Глава 25
Капрал Зингер стоял на середине небольшой полянки, поджидая отставшего Патрика Пшепански. От нечего делать он смотрел на свои ботинки. Несколько ядовитых клещей-крестовиков пытались прокусить искусственную кожу, однако сверхскользкий слой пеламита не давал возможности клещам вцепиться в желанную добычу. Прилагая неимоверные усилия, насекомые карабкались вверх, но, стоило им остановиться для отдыха, как они тут же съезжали вниз, как школьники по ледяной горке.
Патрик Пшепански страстно мечтал найти в джунглях грибы, такие, какие он привык есть на своей родной Любице. Заметив скопление хвойных деревьев, он бегом устремлялся туда и с настойчивостью, достойной лучшего применения, вскапывал метровый слой опавшей хвои, повторяя одно только слово:
– Маслята, маслята, маслята…
– Нет здесь никаких маслят, Патрик. Танжер – это тебе не Любиц, – пытался охладить его пыл капрал, но тщетно. Патрик переворачивал сонных черепах, дрался со змеями и ядовитыми пауками, но не прекращал своих поисков.
– Я нашел! Нашел! – послышался крик Патрика Пшепански, он выскочил на поляну и побежал к Зингеру, потрясая каким-то предметом. – Вот смотри! – переведя дух, сказал Патрик, демонстрируя непонятный уродливый нарост.
– Что это такое? И вообще, держи это подальше от моего лица, – пробурчал капрал.
– Это гриб, Хельмут! Настоящий гриб! – восторженно кричал Патрик.
– Извини, но мне это ни о чем не говорит. Я вырос на Пиканезо и ни о каких грибах никогда не слышал.
– Это подосиновик, Хельмут. Его можно пожарить с картошкой!
– Я вырос на Пиканезо и ни о какой картошке тоже никогда не слышал, – повторил капрал.
– Да ты что, капрал! Во всех книжках о природе описываются грибы. Ведь они произрастают на девяноста процентах обитаемых миров!
– А я в который раз тебе говорю, Патрик, – начал выходить из себя Зингер, – что я родился и вырос на Пиканезо и ни о каких грибах, картошках и книжках о природе не слыхал.
– И о книжках? – уточнил Пшепански.
– И о книжках, – подтвердил капрал.
– Тогда извини. – Патрик положил гриб на траву и полез в подсумок, чтобы освободить место для драгоценной добычи.
– Эй, ты хоть бы свернул своему грибу голову, а то он уползет, – заметил капрал, придерживая «подосиновик» ботинком. – Ну держи, чего смотришь?
Но Патрик больше не прикоснулся к «грибу», стоял и грустно смотрел на его попытки отползти подальше.
– Отпусти его, Хельмут, это не подосиновик.
– Да? Ну ладно. – Капрал убрал ногу.
Обрадованный «подосиновик» разбежался по траве и, оттолкнувшись, легко взлетел. Патрик проводил его грустным взглядом и вздохнул.
Чтобы хоть как-то поддержать товарища, Зингер спросил:
– А что, Патрик, маслята летают быстрее?
– Да, Хельмут, значительно быстрее, – кивнул Патрик и засмеялся.
– Ты чего смеешься?
– Ничего. Просто так. Пойдем, капрал, искать нашего террориста.
– Скорее то, что от него осталось, – заметил Зингер.
Миновав поляну, капрал и Пшепански продрались сквозь кустарник и пошли дальше. Чем глубже они заходили в лес, тем влажнее и сумрачнее он становился.
Время от времени приходилось предупреждать друг друга о том или ином притаившемся в листве гаде или останавливаться, чтобы переговорить с лейтенантом Хаммером.
– У нас все нормально, сэр. Пока ничего не видно. Да, сэр. Хорошо, сэр.
И снова они шли сквозь густые заросли.
В тех местах, где ветки деревьев были облеплены летучими ящерицами, приходилось делать остановку.
Эти зеленые твари были вооружены ядовитыми шипами, да еще имели нрав лесных ос. Приходилось обрабатывать их дефолиантом.
Зингер отходил подальше, а Пшепански поднимал свой автомат и из подствольного баллона обрабатывал опасную зону химикатами.
Мощная струя вылетала на тридцать метров вперед, и через мгновение все живое, включая листья, падало на землю, чернея и превращаясь в пепел прямо на глазах.
Приходилось ждать в течение минуты – именно столько требовалось дефолианту, чтобы распасться, после этого солдаты двигались дальше.
– Скажи, Хельмут, а на тебя действует эта ЛКФ? – спросил Патрик, когда они вышли на очередную полянку.
– Ты насчет баб?
– Ну да.
– Когда как.
– А на меня совсем не действует, – вздохнул Пшепански. – Все время снится девчонка из соседнего дома.
– А ты принимай по две таблетки, – предложил капрал.
– Пробовал. Не помогает. Я и по три хотел принимать, но наш док сказал, что нельзя. Совсем отвалиться может.
– Ну, это он брешет.
– Не скажи, док у нас голова.
– Голова-то он голова, а только лейтенанту Хаммеру помочь не может, – заметил Зингер и ловко сбил перчаткой прыгнувшего на него паука.
– Лейтенант – другое дело, он психический больной, – пояснил Патрик.
– Если бабу хочет, то сразу «психический»?
– Он не просто бабу хочет, у него любовь.
– Любовь? – усмехнулся Зингер, давя ногой оранжевую змейку. – А чего же он у реки с биноклем дежурит, когда эти папуаски купаться приходят?
Патрик сбросил с плеча серебристую сороконожку.
– Его не интересуют все папуаски, Хельмут. Он смотрит только на одну. Значит, это любовь.
– Любовь, – вздохнул капрал. – Он на этом берегу, она – на другом. Ему теперь только удавиться.
– Ребята говорили, что он ее собирается украсть.
– Ну и правильно. Я бы ему помог. А ты?
– И я бы помог, – кивнул Патрик. – Смотри, тыкарь.
– Вижу, – отозвался капрал, хрустнув ботинком по известковому скелету тыкаря. – Вот ведь порода здешняя, каждый норовит соседа сожрать.
– Точно, – согласился Патрик. – Вроде гады неразумные, а ведут себя как настоящие человеки.
– Сержант Брынза говорил, что три года назад двое с нашей базы попытались пробраться на остров. Ну из-за баб, конечно. И больше их никто не видел.
– Слышал я эту историю, – отозвался Патрик. – Только я думаю, что папуасы тут ни при чем. Просто ребята напились дикой тыквы и на реке перевернулись. А там, сам знаешь, три минуты – и тебя сожрали.
– Ага, а еще через шесть часов ты растворяешься в воде в виде дерьма самых разных сортов, – с чувством произнес Зингер.
– Красиво излагаешь.
– В школе я был лучший ученик.
– Лучшие ученики в солдаты не идут.
– Правильно, – согласился Зингер, – они идут в капралы. Стоп, Патрик. Кажется, я что-то вижу.
Зингер и Пшепански взяли оружие на изготовку и, разойдясь по сторонам, начали продвигаться к засыпанному обломанными ветками неизвестному предмету.
Капрал шел осторожно, раздвигая лианы, стараясь улавливать звуки и одновременно смотреть по сторонам. «Слушал бы маму, работал бы сейчас на ферме и получал хорошие деньги. Меньше, чем жалованье капрала, но все же…»
Выскочивший внезапно из норы хищный кролик высоко подпрыгнул и повис, вцепившись зубами в перчатку капрала.
– Отцепись, придурок, – добродушно проговорил Зингер. Ему не хотелось швырять кролика о землю и тем самым выдавать свое местонахождение.
Однако разбойник и не думал идти на мировую. Он шипел, прядал ушами и отчаянно дрыгал задними ногами, намереваясь отхватить от перчатки хоть что-нибудь. Пришлось опустить животное в его нору и ногой обрушить земляной свод. Кролик сразу отцепился от перчатки и принялся раскапывать выход.
«Вот-вот, займись лучше делом», – удовлетворенно пробормотал Зингер и пошел дальше.
Вскоре стало понятно, что перед ним большой обломок какой-то обшивки с крепежными ушками и уходившими вверх парашютными стропами.
«Спасательная капсула», – догадался капрал и начал осторожно выходить на площадку, образовавшуюся при ударе капсулы. Слева из кустов выглянул Пшепански. Он вопросительно посмотрел на капрала, тот отрицательно покачал головой.
Чуть поодаль, в двадцати метрах, лежала вторая половина капсулы. К ней и направился Пшепански. Зингер видел, как он несколько раз обошел находку и пожал плечами.
Вдруг откуда-то сверху послышалось урчание. Зингер мгновенно отскочил в сторону и вскинул автомат. В ветвях мелькнул знакомый силуэт, капрал нажал на курок.
Раненый зверь жалобно завыл и сорвался вниз, обламывая ветки и обрывая молодые лианы.
– Эй, Зингер, что там у вас за стрельба? – заговорила рация голосом лейтенанта Хаммера.
– Это дикий кот, сэр. Мы нашли его возле разбитой капсулы.
– Ну и что там?
– Ничего нет, сэр. Ни крови, ни останков. Должно быть, труп утащили хищники.
– А может, он сам ушел?
– Может, и ушел, сэр, но только его капсула разлетелась вдребезги. Едва ли такие чудеса возможны.
Обдумывая услышанное, лейтенант помолчал, потом сказал:
– Ладно, капрал, возвращайтесь к катеру.
– Есть, сэр, – ответил капрал.
– Ну что? – спросил подошедший Пшепански.
– Хорошая новость – можно возвращаться.
– Давно пора.
