Наматываем петли

Когда такие ощущения проходят каскадами по нашему мозгу и телу, происходит следующее. Как только гомеостатическое равновесие меняется из-за того, что мы прекращаем думать привычным образом или реагировать на те же обстоятельства, клетки тела собираются вместе и сговариваются. Они направляют сообщение в конкретную нервную сеть, чтобы она зажгла определенный уровень разума, и были созданы «правильные» химикалии для поддержания баланса в организме, и наше тело было под контролем и в спокойном состоянии. Если рецепторные участки не получают привычную дозу пептидов, несущих с собой знакомые эмоции, и такие клетки чувствуют изменение в балансе, они направляют сообщение через периферийные нервы и спинной мозг в головной. Сообщение будет примерно таким: «Эй, что там у вас происходит? Вы можете начать зажигать те самые мысли, которые выработают нужные химикалии, чтобы все вернулось к норме?» Подобным образом петля обратной связи между лимбическим мозгом и телом, фильтрующая кровь через гипоталамус в режиме самоконтроля, замечает, что уровень нужных химикалиев падает, и пытается привести в порядок химию тела, то есть вернуться к нормальному состоянию жертвы путем выработки соответствующих пептидов. Все это происходит за несколько бессознательных моментов, и мы внезапно уже думаем в соответствии с нашими ощущениями. Можете взглянуть на рис. 9.2, чтобы увидеть, как клетки посылают в мозг сигналы на неврологическом и химическом уровнях.

И если состояние наше действительно плохо (что может восприниматься телом с точностью до наоборот – как «действительно хорошо»), как только мы поддадимся этим подзуживаниям, этим требовательным голосам, мы уже не остановим запущенную реакцию. Мы просто не сумеем, откусив шоколадный торт, не слопать его целиком. Вы замечали, что, переживая эмоциональную бурю, вы испытываете смятение и сердитесь? А вслед за этим возникает ненависть. В состоянии ненависти вы принимаетесь судить других, а когда вы судите других, вы завидуете им. Когда же вы завидуете, вы становитесь уязвимыми. А уязвимость порождает ощущение никчемности, от которого вам просто становится плохо. И вслед за этим вас охватывает чувство вины.

Это все равно как съесть весь торт, поскольку, будучи зависимым, вы не можете остановиться, пока не насытите в полной мере химическую потребность тела. Когда химически обусловленный мозг возбуждает все свои эмоциональные пептиды и изменяет вашу внутреннюю химию, вы активируете соответственные нервные сети, содержащие определенные воспоминания. Вы создаете все уровни разума, вызывающие сочетание каждой химически обусловленной мысли с ощущением. И тело становится подобным неоседланной лошади, скачущей по полю.

Вот здесь должна вступить в дело наша воля и самодисциплина. Мы должны достичь мастерства в управлении собой, но сможем ли мы? Не поддадимся ли наплыву долговременных воспоминаний, позволив им определять нас, подтверждая наше прежнее «я»? Или будем стойко двигаться вперед, верные принятому решению избегать мыслей и ощущений жертвы? Будем ли искать немедленного облегчения или сумеем целенаправленно удерживать в сознании более совершенный образ себя, невзирая на текущие ощущения? В любом случае сознательный разум теперь будет пытаться установить свое главенство над телом. Это может стать поворотной точкой нашего развития.

А вот другой пример. Мы видим в кино персонажа, напоминающего человека из нашего прошлого, что активирует соответствующую нервную сеть, связанную с прежним опытом, и эта активация вызывает определенные ощущения в виде выброса химических веществ. Когда эти химикалии выделяются, мы начинаем сознавать, что нам не хватает этого человека, и нам становится нехорошо. По сути, зажигание этой нервной сети заставляет нас думать о том, чего у нас нет в реальности. В результате эти мысли усиливают наше ощущение и осознание того, чего у нас нет. Это больно.

Или представьте себе женщину, которая вечно привлекает к себе не тех мужчин. Она всеми силами старается понять, как так получается, что она влюбляется в мужчин, которые, все как один, осложняют ей жизнь. Кого бы она ни встретила, он либо женат, либо не в силах расстаться с прежней любовницей, либо эмоционально закрыт, либо вечно без денег, либо притесняет ее, либо что-то еще в том же духе. И не важно, что кругом много хороших парней, она всегда находит того, кто заставляет ее страдать.

Примечательно, что она не может никого винить, поскольку, когда очередной мужчина бросает ее, она остается в своем привычном состоянии. Другими словами, она будет продолжать привлекать к себе людей такого типа, ведь подобное притягивает подобное. Она будет постоянно совершать тот же выбор, потому что так себя настроила. Она даже не может обвинять своего последнего любовника в том, что все так плохо кончилось. Если бы она взглянула на себя вдумчиво и искренне, ей пришлось бы признать, что, безотносительно ее последнего партнера, она остается все тем же человеком с той же нервной сетью и теми же ощущениями, обусловленными ее памятью, которые притягивают к ней таких же людей.

Решение просто: ей нужно в корне менять себя, поскольку у нее на нейрохимическом уровне закрепилась зависимость от партнера, позволяющего ей поддерживать состояние жертвы. Другие люди не заставляют ее испытывать грусть, отверженность, непонимание или пренебрежение. Ей знакомы все эти ощущения. Таково ее умонастроение. Она впустила всех этих людей в свою жизнь, чтобы они вели себя так, вызывая у нее реакцию жертвы, к которой она пристрастилась и для которой выработала удобный, рутинный, привычный набор нервных сетей, определяющих ее действия и решения.

Конечный результат этого явления таков, что со временем мы начинаем жаждать привычного, рутинного и предсказуемого. Постоянное пребывание под воздействием рутинной реальности только укрепляет наше привычное и предсказуемое поведение. Мы начинаем жить по привычке, исходя из воспоминаний о прошлом.

Мы помещаем себя в ящик повторяющихся мыслей и действий, порождающих собственные отражения.

Наши ограниченные мысли являются следствием нашего ограниченного образа мышления. Мы становимся продуктом собственных реакций на внешнюю среду, что закрепощает нас в плане «привычной неврологии» и уменьшает степень нашей свободы. Не умея разрушить свое привычное «я», мы обрекаем себя на повторение одних и тех же циклов. Наша уникальная личность становится предсказуемой, потому что мы последовательно запоминаем состояние нашего «я».

ПОСТТРАВМАТИЧЕСКОЕ СТРЕССОВОЕ РАССТРОЙСТВО

Примерно у 1,9 миллиона американцев посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР), обусловленное воспоминаниями об эмоционально пугающих ситуациях из прошлого, таких как изнасилование, ужасающие события войны или страшные аварии, приводит к тем же паническим реакциям, что и само событие. При ПТСР эти прошлые случаи вызывают сильные и длительные эффекты в нашей нервной системе. Кажется, что чем сильнее травма, тем больше воспоминание об этом событии заставляет жертву на химическом уровне думать, действовать, говорить и вести себя в соответствии с прошлым умонастроением¹².

Как развивается ПТСР? Когда мы переживаем травму или высокострессовую ситуацию, это событие заставляет гипоталамус вместе с миндалиной выделять гормоны стресса, усиливающие образование воспоминаний в мозге. Химикалии, выделяемые примитивной нервной системой, выполняют важнейшую функцию, повышая сенсорную восприимчивость и тем самым помогая нам выживать в угрожающих жизни ситуациях. Это событие фиксируется у нас в мозге, чтобы в дальнейшем было легко узнать что-либо, хотя бы отдаленно связанное по виду, запаху и звукам с этим травмирующим переживанием. Поскольку эти химикалии также запускают образование памяти, мы можем учиться на своем опыте.

Воспоминания о травме хранятся сперва в гиппокампе. Химикалии, вырабатываемые в гиппокампе и миндалине, побуждают гиппокамп активировать различные синапсы для хранения памяти. Эта химическая реакция затем кодирует воспоминания для распределения по нервным сетям в коре больших полушарий, цементируя долговременную память в виде особого уровня разума.

Когда человек вспоминает о пережитой травме или ситуации с высоким эмоциональным зарядом, память перемещается обратно в гиппокамп, активируя выделение дополнительных гормонов стресса в гипоталамусе и миндалине. Как только это происходит, воспоминание о травмирующих обстоятельствах вырабатывает ту же смесь химических сигналов, побуждающих тело заново переживать прошедшие события, как если бы они происходили в текущий момент. В результате симпатическая нервная система инициирует целый ряд физиологических реакций. Тело многократно и резко изменяется в ответ на импульсивную мысль о прошлой травме, поскольку выводится из состояния гомеостатического баланса. Как следствие, повышается кровяное давление, изменяется дыхательный ритм, и все тело может сотрясаться в судорогах. Внезапно и как будто без явной причины возникает состояние паники и депрессия.

При таком понимании ПТСР становится очевидным, что тело может возбуждаться автоматически мысленным усилием. По существу, мы настраиваем неокортекс (в значении Павлова) постоянными мыслями о стрессовых обстоятельствах на активацию автономной нервной системы, после чего испытываем соответствующие знакомые ощущения, возбуждающие тело. Таким образом, мы связываем на химическом уровне разум и тело. По мере того как человек, страдающий ПТСР, постоянно переживает произошедшее с ним событие, химикалии, вызванные этим воспоминанием, в итоге приводят организм в состояние гомеостатического дисбаланса. И теперь этот дисбаланс может быть легко вызван всего лишь отдельными мыслями.

Но возможно ли вызвать подобный эффект при воспоминании о прошлых событиях, связанных с какой-либо другой эмоцией? Если так, считайте то, что получает наше тело, ежедневной корреспонденцией от нашего разума. Так к каким же ощущением мы хотим приучить тело?