Глава 76
В нос ударил запах гари, а барабанные перепонки едва выдержали раскаты страшного грохота. Стены и пол сотряслись от сильного удара, и Мэнсон полетел в угол. Спустя секунду он уже вскочил на ноги, но все еще не мог понять, куда он попал и что с ним произошло.
Где-то шипел вырывавшийся из магистрали воздух, разбрасывая искры, потрескивала замыкавшая электропроводка. Едкий дым поднимался к потолку и растекался вдоль стен, распространяя едкий запах. И топот, неясный топот десятков ног…
Мимо пробежали люди. Они не обратили на Мэнсона никакого внимания. Он понял, что это были военные.
Осторожно ступая по ребристому полу, Мэнсон двинулся по задымленному коридору. Скоро он понял, что находится на судне. Время от времени оно совершало резкие маневры, и Мэнсона бросало от стены к стене. Неожиданно он наткнулся на труп. Тело лежало поперек прохода, пришлось через него перешагнуть.
Судно снова стало выполнять маневр, и Мэнсона швырнуло в сторону.
– Эй, ты! – закричали из дыма. – Вали сюда!
Мэнсон двинулся на голос и увидел незнакомого лейтенанта, перемазанного машинным маслом. Мэнсон хотел что-то сказать, но совсем рядом послышался дробный стук, как будто работала автоматическая пушка.
– Ты откуда? Со второго отделения? – перекрикивая звуки выстрелов и шипение воздушной магистрали, спросил лейтенант.
Мэнсон пожал плечами, затем утвердительно кивнул.
– Пошли скорее на артиллерийский пост, у нас людей не хватает! – И лейтенант побежал по коридору, а Мэнсон последовал за ним, захваченный общей горячкой.
Возле одного из отводов коридора лейтенант остановился и крикнул:
– Фолкнер! Как пробоина?
– Пластырь уже твердеет, сэр! – отозвался невидимый Фолкнер, и лейтенант побежал дальше.
Пока Мэнсон бежал следом за лейтенантом, в борт судна еще несколько раз ударил невидимый сокрушающий таран. От такой встряски гасло освещение, а Мэнсон и лейтенант едва не валились на пол.
Наконец они прибежали на артиллерийский пост, навстречу им выскочил человек с обожженным лицом.
– Ну что, Седрик, привел кого-нибудь? – хрипло выкрикнул он.
– Вот, сэр, только этого парня со второго отделения, – Седрик показал на Мэнсона.
– Я капитан Паттерсен, дружок, – капитан протянул руку и попытался улыбнуться, но ожог превратил его улыбку в мучительную гримасу. – Не самое подходящее время ходить в баню, парень, – добавил капитан, указав на непонятные штаны и босые ноги Мэнсона. – Надень хотя бы ботинки Тьери. Ему они уже без надобности. – И капитан кивнул на лежавший у стены труп.
– Бери-бери, – поддержал капитана лейтенант Седрик. – Когда в кабину посыплются раскаленные поддоны, ты себе все ноги пожжешь.
Мэнсон не стал спорить и, присев возле убитого, начал расшнуровывать его обувь. Размер ноги у Тьери оказался подходящим, и вскоре Мэнсон уже красовался в настоящих солдатских ботинках.
– Вот и отлично, – кивнул капитан. – Одежда в кабине ни к чему – все равно жарко будет, а вот без ботинок нельзя. С пушками «БТ-56» знаком?
– Да, приходилось стрелять, но немного. В бою ни разу, – признался Мэнсон.
– У нас нет выбора, парень. Сгодишься и ты. Сейчас у них передышка – отошли на перезарядку, но через пару минут они вернутся, чтобы добить нас. Понимаешь?
– Да, сэр.
– Как тебя зовут?
– Мэнсон, сэр.
– Не подпускай их с левого фланга, Мэнсон. Вон Тьери подпустил и получил пробоину через поворотный механизм.
Мэнсон понимающе кивнул, а капитан повернулся к Седрику, следившему за показаниями сканера:
– Что там, Седрик?
– Пока тихо, сэр.
Одна из дверок в стене поста открылась, и из нее высунулся человек с раскрасневшимся лицом.
– Дайте водички, люди добрые, а то моя уже кончилась.
Капитан вытащил из-под стола пластиковую бутыль и отнес ее стрелку. Тот жадно припал к горлышку, долго пил, потом вернул бутылку капитану и, показав кивком на Мэнсона, спросил:
– А это кто, сэр?
– Парень со второго отделения. Будет прикрывать твой левый фланг – вместо Тьери.
– Привет, сосед. Меня зовут Бадди.
– А я Джеф.
– Отлично, Джеф, сейчас мы им поджарим задницу. Ты как, не против?
– Не против.
– Ну тогда забирайся в кабину, а то они придут первыми, и тогда жарко станет нам.
Капитан Паттерсен открыл соседнюю с Бадди дверку, и Джеф шагнул в артиллерийскую кабину.
Волна горячего воздуха сразу окутала его, все тело мгновенно покрылось испариной. Кресло стрелка было перепачкано запекшейся кровью, но крови, тем более чужой, Мэнсон не боялся. Он занял свое место, проверил подвижность спаренных пушек, затем повозил ногами, отгребая подальше все еще не остывшие поддоны.
На подлокотнике кресла висели наушники с микрофоном и визирная маска. Мэнсон надел их и услышал голос Бадди:
– Ну ты как, сосед? Уже возле пушки?
– Да, Бадди, все в порядке.
– Не жарко тебе?
– Жарковато, конечно, но это ничего, тепло я люблю.
– Да ты шутник, Джеф.
– А что нам остается?
– Ты прав. Ну до скорого!
– Пока, Бадди.
– Внимание, говорит седьмой визуальный пост. Атака противника: четвертый сектор – восемнадцать бортов, третий – двадцать четыре борта, второй – восемь и первый – пятьдесят четыре борта. Держитесь, ребята.
Снова прорезался голос Бадди:
– Джеф?
– Да, Бадди.
– Если ты еще не знаешь, то первый сектор – наш. Это мы с тобой и еще три стрелка.
– Спасибо за информацию, Бадди.
– На здоровье, брат.
Мэнсон взглянул на панель и включил питание визирного световода. И сразу все видимое им пространство перечеркнула светящаяся сетка. Сначала тускло, но потом все более отчетливо на ней стали проявляться приближающиеся штурмовики противника. Пока они были вне досягаемости зенитных пушек, их отметки светились зеленым цветом.
«Их должно быть пятьдесят четыре», – вспомнил Мэнсон и устроился поудобнее.
Наконец одна из точек загорелась красным цветом – первая мишень вошла в зону действия пушек. Мэнсон совместил на ней два белых луча и плавно нажал спуск.
Затворные рамы отстучали короткую очередь, и рой снарядов унесся к цели. Однако это был промах – пилот штурмовика отвернул в сторону, и снаряды прошли мимо.
Мэнсон отметил, что Бадди огня не открывал. Видимо, как более опытный стрелок, он знал реальные возможности своих пушек. Тогда и Мэнсон решительно отключил визиры и наконец увидел реальную картину происходящего.
Штурмовики-«Гермесы» шли, выстроившись ромбами, не открывая огня, наверное, решили действовать только наверняка. Пока они не совершали маневров, но Мэнсон ожидал, что «Гермесы» пойдут с левого фланга, чтобы вспороть его бронированный колпак. Пушечный огонь под основание бронированных башен не был каким-то новым приемом. О подобной тактике знали все.
Справа застучали пушки Бадди. Мэнсон отметил, что его сосед рассыпал снаряды веером, сплетая сплошную поражающую сеть.
«Гермесы» тотчас разорвали строгое построение и, огибая летевшие навстречу снаряды, начали заходить на артпост с двух сторон.
Откуда-то с верхнего яруса стартовала ракета. Она с ходу распотрошила один из штурмовиков, вызвав на ракетчиков ответный огонь. Когда интерес противника сместился выше, Мэнсон поднял орудия до предела и стал ждать появления случайных целей.
Они появлялись, но очень ненадолго. Мэнсон быстро наводил пушки и стрелял, но все время мазал. Бадди действовал лучше, он повредил уже пару машин противника, которые поспешно ушли к своей базе.
Мэнсон старался, как мог, и сильно потел от жары и напряжения. Его пальцы скользили по гашеткам, а пот заливал глаза, но он снова и снова стрелял по мелькавшим «Гермесам», и у одного из них его снаряд даже вырвал кусок обшивки.
Сверху вывалился подраненный штурмовик. Его брюхо зависло в сотне метров от пушек Мэнсона, и он распорол «Гермес» пополам.
Неожиданно сильный удар потряс кабину, причем именно с левой, опасной стороны. Мэнсон запоздало развернул пушки и обстрелял стелившийся вдоль судна штурмовик. «Гермес» пронесся мимо и, едва не задев башню, ушел куда-то вверх.
Мэнсон снова вернулся в исходное положение, и в это время в наушниках прозвучал голос Бадди:
– Приготовься, брат. Ракетный пост они раздолбали, сейчас придут к нам.
Едва Бадди произнес эти слова, как из-под брюха судна выскочило сразу несколько «Гермесов». Их пушки открыли шквальный огонь, и ближайшая к ним башня Мэнсона загудела от частых ударов. На панели вспыхнула лампочка, предупреждавшая о декомпрессии, но с этим можно было подождать, и Мэнсон открыл огонь на пределе скорострельности.
Уносившиеся снаряды чертили сплошные огненные линии, которые пересекали темные корпуса «Гермесов». Некоторые из них сразу выходили из боя, но самые упрямые делали заход за заходом, ожидая, что вот-вот башня расколется и со стрелком будет покончено.
– Нет, с-суки, нет! – кричал Мэнсон, не замечая, как шипят под ногами раскаленные поддоны, окропляемые его горячим потом.
А штурмовики продолжали накатываться с левого фланга, и их снаряды били под самое основание кабины. Вероятность того, что они могут попасть в место старой пробоины, становилась все выше. Мэнсон был настолько поглощен отражением атак с левого фланга, что сначала даже не понял, что кричал ему Бадди:
– Джеф! Или как тебя там?! У меня заклинило поворотный механизм! Смотри справа, Джеф!
От резкого поворота завизжали приводы, и Джеф открыл огонь по штурмовикам, наседавшим на башню соседа. Его реакция была столь быстрой, что первый же «Гермес» получил пробоину в пилотской кабине. Неуправляемая машина задрала нос и врезалась в борт атакуемого корабля. В момент удара сдетонировал боекомплект, и штурмовик взорвался в пятидесяти метрах от башни Мэнсона.
Наконец заработали пушки Бадди, и Джеф вернулся к своему левому флангу. И снова ему пришлось отгонять разозленных «Гермесов», не давая им стрелять прицельно. Неожиданно у Мэнсона сильно закружилась голова, выпущенные им снаряды легли в стороне от пронесшегося штурмовика. Однако Мэнсон быстро взял себя в руки, и следующий противник лишился левой плоскости.
– О нет, только не это! – крикнул в наушники Бадди.
«Гермесы» как будто испарились, их нигде не было видно. Мэнсон осмотрелся, но ничего страшного не обнаружил, никакой опасности, поэтому удар ракеты в борт судна застал его врасплох.
Мэнсон подлетел в кресле и разбил лоб о пушку.
– Ты жив, приятель? – послышался голос Бадди.
– Да как будто жив, – отозвался Мэнсон. – И даже вижу…
В этот момент новый удар потряс корпус корабля, а вслед за этим, не давая стрелкам опомниться, снова появились упрямые «Гермесы».
Едкий пот попадал на рассеченный лоб, отчего его сильно жгло, но это помогало Мэнсону преодолевать накатывавшиеся на него приступы головокружения. «Да что это я? Нашел время болеть!» – негодовал на себя Мэнсон, продолжая стрелять по проносившимся штурмовикам. Наконец в налетах стервятников возникла небольшая пауза, он быстро снял со стены баллон с аварийной пеной и залил старую заплатку новым слоем замазки. Огонек датчика декомпрессии погас.
Передышка пришлась очень кстати, но, как и предыдущая, она принесла новые напасти. Целая группа закованных в броню «Минеров» появилась со стороны белой звезды и, не обращая внимания на зенитный огонь, начала сбрасывать донные мины.
Вращаясь, словно гигантские консервные банки, мины летели прямо на судно, теперь Мэнсон и остальные стрелки первого сектора сосредоточили огонь только на них. Все понимали, что три-четыре таких мины могут добить корабль, несмотря на всю его огневую мощь.
Черепашки-минеры разбросали смертоносные заряды и ушли к своей базе, а стрелки продолжали вести огонь, обливаясь потом и стараясь не думать о том, что будет, если мины доберутся до судна.
– Внимание, в секторе два – мина, – объявили по общей связи. – Аварийной команде немедленно прибыть в сектор два.
Мэнсон прикинул, что второй сектор где-то там, у него за спиной. И в этот момент прямо на прозрачный колпак шлепнулась донная мина. Мэнсон начал отчаянно крутить башню, но мина оставалась на месте и спокойно выполняла заложенные программой действия.
Ее ножки плотно встали на бронестекло в полуметре от лица Мэнсона, затем отскочила защитная шторка, и на стрелка взглянули рубиновые глаза лазерного бура. Опомнившись, Мэнсон быстро пригнулся, и в ту же секунду лазерные лучи прошли сквозь стекло и остановились на спинке кресла. Рабочий бур начал вращаться, лазерная пила стала вырезать на кресле аккуратную десятисантиметровую пробоину.
Быстро мелькавшие острые лучики слились в законченную цилиндрическую форму и разделались с креслом в пять секунд, а затем принялись вгрызаться в пол. Металл начал поддаваться, на его раскалившейся поверхности задымилось разлитое масло. Медлить было нельзя, и Мэнсон стал засыпать пол еще не остывшими поддонами.
А бур все вращался, и его лазерные нити продолжали сплетать сложный узор.
– Эй, сосед, – раздался голос Бадди, – ты живой?
– Живой, – ответил Мэнсон, подбрасывая все новые поддоны.
– Внимание! В районе первого отсека работает донная мина! Внимание! – прозвучало запоздалое предупреждение.
– Ты слышал, сосед?! – забеспокоился Бадди. – Сейчас дыра будет! Где же эта тварь примостилась, а? Надо что-то делать!
– Успокойся, Бадди. Она здесь.
– Где здесь?
– Прямо на моем колпаке.
– Да?! – воскликнул Бадди. – Но он же вроде прозрачный.
– Он-то прозрачный, а вот кресло и пол – нет.
– И чего ты там делаешь?
– Нагребаю побольше поддонов.
Неожиданно на Мэнсона накатил новый приступ головокружения, а перед взором явственно проступило лицо Аюпы.
«Я же про все забыл!» – опомнился он, и в ту же секунду яркая вспышка озарила опустевшую кабину.
– Ну и как у тебя получается, сосед? – спросил Бадди. – Эй, сосед, ты чего не отвечаешь?
