На сей раз не будет никаких сюрпризов: Чур’Р-Яр позаботилась об этом. Через стены рукава она видела, как атмосфера коробкообразного грузовоза выходит сквозь аккуратные отверстия, проделанные лазерами. Если на борту и были пришельцы, то капитан сделала все, чтобы убить их, не повредив реликты.

После предыдущего происшествия Чур’Р-Яр и другие киг-яры обыскали все инопланетное судно, но никаких реликтов не нашли. Даже люминарий «Мелкого греха» сдался и погасил глиф. Капитан в гневе решила уничтожить корабль, избавиться от следов ее бесплодного преступления.

Она собиралась было приказать хурагоку провести более тщательные поиски. Но как бы быстро ни работало существо, капитан не хотела долго оставаться на одном месте: возможно, захваченному судну удалось запросить помощь и это прошло мимо датчиков ее корабля. К тому же дьякон (ее единственное средство общения с хурагоком) был эмоционально сломлен и абсолютно бесполезен после произошедшего. Хотя его трусость и раздражала Чур’Р-Яр, она позволила Дадабу отлеживаться в метановой камере. Ей требовалось, чтобы команда сосредоточилась на задаче, а не отвлекалась, изобретая занятные способы мучить дьякона.

– Приготовиться! – воскликнула капитан, когда рукав закончил прожигать корпус корабля.

Жар и два других киг-яра, насколько позволяли скафандры, сгрудились перед ней. Созданные больше для работы в космосе, чем для боя, костюмы были громоздкими и неповоротливыми – необходимое неудобство ввиду потери грузовозом атмосферы. Чур’Р-Яр знала, что подчиненные чувствуют себя неловко, в особенности Жар. Шлемы не давали игольчатым гребням изгибаться, а ее избранник горел желанием продемонстрировать свою полезность. Рукав прекратил движение вперед, и Жар покрутил головой, проверяя надежность прохода.

– За мной! – протрещал он.

Обхватив когтистыми лапами кристаллическую саблю, Жар прыгнул сквозь подернутый рябью энергетический барьер, который служил шлюзом рукава. Капитан, крепко сжимая плазменный пистолет, последовала за остальными.

Первое, на что обратила внимание Чур’Р-Яр в трюме, было отсутствие гравитации. Плавая на высоте своего роста над полом, она поняла, что лазеры, вероятно, повредили какую-то важную деталь. Она раздраженно застучала зубами, глядя, как Жар и другие пытаются найти опору на рифленых металлических панелях пола. Экипаж прежде был в нетерпении, а теперь киг-яры ползали как дураки в насмешливом сиянии аварийных красных огней.

– Успокойтесь! – прошипела капитан в переговорник шлема. А потом, закрепившись на выступающем конце рукава, приказала: – Двигайтесь к ящикам!

Трюм был наполнен такими же пластиковыми контейнерами, как и в первом грузовозе. Однако здесь было больше свободного места. Ящики стояли низкими рядами на равном расстоянии друг от друга. Для того чтобы обыскать все, потребуется немало времени, особенно в условиях нулевой гравитации. Чур’Р-Яр злобно шипела; наилучший способ ускорить процесс – через дьякона приказать хурагоку найти и отремонтировать антигравитационное устройство, которое она ненароком разрушила.

Но когда киг-яр развернулась, чтобы возвратиться через энергетический барьер, что-то острое и горячее врезалось ей в шею, пробив чешуйчатую кожу. Она почувствовала вибрацию от пролетающих мимо пуль. Костюм автоматически запечатал два маленьких отверстия, откуда дугообразными струйками успела вытечь фиолетовая кровь.

– Отходим! – прокричала она команде. – Назад, на корабль!

Капитан не знала, где атакующий, но чувствовала, что находится у него на виду. Не оглядываясь, чтобы посмотреть, собираются ли идти за нею остальные киг-яры, она бросилась в рукав.

Эйвери пришлось отдать должное капитан-лейтенанту Аль-Сигни. Женщина хорошо спланировала операцию. Ее тщательно замаскированный шлюп «Путь позора» имел небольшой арсенал оружия, часть которого Эйвери никогда не видел. Они с Берном взяли то, что Аль-Сигни назвала боевой винтовкой, – прототип длинноствольного оружия с оптическим прицелом. Штаб-сержанты решили, что сочетание точности и дальности поможет в перестрелке между штабелями ящиков в грузовом контейнере.

Но это было до того, как они узнали, что окажутся в невесомости высоко над полом.

Эйвери и Берн были без преувеличения потрясены, когда лазер пробил корпус грузовоза, выведя из строя гравитацию. К счастью, капитан-лейтенант выдала им черные вакуумные скафандры с прозрачными щитками на шлемах. Когда яркий конец какого-то сверлильного приспособления прошел сквозь стену, морпехи перебежали из укромных мест за ящиками в убежище ненамного надежнее – на металлические балки возле потолка.

Эйвери твердо держал палец на спусковом крючке. Он взял в перекрестье оптического прицела четвертого инопланетянина, который только что появился из дрожащего энергетического поля. «Да, капитан-лейтенант сумела спланировать операцию, – подумал он. – Но этого она никак не могла предвидеть».

Во время инструктажа в пустом «Теплом приветствии», направлявшемся из Утгарта на Тиару, Аль-Сигни рассказала Эйвери и Берну о недавней победе повстанцев в Эпсилон Эридана – морпехам об этом не сообщили, несмотря на допуск высшего уровня.

Приблизительно в то же время, когда штаб-сержанты пытались ликвидировать смертницу в ресторане на Дани, отверженцы напали на роскошный лайнер «Национальный праздник», висящий на орбите Предела. Корабль завершал прием на борт более пятнадцати тысяч гражданских пассажиров, отправлявшихся чартерным рейсом на Аркадию – колонию, известную инфраструктурой для отдыхающих, – и в этот момент его атаковали два беспилотных орбитальных такси.

Капитан лайнера предположил, что такси везут припозднившихся пассажиров. Когда они не подчинились стыковочным командам, капитан предпринял маневр уклонения, чтобы избежать, как он думал, незначительных ударов. Но количество взрывчатки, загруженное отверженцами в такси, не только разорвало «Национальный праздник» на две части, но и сожгло краску на обшивке всех кораблей в радиусе двух километров.

Штаб-сержанты молча прослушали запись последних слов капитана в планшете Джилан. Бывший пилот боевого истребителя спокойно приказывал другим кораблям уйти с траектории падения, даже когда лайнер загорелся при входе в атмосферу Предела, а мертвые тела вываливались из развороченных люксовых кают.

Пока, объяснила Джилан, УФР удавалось держать случившееся в тайне, успешно списывая произошедшее на несчастный случай. Отчасти информация утаивалась из-за дерзости противника. Повстанцы в первый раз поразили цель не на земле. Более того, теракт был совершен над Пределом, в самом средоточии власти ККОН в Эпсилон Эридана. Хотя мятежники взяли на себя ответственность за чудовищные жертвы, многие боялись верить заявлению повстанцев. Если они нанесли удар прямо под носом у флота ККОН, то что им стоит поразить цели в других системах? Например, в Солнечной или на Жатве?

По словам Джилан, Комфлот ясно дал понять, что больше «Национальных праздников» не должно быть. УФР работало в режиме повышенной боевой готовности, и как только Третий отдел получил сообщение о пропавшем в Эпсилон Инди грузовозе, Аль-Сигни велели провести скрытое расследование. А на тот случай, если придется прибегнуть к крайним мерам, начальство приказало завербовать Эйвери и Берна.

– Мэм, противник в трюме, – прошептал Эйвери в микрофон шлема.

– Уничтожить его, – последовал короткий ответ.

Предполагалось, что Эйвери будет хранить радиомолчание.

– Это не повстанцы.

– Поясни.

Эйвери сделал глубокий вдох:

– Это инопланетяне.

Три существа ввалились в трюм через энергетический барьер и теперь пытались найти опору для рук и ног. Эйвери разглядывал их длинные костистые клювы и большие налитые кровью глаза под прозрачными шлемами.

– Похожи на ящериц без хвоста.

Наступила пауза, во время которой Джилан, державшая «Путь позора» в двухстах километрах от грузовоза, взвешивала слова Эйвери. Штаб-сержант понимал, что совсем скоро один из чужаков поднимет голову и увидит людей в тени между балками.

– Мэм, мне нужны указания, – сказал Эйвери.

– Попытайтесь захватить одного живым, – ответила Аль-Сигни. – Но никто не должен уйти.

– Понял.

Эйвери прижал к плечу приклад боевой винтовки. У него не было времени пострелять из этого оружия. Он надеялся, что высокоскоростные пули калибра девять с половиной миллиметров пробьют переливчатые скафандры инопланетян.

– Берн, приготовься. – Эйвери посмотрел на второго штаб-сержанта, устроившегося между двумя балками. – Я беру главного.

Морпех предположил, что командир – инопланетянин, стоящий ближе всех к мерцающей дыре. Он казался более собранным, чем остальные, и у него явно было оружие: серебристый серпообразный пистолет с зеленым энергетическим сиянием между концами. Эйвери надеялся, что смерть командира вынудит остальных, распростершихся на полу, сдаться. Сделав вдох, он выстрелил.

В условиях нулевой гравитации отдача от очереди из трех выстрелов оказалась сильнее, чем ожидал Эйвери. Две пули прошли мимо, и когда отдача отбросила его на корпус корабля, он увидел, как раненый исчез за барьером. Эйвери отругал себя за то, что ненадежно устроился на балках. Но это был его первый опыт стрельбы в условиях нулевой гравитации. Он мог только надеяться, что инопланетяне окажутся столь же неопытными.

Но пока происходящее говорило о противном.

Эйвери постарался прицелиться лучше, когда трое чужаков, оттолкнувшись от пола, направились к нему свободным треугольным строем. Тот, что впереди, носил шлем побольше, а за щитком виднелись мясистые красные шипы, прижатые к голове. Иглы у него были длиннее, чем у других пришельцев. Однако Берн выбрал ту же цель. Он выстрелил первым, и инопланетянин, вращаясь, отлетел в правую сторону от Эйвери.

Морпех не успел прицелиться, и один из пришельцев врезался в него и замахнулся кристаллическим ножом. Эйвери отбил удар стволом винтовки, и в этот момент противники стукнулись головами. Шлем Эйвери задрожал, и на мгновение морпеху показалось, что щиток вот-вот треснет. Штаб-сержант посмотрел прямо в лицо инопланетянина и понял, что вибрация – всего лишь отражение беззвучного яростного крика существа.

Эйвери прижал нож чужака к балке. Оружие было заряжено и светилось изнутри розовым пламенем. Эйвери не сомневался, что оно легко располосует его скафандр, не говоря уже о плоти.

Свободной рукой инопланетянин принялся царапать шею и плечи Эйвери. Но его громоздкие перчатки не нанесли никакого вреда. Морпех потянулся к пистолету М-6 в кобуре, выбранному из арсенала Аль-Сигни. Прежде чем инопланетянин среагировал, Эйвери всадил четыре пули в нижнюю часть продолговатого шлема, у основания костистых челюстей. Голова пришельца разлетелась на куски, забрызгав внутреннюю поверхность шлема темно-фиолетовой кровью. Эйвери оттолкнул труп к полу. Берн открыл огонь слева. Но он тоже не успел прицелиться еще раз после первого выстрела, и третий инопланетянин ударил его в живот, выбив из рук оружие. Винтовка ударилась о корпус корабля и, вращаясь, полетела вниз. Пришелец ткнул ножом в левое бедро Берна. Видимо, существо решило, что будет достаточно пронзить скафандр противника, чтобы покончить с ним, и, вероятно, замысел удался бы, если бы не модульная конструкция костюма. Когда Берн вытащил нож, отверстие моментально заполнилось желтой уплотнительной пеной. Инопланетянин размахивал руками; Эйвери решил, что тот хочет вогнать нож снова. Но когда оружие запульсировало розовым, он понял, что существо пытается избежать скорого взрыва.

– Бросай клинок! – прокричал Эйвери. – Он сейчас взорвется!

Берн вонзил нож в живот пришельца и пинком оттолкнул его. Существо в панике потянулось к оружию, но Берн загнал клинок слишком глубоко. Через долю секунды нож исчез в ярко-розовой вспышке. Крошечные мокрые ошметки, похожие на слякотный снег, забрызгали щиток Эйвери.

– Спасибо! – прокричал Берн по коммуникатору. – Но я бы на твоем месте всадил в этого еще пару пуль.

Эйвери посмотрел направо. Первый инопланетянин, в которого стрелял Берн, ухватился за балку немного дальше на потолке и остановил свое горизонтальное движение. Существо, наклонив голову в направлении Эйвери, смотрело на него одним немигающим глазом. Очередь Берна попала в свободную руку ниже плеча, но пришелец сумел удержать нож и теперь готовился метнуть его.

Эйвери взял чужака на мушку своего пистолета. Он видел мясистые шипы, налившиеся темной кровью. Инопланетянин раскрыл челюсти, обнажив острые как бритвы зубы.

– И я рад познакомиться, – хмыкнул Эйвери.

Он выпустил все двенадцать пуль в центр груди чужака. Оторванная рука улетела в другой угол трюма.

– Я пойду за сбежавшим.

Эйвери уперся подошвами в корпус корабля.

– Я прикрою, – предложил Берн.

Озабоченно посмотрев на него, Эйвери ответил:

– Если клинок перерезал артерию, то пена не поможет. Оставайся. Я быстро.

С этими словами он поспешил к энергетическому барьеру.

– Джонсон, – сказала Джилан, – у тебя десять минут.

Эйвери мысленно договорил за нее: «После чего я уничтожу их корабль вместе с вами». Он знал, что на «Пути позора» есть один «лучник», ракета типа «воздух – воздух», способная выводить из строя любые цели, кроме самых больших кораблей человеческого флота. Капитан-лейтенант сказала, что применит «лучник» против ожидаемого корабля повстанцев, если тот попытается бежать. Эйвери знал, что остановить инопланетное судно еще важнее. Ведь если пришельцам удастся уйти, то они наверняка вернутся с подкреплением.

– Не уложусь в пять – значит не вернусь вообще, – ответил Эйвери и прошел через барьер.

Морпех не ждал гравитации, но смог кое-как перекатиться и подняться с винтовкой на изготовку. Целясь в полупрозрачную трубу, он видел весь крючкообразный профиль инопланетного корабля. Эйвери старался не гадать, сколько инопланетян на борту. В рукаве нет укрытия, а если существа хлынут навстречу, то морпеху конец. Эйвери быстро прошел вперед и несколько секунд спустя остановился перед еще одним пульсирующим полем.

Первый барьер не нанес вреда штаб-сержанту, но коммуникатор перестал работать. Эйвери попытался связаться с Берном и Аль-Сигни, но в защищенных каналах бушевали помехи. «Один против инопланетного корабля», – подумал Эйвери, сделав несколько успокаивающих вздохов. Он знал: если задержится еще на секунду, то потеряет инициативу, а возможно, и самообладание. Прижав винтовку к плечу, он прошел через второй барьер. На этот раз морпех почувствовал пощипывание – поле сжимало гибкую ткань скафандра.

Короткий проход вел в более широкий коридор, залитый пурпурным светом. Эйвери взглянул налево и насчитал двадцать шагов до перегородки. Он обратил внимание, что все двери по пути разнесены на пять метров. О назначении этих герметичных помещений можно только догадываться. Эйвери посмотрел направо и увидел нечто похожее на гигантского червя, привязанного к грозди грязно-розовых шаров. Существо свернуло за угол в конце коридора. Еще какой-то инопланетянин?

Внезапно Эйвери заметил движение слева. Он успел перепрыгнуть через коридор в нишу перед дверью, а за его спиной плазменный шар выжег воздух. Морпех развернулся и увидел серию зеленых снарядов, летящих сквозь коридор. Металл закипал и коробился, как хитин жука, попавшего на горящее полено.

Не высовывая головы, Эйвери выставил за угол винтовку и выжал спусковой крючок – так и держал, пока не опустел магазин на шестьдесят патронов. Вражеский огонь прекратился. Эйвери надеялся, что поразил противника, а не загнал за угол.

Существовал только один способ это выяснить. Морпех перезарядил оружие, сосчитал до трех и выглянул в коридор.

Первым делом Чур’Р-Яр поспешила на мостик. Оттуда она могла отсоединить рукав и прогреть двигатели. Бежать, прежде чем враг попадет на борт! Но, сняв шлем и громоздкие перчатки, она поняла, что все ее планы рухнули.

Воздух на мостике пропах газами хурагока, а каналы связи, соединяющие люминарий с «Мелким грехом», были восстановлены. Подойдя к пирамидальному устройству, киг-яр увидела, что оно передает полный отчет обо всех новых планетах в министерство Спокойствия.

– Дьякон! – прошипела она. – Предатель!

Как ни странно, первое, что испытала Чур’Р-Яр, была грусть. Она так близко подошла к вожделенному трофею, что почти ощущала мягкие стенки гнездышка, теплые яйца под ногами и маленьких киг-яров, растущих внутри, – продолжателей ее рода. Она наслаждалась воображаемыми ощущениями, пока ее не переполнила жажда мести.

Чур’Р-Яр знала, где отыскать унггоя, когда закончится метан в баллоне: в спасательной капсуле «Мелкого греха». Но когда капитан вышла и увидела появившегося из прохода к рукаву инопланетянина в черном скафандре, она поняла, что, к ее крайнему разочарованию, даже месть, возможно, стала ей недоступна.

Если на борту ее корабля появился пришелец, то экипаж мертв. С помощью подчиненных она, вероятно, смогла бы пробиться мимо инопланетянина к капсуле на корме. Теперь же успех зависит только от ее хитрости и коварства, но шансы в значительной мере уменьшились.

Бугорки на плечах Чур’Р-Яр стали такими жесткими, что она с трудом подняла плазменный пистолет. Когда киг-яр все же выстрелила, инопланетянин скрылся за углом. Пока она размышляла, как лучше всего выманить его на открытое пространство, расцвели огненные вспышки. Снаряды разорвали ей живот и перебили позвоночник. Еще один снаряд раздробил левое колено, но она к тому времени уже не чувствовала ничего ниже поясницы. Кровь вытекала из отверстий, которые порванный скафандр мог заделать лишь частично. Чур’Р-Яр привалилась спиной к стене коридора.

Руки стали невероятно тяжелыми, но капитан смогла поднять пистолет с колен и проверить заряд. Оставалась треть энергии – недостаточно, чтобы остановить инопланетянина, когда он появится из укрытия, но хватит, чтобы осуществить замысел.

Чур’Р-Яр протянула руку к выключателю тамбура перед метановой камерой. Когда наружная дверь открылась, она изо всех оставшихся сил нажала на спусковой крючок. По мере того как оружие набирало заряд, способный прожечь внутреннюю дверь тамбура, новые выстрелы поразили ее в грудь, свалив на пол.

Свет мерк по мере приближения чужака. Но несмотря на спазмы в руке, она не отпускала крючок, пока существо не заглянуло ей в глаза. Оно перевело взгляд с ее оружия на тамбур. Пришелец вздрогнул, поняв уготовленную ему судьбу.

– Это мой корабль, – прошипела Чур’Р-Яр. – И я сделаю с ним все, что мне хочется.

Ее коготь отпустил крючок, и ярко-зеленый шар плазмы ударил по внутренней двери с хлопком, за которым последовало шипение.

Проникнув в камеру, плазма воспламенила находящийся внутри метан, начав цепную реакцию, которая быстро перешла на установку подзарядки баллона, встроенную в стену. Инопланетянин бросился к рукаву, но компрессор станции взорвался в коридоре, и пришелец ударился головой в шлеме о противоположную стену коридора, после чего упал без сознания.

Капитан тихо щелкнула языком по зубам. Наконец-то хоть какая-то месть. Из метановой камеры выкатился огненный шар и поглотил обескровленное тело Чур’Р-Яр.

Дадаб, прежде чем услышал взрыв, почувствовал его – неожиданную дрожь в спасательной капсуле, а затем приглушенный хлопок. Он захныкал от ужаса, когда серия малых взрывов сотрясла капсулу. Что задержало хурагока? Дьякон ясно сказал: у них едва хватит времени, чтобы осуществить план.

Когда все киг-яры скрылись в рукаве, Дадаб выбежал из метановой камеры с запасным баллоном. Легче Некоторых направился на мостик с подлинным отчетом Дадаба о люминациях и о ереси Чур’Р-Яр. Но прежде чем Дадаб успел вернуться за другим баллоном, он услышал, как капитан предупреждает экипаж через переговорник, а потому остался в капсуле.

Теперь он услышал свист воздуха в круглом туннеле, соединяющем капсулу с главным коридором «Мелкого греха», и понял, что корабль теряет атмосферу. Он не хотел оставлять хурагока, но нужно было закрыть люк, чтобы избежать взрывной декомпрессии.

Свист резко прекратился, когда Легче Некоторых пронесся по туннелю и втиснулся в капсулу.

Что-то случилось? – спросил хурагок, увидев испуганное выражение на лице дьякона.

Ты. Поздно! – изобразил знаками Дадаб и ударил кулаком по консоли управления, чтобы закрыть люк.

Дадаб застонал, когда Легче Некоторых показал причину задержки – багаж, который он забрал в метановой камере. Хурагок держал три умных ящика – два из кабин управления грузовозами и один из гигантской машины в трюме второго грузовоза.

Почему. Так. Важно? – изобразил Дадаб тяжелыми как свинец руками.

После закрытия люка автоматически включилось силовое поле капсулы – сгущение воздуха обездвижит пассажиров ради безопасности, когда капсула на высокой скорости стартует с корабля.

Разве я не сказал тебе?! – воскликнул хурагок, отпуская ящики. Они замерли в воздухе. – Я научил их говорить! Друг с другом!

Только теперь Дадаб заметил, что боковые пластины ящиков удалены и видны электронные схемы. Некоторые элементы были соединены в сеть коммуникационных каналов.

«Пророки, пощадите меня!» – безмолвно взвыл он. Потом прикоснулся к мигающему голографическому выключателю в центре консоли, и капсула вылетела из гнезда.

С расстояния небольшой цилиндр, удаляющийся от «Мелкого греха», был почти невидим, пока капсула не активировала гипердвигатель и не исчезла в волнистой вспышке света.

У Дженкинса со лба капал пот. Он лежал, левой рукой крепко сжимая ремень МА-5. Противник в трехстах метрах был легкой добычей. Пять выстрелов, пять попаданий. Дженкинс усмехнулся. До сегодняшнего дня он ни разу не держал в руках оружие, а теперь не мог с ним расстаться.

Когда он и другие рекруты проснулись утром, оказалось, что штаб-сержанты не вернулись из Утгарда. Капитан Пондер ничего не объяснил и просто приказал взводам заниматься уборкой мусора вокруг лагеря и другой рутиной. В отсутствие Берна он отправил Дженкинса, Форселла, Уика и Андерсена на стрельбище, доверив их безопасность компьютеру полигона.

Компьютер был связан с оружием рекрутов беспроводным способом и мог в любой момент заблокировать спусковой механизм. Но не делал этого, а лишь озвучивал результаты – попадания и промахи, – комично подражая хриплому голосу инструктора по боевой подготовке. Уик и Андерсен быстро набрали обязательные очки и вернулись в казармы. Они вступили в ополчение не для того, чтобы научиться меткой стрельбе.

Отцу Уика принадлежал крупнейший импортно-экспортный концерн; отец Андерсена был уполномоченным на торговой бирже колонии. Оба жили в Утгарде и одинаково презирали фермы, которые обеспечивали процветание их семей. Они мечтали улететь с Жатвы и сделать карьеру в колониальной администрации или ДКС на центральных мирах, а потому решили, что служба в ополчении будет полезным штрихом в биографии.

Дженкинс тоже рассматривал ополчение как билет с Жатвы – способ побега от нескольких тысяч акров земли, которые ему, старшему сыну в семье, суждено унаследовать. Не то чтобы фермерство сулило плохое будущее, но и блестящего тоже не обещало. И потому, хотя рекрут до смерти боялся штаб-сержантов, он хотел стать таким, как они, – настоящим солдатом. Не из убежденного патриотизма, но потому, что жизнь морпеха ККОН представлялась ему полной приключений.

Родители никогда бы не простили, если бы он пошел не в колледж, а в армию. Но по окончании срока контракта в ополчении он сможет поступить в офицерскую школу. Его послужной список вряд ли будет хорошо выглядеть, если он не научится стрелять. И потому после ухода Уика и Андерсена он остался на стрельбище с Форселлом.

Первое впечатление о высоком спокойном рекруте – будто мышцы Форселла развиты гораздо лучше мозгов – быстро изменилось. Когда Дженкинсу не удалось подготовить винтовку к бою (обеспечить точность стрельбы регулировкой прицела с поправками на высоту и ветер), Форселл предложил помощь. Когда пули Дженкинса уходили в молоко, Форселл дал хороший совет, как лучше целиться. А когда Дженкинс спросил Форселла, откуда тот так много знает про стрельбу, светловолосый рекрут с бычьей шеей посмотрел на колышущиеся пшеничные поля за самыми дальними мишенями и сказал:

– Я просто слежу за ветром.

Дженкинс последовал его примеру, и вскоре рекруты один за другим стали попадать в десятку. Остаток дня они провели, подшучивая над промахами друг друга и поздравляя с попаданиями, передразнивая компьютер, который был слишком прост, чтобы как-то возразить.

Развлечение продолжалось, пока ближе к вечеру не появился капитан Пондер. Он принес пистолет М-6 и коробки патронов.

Дженкинс старался не смотреть разинув рот, когда капитан начал тренировку, но он не мог не заметить, что Пондер раздражен и что ему приходится унимать дрожь в руке-протезе. В какой-то момент Пондер выронил магазин, но успел поймать, прежде чем тот упал на дощатый пол стрельбища.

Но весьма скоро он уже стрелял так, что пули ложились тесно, хотя до мишени было пятьдесят метров, и менял магазины абсолютно четкими движениями. У Дженкинса и Форселла патроны кончились задолго до того, как капитан опустил пистолет. Они терпеливо подождали, пока он поставит оружие на предохранитель и посмотрит их результаты на дисплее компьютера.

– Рекруты, это снайперская точность.

Дженкинс зарделся:

– Спасибо, сэр. – Потом, набравшись смелости, сказал: – После окончания колледжа я хочу стать морпехом – получить шанс пострелять по-настоящему… – Жизнерадостная улыбка сникла под жестким взглядом капитана. – Прошу прощения, сэр.

– Нет. Это хороший настрой, – сказал Пондер, противясь желанию посмотреть на небо – в сторону новой угрозы, которая, как он знал, уже появилась. – Будет у тебя шанс пострелять.

Ему не хватило духу добавить: «Гораздо раньше, чем ты думаешь».