Глава 18
После ухода каравана в Хамлидж жизнь в молодом княжестве втянулась в привычную рутину. Остатки объединенного войска голяди отправились в свои городища. Гинтовт со своим родом отправился на место, выбранное в качестве будущей столицы княжества. С ним отправилось два инженера-строителя. Они должны были разметить крепость и новый город на местности. Фомичев пообещал помощь специалистами и кирпичом. Но если специалисты были шефской помощью союзнику, то кирпич новый голядский князь должен был покупать в Вяземском княжестве. Пусть и по цене, чуть превышающей себестоимость, но к халяве приучать его Фомичев не собирался. Рассчитываться Гинтовт должен был мясом, рыбой и шкурами. Всего этого нужно было много, учитывая количество людей, которых намеревались привезти из Хамлиджа. А Фомичев погрузился в проблемы строительства, расселения людей и организации нового производства. Он определил места проживания родов – род Выдры поселился в устье Жижалы, Еноты поселились в устье Сигосы – рядом с будущей базой флота. А Лисицы поднялись вверх по течению Сигосы и основали городище у истоков этой речки. Там же люди Фомичева начали готовить местность под будущий карьер. Пока всем родам княжество выделило армейские палатки, печки-буржуйки, походные кухни, запас продовольствия. И почти сразу в местах новых поселений бригады плотников начали монтаж быстровозводимых домов, изготовленных зимой. Кроме этого, всем родам полагался крупный рогатый скот, свиньи, гуси, утки, куры и лошади – владимирцы и буденовцы. По несколько штук или по паре – для дальнейшего разведения. Воины четырех родов, присягнувших княжеству после битвы у Молодки, были отпущены домой. С ними уговорились, что через месяц Фомичев пришлет суда для вывоза их на новые места жизни. К этому моменту они должны подготовить и свои семьи, и имущество. В знак расположения к новым вассалам Фомичев одарил каждого стальным ножом и набором инструментов на род. Места он им уже подобрал, и оставалось лишь дождаться завершения операции в Хамлидже.
Одновременно в самой Вязьме из запасов цемента начали заливать фундаменты крепостных стен и башен города и княжеского замка. В общем, работа кипела. И все это требовало внимания князя. Что его радовало. Во-первых, потому, что все же война, пусть даже относительно бескровная, нервирует. Понятно ведь, в таком деле все предусмотреть нельзя, а каждый недосмотр может стоить жизни людей. Его людей. Поэтому спокойствие мирной жизни после нервотрепки подготовки к сражениям и самих сражений доставляло почти наслаждение. Это потом станет нудной рутиной, а пока он с охоткой утром бежал на планерку.
И, во-вторых, ему нравилось созидать. Особенно нравилось то, что это всецело процесс воплощения его фантазии. Недаром он проводил часы, разбирая и рассматривая варианты построения крепостей и замков, выбирая на его взгляд самый лучший.
Неожиданно вся эта благостная картина была разбита срочным сообщением от лесорубов и строителей канала Вязьма-Вазуза. Это произошло через неделю после отправки каравана. Связист каналостроителей вышел на связь в неурочное время с сообщением о нападении на артель лесорубов. Когда Фомичев примчался на узел связи, там уже находилось все военное крыло руководства княжества. Из пояснений Чтибора, уже разобравшегося в ситуации, произошло следующее: артель лесорубов, готовивших просеку под канал, сегодня вышла на берег Вазузы и занималась расчисткой от леса места под шлюзовую камеру, когда из-за поворота Вазузы появилась лодья, со щитами на бортах. Лесорубы особенно не удивились – все выглядело как обычно. За исключением внешнего вида лодьи – она была узкая и достаточно длинная. Это была не лодья, а драккар викингов. Но осмыслить это они просто не успели. С борта этой лодьи прозвучала команда на незнакомом языке, и лодья в два гребка веслами выскочила носом на берег неширокой Вазузы. И в ту же секунду с нее на берег с ревом дружно высыпали воины. И начали хватать всех, кто находился неподалеку. Чтибор считал, что этот хирд двигался куда-то на юг, возможно даже в Хамлидж или за Хвалынское море, наниматься к местным правителям. Увидев невооруженных людей на берегу, ярл или тот, кто командовал на драккаре, принял решение взять рабов на продажу. Оружия, кроме топоров, они не увидели, а о том, что находится в поясных кобурах этих людей, даже не подозревали. В первые секунды и лесорубы, и их охрана растерялись. Охрана, кстати, состояла из «запасников» – то есть бойцов не роты Черныха, ушедшей в поход, а бывших стариков, имевших опыт службы в давние времена. Хотя с ними и проводились занятия и тренировки, никто не требовал от них уровня подготовки бойцов Черныха. Этим и объясняется то, что высадку викингов на берег они предотвратить не смогли. Однако надо отдать должное и им и лесорубам, растерянность длилась буквально секунды. После чего по напавшим был открыт огонь – сначала пятеркой охраны из СКС, а затем к ним присоединились и лесорубы с ТТ. Викинги, не понимая, что происходит – почему падают воины, и напуганные суматошной стрельбой, попытались укрыться за бортами драккара. Причем в этой суматохе сумели освободиться и сбежать все захваченные в первый момент лесорубы. Причем двое смогли воспользоваться пистолетами и, застрелив в упор четверых нападавших, помогли освободиться остальным. За бортами драккара викингам также укрыться не удалось. Если пули ТТ пробивали борта не везде, то для стрелков из СКС проблему лишь составляла необходимость знать, где сейчас прячется враг. Плюс с драккара раздаются крики людей явно на русском языке. По мнению Чтибора, это взятые где-то ранее рабы. Поэтому стрелять старались только по явной цели. Это из положительного. Из плохого – через несколько минут после начала боя из-за поворота Вазузы появился второй драккар, который сразу же пристал к их берегу, не доходя до места схватки, и с него высадилась вторая группа воинов, тут же попытавшаяся атаковать лесорубов вдоль берега. Их встретили уже организованным огнем, и, потеряв с десяток воинов, викинги отступили в гуще деревьев. На данный момент к месту боя стянулся весь десяток охраны, подошли строители. Сложилась патовая ситуация – охрана и их подопечные заняли круговую оборону на берегу, контролируя реку и первый корабль, но не зная, где и чем сейчас занимаются воины со второго корабля. А первый драккар пытался отойти от берега, но стрелки вывели из строя кормщика и всех, кто пытался взяться за весла. В итоге корабль с мели сошел, но его развернуло течением поперек русла, и он, снова сев на мель, перекрыл его полностью.
После бурного обсуждения было принято решение, на котором настоял Чтибор. Он с десятком автоматчиков, усиленных ручным пулеметом и снайпером, и десятком латников немедленно вылетает на место. Чтибор считал, что у него есть шанс освободить рабов и, возможно, избежать гибели викингов. Они ведь шли, скорей всего, наниматься на службу. Почему не к нам? На недовольство остальных Чтибор пожал плечами и пояснил, что в действиях викингов нет ничего предосудительного – все так делают.
Фомичев дал добро.
Через час Чтибор стоял на берегу Вазузы, слушая доклад десятника охраны и осматривая поле боя. С берега доносились стоны раненых из числа тех, кто не имел сил отползти к своим. Стрелки не препятствовали этому, но зорко следили за движениями укрывающихся в лесу и на драккаре. Осмотревшись и разобравшись в ситуации, Чтибор вышел на поляну, ставшую полем боя.
– Кто хевдинг? Назовись!
– Кто ты такой, чтобы тебе отвечать? – ответил ему голос из глубины леса.
– Я тот, кто может подтвердить свои слова честным железом. Повторяю вопрос: кто хевдинг этого хирда?
– Сначала назовись сам!
– Я – Чтибор, бывший хирдман Харальда Одноухого.
– Давненько про Одноухого ничего не слышал.
– Он в Вальгалле. Вместе с хирдом.
– А ты что ж?
– А я – жив. Пока. Так решили боги.
– И кто принял на сей раз у тебя клятву верности?
– Князь Вяземский Сергей.
– Не слышали. И чьей он крови?
– Кривич.
– Надо же, у трэлей появились конунги?
– Не забудь напомнить мне о себе после того, как тут все закончится. Если выживешь. Я возьму твою жизнь в честь своего князя. Последний раз спрашиваю: кто хевдинг?
– Меня зовут Эйрик Меднолицый! И мне не по чину разговаривать с простым воином. Пусть даже конунга кривичей.
Из леса раздались смешки.
– Я – помощник воеводы князя Вяземского.
– Знать, плохо идут дела у конунга, раз воеводой у него служит случайно выживший простой хирдман.
– У тебя будет возможность меня проверить. Но сейчас не это главное. Вот что хочу тебе сказать, Эйрик Меднолицый, и всем твоим хирдманам. Как обычно в таких случаях говорит мой князь, а таких случаев за последний год было уже несколько, у вас три выбора.
Первый – умереть. Причем умрете вы, не взяв даже нашей крови.
Второй – мы заберем у вас рабов, и вы уйдете обратно. Откуда пришли.
Третий – вы приносите клятву верности моему князю и поступаете к нему на службу. Как вы поступите с нынешней клятвой верности – вам решать.
Я жду вашего решения.
В принципе, Чтибор знал, что на самом деле вариантов всего два – они либо умрут, попытавшись все же взять жизни врагов, либо придется умереть хевдингу. Отдать живой товар и вернуться домой – потерять честь. И прежде всего это касается хевдинга. Все сочтут его неудачливым вождем, и больше хирда у него не будет. То же самое с освобождением хирдманов от клятвы верности. Остается один вариант. Его и выбрал Эйрик.
Минут через десять из чащи вышел здоровенный рыжий воин с красным лицом. – Действительно, его имя полностью соответствовало внешнему виду. Он был в шлеме с личиной, закрывавшей верхнюю часть лица, кольчуге, усиленной металлическими бляхами, с каролингом в правой руке и обычным большим круглым щитом на левой. Меч Чтибор ранее оценил бы как очень хороший, но за последний год его взгляды на качество оружия сильно изменились, поэтому тот его не впечатлил. Однако про себя отметил, что Эйрик действительно далеко не последний воин, исходя из качества и цены меча.
– Эй, воин конунга кривичей! Есть еще одно предложение. Поединок! Честным железом и на волю богов. Ты и я! Если я побеждаю – нас пропускают и мы идем дальше. Ну, а если… то уже не мне это решать.
– Что ж, вручим жребий в руки богов. Я сейчас буду готов.
Пока Чтибор надевал доспех, викинги вышли из леса и заняли места зрителей на борту драккара. Одновременно забрали всех раненых и убитых с поляны. Чтибор вышел на ристалище в окружении десятка княжеских дружинников. Среди викингов пронесся завистливый вздох. Они оценили доспехи и мечи. Эйрик поднял руку, привлекая внимание.
– Пока мы не предстали пред судом богов, хочу добавить условие.
– Как хочешь, Эйрик Меднолицый.
– После того, как я тебя убью, – все твое железо станет моим!
– Это решать богам!
После этого Эйрик обратился к Одину с просьбой о даровании удачи в битве, а Чтибор произнес славицу Перуну.
Эйрик атаковал в манере викингов – сразу и мощно, засыпая Чтибора ударами. Причем не бездумно, а выискивая слабые места в защите. Чтибор, защищаясь, оценил уровень владения мечом выше своего, что подтверждало правило – хевдингом мог стать только сильнейший, а Чтибор был простым хирдманом, пусть и с задатками очень хорошего бойца. Будь сейчас Чтибор в своей броне и со своим мечом – поединок бы уже закончился. Однако латы и щит держали удары хевдинга. Пусть и болело ушибленное ударом меча колено и немного онемела левая рука, державшая щит, но в целом все было вполне удовлетворительно. Одновременно более длинный и лучший меч позволил Чтибору нанести укол в бедро Эйрика, и тот захромал, теряя кровь. Рана заставляла его атаковать, пока он не ослабел от потери крови. Вот на одной такой атаке Чтибор и подловил момент, когда Меднолицый на мгновение открылся, и нанес смертельный удар. Меч вспорол кольчугу, пробил грудную клетку и вышел из спины хевдинга. На секунду оба замерли, и тут же Чтибор, отступая, вытащил меч из тела викинга. Тот еще мгновение стоял, потом поднял меч и, уже падая на колени, попытался обратиться к Одину. Но не сумел произнести фразу полностью, захлебнувшись хлынувшей из горла кровью. Постояв на коленях еще несколько секунд, Эйрик упал лицом в траву, и его тело, содрогнувшись несколько раз в конвульсиях, затихло.
Чтибор откинул забрало шлема, подставляя мокрое от пота лицо прохладному ветерку. Стояла тишина. Молчали дружинники за спиной. Молчали викинги.
– Я освободил вас от клятвы верности. Теперь ваш выбор.
Викинги сошлись у борта севшего на мель драккара, принимая решение.
На это у них ушло не так много времени – выбор был невелик. Больше ушло на то, чтобы выбрать того, кто заменил бы, пусть и на время, хевдинга.
Когда обсуждение закончилось и викинги затихли, повернувшись в сторону Чтибора и княжеских дружинников, из толпы вышел воин. Не такой здоровый и мощный, как Эйрик Меднолицый, но и хлипким его назвать было нельзя. Таковых среди викингов просто не могло быть. В общем, выглядевший примерно как и Чтибор. Год назад.
– Я – Трюггви Хитрый. Прежде чем ответить, нам нужно знать условия найма к князю.
Среди викингов послышались смешки: «Ага! Трюггви Хитрожопый!»
Видимо, не все согласны были с выбором большинства.
Чтибор перечислил стандартные условия, на которых княжество нанимало на службу воинов. Услышав их, викинги вновь загомонили, высказывая свое мнение по этому поводу.
Трюггви повернулся к воинам, определяя реакцию на слова Чтибора.
– Ну, что ж! Выбирая между плохим и очень плохим… то это не самый плохой случай. Мы согласны! Кому нужно принести клятву верности? Тебе?
– Нет. Князю.
После решения главного вопроса на берегу началось движение. Во-первых, освободили рабов. Таковых было сорок два человека обоего пола. Им предложено было также добраться до княжества. Там была обещана помощь, и потом можно было уйти в родные селения. Кто имел желание, могли остаться в княжестве. Медики, закрепленные за бригадами, строившими канал, оказали помощь как бывшим рабам, так и раненым викингам. Во-вторых, вечером состоялась тризна по погибшим воинам. Драккар в честь хевдинга Эйрика Меднолицего решением хирдманов сжигать не стали – обошлись ритуальным костром. А наутро совместными усилиями викингов и строителей начали готовить драккары к перетаскиванию в Вязьму. Чтибор прекрасно понимал, что особенно они и не нужны, но вряд ли это можно было объяснить хирду сейчас. Корабль для них – самая большая ценность.
Через неделю на верность княжеству присягнули семьдесят три викинга. Хевдингом все же был избран Трюггви Хитрый. Который напрямую подчинялся Чтибору.
После одного такого насыщенного дня Фомичев вошел в свой модуль и остановился у порога, забыв закрыть дверь. За обеденным столом сидела Лиза, а напротив нее Раса и Линас. Пили чай. С плюшками. Особую пикантность картине придавал большой живот Лизы и поменьше животы вдовушек.
– Здравствуйте, девочки! – слоган из анекдота вылетел из Фомичева автоматически. Лиза осталась сидеть, злорадно улыбаясь, а Раса и Линас встали и поклонились Фомичеву.
– Э-э-э… – начал было Фомичев, но его прервала Лиза:
– Сережа! Закрой дверь. И садись за стол.
– А-а-а… сейчас. Руки помою, – произнес приходящий в себя Фомичев. Не то чтобы он испугался, но как-то все неожиданно. Знал, что рано или поздно все станет известно, даже собирался рассказать Лизе, но все было не с руки. Все дела, дела!
Тем не менее, пока мыл и вытирал руки, успокоился. Сел за стол, и тут же Лиза налила ему чай в его чашку, Раса положила к чаю сдобную булку, а Линас пододвинула блюдце с медом. Фомичев только крякнул. Потом отодвинул чай и, поднявшись, достал с полки початую бутылку коньяка. Налил стопку, поднял, оглядел женщин.
– Ну! Вам нельзя, а я за ваше здоровье выпью.
Опрокинул стопку, не закусывая. Поставил ее на стол, после чего обратился к литовкам:
– Вы же должны были уплыть со своим родом!
– Я их оставила! – за них ответила Лиза. – Слухи до меня доходили давно, а тут появилась возможность узнать правду, и я ее узнала. Сереж! Я помню все, что тебе сказала, и от своих слов не отказываюсь. То есть ты вправе делать свой выбор. К тому же мы сейчас не в своем мире, и тут другие законы. В общем, я познакомилась с девочками, и если ты не против – мы будем твоими женами. Что касается меня и моего отношения ко всему этому, то я согласна попробовать себя в качестве старшей жены. Девочки тоже согласны. Осталось узнать твое мнение.
У Фомичева могли быть разные мнения на этот счет, но от детей он отказываться не собирался, а значит…
Далее последовал праздничный ужин, за которым за Фомичевым ухаживали три жены. Уже в темноте Фомичев повел Расу и Лину к модулю, в котором их разместила Лиза. Кстати, пользуясь положением негласной жены князя. Уже на выходе Лизавета окликнула его, предупреждая:
– Ночевать – дома! Я намерена воспользоваться правами старшей жены.
Фомичев пришел к выводу об окончании его очередного холостяцкого периода. Но не это было проблемой. Зная любовь женщин к торжеству, именуемому свадьбой, он не представлял, как это сделать с тремя женами. Разом? Или по очереди? Если разом, что тогда с официальной первой брачной ночью? Как к возможному сексу вчетвером отнесется Лиза?
