Глава 19

Минут через тридцать после высадки десанта туман над рекой поднялся, и к берегу выше по течению места высадки приткнулась первая баржа. Тут же с нее кран-балкой спустили снаряжение и оборудование. Врачи и помогающий им экипаж начали развертывать фильтрационный пункт. Необходимо было ввиду предстоящей скученности людей на судах каравана постараться не допустить на борт больных и заразных. Кроме этого, предстояло провести первичную санобработку бывших рабов. И переодеть их. Желательно также на период похода разделить мужчин и женщин. Поэтому оборудовались места для стрижки волос, помывки, питания, в стороне копались ямы под туалеты, выкладывались комплекты одежды и обуви. В это время где-то в городе хлопали взрывпакеты, гудели сигналы техники, иногда слышались редкие выстрелы, но как было известно из радиообмена и с видеокамеры коптера, это были предупредительные выстрелы. Иногда суда каравана давали гудки, добавляя страха местным жителям. И не только им. Во дворце бека, осознав, что отрезаны от крепости, приготовились к обороне, стараясь не беспокоить нападавших. Одновременно войска с правого берега попытались на лодках выйти на реку. Для чего было непонятно. То ли хотели помочь осажденным на острове, то ли атаковать пришельцев. Однако после продолжительного гудка развернувшегося в их сторону буксира с баржей, лодки суматошно бросились к берегу, и воины их быстро покинули. Больше попыток использовать плавсредства не было. А если бы и были, то кроме психологического оружия пароходного гудка, на всех судах имелись спарки «максимов». К счастью, применять их не пришлось.

Люди начали прибывать в течение часа. Медики только-только заканчивали развертывание лагеря. Колонна бывших рабов вышла на берег и, остановившись, стала накапливаться в стороне от сновавших пришельцев. Или новых захватчиков. Радости на лицах, рассматриваемых через бинокль, Никодимов не заметил. Были одни хозяева стали другие. Но те хоть были понятны. А что ждать от этих? В основном молодые мужчины и женщины, частично дети, полные сил или изможденные, некоторые с испугом, другие с безразличием, но все с одинаковой покорностью смотрели на происходящее вокруг них. Иногда мелькали и радостные лица. Никодимов догадывался, что это воссоединенные семьи. Они стояли обнявшись, пользуясь, возможно, последними минутами счастья. Ведь никто не знал, чего ожидать от новых и таких непонятных и оттого страшных хозяев. Люди, привыкшие быть вещью, не ждали от жизни подарков.

Наконец, все было готово. Медперсонал, одетый в респираторы, занял свои на сегодняшний день рабочие места. После чего последовало на нескольких языках обращение к рабам через громкоговорящую трансляцию. Первыми на санобработку начали выводить женщин и детей. Через полчаса первые из них, уже стриженные под «ноль» и одетые в непривычную для них одежду, появились у походных кухонь. После обеда по сходням они начали подниматься на первый пароход. Как только он набрал необходимое число новых пассажиров отошел от берега и стал на якорь на фарватере. Его место занял другой. Заодно считали количество освобожденных рабов. Женщин и детей собирались везти на пароходах. Там хотя бы была крыша над головой и более-менее, хотя и в тесноте, сносные условия обитания. Мужчины должны были путешествовать на баржах, на палубах которых под руководством экипажей и охраны им следовало развернуть палатки в качестве защиты от возможного дождя. Это для тех, кто не поместился в трюмах. Таким образом, начался процесс принятия новых людей в княжество Вяземское.

Внешнюю охрану скопища людей осуществляли десантники. Бэтээры своими пулеметами прикрывали оцепление от возможной опасности извне. Сами десантники стояли, сидели редкой цепью, присматривая за бывшими рабами. Только Годислав с ватажниками под прикрытием старенького БТР-152 мотался между берегом и городом. Купец зарабатывал себе и другу на хлеб с маслом, грабя таких же купцов, как и он сам. Единственное ограничение у него было – не убивать! По возможности. За этим по поручению Никодимова присматривал экипаж бэтээра.

Управились к вечеру. Всего погрузили 1023 женщины, 316 детей и 5097 мужчин. Все почти поголовно до 30 лет. 30 лет – это практически максимальный возраст. Основная масса гораздо моложе. Плюс по пути сюда набрали 38 женщин, 26 детей и 87 мужчин. Эти, как уже освоившиеся, помогали экипажам и медикам в обслуживании полона. Все женщины и дети были расселены на четыре парохода. Около сотни их было на пятом. Это был самый проблемный вопрос, потому как на нем же разместилось еще около трех сотен мужчин. Молодых мужчин. Привыкших к тому, что женщина – это вещь, которая должна иметь хозяина. И если такового не имеется, значит, она ничья и ею может воспользоваться любой находящийся рядом мужчина. Таковы времена! А женщин у многих из бывших рабов не было давно. И именно десятку Чибиса «повезло» идти сопровождением на этом пароходе.

Кроме этого, медики по разным причинам забраковали свыше двухсот больных, которые теперь толпой стояли на берегу. Когда им на нескольких языках объяснили, что они свободны и могут идти на все четыре стороны, часть тут же ушла, часть опустилась на землю, покорно ожидая своей дальнейшей участи, а часть стала проситься забрать их с собой. Или просто разрешить идти за караваном на лодьях, которые они могли взять тут же. Если им откажут – многие просили убить их тут же. Быстро и безболезненно. Потому что их бывшие хозяева вернутся за ними и будут убивать долго и мучительно. Самсонов, обсудив вопрос с врачами, разрешил желающим из не прошедших карантин, воспользоваться лодьями и приказал взять их на буксир танкодесантным катерам. Медики обещали заняться их лечением, не нарушая порядка движения каравана.

Уже на вечерней заре караван начал движение, вытягиваясь колонной вверх по Волге. Напоследок кто-то из десантников выпустил по сигнальной ракете в сторону дворца бека и крепости, а пароходы попрощались с городом гудками.

Первая ночь прошла спокойно. Относительно, потому что за ночь бежало двадцать семь человек. Им не препятствовали и не мешали. Раз хотят сбежать – все равно сбегут. Если сумеют. Не факт, что все добрались до берега. Волга в нижнем течении и в наше время отнюдь не узкая, а тогда вообще с трудом можно было видеть берега. А уж ночью…

Утром началась организационная работа. Сначала обеспечили завтрак, привлекая в помощь бывших рабов. В основном, конечно, из славян. Общность языка способствовала. Это был самый трудный момент – бывшие рабы еще не освоились и плохо ориентировались во времени и пространстве. Прямо у кухонь всем раздали стандартные наборы армейской утвари – котелок, кружка, ложка. Народ понемногу стал отходить от шока прошедшего дня. Далее, на каждом судне прокрутили запись на нескольких языках с информацией, кто их освободил и что каждый из них освободителям должен, куда плывем, сколько будем в пути, распорядок дня и необходимость каждому определиться, в качестве кого он может быть полезен княжеству. Медики переквалифицировались в кадровиков. Переписывали бывших рабов – национальность, возраст, образование, если таковое имеется, владение ремеслом и кем ему хотелось бы быть.

Первые три дня прошли спокойно. Бойцы десятков, расквартированных на судах, дежурили, помогали экипажу и медикам, а в остальное время ловили рыбу. Которой было не просто много, а очень много. Тут же определились и любители рыбалки из бывших рабов. Конечно, с удочками они не сталкивались, но освоились очень быстро. Поэтому в скором времени свободных снастей не осталось. Более того, к удочкам построились очереди из желающих порыбачить. Заодно поправили дело с питанием людей.

Вечером четвертого Чибис, спустившись на нижнюю палубу, обратил внимание на группу мужчин, стоящих толпой у машинного отделения. Он бы прошел мимо, но его слух уловил сдавленные, едва слышимые крики. Остановившись на секунду, он развернулся и пошел к этой группе. Обычно бывшие рабы расступались, освобождая дорогу членам экипажа, медикам и тем более его бойцам. А сейчас, сверля его глазами исподлобья, отходили с пути нехотя и нарочито медленно перед набычившимся Чибисом. Тем не менее Чибис сумел фрагментарно рассмотреть несколько копошащихся за ними тел на палубе. Выхватив АПС, он чуть было не выстрелил в воздух, вовремя вспомнив, что над головой находится верхняя палуба с людьми. Поэтому сделал два выстрела прямо над головами стоявших перед ним бывших рабов. Те шарахнулись в сторону, и Чибис увидел лежащую на палубе женщину и троих мужчин, один из которых зажимал ей рот, другой держал руки, а третий логично пристраивался у нее между ног. На оценку ситуации ушли мгновения, и чуть больше на то, чтобы АПС Чибиса хлопнул еще три раза и палуба окрасилась красным. Оставшиеся бросились бежать.

– Группа! В ружье! Блокировать палубы! Василич и Жора – к машинному отделению! – тут же отдал он команду по рации. – Кто дежурит на верхней палубе?

– Я – Ахмет!

– Группа мужиков, только что поднявшихся с нижней палубы, где?

– Стоят у лестницы. Мы все движения запретили.

– Гоните их сюда!

Через полминуты рядом с Чибисом, прикрывая ему спину, стояли Василич и Жора.

Девушка, а скорее даже девочка, как определил рассмотревший ее Чибис, продолжала молча сидеть на палубе, глядя на все происходящее испуганными и заплаканными глазами, инстинктивно пытаясь скрыть наготу остатками разорванного спортивного костюма. «А симпатичная! Среднего роста, фигурка хорошенькая, не соответствует канонам местной красоты – не широкобедрая. Грудь – примерно размер второй. Не рожала – вон как соски задорно торчат. Личико правильное, немного скуластое. Глаза – большие зеленые, опять же с немного восточным разрезом. Небольшая лопоухость вместе со стрижкой под ноль придает ей еще бóльшую детскость», – оценил жертву Чибис. Глядя на одежду, дополнительно сделал заключение, что в живых ее оставлять не собирались.

Еще через полминуты его бойцы прикладами вытолкали группу, которая сбежала после предупредительных выстрелов. Те с непониманием и страхом смотрели на Чибиса и его бойцов.

– Кто старший? – через толмача, приведенного Ахметом, задал вопрос всей группе Чибис. Те только испуганно переводили взгляды с Чибиса на мертвые тела и обратно.

– Повторяю вопрос! Кто из вас старший?

Через полминуты замешательства из толпы вперед на полшага выступил осмелившийся. Точнее, его вытолкнули. И начал что-то быстро говорить. Толмач переводил медленнее и явно не все, но смысл Чибис уловил. Эта группа была из одного рода из многочисленных прикаспийских степей кочевников. Род подвергся нападению своих более могущественных соседей, и выжившие были проданы в рабство одному из купцов, который и привез их для дальнейшей перепродажи в Хамлидж. Старший из рода – сын вождя – вместе со своими ближниками сейчас лежал у ног Чибиса. А женщина – это их рабыня, взятая в налете накануне разгрома рода. Сын вождя собирался оказать этой девственнице честь и сделать ее женщиной, а потом или оставить наложницей, или, если не понравится, продать. Но не успел. А сейчас, увидев ее на челне новых хозяев, решил исполнить свое желание. И господин не прав, забрав жизни трех искусных воинов за одну никчемную женщину. Женщин много, и господин может иметь себе их столько, сколько захочет, и каждая выбранная им будет счастлива познать любовь великого воина. В этом их предназначение – подчиняться мужчинам, рожать им детей и следить за огнем в очаге. Говоривший замолчал и выжидающе уставился на Чибиса. Тот помедлил, а потом нагнулся и, подхватив девушку, поднял ее на ноги. Тут же к ней подошла женщина-медик и увела ее в медпункт.

– Первое! Эта девушка – не ваша собственность! Все права на что-либо вы потеряли, проиграв свою битву. Жизнь этой девушки и ваши тоже принадлежат нашему князю. И вы не вправе решать ее судьбу. Второе вытекает из первого – я убью столько таких, как вот эти, – и он брезгливо ткнул носком берца ближайший труп, – сколько их нарушит первое правило. Я понятно объяснил? Никого еще не нужно убеждать вот этим?

Чибис крутанул в руке АПС.

Слушатели после перевода толмача энергично закивали. Они уже видели в действии странное оружие их новых господ. И результат лежал перед ними.

– Свободны!

И уже обращаясь к своим, продолжил:

– Парни! Трупы в реку, и у морячков попросите брандспойт, что ли, кровь смыть.

После этого Чибис пошел в рубку – нужно было доложиться о происшедшем капитану и по связи своему непосредственному начальству. Минут через двадцать он освободился и зашел в каюту, отданную под медпункт. Девушки там уже не было. Женщина-медик что-то писала и, подняв голову на шум открываемой двери, проговорила:

– А, головорез! Проходи.

– Чего сразу-то головорез?

– Ну, а кто? Вы ж точно такие же, как и те, которых ты застрелил. Просто те простодушные – что думают и говорят, то и делают, а вы цивилизованные – говорите одно, а делаете то же самое.

– Ну…

– Да я все понимаю. Сейчас время такое. Не вы такие. Главное – не привыкнуть к тому, что мы все, пришедшие сюда, всесильны. Иначе закончится для нас все плохо. Жизнь нас накажет.

– Да я, честно говоря, действовал на инстинктах. Хотя даже сейчас уверен, что поступил правильно. Лучше застрелить трех подонков, чем поселить в душах сотен людей надежду на нашу слабость и сомнения в нашей силе. Это мы, как вы выразились, цивилизованные люди, назвали бы пониманием и состраданием к их трудной судьбе. А они просто посчитали бы это нашей слабостью. И тогда тремя трупами дело бы не ограничилось. И еще – достать меня или кого-то из моих бойцов им было бы очень трудно, а вот на вас и на экипаже они могли отыграться. В общем, капитан меня поддержал, ротный тоже. Думаю, и Никодимов к расстрелу не приговорит.

– Все так! Но для меня как женщины это все тяжело принять. Наверно, еще не перестроилась.

– Наверное. Как…

– Да нормально с твоей девушкой. Ничего они не успели. Так! Синяки, ссадины. А психологически люди этой эпохи крайне крепки. Куда нам до них! Не убили – значит, жизнь продолжается. И все-таки учти – ей всего шестнадцать лет. Понимаю, что здесь взрослыми становятся сразу после первых месячных, тем не менее для нас и особенно для тебя – она еще ребенок.

– Она не моя девушка.

– Ну-ну! Это ты так думаешь. А я видела, как она на тебя смотрела, когда ее уводила. Мне год назад было семьдесят пять! Я жизнь повидала! Так что… как тебя?

– Витя. Виктор!

– Так вот, Витя, она свой выбор сделала. А мы в ответе за тех, кого приручили – слышал эту мысль?

– Слышал.

– Так вот и неси свой крест. А обидишь девочку – я тебя больше не знаю.

– Да я…

– Все, иди! Мне еще писать и писать.

– Спасибо!

– Не за что. Приходи еще. Только постарайся оружием пореже пользоваться.

Чибисов вышел из каюты и огляделся. Девочка, уже переодетая в другой костюм, стояла немного в стороне. Критически оглядев ее, Чибисов двинулся в расположение. Расположением группы был участок верхней палубы перед входом в капитанскую рубку. Поэтому круглосуточный дежурный по расположению заодно охранял и капитана или его помощника, управлявших пароходом.

Двигаясь по проходу среди десятков людей, обратил внимание, что женщины с разной степенью зависти смотрят куда-то за него. Обернулся и увидел, что девушка идет за ним, отставая шага на три. Она встретилась с ним взглядом и тут же опустила глаза. Чибис хмыкнул и продолжил путь. Далее день прошел как обычно. Единственное – девушка как привязанная ходила за ним, не подходя к нему слишком близко и не докучая. К вечеру он даже привык к этому и перестал обращать внимание. Отбился уже в темноте, привычно сложив обмундирование в ногах матраса рядом с берцами. Накрылся одеялом и сверху раскрытым спальным мешком. Ночи все же были еще прохладные, и если бывшие рабы засыпали, тесно прижимаясь друг к другу и накрываясь сразу несколькими одеялами, то бойцы кроме обычных матрасов, постеленных на палубу, использовали пенки и спальные мешки поверх одеяла. Проснулся среди ночи от смутного беспокойства. Не понимая, в чем дело, огляделся. Неожиданно его взгляд зацепился за нечто, лежащее рядом с его постелью. Пощупал рукой – человек! Подорвался, сунул пальцы на сонную артерию – живой, но сильно, до дрожи, замерз. Вытащил дежурный фонарик и осветил человека, уже догадываясь, кто это. Так и есть! Все та же лысая и ушастая голова. Светанул на сидящего в кресле дежурившего Жору. Тот в ответ развел руками. Чибис негромко чертыхнулся и подгреб легкое тельце девушки к себе на матрас, накрывая ее одеялом. Она сразу же очень удобно расположилась, прижавшись к нему спиной и поджав ноги, так что его подбородок уткнулся в щетину отрастающих волос на ее голове. Виктор инстинктивно вдохнул запах. От нее пахло хозяйственным мылом и непередаваемым ароматом женского тела. В ту же секунду его рука автоматически обняла ее и наткнулась на упругую грудь.

– Вот черт! – снова чертыхнулся он и отдернул руку. Но тут пробудившийся окончательно мозг обработал все поступившие данные и подключил себе в помощь спинной мозг. Тот отреагировал моментально в соответствии с запросами молодого и сильного мужского организма, отягощенного долгим воздержанием. Под руками имеется приятно пахнущая особа женского пола с упругой грудью! Ответ тела последовал незамедлительно – естество Виктора тут же затвердело и дало ему понять, что оно находится как раз меж двух половинок аппетитной попки. Виктор, сгорая от смущения, тут же отодвинулся от девушки. Но не тут-то было! Маленькая ладошка захватила его кисть и перетянула ладонь снова себе на грудь, а попка решительно придвинулась и даже потерлась о тело Чибисова. Этого он уже выдержать не мог! Выскочил из-под одеяла, намереваясь надеть штаны и успокоиться. И в этот момент его осветил фонарик Жоры, отреагировавшего на непонятную суету. Увидев командира во вздыбившихся трусах, он издал смешок и выключил фонарик. В общем, Виктор отправил Жору спать, сам отсидел еще смену и только потом, почувствовав, что сон его уже рубит конкретно, разбудил очередного дневального и заполз, не раздеваясь, под одеяло. Повернувшись к девушке спиной. Иначе не смог бы заснуть.

На следующий день прошло знакомство Айгуль – так звали девушку – с группой. Для начала через толмача она рассказала о себе. Она вторая дочь третьей жены вождя одного из родов куманов, известных нам как половцы. Именно поэтому она оказалась еще не замужем. Отец тщательно искал подходящую пару для дочери. Но боги распорядились иначе. Среди тех, кто сейчас плыл в караване, не осталось никого из рода Айгуль – все выжившие были проданы раньше. Айгуль повезло с жадностью купца – тот просил очень дорого за красивую девственницу, и поэтому она здесь. Неожиданности не было – все видели всё, что происходило вчера, поэтому сирота Айгуль получила в братья весь десяток Чибиса. Ее опекали и помогали во всем, одновременно помогая изучать язык. Все это было здорово, но Виктор уже изнемогал от бессонницы. Похоже, Айгуль было все равно, что рядом с их постелью находятся другие люди – она была готова отдаться Виктору прямо тут и не понимала, почему он ее отвергает. Таким образом они промучились еще три ночи. А потом как прорвало! Караван делал три часовых остановки в сутки. За это время доставлялось питание на буксируемые лодьи, проводили осмотр больных врачи, ну и выполнялось множество мелких дел, которые невозможно было выполнить на ходу. Перед одной такой остановкой к нему подошел Тунгус и попросил разрешения слетать на моторке до парохода, шедшего в колонне через один от них. На вопрос, зачем, краснея как пацан, сообщил, что по информации судового врача, на том пароходе есть девушка его языка. Чибис удивился, откуда она могла тут появиться – где Восточная Сибирь и где Волга? Но отпустил Егора. И через час на борт их парохода поднимался счастливый Тунгус и миниатюрная девочка со схожими с ним чертами. Таким образом, в их «семью» вошла Илана. Ее история была чем-то похожа на историю Айгуль. За одним исключением – в полон она попала в момент, когда ее везли к нареченному мужу. Их род через этот брак должен был породниться с другим крепким родом и этим значительно усилиться. Но враги их рода этого допустить не могли и устроили засаду. В бою погибли все, кроме Иланы. Ее через несколько дней продали в караван, шедший в далекий Хамлидж. Илана и Айгуль быстро подружились, и это значительно продвинуло их в изучении русского языка. Но на этом история не закончилась. Егор, вернувшийся с невестой, о чем-то долго и оживленно беседовал с Пловцом и Ахметом. Через сутки они оба, так же как и Тунгус, попросились на тот же пароход и через час вернулись с прибытком. Пловец, будучи человеком громадных статей, нашел себе подходящую подругу – высокую, стройную и сильную блондинку. Настоящую валькирию! Кем она и была в действительности с вполне привычным слуху именем Инга. А вот Ахмет удивил всех! Во-первых, он привез сразу двух женщин. А во-вторых, одна из них на руках держала трехлетнего сына. Вот так Ахмет сразу стал отцом. Через несколько дней – Чибис впервые увидел улыбку на губах прежде угрюмого и молчаливого нохчи. А пацан, вначале испуганный и не отходящий от матери, через несколько дней освоился и уже буквально не слезал с рук и плеч его нового отца и его могучих боевых друзей. Пловец же решил и половой вопрос. Просто взяв мыльно-рыльные принадлежности и Ингу за руку и уйдя в душ для экипажа судна. Вышли они через час вымытые и крайне довольные. Тут уж Чибис, раздосадованный собственной недогадливостью, проявил командирский авторитаризм и занял с Айгуль душевую. Эту ночь он спал как младенец. Проснувшись утром до подъема, долго не двигался, боясь потревожить сон Гули, как он стал ее называть. Та закинула на него ногу, обняла рукой и практически лежала на его груди. Он вдыхал ее запах и осторожно касался губами, целуя ежик на голове.

Почин десятка Чибиса был поддержан на самом верху, и на остановках засновали моторки между пароходами и баржами. И часто они возвращались с новыми пассажирами.

На одиннадцатые сутки караван вошел в Оку. С обеих сторон реку обступила стена деревьев. В глазах пленников, не видевших никогда таких дремучих лесов, читался страх. А у тех, для кого лес был домом, наоборот, плескалась радость. Экипажи судов и десант почувствовали приближение к дому. Снова, как и ранее, проходя мимо Мурома, пароходы разорвали тишину мощью гудков. Но теперь народ на берегу хоть наверняка и опасался, но все же не побежал в крепость и с интересом рассматривал проходящие суда.

– Ничего! Скоро привыкнут! – подытожил Самсонов, разглядывая город и его жителей в бинокль.

– Да, привыкнут. Нужно ставить крепость в Нижнем Новгороде, – согласился Никодимов. – Тогда точно привыкнут.

Караван шел с опозданием от графика. Беспокойства это не доставляло – ежедневные радиосеансы позволяли держать княжество в курсе происходящего. К моменту подхода к устью Угры закончился карантин у больных, шедших на буксируемых челнах. Все же четверо умерли, а остальных доктора вытащили. В основном благодаря даже не лекарствам, а природному здоровью аборигенов.

На семнадцатые сутки прошли излучину Угры, на левом берегу которой строилась столица племени голядь. Пароходы все как один, равняясь со строящимся городом, приветствовали его гудками, а народ на берегу, бросив все дела, толпился, кричал, махал руками, приветствуя караван. Еще через час встретились с танкодесантным катером и лодьей на буксире, идущим из Вязьмы в столицу князя Гинтовта с грузом кирпича. Ну, тут вообще чуть до стрельбы вверх не дошло. По крайней мере, Никодимов еле уговорил Самсонова не давать приветственный салют из носовой пулеметной установки. Патроны ведь не бесконечны. Сразу пахнуло домом. Вот так! Теперь все место, куда они пришли год назад, стали называть домом.

К вечеру подошли к строящемуся порту на Угре в устье Сигосы. Встречали их все работающие там, охрана и весь род Енотов. Там уже на все суда был подготовлен затон, но причалов было пока всего два – пассажирский и грузовой со стоящим там краном. Суда выгружались по очереди и далее уходили на стоянку. Как раз в это время все могли наблюдать прилет и посадку вертолета со всем руководством княжества. Для бывших рабов это стало новым потрясением.