Глава 25
Неудавшееся воссоединение
– Что будем делать? – спросила Нелл, отступая от двери. Я прислонился к стене, пытаясь что-нибудь придумать. – Мы не можем позвать ее отсюда так, чтобы никто не услышал…
– Если мы не можем привлечь ее внимание, – сказал я, – нужно добраться до нее и привести сюда. Там толпа демонов, никто не обратит внимания на незнакомца в плаще, верно?
«Конечно. Крадущиеся незнакомцы в плащах никогда не привлекают внимания и не вызывают подозрений».
Нелл, видимо, тоже не была в восторге. И пока никто не придумал ничего другого, огр Жаба подхватил меня огромной ручищей и повел через дверь в зал.
О! Ого! Жаба молодец! Он стал моим прикрытием. Прикрывал меня буквально – своим огромным телом, и фигурально – разыгрывая историю о том, как я там оказался. Охранник, сопровождающий узника.
Краем глаза я заметил, как вильнуло что-то черное и блестящее.
– Хвост, – напомнил я.
Оборотень отступил на пару шагов назад, и хвост с тихим хлопком исчез. Плач и стоны демонов не умолкали, пока мы пробирались между грудами спасенного имущества. Они не обращали внимания ни на что, кроме своего горя, а я содрогался от каждого шага. Так много глаз. Столько шансов, что меня заметят. Я мысленно умолял Прю повернуться к нам, но сестра смотрела в другую сторону.
И вдруг она повернулась и пошла по лестнице. Вверх, а не вниз.
Позвать ее? Но это означало подписать себе смертный приговор.
Я повернулся к остальным, но они, наверное, и сами все увидели, ринувшись за нами. Огр Элеонора шла впереди и несла вырывающегося Найтлока. Рот ему, очевидно, заткнули. Остальные оборотни шли за ней. Им было не очень комфортно в виде демонов. Как только они дошли до лестницы, мы все побежали. Захарий пронесся мимо нас молнией. Лестница привела нас в длинный коридор с пустыми тюремными камерами. В конце коридора были три тяжелые двери. Средняя была приоткрыта.
– Эта дверь ведет в Башню Невозврата? – спросил я Аластора. Но он молчал.
– Ал, – снова прошептал я. – Какая дверь?
«Не знаю», – нехотя отозвался он.
– Найтлок, какая дверь? – спросила Нелл.
Хоб тяжело вздохнул и сказал:
– Средняя.
Я шагнул вперед, но Нелл остановила меня:
– Подожди, – сказала она, расстегивая рюкзак. Через секунду она достала оттуда знакомую баночку из темного стекла. Внутри поблескивало серебристое содержимое.
– Запасной выход? – спросил я.
– На всякий случай, – прошептала она, так и не объяснив, что это такое. Нелл помогла мне потянуть на себя тяжелую дверь. За ней была еще одна лестница, похожая на скрученный позвоночник, со ступенями цвета выбеленной кости.
– Прю! – позвал я. – Прю!
Нелл шикнула на меня.
– Где охрана? И еще кое-что. Зачем она туда пошла?
– Действительно, странно, – согласился я и оглянулся в поисках преследователей. – Ал, нам стоит волноваться?
Молчание душегуба звенело в ушах. Слышно было только наше дыхание. Грудь горела огнем. Когда мы добрались до вершины башни, мне казалось, что мои ноги сделаны из пюре. Мы с Нелл прислонились к стенам.
Мимо пронеслась Флора, перепрыгнув через несколько ступеней.
– Все это так… странно, – сказала Нелл, озираясь.
– Прю! – снова позвал я. – Это я! Пора выбираться отсюда!
Но в ответ услышал только писк крысы, бежавшей к трещине в стене. На потолке у нас над головой копошились тысячи паучков. Они переползали друг через друга, пытаясь проскользнуть к двери и попасть в камеру.
Из люка в потолке лился странный багровый свет. Нелл подставила ладонь под один особенно яркий луч, как будто это была струйка воды, и она хотела ее поймать. Мы были высоко, можно сказать, в небе, но воздух дрожал от жара. Я догадался, что его нагревает магическая энергия.
Шаткая металлическая лестница у металлического люка над нами словно приглашала войти в единственную камеру в этой башне. Я полез наверх.
– Ты уверен, что стоит?.. – начала Нелл. – Ну, ладно!
Очень странно, что у входа в тюремную камеру не было охраны, но куда более странным было то, что на двери не было замка. Я с усилием толкнул люк плечом и победно вскрикнул: он легко распахнулся.
Я заслонил глаза рукой, пытаясь привыкнуть к яркому кроваво-красному освещению. Я влез в люк, встал на полу камеры на колени и замер.
– Что… Что там? – шепотом спросила Нелл снизу. Ее лицо светилось в лучах потрескивающей магии.
Аластор ахнул. Его испуг ударил по моим барабанным перепонкам, помогая страху сильнее вонзить в меня когти. Я не понял, с кем говорил демон – со мной или с собой, когда услышал:
«Здесь атмосфера ужасной боли. Боль копилась здесь веками».
Эта камера была больше всех, что мы уже видели. Над нашими головами летало множество молний тревожной алой энергии, они собрались в шар, паривший, как маленькое солнце, под крышей башни. Магическая субстанция угрожающе мерцала и пульсировала, как будто у нее было сердце.
– Прю! – закричал я. – Где ты?
«Это демоническая сила. И, кажется, сила кого-то очень знакомого… Такое чувство, что…»
– Прю! Где ты?
Видимо, мы где-то свернули не туда, или тут был еще один тайный вход. Пруденс здесь не было. Я прошел через комнату и выглянул в единственное окно, в надежде увидеть сестру внизу. Отсюда, сверху, последствия Пустоты казались еще более ужасающими. Но до этого из башни Пиры, видимо, открывался отличный вид.
И это должно было быть самой жестокой пыткой. Вот твое королевство, прямо здесь, только руку протяни, но оно недоступно. И ты каждый день смотришь на то, что никогда не будет твоим. Понятно, почему она такой стала. Эта камера и была причиной. Ее злодейской предысторией.
«Она не злодейка, – холодно заметил Аластор. – Она… Она…»
– Где она? – спросила Нелл.
– Не знаю, – растерянно ответил я. – Никого нет. Возможно, здесь есть еще какой-нибудь выход.
Флора с оборотнями и Нелл тоже поднялись в камеру. Когда я увидел их, окутанных зловещим красным светом, по коже поползли мурашки. И стало еще хуже, когда Захарий взлетел к узкому каменному бордюру, огибавшему помещение. Призрак замер, и впервые за время нашего знакомства я увидел на его лице что-то, кроме презрения, – ужас.
Я подошел к нему, пытаясь понять, на что он так уставился.
– Что случилось?
На бордюре стояли четыре статуи, похожие на горгулий. На их лицах застыла агония. Даже по очертаниям тел можно было понять, что они ужасно мучились. Как будто камень когда-то жил и мог чувствовать. Они вызывали ужас, но еще страшнее было то, что из них как будто вытекали потоки магии, терзая их еще сильнее. Каждая светящаяся струйка шипела и устремлялась вверх, к алому шару.
«Это не статуи, – хрипло сказал Аластор. – Это мои братья».
– Твои братья? – повторил я.
– Раньше они ими были… – пояснила Нелл, подойдя ко мне.
Но я только молча смотрел вверх, не в силах ни слова произнести от ужаса.
– Мммф! – раздалось откуда-то мычание. – Проф-ф-пер! Профпер!
Я медленно повернулся, скользя взглядом по верхнему уровню башни, а потом, наконец, заметил Прю. Она была в той же одежде, что и тогда, в Салеме. Ее лицо было залито потом и измазано грязью. Сестру связали и заткнули рот кляпом.
Не может быть! Мы же ее видели…
Пышущий жаром шар пульсировал, шипя как раскаленный металл, который слишком быстро охладили. Он уменьшался, поглощая лучи магии один за другим…
Голову пронзила острая ослепляющая боль. Шатаясь, я отошел назад, чтобы прислониться к стене, и сжал голову руками. Остальные стояли ко мне спиной, не в силах оторваться от светового шоу. Я попытался подойти к люку в полу и вытянуть оттуда лестницу. Я должен спасти Прю!
– Оно затвердевает, – сказала Нелл, глядя на магический шар.
– Как бриллиант, – печально подтвердила Флора. – Жар и давление придают ему новую форму – форму кровавого ключа.
– Ключа? – переспросила Нелл. – Она может его использовать, чтобы попасть в Королевство Древних?
Внутри меня что-то дернулось. Сильно. Ноги заскользили по полу, невидимая сила тащила меня к затвердевающему шару. Я посмотрел на свои руки, они выглядели размытыми, как будто я нарисовал их акварелью.
«Нужно… срочно… убираться… отсюда… – задыхался Аластор. – Она заманила нас сюда. Она знала, что мы придем. Моя магия… тает…»
Я боролся с силой, тащившей нас, пытался вырваться. Мир вокруг тоже стал размытым. Внезапно я упал и сильно ударился коленями об пол, но почти ничего не почувствовал. Пол оказался испещрен метками. С каждым ударом сердца они то размывались, то фокусировались.
И это были не просто царапины. Это были слова. Я водил по ним пальцами, страх пробирал меня до костей. Некоторые линии были глубокими, их явно вырезали с терпеливой ненавистью. Другие почти стерлись от времени или были зачеркнуты.
Слова закручивались в спирали, они единственные оставались в тени в этой ярко освещенной камере. «Клинок» и «кремень», «гнилой» и «градус», «выгравированный» и «вой». Больше я ничего разобрать не смог. Между ними были линии, которые соединяли одни слова с другими, третьи были зачеркнуты. В сочетании они вообще не имели смысла: «гнилой градус», «отчаявшееся сердце» «клинок-кремень», «выгравированный вой» и…
Кровь забурлила в венах, сердце гнало ее так быстро, что в глазах потемнело. Боль снова пронзила виски, и на этот раз я застонал.
«Не отвлекайся, – приказал я себе. – Читай, читай». Вот сочетание букв, и оно встречается везде, разбросано по полу, и фраза завершается как раз под моими руками.
– Проспер, что с тобой? – голос Нелл звучал так, словно она была очень далеко.
– Ты понимаешь, что это?
– Что? Что?
Аластор зашипел. Горячие иголки вонзились мне в руку. Демон поднес мою руку к моим глазам, пытаясь выдавить их указательным и большим пальцами. Я оттолкнул душегуба с его магией.
«Прочь отсюда! Сейчас же!»
– Наконец-то вы здесь, – раздался из темноты на другой стороне башни шелковый голос.
Мне стало совсем плохо, потому что говорившая была ужасно похожа на Прю. Это и была Прю в слишком больших для нее доспехах. Только один ее глаз был голубым, а второй – черным.
Сзади к ней скользнула алая вдова, в руках у нее был серебряный поднос, на котором стоял флакон. Лицо женщины-змеи было скрыто вуалью.
– Как только я услышала, что вы изобразили меня, – сказала НЕ-Прю, – я решила доставить вам такое же удовольствие. – Она открыла флакон и залпом выпила его содержимое.
Алая вдова забрала флакон и скользнула мимо нас к люку в полу. Она шипела, длинный язык высунулся, едва не задев щеку Нелл. Но ведьма смотрела вперед, молча сжав кулаки. НЕ-Прю задергалась, ее конечности вытягивались, а кожа покрылась буграми, будто под ней и вправду кипела кровь. В мгновение ока ее лицо, волосы и кожа растаяли и стекли на пол, превратившись в кровавую лужу.
– А теперь, – сказала Пира, представ в своем истинном обезоруживающем обличье, – начнем?
Вопль Аластора раздался в моих ушах, иглами вонзившись в мозг:
«Беги!»
Послышался шлепок и какое-то щелканье, Нелл бросила свой рюкзак на пол. А потом все померкло, и больше я ничего не видел. Я упал на пол, прижавшись щекой к словам, которые Пира когда-то процарапала когтями. Из последних сил я пытался разгадать головоломку, найти ее последний фрагмент. Заметки Доцента с рынка. Мои кошмары…
«Слизняк! – испуганно окликнул меня Аластор. – Проспер…»
Мне нравился его ужас. Все смешалось, сердце билось быстрее, быстрее…
Мои сны! Демоны использовали сны для общения. Так сказала Нелл. Мне столько раз снился кошмар с пантерой. Она ходила туда-сюда и смотрела на меня голодными глазами. Она рычала: «Пробуди поющую кость…»
А потом всего несколько дней назад я увидел эту пантеру наяву. Это была Пира. И теперь я мысленно повторял ее слова. Не во сне, а наяву. И они звучали иначе. Очень похоже, но разница очень важна.
Все верно. Пира не давала мне никаких подсказок, она приказывала брату. Пробудись. Пробудись! Она возвращала его единственным способом, которым можно заставить демона сделать что-то против его воли. Назвав его истинное имя.
«Ты ничего не знаешь! – занервничал Аластор. – И не узнаешь!»
Но я узнал.
