Глава четвертая
В субботу, 21 июня, майор ГБ Петр Анатольевич Платов выехал на объект «Сосны». Тридцать километров «Эмка» Платова прошла за полчаса. С шоссе вышла на второстепенную дорогу, проехала еще пять километров по лесу и, миновав КПП, остановилась во дворе главного корпуса.
Корпусов было всего два: один производственный, другой жилой, для персонала конструкторского бюро. Семьи сотрудников проживали в Москве, а их самих в последнее время отпускали домой очень редко, только по уважительным причинам.
Навстречу прибывшим спешил капитан госбезопасности Ройман. Он успел подскочить к машине до того, как вышел Платов, услужливо распахнул дверку:
– Здравия желаю, товарищ майор!
– Приветствую, Леонид Львович. – Платов потянулся: – Хорошо у вас здесь. Сосновый лес, природа, прямо как в санатории.
– Так в этом ваша заслуга, Петр Анатольевич.
– Не преувеличивай и не лебези, капитан, не люблю я этого.
– Так я же с уважением, почему «лебези»? Обидно.
Платов улыбнулся:
– Ладно, докладывай, что у вас тут, мне еще к товарищу Берии надо до ужина успеть.
Капитан скривился, как от зубной боли:
– У нас, товарищ майор, как бы это сказать, – ЧП!
– Чего? – Платов посмотрел на начальника объекта. – Ты чего мямлишь? Говори, что произошло?
– Да пока ничего страшного. Ведущий конструктор Маханов не вернулся вовремя.
Планов смотрел на Роймана:
– В смысле не вернулся. А куда он выезжал?
– Домой, в Москву.
– На каком основании?
– Подал заявление – по личным, так сказать, мотивам.
– Дальше.
– А вы разве не знаете?
– Ройман, стал бы я тебя спрашивать, если бы знал?
– Ну, Гриневский, обманул.
– Да в чем дело, доложишь ты наконец или нет?
– Пройдемте ко мне в кабинет.
Они зашли в главный корпус, на первом этаже которого находился просторный кабинет Роймана. Здесь стоял стол, обитый зеленым сукном, такие же с зеленой обивкой стулья, посреди стола возвышалась стопка бумаги, в шкафу у стены – сейф и стеллаж с полками. На окнах – строгие темные шторы.
Платов сел на место начальника бюро, капитану пришлось устраиваться напротив, там, где обычно сидели сотрудники.
– Так в чем дело, капитан? – повторил свой вопрос Платов.
– У Маханова умер отец, телеграмму он получил поздно вечером, когда уже был дома. Как говорит главный конструктор, Николай Иванович пытался дозвониться до меня, чтобы отпроситься на похороны, но не смог, хотя я постоянно на связи. Видимо, знал, что не отпущу. А главный конструктор, Гриневский, сказал ему: «Езжай, только туда и обратно».
Платов повысил голос:
– Разве главный конструктор наделен полномочиями отпускать сотрудников в отпуск?
– Нет, это на мне. Но я ничего не знал.
– Куда уехал Маханов?
– Сейчас, в личном деле есть адрес.
Он порылся в папке и протянул начальнику листок.
– Еще не лучше, – проговорил Платов, – деревня в Украинском Полесье!
– Но это раньше там была граница, а сейчас она отодвинута, если вы намекаете на это!
– Капитан, я никогда, ни на что не намекаю. Я констатирую факт: вами допущена преступная халатность, в результате которой ведущий конструктор бюро, посвященный в работу под грифом «совершенно секретно»… да что там посвященный – являющийся одной из ключевых фигур в разработке новейших средств связи для нашей внешней разведки, самовольно покинул объект. Вы представляете, что вам за это грозит?
Капитан побледнел. Он-то уж очень хорошо знал, как работает карательная машина НКВД.
– Но, товарищ майор, я не отпускал Маханова, это все Гриневский.
– Когда уехал Маханов?
– Так, сейчас соображу. Домой его отпустили 18-го числа, когда вечером он получил телеграмму. Уехал он 19-го, похороны обычно проходят на третий день, значит 20-го он должен был прибыть на место… – Ройман заглянул в личное дело Маханова: – В деревню Горбино Олевского района. Это пятьдесят километров от областного центра. И соответственно должен был вернуться в понедельник утром на объект.
Платов встал из-за стола, прошелся по кабинету:
– Ты представляешь, Ройман, в какую ситуацию ты себя загнал? Главного конструктора не арестуют, от него слишком многое зависит, не тронут и Маханова, он тоже нужен для продолжения работы. А вот тебя… легко заменить. И, чтобы секреты, в которые ты посвящен, не ушли на сторону, приговор тебе вынесут быстро, и ты знаешь, какой.
– Но… товарищ майор, я же не виноват. Я столько сделал, чтобы объект функционировал в полном режиме. Ни себя, ни людей не жалел.
– Это ты председателю суда скажешь.
Ройман заплакал:
– Но как же так? Я же не враг.
– Утри сопли, капитан!
– Да-да, конечно. Вы заберете меня с собой?
– Зачем? Я поставлю в известность начальника охраны, он присмотрит за тобой, чтобы ты глупостей не наделал, а заберут тебя другие люди. Ты это очень хорошо и без меня знаешь.
– Черт бы побрал этих конструкторов.
– Они пользу стране приносят, а ты – обеспечиваешь их работу. Улавливаешь разницу?
Ройман усилием воли заставил себя успокоиться.
– Вы правы, товарищ майор государственной безопасности, я совершил преступление и готов понести за это любое наказание… вплоть до расстрела.
Платов с иронией посмотрел на капитана:
– Прекрати, Ройман. Арестовать и предать тебя суду трибунала мы всегда успеем. Надо подумать, как исправить ситуацию.
Ройман встрепенулся:
– Я готов! Скажите, что делать?
– Это ты должен сказать мне, что делать.
– В первую очередь срочно связаться с Олевском и Горбино. Вызвать Маханова на связь, убедиться, что он на месте, передать ему приказ: немедленно вернуться в Москву. Обеспечить безопасность по всему пути. Обязать секретаря райкома или председателя исполкома предоставить Маханову автомобиль до города, а начальника отделения НКГБ по району – назначить сопровождающих. В Москве его встречу я, доставлю на объект, и больше он у меня отсюда ни ногой. Если только с вашего разрешения.
– Связывайся, – решил Платов.
Ройман замялся.
– Ну что еще, капитан?
– Вы, товарищ майор, товарищу Берии о произошедшем доложите?
– Конечно. Это мой долг.
Капитан обреченно вздохнул:
– Ну, тогда мне конец…
– Не спеши умирать, занимайся делами. Твоя жизнь никому не нужна, но искупить вину придется.
– Я готов, все что угодно – снимите с должности, разжалуйте до рядового, отправьте в войска.
– Это с твоими-то знаниями об объекте?
– Ну, тогда в охрану.
– Не суетись. Обеспечь скорейшее возвращение Маханова. Тогда я… замолвлю за тебя словечко.
– Спасибо, товарищ майор!
– Рано благодаришь, пока не за что.
Платов собрался было уходить, но остановился в дверях. Ройман смотрел на него испуганным взглядом.
– А стоит ли тебе светиться?
– Я представлюсь чужим именем.
– Считаешь, на местах дураки сидят? Они в момент раскроют тебя. Нет, Ройман, продолжай руководить бюро, а Махановым займусь я лично.
– Но тогда, мне в заслугу ставить будет нечего. Я остаюсь вне игры.
– На тебе секретный объект. И заметь, я не отстраняю тебя от должности. Все, хватит разговоров. Занимайся объектом, я поехал в Москву.
– Товарищ майор, вы уж там Лаврентию Павловичу…
– Я сказал, занимайся объектом и не вздумай прессовать профессора Гриневского. Второй оплошности тебе точно не простят. А у него, если не забыл, право прямой связи с товарищем Берией.
– Да я и не думал.
Платов вышел во двор. Водитель открыл дверку. Машина выехала с объекта «Сосны» и через сорок минут уже была в Москве.
– Дальше куда, Петр Анатольевич? – спросил водитель, сержант в штатском.
– На Малую Никитскую.
«Эмка» въехала во двор дома генерального комиссара государственной безопасности и остановилась у здания с табличкой «28». Это был особняк. Человеку такого ранга и жилье соответствующее полагалось. От пропускного пункта к машине подошел человек в штатском.
– Здравия желаю, товарищ майор.
– Лаврентий Павлович у себя?
– Да, но собирается в Кремль. Проедете внутрь?
– Пройду.
– Пожалуйста.
Офицер охраны сопроводил Платова во двор особняка.
Там его встретил порученец:
– Петр Анатольевич, у вас срочное дело?
– Да, как сказать, в принципе может подождать.
– Ну, тогда…
Он не договорил, ко входу подъехал черный «Паккард», из здания вышел Берия. Он был в светлом облегченном дорогом костюме, лакированных туфлях, при галстуке, в руках держал шляпу. Позади шел старший помощник с портфелем.
Платов двинулся ему навстречу:
– Лаврентий Павлович?
– Петр Анатольевич? Что случилось? Только давай быстро, товарищ Сталин срочно вызывает в Кремль.
Платов замялся:
– Тогда разрешите прибыть позже?
– Я не знаю, когда освобожусь.
– В Управлении узнаю и подъеду сюда.
– Почему не в Кремль?
Платов отступил в сторону:
– Нечего там глаза мозолить высокому руководству.
– Я тоже не люблю Кремль – тесно в нем. Ладно, майор, будь в Управлении, как приеду – позвоню.
– Есть, товарищ генеральный комиссар государственной безопасности.
Берия сел в «Паккард», ворота особняка открылись. Машина Берии выехала первой, за ней пристроился «ЗиС-101» личной охраны. Лаврентий Павлович не любил, когда его охраняли, но таков был порядок обеспечения безопасности высших лиц государства.
Платов прошел к своей «Эмке», сел на переднее сиденье, кивнул водителю:
– В Управление.
– Есть, товарищ майор.
Народный комиссариат государственной безопасности, образованный в феврале 1941 года, находился недалеко, как и Комиссариат Внутренних дел, откуда, собственно, и была выделена структура Государственной безопасности.
В кабинете Платов снял трубку телефона:
– Соедините меня с областным Управлением НКГБ, с товарищем Фришем.
– Минуту.
Через некоторое время послышался хриплый мужской голос:
– Старший майор Фриш на проводе.
– Это майор Платов, приветствую, Давид Авидович.
– Добрый день. Не ожидал вашего звонка, товарищ Платов.
– У меня к вам просьба, Давид Авидович.
– Слушаю, Петр Анатольевич.
Платов рассказал начальнику областного Управления о происшествии с Махановым.
– Он должен находиться в деревне Горбино, Олевского района.
– И что надо сделать?
– Организовать его срочный выезд в Москву. Предоставить транспорт, билеты на поезд – в общем, все, чтобы он немедленно выехал в столицу. До города следует выделить сопровождение.
– Это такая важная личность?
– Неуместный вопрос, товарищ старший майор. Скажу одно, Маханов находится под личным контролем товарища Берии.
– Я все понял. – Голос областного начальника тут же изменился. – Сейчас же свяжусь с органами власти на местах, назначу ответственного, который займется отъездом товарища Маханова в Москву.
– Благодарю вас. Прошу сообщить мне, когда он сядет в поезд, номер вагона и места, хотя… Маханов ведь поедет с пересадкой в Киеве?
– Да.
– Тогда сообщите, кто будет сопровождать его до Киева.
– Сделаем, Петр Анатольевич. Если возникнет необходимость связаться с вами, как это сделать?
– Вы предполагаете, что-то может случиться?
– Всякое бывает.
– До вечера я буду в Управлении, звоните сюда.
– Понял, до связи!
– До связи, Давид Авидович.
Начальник областного Управления НКГБ после разговора с Платовым тут же приказал дежурному по пункту связи вызвать напрямую кого-нибудь из руководства колхоза «Звезда» в деревне Горбино.
Дежурный связался с сельсоветом:
– Председатель местного совета Бобрин Захар Федотович. Слушаю.
– Это начальник областного Управления НКГБ старший майор госбезопасности Фриш.
Председатель сельсовета подтянулся:
– Да, товарищ Фриш?
– У вас должен находиться товарищ Маханов Николай Иванович. Он приезжал на похороны отца. Мне необходимо срочно поговорить с ним.
– С Махановым? Но он… – Бобрин замялся.
Старший майор повысил голос:
– Что – «он»?
– Извините, вам лучше переговорить с начальником отделения НКВД, товарищем Авдеевым.
– Владимир Александрович у вас?
– Да, и не только он.
– Что случилось?
– Плохо слышу… Посылаю за товарищем Авдеевым.
– Хорошо, жду.
Председатель сельсовета аккуратно положил трубку на стол и вышел в коридор.
– Майор Авдеев.
– Старший майор Фриш.
– Добрый день, Давид Авидович.
– Приветствую, что вы делаете в Горбино?
– Я обязан отчитываться перед вами?
– Дело очень серьезное, майор. Где Маханов Николай Иванович?
– Исчез. Я здесь по этому делу.
Фриш как будто замер:
– Как это исчез?
– Вечером был на поминках, а утром исчез. Из деревни, по данным свидетелей, не выезжал. А почему такой шум, Давид Авидович?
– А потому, – не сдержался Фриш, – что этот Маханов на особом контроле самого товарища Берии.
Авдеев растерялся:
– Обычный инженер?
– Что предпринимаете, майор?
– В деревне работает оперативная группа под моим руководством. Ищем Маханова, товарищ старший майор госбезопасности.
– Я бы посоветовал вам как можно быстрее найти этого человека, пока не последовали оргвыводы, а они могут быть очень серьезными.
– А мы тут при чем? Нас не поставили в известность, что в район приезжает такой важный человек. Предупредили бы – мы бы, как положено, выделили и охрану, и машину.
Начальник областного управления прервал майора:
– Это демагогия. У вас пропал человек, владеющий секретной информацией. Вы обязаны его найти! Потребуется помощь, звоните лично мне, начальника Управления НКВД я предупрежу. Не теряйте времени. Проверьте все, привлекайте местное население, пройдите реку неводом, не исключено, что он утонул, обыщите все дома. Не вас мне учить, как проводить следственные действия в сложившейся обстановке.
– Так точно, товарищ старший майор госбезопасности.
– И держите меня в курсе.
– Есть.
Начальник Управления отключился. Майор Авдеев положил трубку на рычаги аппарата. Тут же возник председатель сельсовета:
– У нас большие неприятности, Владимир Александрович?
– Вы даже представить не можете, какие большие. Мне нужно человек пять местного актива.
– Найдем. Куда прислать?
– К дому Маханова, я буду там.
– Слушаюсь.
Авдеев вернулся к участку Маханова. Взволнованный важным звонком, Кулько спросил:
– Что, Владимир Александрович?
– Маханова контролировал сам Берия.
– Вот так-та-а-к, ай да Коля, кто бы мог подумать!
– Понимаете, что теперь мы просто обязаны его найти, живым или мертвым?!
Кулько почесал затылок:
– Понимать-то понимаю, да где искать-то?
– Бобрин выделит людей из актива. Часть направим на реку. Пусть возьмут невод да пройдут от деревни вниз по течению, осмотрят берега, осоку.
– Думаете, потонул Николай?
– Ничего я не думаю.
– А как же Пескарь… то есть Павел Перегудов? Он же показал, что слышал, как от берега отходила лодка.
– Ты не разговоры разводи, а давай людей, будем обыскивать дома.
– Это народу не понравится.
– А мне плевать, кому что понравится. Я могу через начальника областного Управления целую роту сюда вызвать. Они церемониться не станут – вывернут твою деревню наизнанку.
– Ладно, не горячитесь, сделаем все, как надо.
Подошли пятеро активистов. Троих майор Авдеев отправил на реку, двоих оставил при себе. Плюс Коробов.
– С чего начнем? – спросил майор.
Вперед выступил Коробов:
– С хаты снабженца Рылова.
– Пожалуй, ты прав, шофер, у него крайняя хата, от нее и будем плясать.
Подошел эксперт:
– Были тут посторонние люди, Владимир Александрович, точно были. Пришли скорее всего на лодке. А лодку им предоставил кто-то из местных.
– У вас, Павел Яковлевич, тут работа еще есть?
– Нет.
– Тогда возглавьте вместе с участковым группу по осмотру домов. На вас – Центральная улица. Я с парторгом и шофером пойду по Речной, затем все вместе прочешем выселки вдоль леса.
– Лесной массив тоже осматривать будем?
Авдеев вздохнул:
– Чтобы его осмотреть нужен месяц и как минимум батальон солдат. Но если надо, будем смотреть и лес, все будем смотреть.
Участковый забрал двух активистов и эксперта, и всем скопом они двинулись к Центральной улице.
Авдеев, Кулько и Коробов направились к дому Рылова.
Снабженец встретил их у калитки.
Майор заявил:
– Мы должны осмотреть ваш дом, товарищ Рылов.
Снабженец изобразил удивление:
– Меня подозревают в похищении Николая Маханова?
– Я сказал, что нам нужно осмотреть ваш дом.
– Пожалуйста, прошу.
Рылов спокойно направился к крыльцу. За ним двинулись Авдеев и Коробов. Парторг Кулько остался осматривать хозяйственные постройки.
В доме Рылова было мрачно, но чисто. Немудрено – жил он один, сорить некому.
Осмотрели сени, подсобку, комнаты.
Рылов присел на табурет у стола.
– Где вход в подвал? – спросил Коробов.
– Как будто не знаешь. Дома-то в деревне – все одинаковые.
– Ну да.
Крышка люка обнаружилась в каморке у печи. Авдеев кивнул Рылову:
– Открывай да керосиновую лампу зажги.
Рылов вздохнул, но подчинился.
Майор внимательно смотрел за ним: хозяин дома вел себя по-прежнему спокойно. Это спокойствие и равнодушие давило на майора. Не может так вести себя человек, прятавший в доме похищенного соседа. Авдеев забрал лампу, спустился по лестнице вниз. Следом Коробов, позади – сам Рылов.
На полках стояли разные банки, корзины, чугунки, кастрюли, с потолка свисали гирлянды чеснока и лука. Один жил Рылов, а запасался под завязку. Хотя как в деревне без запасов? На те деньги, что платили в колхозе, без своего хозяйства не прожить.
Майор осмотрелся:
– А что это?
Он указал на стеллажи.
– Да вот сделал, в городе как-то такие видел. Удобно, все сразу в одном месте и опять-таки – порядок.
– Ну да.
Коробов подошел к стеллажам, покачал, потрогал полки, толкнул заднюю фанерную стенку – все крепко.
– Осторожней ты! Не для того делал.
– Не бойся, не сломаю. И где это ты такую конструкцию подглядел?
Рылов улыбнулся:
– Тоже хочешь сделать?
– Мы и без этого обойдемся. Так где?
– А ты, Сеня, что, уже в милиции работаешь? Ну, ладно-ладно, – огрызнулся Рылов, заметив, как набычился Семен, – не помню я, где точно.
– Здесь ничего, – прервал их перепалку Авдеев, – все наверх!
Не хотел уходить Коробов, словно чуял – тут надо искать, но майор приказал – надо было подчиняться. Поднялись в комнату.
Пришел Кулько.
– Посмотрел новый погреб, сарай, овин, сад, огород – ничего подозрительного. Свежей земли нигде нет, грунт везде твердый. Я там птицу распустил, Мирон, соберешь?
Рылов вздохнул:
– Соберу, куда деваться. Я же все понимаю.
– А где твоя лодка? – спросил Коробов.
Рылов бросил на Семена острый взгляд:
– Где ж ей быть? За огородом, на берегу.
– И весла там?
– Ты же знаешь, не принято их убирать, и лодку на замок не запирают.
Коробов взглянул на Авдеева:
– Я посмотрю, товарищ майор?
– Что? – не понял Авдеев.
– Лодку.
– Да чего ее смотреть? Даже и найдешь чего, так – лодку любой из деревни взять мог. Особенно пацанва. Идем к другому соседу.
– К Фомичу? Не-е, там искать без толку, – решительно заявил Коробов.
Авдеев наклонился к нему:
– Ты будешь мне указывать? А не хочешь – заставлю все сортиры на деревне проверить!
– Могу и сортиры, – ответил Коробов, – Колька мне друг, ради него что хочешь сделаю.
– Что ж не усмотрел за другом-то? – с укором спросил парторг.
– А я ему не охранник. Посидели, поговорили да разошлись.
– Вот и иди дальше. К Дубко.
До позднего вечера осматривали они дома, поле, реку, ближние опушки леса – Маханова нигде не было. В конце концов, Коробова с активистами отпустили домой.
В сельсовете остались майор Авдеев, участковый лейтенант Поленко, эксперт Золотов, секретарь парторганизации Кулько и председатель колхоза Тетерин. Бобрин ввиду недомогания жены ушел домой.
Расселись вокруг стола.
Авдеев снял трубку телефонного аппарата:
– Девушка, с городом соедините. Что значит – «линия занята»? Это майор Авдеев, мне нужен начальник областного Управления НКГБ… Вот, другое дело.
– Слушаю тебя, майор, – ответил на том конце провода старший майор госбезопасности.
Авдеев доложил о проведенных мероприятиях.
– Значит, не нашли Маханова?
– Нет, товарищ старший майор госбезопасности. Из деревни он не выезжал, мог, правда, уйти пешком, но…
– В ночь? Десять верст?
– Да кто знает этих московских?
– Ну, предположим, ушел Маханов в Олевск. И что ему там делать? Автобус в город идет в 16.00. Я подключил линейный отдел милиции. Не было Маханова в автобусе, и в поезд он не садился. Или, может, он до города пешком пошел?
– Да, это вряд ли. На сегодня работы завершили, завтра подниму мужиков, будем смотреть лес, отдельно охотничий домик. Есть тут такой. Шансов, что Маханов пошел туда, мало, но чем черт не шутит?
– Но не мог же вот так взять и пропасть человек! Плохо искали, майор!
– Все, что могли – сделали.
– Значит, не все. Продолжать поиски!
– Есть, товарищ старший майор госбезопасности.
– И держать меня в курсе, но не так, как сегодня – вечером только соизволили позвонить. Завтра связь – каждые два часа.
– Слушаюсь!
– Работайте!
Авдеев повесил трубку:
– Ну вот, товарищи, на сегодня все. Интересно, куда мог запропаститься Николай Иванович?
Тетерин кашлянул, взял карандаш, повертел в руках, положил обратно на стол.
Авдеев посмотрел на него:
– Есть что сказать, Алексей Викторович?
– Я вот что подумал, а что, если Маханов сам решил скрыться?
– В смысле?
– Ну, может, сделал что-то не так на своей работе, воспользовался тем, что умер отец, рванул в деревню, отсидел поминки и – в бега. Работать под контролем товарища Берии – это, знаете ли, как по лезвию ножа ходить. Не исключено, что с ним прибыли такие же, как он, сотрудники. Они и вывезли ночью Маханова в неизвестном направлении.
– Так у него жена в Москве осталась, – проговорил Авдеев.
– А вы знаете, как он жил с этой женой? Да и когда решают бежать, о семье не думают. Жертвуют, не глядя.
Кулько спросил:
– И куда ему бежать, Алексей Викторович?
– К границе, а там – к немцам. С такими-то знаниями они примут его с распростертыми объятиями. А что? Вполне правдоподобная версия. Или где-нибудь в схроне решил отсидеться.
– Ты об этом не смей, Алексей Викторович, – повысил голос Кулько, – какие еще немцы? Они сюда не дойдут, потому что границу перейти не смогут. Сколько наших войск там сейчас сосредоточено! Самолеты, танки, пехота! Красная армия даст отпор любому агрессору!
– Ну, тогда сам решил за кордон уйти.
Авдеев устало оперся о стол, снял трубку телефона, протянул председателю колхоза:
– Если ты так думаешь, на, поделись соображениями с начальником Управления госбезопасности.
– Нет, увольте, это ваши дела.
– Не хочешь звонить?
– Я еще из ума не выжил.
Неожиданно Тетерина поддержал участковый:
– А что? Ведь мог же Маханов решиться на побег? Теоретически?
– Теоретически возможно все, даже невозможное.
– Думаю, товарищ майор, – продолжил лейтенант Поленко, – завтра, если не найдем Маханова, придется изложить и эту версию. Другого объяснения его исчезновению я не вижу.
– А что ты кроме самогонщиков на своем участке видишь?
Кулько прервал завязавшуюся было перепалку:
– Да хорош вам! Толку, если перессоримся?
Председатель подошел к шкафу и достал оттуда бутылку водки.
– А не выпить ли нам, товарищи, после тяжелого рабочего дня?
Участковый кивнул:
– Можно, только что нам одна бутылка, да еще без закуски, – он взглянул на начальника, – я прав, товарищ майор?
Авдеев махнул рукой:
– А, черт с ним, можно и выпить. Только бутылки действительно мало, да и закуска нужна.
– Так я из дома еще принесу – и водку, и закуску.
Кулько встал:
– Без меня, товарищи. У меня язва. Я домой.
– Ну так что? – спросил Тетерин.
Авдеев кивнул:
– Неси, председатель. Не наша в том вина, что не нашли мы сегодня Маханова. Завтра, может, день удачней будет.
– Угу.
Председатель и Кулько вышли из сельсовета. Тетерин вернулся быстро. Принес целый узелок. В нем – еще две бутылки казенной, чугунок с мятой картошкой и курятиной, свежий хлеб, соленые огурцы в банке.
Выпили, жадно принялись за картошку с курятиной и огурцы.
А в это время в подвале Рылова плакал от бессилия Николай Маханов. Он слышал, как пришли по его душу, узнал голос Семена Коробова. Но связанный, с кляпом, который забил ему в рот перед приходом гостей Рылов, ничего не мог сделать. Изгибался и бился о кровать в надежде, что шум этот услышат в подвале, но все тщетно. Его искали и не нашли. Больше сюда они вряд ли придут.
Теперь оставалось думать о том, что хотят от него диверсанты, которые так ловко устроились в советском тылу. А что тут думать? За ним охотились, его заманили в ловушку. А в Москве будут считать, что он – предатель. Арестуют Роймана, жену Тамару, тестя Савелия Савельевича Гридмана. Ни за что арестуют. И будут выбивать, с кем был связан их муж и зять. И ничем Маханов сейчас не может помочь ни им, ни себе.
Звонок в кабинете Платова раздался в тот момент, когда он сам собирался звонить в город.
– Да?
– Это старший майор Фриш.
– Слушаю.
– Да нечего докладывать, товарищ майор.
– Что это значит, товарищ Фриш?
– Человек, которого вы разыскиваете, действительно приехал в деревню Горбино Олевского района. На похороны отца он не успел, но на поминках был. Его видели местные жители. Собрался уезжать в Москву, чтобы в понедельник быть на работе. И в ночь с 20-го на 21-е число исчез.
Платов удивился:
– Как исчез?
– Его нигде нет. Силами НКВД приняты меры к его поиску. Но они не дали результатов, по крайней мере, на данный момент. Завтра поиски возобновятся. Если бы вы предупредили меня о прибытии в область столь значимой личности, я бы обеспечил его безопасность и в деревне, и в пути. Но у нас по Маханову никаких указаний не было.
– Я понял вас, продолжайте поиски. Подключайте любые силы. Я должен знать, что произошло с Махановым. Все, до связи.
Платов бросил трубку на рычаги аппарата. Этого еще не хватало – пропал! Исчез! Как такое возможно? Пошел ночью купаться и утонул? Но реку наверняка уже проверили. Тогда что же произошло? Переметнулся к немцам? Нет, этого Маханов сделать не мог. Хотя, почему не мог? С его-то осведомленностью? Пора ехать к Берии. Генеральный комиссар госбезопасности пять минут назад позвонил, что выезжает из Кремля.
«Эмка» Платова подъехала к известному в Москве особняку одновременно с «Паккардом» Берии и «ЗиСом» охраны. Второй автомобиль проехал дальше по Малой Никитской. «Паккард» заехал на территорию особняка. Как и в прошлый раз, оставив машину на улице, Платов пошел к КПП пешком. После недолгой проверки его пропустили. Пришлось ждать во дворе, пока товарищ Берия общался с семьей, переодевался.
Вышел его личный помощник:
– Товарищ Платов?
– Я.
– Лаврентий Павлович ждет вас в своем кабинете. Я провожу вас.
– Не надо, я знаю, где кабинет наркома.
– Это моя обязанность. Сдайте оружие охране на входе.
Платов сдал оружие. Помощник провел его в кабинет Берии. Помещение ничем не уступало в роскоши кремлевским апартаментам высших лиц государства. Берия в пенсне и домашнем халате сидел за столом. Из радиоприемника звучала симфоническая музыка – тихо, ненавязчиво.
– Присаживайся, Петр Анатольевич. – Берия указал на кресло у стола. – Извини, много времени уделить тебе не могу – устал. Крупное совещание прошло у товарища Сталина. Тебе тоже не мешало бы знать, о чем там говорили.
– Это относится к моей работе?
– Да, Петр Анатольевич. Совещание инициировали товарищи Тимошенко, Жданов и Ватутин. Начальник Генерального штаба генерал-армии Жуков представил донесение начальника штаба Киевского Особого военного округа. К нам сегодня перебежал немецкий ефрейтор, который утверждает, что немецкие войска выходят в исходные районы для наступления. Более того, он заявил, что нападение Германии на СССР назначено на 4.00 завтра, 22 июня.
Платов неуверенно проговорил:
– Похоже на очередную провокацию.
– Такое же мнение высказал и товарищ Сталин. Однако Тимошенко и Жуков представили данные армейской разведки о реальной подготовке немецких частей к нападению. Тебе известно, что последнее время и по линии твоего Управления приходят шифровки нашей разведки? Они разнятся только временем и датой. А в остальном разведка не сомневается в предстоящих наступательных действиях Германии.
Берия откинулся на спинку кресла:
– 16 и 18 июня в войска ушли директива и распоряжение о принятии командирами всех рангов мер по повышению боевой готовности. Сегодня же, по настоянию генерала Жукова, товарищ Сталин решил выслать в приграничные округа генеральную директиву. Думаю, в полночь она уже будет в войсках. К сожалению, уже поздно что-то серьезно изменить.
– Вы склоняетесь к тому, что германцы атакуют наши пограничные заставы в 4.00? – Платов внимательно посмотрел на наркома.
Берия отвернулся к окну:
– Да. И не только заставы, они начнут полномасштабную войну.
– И что же товарищ Сталин?
– А что товарищ Сталин?
– Но, извините, должно же быть принято решение раньше?
– Мы обсуждали этот вопрос еще в начале месяца, когда получили сигнал от агента из Берлина о плане «Барбаросса». Но о нем нам было известно и раньше. На данный момент мы не готовы к большой войне. Не готовы, Петр Анатольевич! Товарищ Сталин, как мог, пытался выиграть время, но в Берлине понимали, что в 1942 году Красная армия будет совсем не такой, как сейчас. Хорошо, что еще успели границы на Запад отодвинуть, опять-таки благодаря усилиям Иосифа Виссарионовича и дипломатического ведомства. По крайней мере, теперь линия обороны находится не на прежней границе. Но об этом – все. Теперь что будет, то будет. Какой вопрос у тебя?
Платов вздохнул:
– Он касается объекта «Сосны».
– И что там? – Глаза Берии, это было заметно даже за стеклами пенсне, приняли стальной оттенок.
– ЧП, Лаврентий Павлович.
– Я слушаю.
Платов подробно рассказал генеральному комиссару государственной безопасности о случае с инженером Махановым.
– Ты понимаешь, майор, к чему может привести этот побег?
– Почему же сразу «побег», Лаврентий Павлович? Маханов выехал на похороны отца. Смерть эта установлена, похороны прошли в деревне Горбино, откуда родом ведущий конструктор. Для того чтобы осуществить такой изуверский план, надо было сперва организовать убийство собственного отца.
– Мало ли подобных примеров? А предатели, которые уходили в Японию и оставляли здесь семьи, они что, слишком беспокоились о своих женах и детях? Они прекрасно знали, что их ждет. И все равно бросали. Это что, не убийство?
– Да, но все же…
Берия перебил Платова:
– Я не желаю слушать разные сантименты. Скажи мне, майор, Абвер интересовался новейшими разработками в технологической сфере?
– Так точно.
– Сколько мы выявили агентов Абвера?
– Много.
– С ними сотрудничали наши чиновники и высокопоставленные военные?
– К сожалению, да.
– А разве объект «Сосны» или Третье особое конструкторское бюро, где разрабатываются новые модели средств радиосвязи, остался без внимания немцев?
– Но данные по нему были максимально засекречены.
Берия встал:
– Ты сам веришь в то, что говоришь? Засекречены! То, что засекречивается, так же потом и рассекречивается. На объекте знали о готовящемся нападении Германии на Советский Союз?
– Об этом могли говорить охранники.
– Я о сотрудниках объекта!
– Знали, даже обсуждали по докладу капитана Роймана эту тему.
– Мог Маханов, у которого, мягко говоря, не складывалась личная жизнь с Тамарой Гридман, подумывать, как обустроиться на Западе? Ведь он талантливый ученый, его бы везде взяли на хороший оклад. Мог?
– В принципе мог, товарищ Берия.
– Мог. Но не решался. Все же это поступок, требующий мужества. Даже для предательства это качество – необходимое. Трус будет служить врагу, когда тот поймает его. Он не станет драться, сдастся и будет служить так же верно, как до этого служил советской власти. Но качнется маятник в другую сторону, и он с такой же легкостью, ведомый страхом, предаст еще раз. И еще, и еще, пока пуля или веревка не оборвут его никчемную жизнь. Маханов не трус. Он, как ученый, просто расчетлив. Но нерешителен. Возможно, он не решился бы никогда на предательство, но тут семейная трагедия – умирает отец. И тогда Маханов решается! Он в курсе, что скоро начнется война, ему известно, что Красная армия – не такая непобедимая, как в фильмах. Он собирается и самостоятельно уходит в лес или ему помогают сделать это. Кто? Агенты Абвера, которые за ним наблюдают. Не исключено, что именно они сделали ему выгодное предложение и скрытно вывезли в специально подготовленное место. Может такое быть, майор?
Платов кивнул:
– По крайней мере, это объясняет исчезновение Маханова. К сожалению, другие версии пока не подтверждены.
– Капитан Ройман арестован?
– Никак нет.
– Какого черта, Платов? Он отвечал за функционирование объекта, на нем была безопасность сотрудников, в том числе и полный контроль над ними. Или скажешь, он не знал, что Маханов собрался выехать самовольно из Москвы?
– Так утверждает сам Ройман.
– И он до сих пор на свободе? Чудесно! У тебя в «Соснах» секретный объект или детский сад? А если Ройман работает на германскую разведку и лично подтолкнул Маханова к предательству?
– Не думаю. Ройман понимает всю свою вину и готов ее искупить.
– Немедленно арестовать Роймана и Тамару Гридман. Держать в подвале Комиссариата государственной безопасности. Назначить следователей. Пусть работают. Что ты так смотришь на меня?
Платов вздохнул:
– Я говорил с Ройманом. Он допустил халатность, но он не враг, тем более жена Маханова, Тамара. Ее отец – ответственный работник в Наркомате иностранных дел.
– Ну да, ответственней некуда: заместитель заведующего хозяйственным отделом. Завхоз. Но высокопоставленный. Ты, майор, считаешь, мне доставляет удовольствие отдавать такие приказы? Или я наслаждаюсь муками людей на допросах? Нет. Но какой у нас есть выход? Ведь если Маханов попадет к немцам, то вся работа по созданию новых радиостанций потеряет свою ценность. Мы не сможем снабдить ими своих людей за кордоном. А вот германцы быстро возьмут разработки на вооружение. Маханов вел этот проект, а для выпуска секретных станций достаточно знаний одного ведущего конструктора.
Платов пожал плечами:
– В технических вопросах я разбираюсь слабо.
– И я не разбираюсь, но уверен: Маханов может наладить производство станций и даже не таких, какие были разработаны в «Соснах», а более сильных! Но уже – на базе достижений немецкой науки и промышленности. Мой приказ в силе. Аресты провести сегодня же ночью. И – действуйте – нам нужны результаты! Тебе – пока держать связь с Фришем. Нельзя исключать и того, что Маханов – не предатель, а просто попал в сложную ситуацию. В любом случае необходимо максимально прояснить обстановку. Дальше решим, что делать. Свободен.
– Извините, но это невозможно, мне предстоит вылететь в Берестов.
– По группе Шелестова?
– Так точно. Группа выполнила свою задачу, осталось провести эвакуацию захваченного полковника Абвера.
– Завтра, вернее, уже сегодня, 22 июня, майор. Вы не забыли о том, что может произойти в 4.00?
– Не забыл. Но и группу, и Вайсмана надо доставить в Москву, как бы сложно это ни было.
– Отработайте по Ройману и Гридман, передайте все нужные распоряжения Фришу и вылетайте.
– Есть, товарищ генеральный комиссар госбезопасности.
«Эмка» Платова отъехала от особняка на Малой Никитской далеко за полночь.
