Глава 25

Комроты, а ныне ближник вяземского князя, воевода боярин Черных Владимир Иванович прибыл в Смоленск с группой своих бойцов для проведения секретной операции. На пристань торгового дома, как и планировалось, высадились уже в темноте, для чего буксир с баржей пару часов простоял в устье Вопи, выжидая время. Операция действительно предстояла сложная, поэтому и руководил ею он лично. Местные должны были снабдить всей необходимой информацией и оказать содействие на местности.

Однако как только Черных зашел поздороваться в кабинет к заму по безопасности, бывшему командиру группы силовиков ФСБ, как тот вручил ему радиограмму, подписанную князем. Операция, ради которой он сюда прибыл, пока отменялась, а вместо нее ему и Вячеславу приказано было организовать другую.

– Ну, давай, Слава, посвящай меня в тайны мадридского двора, а то время крайне ограничено, а я совсем не в теме.

Для Ждана четыре дня пролетели как миг. Первые два дня он усиленно тренировался. Для этого нанял одного из варягов за весьма приличные деньги. Тот сразу сказал, что не сможет за это время сделать из него мастера меча и вряд ли эти тренировки Ждану чем-то помогут. Но если купец хочет и готов платить – то он сделает все возможное. Занимался он со Жданом полных два дня, а на третий отказался, заявив, что улучшить что-либо уже вряд ли получится, а отдохнуть перед боем нужно обязательно. Этот день Ждан посвятил тому, чтобы позаботиться о своих людях и имуществе, если ему суждено не пережить завтрашний. Кроме этого, он сходил на капище и принес требу богу воинов – Перуну. В качестве требы положил на жертвенный огонь свой нож, выкованный ему вяземскими кузнецами. О победе он не просил. Перуна об этом просить нельзя. Он сам решает, кто достоин его внимания, а кто нет. Ждан просил в случае поражения достойной смерти. Судя по взметнувшемуся пламени над костром – треба была принята. По возвращении в торговый дом его немедленно пригласил к себе Вячеслав. У того сидел один из ближников князя – боярин Черных. Ждан с ним еще не пересекался, но знал, что это именно его люди отбили его и Чтибора у разбойников. Он заметил, что боярин приехал тайно, на днях, но у каждого из них были свои заботы, и они не общались. Поздоровавшись с боярином, Ждан опустился в кресло, гадая, зачем его пригласили и что ему скажет княжеский ближник.

А тот, кивнув на бумагу, лежащую на столе, предложил Ждану внимательно ее посмотреть и послушать, что ему нужно завтра делать. Что ему завтра делать, Ждан знал, но решил послушать, что нового скажет боярин. Взглянув на бумагу, купец удивился. Так как грамоту и математику княжескую он уже знал, то немного понимал, что там изображено. Там очень точно и подробно было разрисовано место завтрашнего поединка. Причем с указанием расстояний на стрелках.

– Вот смотри, Ждан Бориславович, и запоминай. Это очень важно! От этого зависит, переживешь ты завтрашний день или нет.

И далее ему рассказали все, что он должен был сделать. Объяснять ничего не стали, но потребовали точно все запомнить и исполнить. Даже повторить пришлось.

Тунгус вышел с торгового двора через потайной выход. С ним шел Горазд – новичок их десятка. Салага, как его звали ветераны группы. Горазд Егору нравился. Он был вынослив, терпелив, внимателен и зорок, в лесу себя чувствовал если не так, как сам Тунгус, то мало ему уступал. Поэтому Чибис пока не решил, кого из него готовить – универсала-автоматчика, или затачивать под какую-то одну специализацию. Горазду все было интересно! Он с удовольствием занимался боевой подготовкой и учился грамоте, с наслаждением вдыхал незнакомый запах сгоревшего пороха на стрельбище и нес службу в нарядах. И очень кстати оказался в десятке. Вовремя! Иначе на эту операцию пошел бы другой десяток. А тут такой козырь – боец знает город, местность и вообще все связанное с этим местом и временем. А иначе сидели бы на базе, умирая от тоски. Даже охота не выручала. К тому же около города уже всю дичь выбили, а далеко уходить командиры не разрешали. Хотя были еще женщины… Но длительное присутствие мужа дома еще никого и никогда до добра не доводило. Мужчина периодически должен покидать дом. А тут все ж приключения!

Сейчас Горазд окольными и незаметными путями вел Егора к засидке, подготовленной местными бойцами для него. Жаль, но Егору вживую место предстоящей работы оглядеть не удалось. Слишком уж он необычно смотрелся на фоне почти исключительно арийского населения. Сразу бы его срисовали. Город-то только таковым называется – населения от силы две-три тысячи, все друг друга знают. Поэтому пришлось довольствоваться пусть и очень подробным, но планом. Когда дошли, Горазд помог Егору надеть «лешак», потом достал из травы самопальную лесенку и подсадил его на ель. В кроне этой ели и была сделана площадка, на которой Тунгусу предстояло просидеть весь световой день. Что бывало в его практике, но редко. Все же охота на зверя и на человека различаются. И в основном именно этим. В качестве развлечения нужно сделать один-единственный выстрел из своей мелкашки. Он ее готовил к другой задаче, но у снайпера все задачи сводятся к одному. Поэтому самодельный глушитель, сделанный на заводе в Вязьме мастерами, пришелся здесь к месту. Дальность планируемой стрельбы была всего лишь 110–120 метров, но сложность была в том, что нужно было одной пулей попасть в глаз. Причем не тогда, когда Егору это было бы удобно, а по команде. Поэтому на мелкашке непривычно для Егора горбатилась оптика, а недалеко от места, где будет стоять цель, был вкопан шест и на нем висел кусок легкой ткани.

Егор обосновался на площадке, скрытой в хвое ели, и, пристроив винтовку, расслабился и впал в полузабытье. Впереди у него был длинный день. И его нужно было перетерпеть.

Ждан в ночь перед полем долго не мог заснуть. В голове роились разные мысли. Но все они были связаны с завтрашним днем. Нет, он не боялся смерти. Не боялся противника, но трезво оценивал свои шансы. Да! Меч в его руке не выглядит инородным предметом, но в руке нурмана он становится ее продолжением. Причем в обеих. Смертоносным продолжением, обрывающим чьи-то жизни. Ему было просто жаль. Жаль их любви с Миланой, которая станет женой кого-то другого. Жаль, что только начал так интересно жить, и все самое интересное пройдет уже без него. Он жалел, что все это случилось в присутствии Миланы и он был связан страхом за ее жизнь. Иначе бы все кончилось прямо там же. И не было бы этих переживаний и всей этой суеты. Боярин Черных со своим «побольше пафоса»! Что такое пафос? А когда разъяснили, – зачем он там? Там будет все просто – оттуда уйдет кто-то один. Может, наплевать на все? Просто начать биться, авось Перун, принявший требу, поможет? А с другой стороны, и сам князь, и его ближники весьма хитромудрые люди! Ждан таких и не встречал ранее. И когда он с ними разговаривает, да даже с тем же Вячеславом, улавливает иногда на их лицах улыбки. Они как бы читают его мысли и знают все наперед. И что существенно – боярин чуть ли не вдалбливал в него порядок его действий в поле. А на просьбу Ждана разъяснить ему все, чтобы он понимал и тогда ему будет проще, боярин ответил отказом.

«Ты, – говорит, – если все заранее знать будешь, не сыграешь так, как нужно. А нужно, чтобы все, что там произойдет, было неожиданностью и для тебя. Там много людей будет, и они это увидят. Поэтому просто сделай то, что я тебе говорю. И будет тебе счастье!»

Какое счастье? Его счастье сейчас спит в светлице… С этими мыслями он и заснул под утро.

Утром чуть не проспал. Точнее, проспал. Разбудил его родственник из телохранителей. Поле было назначено на девять утра. Ждан умел пользоваться часами. А для всех это была четвертая стража. Панциря, как у княжеских латников, у него не было, да и в нем нужна была сноровка и умение биться. Ждан надел свою бригантину, под нее дополнительно куртку из чудесной княжеской ткани, которая не режется ножом, поножи и наручи, шлем с прозрачным забралом повесил на пояс к кинжалу, на другую сторону – меч, за спину закинул легкий и прочный стальной щит. Весь доспех и оружие были сделаны из металла, как в княжестве говорили – «для своих». А значит, все отменного качества. Вышли за полчаса до начала. Сопровождали его телохранители в таком же доспехе. Идти было недалеко, и, уже выйдя из ворот торгового дома, он увидел толпу вокруг поля. Само поле располагалось между городской стеной, рекой и лесом. Так вот желающих посмотреть на поединок пришло очень много. Стоявший со стороны леса княжеский стяг обозначал сторону Ждана и его товарищей. Проходя сквозь толпу, Ждан заметил боярина Черныха, одетого в непривычную для него одежду простого горожанина. Тот, заметив его взгляд, подмигнул ему и тут же отвел глаза в сторону. Слева от места Ждана в первом ряду стоял хмурый отец Миланы. Самой Миланы не было. Напротив него сгрудились варяги – дружинники вместе с тем, у которого Ждан брал уроки. Взгляды у них были строги, но в глазах читалась печаль.

Ждан прошел на положенное ему место. Сзади него расположился Вячеслав, Годислав и все их люди. Между Жданом и ими стояли три столба с тремя щитами. Как и положено, хотя Ждан был уверен, что щит-то нурман точно не разобьет. Это не деревяшка, окованная плохоньким железом. Но сейчас ему нужно было сосредоточиться на том, что он должен сделать. Повторяя про себя порядок действий, он искоса посматривал на противника и его воинов. Там царило веселье, нурманы спорили и бились об заклад, как прикончит Счастливчик кривича и сколько ударов сердца это займет. Между ними мелькал в простой одежде один из воинов боярина. Тот спорил с нурманами на деньги, ставя на победу Ждана. Над ним смеялись, называли в открытую дураком. Тот улыбался, но стоял на своем. Кто он, Ждан не знал, но лицо его приметил и запомнил. Выждав положенное время, волхв с городского капища, уточнив у бойцов, что бой будет идти до смерти одного из них, и зачитав правила, объявил поединок.

Нурман, картинно подняв в небеса оба меча, обратился со здравицей к Одину, обещая ему красивую победу во славу его. Выждав, когда он закончит, Ждан, как и наставлял его боярин, так же картинно воздел меч в правой, щит на левой руке и, подняв лицо к небу, обратился к Перуну:

– Перуне! Вми призывающим тя, славен и триславен буди! Здравия и множество рода всем чадам Сварожьим дажьди, родам покровительства милость яви, прави над всеми, вще изродно! Тако бысть, тако еси, тако буди!

В момент, когда он начал читать здравицу, сзади него загрохотали барабаны. Начав сначала тихо, грохот их усиливался с каждой секундой и достиг максимума к окончанию здравицы. Ждан медленно опустил меч и направил его острие на противника, и в ту же секунду тот внезапно зашатался, потом опустился на колени и безвольно рухнул лицом в землю. Грохот барабанов оборвался. И наступила тишина. Все, включая Ждана, удивленно в безмолвии смотрели на упавшего.

– Так решил Перун! – раздался голос, и толпа его подхватила. Ждан неверяще смотрел на лежащего врага, которого уже перевернули на спину его хирдманы и понесли с поля, на острие своего меча и не понимал, что случилось. Случилось чудо! Перун действительно сделал выбор.

– Это земля Перуна! Он здесь хозяин, а не Один! – проревел один из варягов. – Слава Перуну!

И этот рев поддержала толпа.

Уже поворачиваясь, чтобы уйти, Ждан заметил внимательный взгляд. Взгляд будущего тестя на будущего зятя. Перехватил его и с вызовом ответил. Отец Миланы промедлил, а потом тихонько качнул головой, как бы поздравляя с победой. И ушел.

Как возвратился домой, Ждан не помнил. Помнил только, как с него снимали броню, а его кухарка Бажена плакала и старалась погладить его рукой, мешая телохранителям. Потом был пир, и Ждан пил с боярином Черныхом коньяк, с Вячеславом самогон, с Годиславом пиво. И как это все закончилось, он назавтра не помнил.

Когда на поляне перед ним начал собираться народ, Егор пришел в себя и начал потихоньку разминать мышцы, приводя себя в порядок. Успел вовремя. Когда противник их купца нарисовался в оптике прицела, он оценил будущий выстрел. Викинг, который собирался убить крестника их десятка, вышел биться без шлема, зато с двумя мечами. Но мечи Егору не мешали. Ветерок был слабый, ткань на шесте еле двигалась. И это был еще один плюс. Когда на поле начался спектакль, Егор приник к прицелу, следя за целью и контролируя ветерок. Загрохотали барабаны – он собрался в ожидании команды, фиксируя лицо цели. Викинг откровенно потешался над купцом, но необходимость соблюдения уважения к чужим богам заставляла его, по крайней мере, стоять неподвижно в ожидании окончания формальной части поединка.

– Работаем! – наконец прозвучала команда, и через секунду мелкашка Егора хлопнула, выплевывая маленькую каплю свинца калибром 5,6 мм. Звук не сильнее воздушки. А уж за грохотом барабанов гарантированно никто не услышит. Попал! Викинг еще простоял несколько секунд, не поняв, что уже умер, и Егор успел оценить выстрел. Глаза не было! Мягкая пуля кость затылка пробить была не должна. А вскрытие в эти времена не делали. Что в итоге? Поединок божий – бог сделал выбор. И не мечтал, а пришлось поработать за бога! Теперь снова можно замереть и в таком состоянии дожидаться темноты. Ох, тяжка доля снайпера!

Черных пошел в люди. В том смысле, что при проведении операции находился в толпе. Не один, естественно, всегда рядом крутился кто-то из десятка Чибиса или он сам. Одеты все соответствующе. Не богато, потому как богатых местных тут знают в лицо, а приезжие сюда попадают днем и на лодьях. Если, конечно, они не из Вязьмы. Но именно это обстоятельство его люди и старались скрыть. И не бедно, чтобы ногами не пинали, и не богато, чтоб не обратили внимания. Двигаясь в толпе, заметил Ждана. Тот тоже его увидел. Выглядел тот не очень. В том смысле, что был крайне напряжен. Как бы все не испортил! Хотя, наверно, это нормально. Самому-то практически и не приходилось вот так вот выходить «сам на сам». Все в основном общение с врагами сводилось через прицел. А тут с такими заостренными ломиками народ так наловчился махать, что нашинкует тебя, и оглянуться не успеешь. Ну, будем надеяться, что купец не облажается. Хотя даже если и что-то забудет – не страшно. Билет викингу на тот свет уже выписан. Тунгус его выдаст при любом раскладе. Однако варит голова у князя. Если все будет в ажуре – никто не подкопается! Но если не по плану пойдет – могут быть осложнения. Пловец, зараза, научил Горазда делать ставки на поединках. На деньги. И теперь тот трется среди сторонников Счастливчика, разводя их на бабло. Чувствую, уйдут они отсюда нищими и с трупом. Голым трупом! Потому как все имущество на бойце по условиям поединка отходит победителю. С точки зрения наших кузнецов, имущество Счастливчика – металлолом на переплавку. Но это ведь не все знают, так что продать будет можно. И не дешево! Десяток единогласно решил, что вся прибыль с этого дела отходит Горазду – пусть семье поможет, к зиме приготовит.

Надо сказать, удачный выбор сделал Чибис с этим парнем. Очень удачный! Все с ним в тему! И сейчас вот он тут как рыба в воде.

Так! Началось! Нужно занять место получше, чтобы контролировать бойцов Счастливчика. Вот тут будет удобно! Только вот хрен ли сюда на конях-то приперлись? Тут и так сегодня аншлаг – людей больше, чем мест.

Черных попытался пробраться вперед под лошадиной мордой, которая мешала ему наблюдать за клиентами.

– Куда прешь, смерд! – и плечо Черныха обожгло резкой болью.

Рука автоматически перехватила плеть, потянув ее на себя. Одновременно Черных в прыжке достал другой рукой кисть чужой вытянутой руки и взял ее на болевой, вытягивая и закручивая ее в сторону крупа лошади и вниз. Всадник вывалился из седла, но ноги остались в стременах, и он повис между седлом и Черныхом. Рука, взятая на болевой, и положение тела не позволяли ему что-либо сделать. Единственное, что он смог, это сдержать крик, рвущийся из горла. Но побагровевшее лицо и вылезающие из орбит глаза от боли говорили, что терпению приходит конец. Однако то, что Черных не смог выдернуть воина из седла, в свою очередь ограничивало и его. Калечить обидчика, не разобравшись, ротный не хотел, а завершить прием, как рассчитывал, не мог. Своеобразный пат. Да еще лошадь начала поворачиваться и отступать по направлению, куда тянулся всадник. Черныху оставалось либо отступать спиной в толпу, либо… К тому же на помощь первому всаднику, разворачивая лошадь и расталкивая людей, уже рванулся второй. Пришлось сделать шаг навстречу и, сменив захват с руки на шею, лишить сознания обидчика. А тут и его парни подоспели – Пловец одним движением просто выдернул второго всадника из седла, и тот исчез из виду. Однако окружающим было не до этого. Во время этих событий Черных потерял контроль за ситуацией на поле. Автоматически только отметил, что грохотали барабаны, а значит, все развивается в целом по сценарию. И окончание неожиданной схватки со всадниками совпало с наступившей тишиной. Взглянув на то место, где стоял оппонент Ждана, Черных его не увидел. Перевел взгляд на Ждана – тот стоял с вытянутым мечом в руке, и на лице его отображалось безмерное удивление. То, что нужно! Волю богов ведь предусмотреть невозможно. А как он обращался к Перуну, слышали все. Однако нужно было что-то решать с неожиданной проблемой в лице двух конных воинов. Во-первых, кто они и чьи? Во-вторых, уровень проблемы вытекал из ответа на первый вопрос. Тут только он заметил, что лошадей и всадников было три. Третьим всадником была женщина. Которая так была поглощена происходящим на поле, что не заметила происшествия рядом с ней. По-видимому, эти двое ее охраняли. Это единственное, что мог сказать Черных, потому что в данный момент они были у нее за спиной. Все это он отметил, не отвлекаясь от освобождения проигравшего схватку воина от разных режущих и колющих предметов. Не хватало еще, чтобы, придя в себя, товарищ пырнул его чем-либо. От удивления. Рядом такую же операцию со своим клиентом проделывал и Пловец.

Рассовав стандартный набор для воинов этого времени по карманам и повесив пояс с мечом себе на плечо, Черных пошлепал пострадавшего по щекам, приводя того в сознание. Тот медленно открыл глаза и сначала непонимающе уставился на мужика, склонившегося над ним. Потом в его глазах мелькнуло озарение, и он дернулся, стараясь выскользнуть из рук незнакомца и встать.

– Не балуй! – прикрикнул на него ротный. – Так, встал и пошел на то место, где стоял. К лошади не подходи.

Решив не рисковать, Черных рывком поднял его на ноги и, взяв руку воина на болевой, толкнул в сторону места, где все начиналось. Пловец просто приподнял своего за шиворот, и тот, еле доставая до земли, засеменил в ту же сторону.

– Эй, хозяйка! – окликнул девушку Черных, подойдя вплотную.

– Что? – наконец оторвалась она от происходящего на поле.

Глаза ее расширились от удивления. И только сейчас Черных смог внимательно осмотреть ее. И выпал из момента на некоторое время. На него в упор смотрела его первая любовь. Даже родинка над губой была в том же месте. Такого не могло быть, и все же она была перед ним. Он даже инстинктивно махнул рукой перед лицом, пытаясь отогнать морок.

– Ты пошто, смерд, руку на моих воинов поднял? – донеслось до него. Голос! Голос вернул его во времена его первой любви. Это был ее голос. Голос той, кто затянул его первый раз в омут этого всепоглощающего чувства.

– А? – по-детски переспросил он, силясь вырваться из плена воспоминаний.

– Не пялься на меня, смерд! Ты будешь казнен за то, что поднял руку на воинов моего отца. Но перед этим ты лишишься своих бесстыжих глаз. Отвечай, когда тебя спрашивает дочь полоцкого наместника и невеста сына киевского князя!

Только сейчас придя в себя, бывший капитан спецназа, бывший ротный, а ныне воевода и боярин вяземского князя смог увидеть ее всю, а не только глаза, в которых чуть не утонул. Юная, высокая, выше среднего роста даже по меркам XXI века, но утверждать точно Черных не стал бы – та все же находилась в седле. Кареглазая брюнетка, что крайне необычно для данной местности. С тонкими чертами лица, четко очерченными губами и аккуратным носиком. Фигуру оценить в местной одежде было сложно, однако она явно не в стандарте этого времени. Точнее, можно было бы оценить только при более продолжительном общении. А продлить его было в его силах, и в глубине души он был этому рад.

Ответил он не сразу, наслаждаясь ее порозовевшим от негодования лицом. И ответил так, как никогда бы в другой раз, будучи в своем уме. А сейчас он сам и его ум были в разных местах.

– Мне все равно, какого сына и какого князя ты невеста. Ты будешь моей женой! И очень скоро!

И мазнув взглядом по пришедшим в себя телохранителям девушки, стоявших с выпученными от удивления глазами, добавил для них:

– Оружие ваше повесим вон на том суку. Заберете, как мы отойдем. И… лучше берегите мою жену. Пока вы за это отвечаете. А не то я вам головы пооткручу!

Пловец подтвердил эту реплику одобрительным хмыканьем. И они растворились в возбужденной толпе, оставив потерявшую дар речи дочь полоцкого наместника и ее не совсем удачливых телохранителей.