вопрос этот кажется ему по меньшей мере странным. И Керис, хотя он знал, что Сердик второй после безумного регента престолонаследник, вдруг испытал жгучее желание изо всех сил ударить по этому напудренному лицу.

— Ему вообще не следовало влезать в дела Темного Волшебника! Тех, кто осмеливается делать это, потом постигают жестокие беды!

Тут внук архимага начал понимать, что многие в этом государстве предпочитают видеть на императорском троне сумасшедшего Фароса, нежели суеверного до крайности и пугливого Сердика. О таких как раз и говорят — ни рыба ни мясо.

— Конечно, тех, кто перешел дорогу Сураклину, постигли беды, — медленно протянул Керис, — но это ведь не означает, что ему нельзя было противиться! Его все равно нужно было остановить! А этот Антриг как раз его ученичок!! Даже наследник! Он наверняка умеет делать все, что только нужно для совершения темных дел! Но он скрывает это и валит все на кого-то другого!

Сердик, задумчиво разглядывая узор инкрустации на своем столе, вдруг сказал:

— Уж не завидуешь ли ты этому Антригу? Его умению…

— Я? Я? Да нисколько! — Керис даже задохнулся от негодования. Но принц смотрел на него недоверчиво.

— Не нам судить обо всем этом! — решительно заметил принц. — У тебя нет права, поскольку ты послушник! Ты принес клятву на верность, вот и исполняй ее, служи своему господину! Я же загружен своими делами! Если каждый будет заниматься тем, что судьба дала ему в удел, то как прибавится порядка в этом мире! Но я все равно считаю своим долгом помочь волшебникам! И потому я уже предоставил в распоряжение чародея Антрига фаэтон и снабдил его приказом со своей подписью и печатью, по которому он сможет немедленно получать свежих лошадей на всем протяжении пути отсюда до города Ангельской Руки!

— Что?!!

Вежливое лицо принца исказила непонятная гримаса удивления и даже гнева — видимо, ему не слишком часто возражали.

— А возьмет ли он тебя с собой или оставит здесь, зависит от его желания, не от твоего, — уже более твердо сказал Сердик.

Керис сразу же вспомнил, что не он хозяин положения, а потому лучше не навлекать на себя чужой гнев. А в голосе Сердика уже звучали холодные нотки:

— Я даже полагаю, — что ежели у тебя нет должного уважения к волшебникам или хотя бы к старшим по возрасту, то тебе неплохо было бы научиться ему!

Керис в ярости выскочил из комнаты, проклиная себя за чудовищную нерасторопность, — конечно же, Антриг даром времени не терял и успел перетянуть Сердика на свою сторону. Он пересек сводчатый зал, поднялся по винтовой лестнице в отведенную ему комнату и тут понял, что и в самом деле навлек на себя беду. Ведь Сердику ничто не может помешать под любым предлогом поместить его под стражу — до тех пор, пока Виндроуз не удалится отсюда на такое расстояние, что догнать его будет уже невозможно. Принц запросто может и передать его инквизиторам — хотя нет, это он вряд ли сделает! Ведь он не дурак и наверняка понимает, что тогда Керис сразу же выложит Костолому, где он может найти Антрига! А Сердик в этом совсем не заинтересован.

В комнате было темно. Сев в кресло, Керис вдруг подумал, что принцу нет необходимости заключать его под стражу — ведь он и так потерял за разговором с ним достаточно много времени. Возможно, Сердик специально отвлекал его беседами и тянул время, давая Антригу возможность удалиться на безопасное расстояние.

Встав с кресла, внук архимага взволнованно заходил по комнате. Тут же лежала его крестьянская одежда, которую Керис успел сменить на коричневое одеяние, в каких обычно хаживали торговцы средней руки или слуги богатых господ. Тут же, в громоздком балдахине над старомодной кроватью, было спрятано его оружие — и даже меч, который он не забыл подобрать на лугу. Когда Керис переодевался — уже тут, во дворце — слуги унесли под каким-то предлогом его оружие, но Керис выкрал его обратно — ведь наставники при Совете Кудесников говорят, что благоразумная подозрительность — мать безопасности. Керис проверил пистолет — тот был все еще заряжен. И хотя иметь при себе оружие в присутствии членов императорской семьи запрещалось категорически, верный себе Керис все-таки постоянно держал в башмаке небольшой нож. Ощупав ногу — на месте ли нож. — Керис засунул пистолет за пояс, прикрыл его камзолом и, сжимая в руке меч, неслышно двинулся из комнаты.

К своему удивлению, он увидел Антрига все в той же гардеробной. Странно, но сидел чародей в темноте, даже не потрудившись зажечь свет. Впрочем, какой-то слабый свет все-таки падал на столик через окно. Именно на маленьком ломберном столике Виндроуз и раскладывал карты. Он сидел спиной к выходу, и Керис увидел, что плечи чародея безвольно опущены — что-то явно успело утомить его.

Хотя Керис готов был поклясться, что при выходе не издал ни единого звука и его никак нельзя было заметить в кромешной тьме, Антриг вдруг сказал как ни в чем не бывало:

— Входи, входи, Керис! Ты готов отправиться сегодня же вечером?

У Кериса даже челюсть отвисла.

— Так ты и меня берешь с собой? — недоверчиво поинтересовался внук архимага. — Или же тебе просто нужен кто-то, кто сможет ухаживать за лошадьми? Ты что, сам не хочешь править?

— Считай, что так! — Антриг развернулся к молодому человеку, и линзы его очков блеснули в полумраке. Руки его продолжали перебирать карты. — К тому же… я вряд ли смогу убедить Джоанну отправиться со мной, оставив тебя тут!

— А что это вдруг тебя так интересуют ее чувства? Убедить ее в чем-то не слишком сложно, тем более с твоим умением!

— Странно, но это именно так! — Голос чародея продолжал сохранять странную интонацию. — Ведь никаких сил и умений не хватит на то, чтобы увезти с собой силой молодую женщину да еще при этом управлять упряжкой лошадей! К тому же не время затевать свары! Не забывай, что регент уже держит сюда путь!

Керис нахмурился, но, сделав шаг, вдруг остановился и выпалил:

— Но откуда ты все это можешь знать? Ведь регент собирался в Кимил!

— Я знаю это оттуда, — с ноткой раздражения в голосе заявил Виндроуз, — что он наверняка мог повернуть обратно после того, что у нас с ним произошло на постоялом дворе! Или же епископ с инквизиторами встретили его на полпути и уговорили повернуть! Я более чем уверен в этом! — Тут Антриг закончил раскладывать на столе карты. Карты эти были странные — кроме обычных мастей, тут были свечи, жезлы и другие неожиданные символы. Керис знал, что такие карты называются Таро и используются только для гадания. Сейчас, на комбинации Антрига, фараон динариев. Тут же лежала восьмерка, обозначенная каким-то жезлом, пятерка с мечами, сердца-черви… Антриг бормотал. — И он собирается жениться! Странно, никак не ожидал этого от Фароса, зная его природу! Но зато это по крайней мере хоть что-то объясняет!

Кериса так и подмывало спросить, что это должно объяснять. Но только он раскрыл рот, как Виндроуз выложил последнюю, седьмую, карту, которая изображала смерть, но была перевернута.

— Так, еще более интересно! — выдохнул Антриг.

Керис молча глядел на разложенные карты. Как и положено обычным волшебникам в таком случае, он видел в темноте, но видел черно-белым, поэтому комбинация карт все равно ничего не могла сказать ему, даже если бы он умел гадать. В Совете кудесников волшебники обычно пренебрегали картами, считая их уделом малоквалифицированных магов, даже просто колдовством. Но сейчас расклад вдруг встревожил парня — Керис чувствовал, что на душе у него стало неспокойно. Поколебавшись, он все-таки не удержался и спросил:

— А… перевернутая смерть… означает жизнь?

Антриг резко покачал головой, а потом ответил:

— Нет! Это только застой, косность…

Длинные пальцы бывшего члена Совета ловко собрали карты и перетасовали колоду, причем делал это маг почему-то с закрытыми глазами. Выбрав шесть карт, Антриг выложил их на стол и стал вглядываться в полученную комбинацию. Глянув ему через плечо, Керис увидел в центре карту с Отшельником, поперек которого лежала Смерть. По бокам же лежали карты с изображением Императора и Священника, а следующие были валет мечей и дама жезлов. Вообще-то, лично для Кериса масти ничего не значили, но он чувствовал, как тело Антрига дернулось в кресле, а затем экс-кудесник протяжно вздохнул и уставился в окно.

Затем Виндроуз извлек из колоды седьмую карту и уставился в нее. Снаружи, из конюшен, слышались голоса конюхов, которые явно закладывали повозку.

— Вот так-то! — прошептал Антриг, поднимаясь на ноги. Его лицо было очень усталым — Керис готов был поклясться, что таким его еще никогда не видел. — Пора уходить!

Путешественники молча покинули комнату.