Глава 5
Утром небо было ясным, светило солнце, и только яркие брызги на траве напоминали о ночной грозе.
– Морис, помнишь, Шура нас проинформировал, что Шиловский сбил насмерть молодого мужчину?
– Помню, конечно.
– Его звали Артем Григорьевич Солодовников.
– Да.
– То, что Шиловский сбил его, неудивительно. Скорее всего, он был пьян.
– Что же вас удивляет?
– К сожалению, ничего. Хотя должно было бы удивить то, что он не понес никакого наказания.
– Вероятно, помогли откупиться деньги и связи отца.
– Вероятно. У погибшего остались мать, жена и дети. Я вот думаю, может, еще кто остался…
– Например?
– Брат, дядя…
– Я посмотрю в интернете и вам скажу.
– Хорошо.
– Вы подозреваете, что мог отомстить кто-то из родных?
– Чем черт не шутит.
– Но как они могли знать, что Шиловский в этот день заедет в то место?
– Ты забываешь о блондинке.
– Хотите сказать, что она специально привезла его туда?
– А почему нет?
– И кто же, по-вашему, это мог быть?
– Например, жена.
– Проще всего показать ее фотографию швейцару.
– Именно это я и намереваюсь сделать. – Мирослава задумчиво смотрела на недопитую чашку чая.
– Что-то еще? – тихо спросил Морис.
– Неплохо было бы поговорить с коллегами Солодовникова, особенно с теми, с кем он шел в тот день.
– Я сомневаюсь, что коллеги станут мстить за гибель своего товарища.
– К сожалению…
– Что?!
– Так, ничего. Хочу еще поговорить с его соседями, вдруг что-то всплывет.
– Что именно?
– Откуда же мне знать. Кстати, мне нужна твоя помощь.
– В чем?
– Ты должен незаметно сфотографировать жену погибшего Марину Андреевну Солодовникову.
Морис не очень понял, почему нельзя взять фото у самой женщины, но спорить с начальством не стал.
– Как я узнаю, что это именно она?
– Мы с тобой вместе поедем поговорить с ней. Потом ты останешься возле дома и подождешь, пока она куда-нибудь выйдет из дома.
– Понял.
– Ну, вот и хорошо. Давай быстренько уберем со стола, и ты посмотришь, остались ли в роду Солодовниковых близкие родственники мужского пола.
Вскоре Мирослава уже знала, что такие родственники имеются, но не со стороны Артема, а со стороны его жены. Еще не старый отец, два брата и шурин.
– Прекрасно. Именно с них я и начну, – сказала Мирослава.
– Мне поехать с вами? – спросил Морис.
– Если хочешь.
– Хочу.
Когда машина выезжала из ворот, Дон смотрел ей вслед, недовольно помахивая хвостом. Кот никак не мог уяснить, почему хозяевам не сидится дома. Ведь дома так хорошо! Тем более у них есть большой красивый сад, где можно гулять часами. Так нет же! И особой неуемностью к отлучкам из дома отличалась его любимая хозяйка, которую ему хотелось видеть ежечасно, а если быть абсолютно точным, то ежеминутно. Кот тихо вздохнул. Забрался на крыльцо и стал тщательно умываться.
Когда детективы въехали в город, Морис спросил:
– Звонить не будем?
– Куда?
Он пожал плечами.
– Номера сотовых можно узнать у Шуры.
– Нет, не будем, – ответила Мирослава. – Давай начнем с отца. Он работает вахтером на складе, и если нам повезет и будет его смена, то мы сможем поговорить с ним прямо сейчас.
Морис не стал возражать. Адрес склада, где работает отец Солодовниковой, он помнил наизусть, поэтому сразу поехал туда.
Машину они оставили на стоянке и пошли пешком. Не было нужды светить «Мерседес» перед простым сторожем. Во-первых, чтобы не настроить человека сразу против себя, а во‐вторых, чтобы не действовать на нервы всем входящим и выходящим из склада.
Отец вдовы Солодовникова Иван Петрович Решетников встретил их хмурым взглядом и, не здороваясь, процедил сквозь зубы:
– Чего вам еще от нас надо?
– Мы не из полиции.
– Тем более!
– Мы частные детективы и хотим установить, кто именно убил Шиловского.
– К сожалению, не я, – ответил Иван Петрович.
И Мирослава поняла, что он и впрямь сожалеет, что это не его рука покарала убийцу зятя, оставившего его дочь вдовой, а внуков сиротами.
– Простите нас, Иван Петрович, – сказала Мирослава, – но мы вынуждены установить истину.
– Да кому она нужна, ваша истина?! – закричал мужчина. – Вы покрываете убийц и насильников, если у них есть деньги!
– Не мы, – тихо проговорила Мирослава.
– Но такие, как вы! За что воевал мой дед, за что всю жизнь горбатился мой отец и я сам? Чтобы такие, как вы, безнаказанно убивали наших детей?! Ненавижу!
– Морис, идем. – Мирослава потянула Миндаугаса к выходу.
Уже на улице она сказала:
– Ясно, что это не он. – И, тяжело вздохнув, добавила: – Господи, как мне его жалко.
– И что, мы теперь будем искать братьев?
– Будем, – твердо ответила Мирослава. – Братья могли и не информировать отца.
– Между прочим, братья могут нам и накостылять, – предупредил Миндаугас.
– Будем надеяться, что до этого не дойдет, – приободрила его Мирослава.
– «Надежды юношей питают», – пробормотал себе под нос Морис.
Когда они отъехали на приличное расстояние от склада, Мирослава сказала:
– Я знаю, на каком заводе работают братья и когда заканчивается их смена, но я понятия не имею, как они выглядят, и, даже если они похожи на своего отца, в потоке людей мы их не узнаем.
– Что же делать? – спросил Морис.
– Придется ехать к ним домой.
Морис вздохнул.
– Мне и самой не хочется, – согласилась Мирослава, – но я прикидывала и так, и эдак, выстраивала всевозможные версии, некоторые просто фантастические, но все сходится на том, что Шиловского могли убить только из-за мести.
– Но ведь после того, как он сбил Артема Солодовникова, прошло больше года. Если это месть, то почему так долго ждали?
– Шура тоже задавал мне этот вопрос. Ты же знаешь, как говорят итальянцы: месть – это блюдо, которое подают холодным.
– Так то итальянцы, – протянул Морис.
– Для того чтобы убить человека не в состоянии аффекта, нужно подготовиться и все хорошо рассчитать, – задумчиво проговорила она.
– И вы считаете, что план был разработан не одним человеком?
– Разработан, может быть, и одним, но вот для его воплощения, думаю, ему потребовалась сообщница.
– И это жена Солодовникова?
– Пока не вижу другой кандидатуры.
– Если ваша версия рассыплется, что вы будете делать?
– Придется переключиться на Варвару Пушкарскую. Хотя мне не верится, что кто-то решился мстить за эту девочку.
– А если жениху все-таки удалось узнать правду?
– За гранью вероятного.
– Откуда такая уверенность?
– Послушай, Морис, не лезь вперед батьки в пекло! По-моему, Наполеонов дурно на тебя влияет.
– Еще запретите ему появляться у нас под предлогом того, что он меня «плохому научит», – улыбнулся Морис.
– Запрещать я вам обоим ничего не буду. Но сначала отработаем версию о причастности к убийству Шиловского кого-то из Солодовниковых.
– С кого начнем?
– С шурина.
– С кого?!
– С мужа сестры жены Артема.
– Он-то с какого боку?
– Его жена – сестра Солодовниковой, и она вполне могла уговорить мужа отомстить за супруга своей сестры.
– Ну, да, – с сомнением протянул Морис.
– Ты еще не знаешь силу кукования ночной кукушки.
– Какой еще кукушки? – не понял Морис.
– У нас так говорят – ночная кукушка дневную перекукует, подразумевая под ночной кукушкой жену.
– А кто же тогда дневная кукушка? – спросил Морис.
– Свекровь, – фыркнула Мирослава.
– Как у вас, у русских, все сложно, – вздохнул Морис.
– Можно подумать, что у вас, у литовцев, все проще пареной репы, – парировала Мирослава.
Морис стал вспоминать все связанное в русском языке с репой, но потом махнул мысленно рукой на это занятие и решил просто не спорить с Мирославой. Все равно это бесполезно. Правильно Шура говорит: «Ты ей слово, а она тебе десять».
– Сверни, пожалуйста, на Малиновскую, – попросила тем временем Волгина.
– А что там?
– Офис металлургической компании, в которой работает зять Решетникова, Вадим Игоревич Немоляев.
– Вы хотите проникнуть внутрь компании?
– Нет, я хочу позвонить Немоляеву и попросить встретиться с нами в обеденный перерыв. Он наверняка не носит обед с собой, а ходит в какое-нибудь кафе.
– Мы только что проехали кафешку «Тип-топ», на углу.
– Может, Немоляев обедает именно в ней, а может, ходит в местный фастфуд. Хотя это, конечно, было бы ужасно.
– Что было бы ужасным? – не понял Морис.
– Если бы наш свидетель портил себе желудок в этой тошниловке.
Морис не удержался и фыркнул. Иногда патриотизм Мирославы, как, впрочем, и Шуры, перехлестывал через край.
Мирослава достала сотовый и набрала номер.
Через пару секунд она проговорила:
– Здравствуйте, я детектив Мирослава Волгина и хотела бы поговорить с Немоляевым Вадимом Игоревичем.
Так как Мирослава не включила громкую связь, Морис не знал, что ответил Мирославе Немоляев. Но по тому, как она переспросила: «В час дня в «Тип-топе»?» – он понял, что они договорились о встрече.
Вероятно, собеседник спросил, как он узнает детектива, потому что Мирослава сказала, что она сама его узнает.
«Так, – подумал Морис, – как же она собирается его опознавать, если фотографии Немоляева у нее нет?» Спрашивать о чем-либо Мирославу он поостерегся, решил просто понаблюдать.
Они подъехали к «Тип-топу». Мирослава велела Морису припарковаться в самом последнем ряду.
«Понятно, – подумал он, – не хочет светить перед свидетелем «Мерседес».
Стрелки показали ровно час. Через пару минут к кафе стали тоненьким ручейком стекаться люди, вероятно, служащие близлежащих офисов и компаний.
Один из них, не дойдя до двери кафе, стал оглядываться и вертеть головой в разные стороны.
Мирослава поспешила к нему.
– Извините, вы не Вадим Игоревич Немоляев?
– Так точно, он, – ответил мужчина.
– А я Мирослава Волгина, это Морис Миндаугас.
– Очень приятно, – начал мужчина, – чем обязан…
– Давайте пройдем в кафе, – предложила Мирослава, – нам бы не хотелось лишать вас обеда.
– Разумно, – согласился мужчина и первый устремился к двери. Уверенно двигаясь по залу, он выбрал столик. Детективам осталось только присоединиться к нему.
Шурин Солодовникова заказал себе первое, второе, черный чай с лепестками магнолий и пирожное картошку. Мирослава и Морис ограничились винегретом, зеленым чаем и парой пирожков со свежей вишней.
– Здесь хорошо кормят, – проговорил зять Решетникова, с аппетитом уписывая борщ с уткой, а потом котлеты с гарниром.
Детективы выразили согласие с ним легкими кивками.
Дойдя до чая, Немоляев спросил:
– Так о чем же вы хотели со мной поговорить?
– Мы частные детективы, – сказала Мирослава, – и, в принципе, вы не обязаны с нами разговаривать, по крайней мере, никто не может вас заставить делать это.
– Мне нечего скрывать, – ответил Немоляев, обводя их цепким взглядом.
– Вы женаты на сестре жены Артема Солодовникова, которого сбил насмерть Константин Шиловский?
– Это так.
– Шиловский не понес за свое преступление никакого наказания.
– Ну как же не понес, – неожиданно громко рассмеялся Немоляев, – его же переехали пополам.
– Вы знаете об этом?
– Думаю, об этом оповещены все жители города. Вон как пресса надрывалась! – и добавил с горечью: – А когда этот гад задавил Артема, то было всего две сухие строчки в сводках новостей.
– Простите…
– Мне не за что прощать именно вас. Вы сказали, что вы частные детективы?
– Да, это так.
– А что, полиция уже не справляется? – ухмыльнулся он, не скрывая злорадства.
– Они работают, – тихо проговорила Мирослава, – наверное, и к вам заглядывали?
– А как же, трясли часа два мою бедную жену. Она еще после смерти Артема не отошла, а тут эти накинулись на нее, как стервятники!
– Это их работа, – попробовала вступиться за полицейских Мирослава.
– Как же, работа! Баклуши бить! И честных людей наизнанку выворачивать.
Мирослава вздохнула.
– Вы лучше скажите мне, где были эти работнички, когда Шиловский задавил Артема. Почему он остался на свободе?
– Я разделяю ваше негодование…
– Негодование?! Праведный гнев! Но бог-то не Микитка, он все видит! Отлились кошке мышкины слезы!
– Но ведь самосуд – это не выход из положения! – не выдержала Мирослава.
– А вы укажите мне выход! А я погляжу!
– Уж не признаетесь ли вы, Вадим Игоревич, что это вы убили Шиловского?
Он сразу утих и ответил печально:
– Не я. В чем и раскаиваюсь.
– Раскаиваетесь в том, что не совершили убийство?
– И в этом тоже…
– Я не понимаю вас.
– А вы бы посмотрели на слезы моей жены, о жене Артема я вообще не говорю! Отец их постарел разом на десять лет, а мать пролежала три месяца в больнице, сейчас еле-еле с палочкой ходит.
– А мать Артема?
– Что мать Артема?
– Как она пережила смерть сына?
– А кто вам сказал, что она пережила ее? Инна Гавриловна Солодовникова умерла шесть месяцев назад. Ее похоронили рядом с сыном.
– Простите…
– Так что я рад! Очень рад, что такая мразь, как Шиловский, больше не топчет землю. Но я не убивал его.
– Вы не могли бы сказать нам что-то, что навело бы нас на след убийцы?
– Не могу, – ответил он и добавил: – Но если бы и мог, то ничего не сказал бы. Моя жена вон за него свечку поставила!
– За кого за него? – не поняла Мирослава.
– За того, кто убил Солодовникова.
– Разве за убийц ставят свечки?
– А почему нет? – пожал плечами Немоляев. – Тем более что он праведное дело совершил.
– Да откуда вы знаете, что убийца расправился с Шиловским, мстя за вашего свояка, может, это были криминальные разборки или карточные долги?! – не выдержала Мирослава.
– А нам все едино, – спокойно ответил Немоляев, – главное, что Шиловский мертв.
– Ну, что ж, спасибо, что уделили нам внимание. – Мирослава встала и, не оглядываясь, направилась к выходу. Морис положил на стол купюры за обед и последовал за ней.
– Ну и что? – спросил он уже в машине.
– Ничего, вечером поедем к старшему брату.
– Вы уверены?
– Да, я должна исключить из списка подозреваемых всех Солодовниковых.
Он пожал плечами и спросил:
– А сейчас домой?
– Нет, на набережную. Прогуляемся немного.
– Куда именно?
– Давай на четвертую очередь набережной.
Они оставили машину наверху и пешком по пологим ступеням спустились на несколько ярусов вниз. Новый фонтан представлял собой водопад, срывающийся вниз с отвесной кручи. Над ним была скульптурная композиция ладьи, а еще выше недавно построенный собор.
Мирослава же смотрела только на воду, стеной падающую вниз. О чем она думала, Морис не знал. Но ему очень хотелось, чтобы она хоть ненадолго забыла о расследуемом деле и подумала о чем-то прекрасном. Сам он стоял рядом, но смотрел не на водопад, а на Волгу, лениво катящую внизу свои непроницаемые воды. Белые катера, яхты и прогулочные теплоходы скользили по водной поверхности и дарили ощущение беззаботности и праздника.
Морису на минуту захотелось оказаться на одном из этих теплоходов, направляющихся в Казань, Астрахань, Нижний Новгород или даже в маленький городок Мышкин, где в музее мышей можно было насмотреться на всех этих зверьков, какие только существовали в мире, в сувенирном, конечно, виде. И привести Дону в подарок целую связку этих мышей.
От мечтаний его оторвал голос Мирославы:
– Морис, нам пора. Леонид Иванович Решетников уже, должно быть, вернулся с работы.
– Дайте ему хотя бы поужинать с семьей.
– Вот пока мы едем, он как раз и поужинает, – осталась непреклонной Мирослава.
Им пришлось ехать на улицу Сигнальную, расположенную далеко от Старого города. Чем ближе они подъезжали к этой улице, тем чаще по сторонам дороги им встречались старые, не раз обрезанные тополя, карагачи и рано желтеющие американские клены. Двор, в который они въехали, был засажен пропыленной акацией и сиренью. Три двухэтажных дома, расположенных недалеко друг от друга, составляли почти замкнутое пространство. Четвертой стороной этого импровизированного квадрата были гаражи и мусорные контейнеры. Морис осмотрелся и приткнул «Мерседес» под тенью акаций.
Они поднялись по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж дома, стоящего лицом к другому, за которым шумело шоссе. Мирослава нажала на белую пуговку звонка. И почти тотчас за дверью послышались шаги бегущих ног, и детский голос спросил:
– Кто там?
– Нам бы Леонида Ивановича Решетникова.
– Пап! Иди, это к тебе.
– Кто там?
– Не знаю, по-моему, тетя какая-то.
Когда дверь открылась, детективы увидели высокого плечистого шатена, волосы которого уже были тронуты сединой.
– Ну и кто вы? – спросил он.
– Мы частные детективы Мирослава Волгина и Морис Миндаугас.
– И зачем пожаловали?
– Если вы Леонид Иванович Решетников, то мы хотели бы с вами поговорить.
– И о чем же, интересно, мне говорить с детективами?
– Об убийстве Константина Шиловского.
– Оп-па! – воскликнул он насмешливо. – А я-то думал, что вы наконец-то озаботились расследованием смерти моего зятя Артема Солодовникова.
– Леонид Иванович, вы нас простите, конечно, но ведь со смертью вашего зятя все ясно…
– Вам ясно, а мне нет!
– Мы понимаем ваши чувства.
– Ах, вы понимаете наши чувства, так что же вы не засадили этого гада на пожизненное?!
– Мы частные детективы, и у нас нет таких полномочий. Вы даже можете отказаться разговаривать с нами.
– Вот как? – посмотрел на них озадаченным взглядом Решетников и велел: – Спускайтесь вниз, там есть столик в центре двора, я сейчас подойду.
– Хорошо.
Он действительно спустился почти сразу за ними, сел на скамью напротив и спросил:
– И чего же вы хотите, частные детективы?
– Мы хотим найти убийцу Константина Шиловского.
– Зачем?
– Не для того, чтобы просто наказать его… Но, согласитесь, если каждый станет убивать обидчиков направо и налево, то мы будем жить по закону вендетты.
– А что же делать? – спокойно проговорил Леонид Иванович. – Если наша система наказания работает выборочно, карая бедных и бесправных и оставляя безнаказанными богатых и имеющих причастность к власти.
– Вы не правы!
– Как это не прав? – искренне удивился он.
– Такие случаи единичны!
– Да что вы говорите! То-то журналисты и ведущие с экранов телевизора каждый день призывают правосудие восторжествовать и наказать виновных.
Мирослава вздохнула.
– А вот за нашего Артема никто не поехал хлопотать ни на первый, ни на второй канал.
– Лучше бы поехали, – тихо сказал Морис.
Леонид Иванович перевел на него взгляд, долго и внимательно рассматривал Миндаугаса, а потом сказал:
– Может, и лучше.
– Помогите нам выйти на след убийцы, – попросила Мирослава.
– Это еще с какого перепугу? – удивился Решетников.
– Как это ни банально, но убийца должен быть выявлен, – уверенно проговорила Мирослава.
Решетников рассмеялся.
– Леонид Иванович, согласитесь, что Шиловский уже понес наказание.
– Соглашусь, – охотно ответил Решетников.
– Однако это не выход. Вы же не хотите, чтобы мир превратился в кровавую мясорубку?
– Не хочу.
– В какой-то мере именно от вас зависит, в каком мире будут жить ваши дети.
– Это я каждый день слышу! – рассердился Решетников. – Бла-бла-бла из каждого утюга. А на деле…
– И на деле тоже! Вы могли не сидеть сложа руки, узнав, что Шиловского отпустили!
– А что мы должны были делать?
– Писать в прокуратуру, обращаться в прессу.
– Выходит, что мы не такие шустрые, – он встал из-за стола и шутейно поклонился, – извините, что не оправдали ваших ожиданий. – Решетников отвернулся и не прощаясь направился в сторону подъезда.
– Леонид Иванович! – крикнула ему вслед Мирослава.
Решетников так и не обернулся, но, уже стоя в дверях подъезда, сказал:
– Не там копаете, господа детективы, ни я, ни мои родственники к убийству Шиловского не причастны. Видать, жила у нас тонка. – И он скрылся в подъезде.
– И как? – спросил Морис.
– Он не убивал, – проговорила Мирослава, – и не сомневается, что в его семье мстителей нет.
– Домой?
– Нет, со старшим братом мы поговорили, но есть еще младший.
– Боюсь, что результат будет тот же.
– Скорее всего. Но для успокоения совести мы должны встретиться и с ним.
– И где он живет?
– Через две улицы. На Селезнева, одиннадцать. Здесь недалеко.
Они снова помчались по шоссе, обсаженному тополями, но вскоре стали попадаться березы и липы. Сладкий аромат ворвался в салон автомобиля, и на душе стало полегче.
На улице Селезнева столпились старые пятиэтажки. Располагались они подчас так, что искомый дом мог быть не только внутри двора, но и за его пределами, с другой стороны. К тому же к номеру дома мог быть прилеплен литер в виде букв «А», «Б», «В» и так далее. Но на этот раз им повезло, нужный дом стоял у самой дороги.
Дверь квартиры Решетниковых, расположенной на четвертом этаже, им открыла пожилая женщина в ситцевом цветастом халате и в фартуке. На кистях ее рук Мирослава заметила следы муки.
– Сережу позвать? – удивилась женщина. – А зачем он вам понадобился?
– Мы детективы и расследуем убийство Константина Шиловского… Наверное, вам это имя ни о чем не говорит…
– Еще как говорит! – вскинулась женщина и крикнула в глубину квартиры: – Надя! Подь сюда!
Вскоре появилась женщина лет тридцати пяти и спросила:
– Мама, ты чего кричишь?
– Да вот, люди пришли, – она кивнула на детективов, – с Сережей поговорить хотят. Ты тут пока сама разберись, а я пойду, а то пирог пригорит.
Женщина махнула матери в знак согласия и обратилась к детективам:
– Сережа отошел к соседу на второй этаж, наверное, скоро придет. А вам он зачем?
– Мы частные детективы, – Мирослава предъявила женщине лицензию, – расследуем дело об убийстве Константина Шиловского.
– Вы что же думаете, что его убил мой муж?
– Ничего такого мы не думаем. Просто опрашиваем всех свидетелей.
– Свидетелей чего? – Взгляд женщины неожиданно стал жестким и холодным.
– Точнее сказать, людей, которые могли бы желать смерти Шиловскому. У Решетниковых такая причина была.
– Была, – согласилась женщина, – но мой муж…
Тут на лестнице послышались шаги, женщина замолчала, не закончив фразы, и выжидательно уставилась на лестничный пролет.
Детективы оглянулись, вскоре на лестничной площадке появился крепкий широкоплечий мужчина, примерно такого же возраста, как и его жена.
– Надь, чего это у нас за гости? – обратился он к супруге через головы детективов.
– Да вот, по твою душу пришли! – проговорила она недовольным голосом.
– По мою душу? – искренне удивился мужчина.
– Помнишь, убийцу Артема машина переехала, так вот они думают, что за рулем был кто-то из Решетниковых.
– Круто! – почему-то восхитился мужчина.
– Никто так не думает, – проговорила Мирослава, и нотки усталости прозвучали в ее голосе.
– Надеюсь… – обронил мужчина.
– Вы ведь Сергей Иванович Решетников?
– Он самый.
– А мы детективы Мирослава Волгина и Морис Миндаугас.
– И вы хотите узнать, кто расправился с Шиловским?
– Совершенно верно.
– Так вот, заявляю вам со всей ответственностью, что обратились вы не по адресу.
– Вполне может быть, – не стали спорить детективы, – но вы доводитесь младшим братом вдове Артема Солодовникова, и мы просто обязаны с вами поговорить.
– Так вы и разговариваете.
– Нас уже полиция во как достала, – встряла жена Решетникова и провела краем ладони по горлу.
– Подожди, Надя, – остановил ее муж, – видишь, люди интересуются.
– Это не пустой интерес.
– Я понимаю, – ответил Сергей Решетников. – Доказать, что никто из нас не убивал Шиловского, я, скорее всего, не смогу. Но включите мозги! Если бы мы хотели его убить, то убили бы сразу. Нам тогда от суда было бы хотя бы снисхождение со ссылкой на отчаянное состояние.
– Аффект.
– Что?
– Состояние аффекта.
– Понятно. Я не слишком-то разбираюсь в ваших специальных названиях, но факт, что, если у человека горе, ему снисхождение. А так уже столько времени прошло. Маринке, конечно, и сейчас тяжело, но все-таки немного полегче. А ваш Шиловский был таким подонком, что и кроме нас у многих была причина рассчитаться с ним.
– Пожалуй, – сказала Мирослава. – До свиданья.
– Лучше уж прощайте, – горько усмехнулся Решетников.
– С нами вы можете и распрощаться, – ответила Мирослава, – но боюсь, что полиция может еще вас потревожить.
– Кто бы сомневался, – тяжело вздохнул мужчина.
Морис, обронив тихое «прощайте», догнал Мирославу внизу лестницы.
– И что? – спросил он.
– Нужно еще будет поговорить с Мариной Солодовниковой.
– Когда?
– Сейчас. А завтра ты поедешь с утра к ее дому и постараешься незаметно сфотографировать.
– Значит, после разговоров с ее отцом, свояком и братьями вы все еще подозреваете ее?
– Я никого не подозреваю конкретно, но, чтобы двигаться дальше, мы должны отработать имеющиеся у нас версии.
– Может, и должны, – грустно согласился Морис и признался: – Но как бы мне не хотелось тревожить несчастную вдову.
Чтобы навестить Марину Солодовникову, им пришлось развернуться и ехать в другую сторону. Детективы знали, что незадолго до гибели Артема Солодовниковы взяли ипотеку и купили квартиру в новом районе. До этого они несколько лет жили с матерью Артема в старой трехкомнатной квартире, доставшейся ей от родителей. Знали детективы и то, что теперь ипотеку Марине помогают выплачивать отец, муж сестры и братья.
Выехав на окраину города, «Мерседес» помчался в сторону земель бывшего советского колхоза. Именно на его территории и был возведен новый район под названием Новое городище.
Район действительно был хорош. Дома на большом расстоянии друг от друга, ровные дороги, молодая поросль деревьев и кустарников, в большинстве дворов не только детские площадки, но и мини-фонтаны, уголки отдыха. В самом центре района строители не только сохранили, но и очистили и благоустроили природное озеро, заросшее камышом и затянувшееся тиной. Теперь его гладь приятно радовала жителей и гостей района. Администрация высадила в озере нимфеи, и они плескались на поверхности все лето. Озеро облюбовали утки и по весне выводили на нем утят, которые вместе с лягушками, к радости детворы, грелись на солнышке, расположившись на крупных листьях все тех же водяных лилий.
А какие дороги в районе! Едешь как по маслу.
Но имелся и один существенный недостаток – транспорт. Вернее, его нехватка. Для тех, у кого были свои машины, Новое городище было раем на земле. Но для тех, кто не имел машин и работал в городе, поездки на работу и обратно были большой проблемой.
Марина Солодовникова оказалась дома. Если она и удивилась приходу детективов, то вида не показала и протестовать против общения не стала. Сказала только, что отлучится на минутку для того, чтобы отвести детей к соседям. Детективы прекрасно понимали ее желание избавить детей от тяжелых напоминаний о гибели отца. Они стали терпеливо ждать возвращения Солодовниковой в гостиной.
В ее кратковременном отсутствии был один плюс – пока она ходила, Морис переснял фотографию с изображением Марины и Артема, которая стояла на стенке. То есть надобность ехать сюда еще и завтра отпадала.
Марина, вернувшись, села на диван, сложила руки на коленях и сказала:
– Я вас слушаю.
– Марина! Почему вы не обратились в прокуратуру?
– В прокуратуру? – переспросила она растерянно.
– Ну да, за незаконное закрытие дела.
– Я подумала, вернее, я была уверена, – поправилась она, – что это бесполезно.
– Почему?
– Потому, что все акты о том, что Шиловский был пьян во время наезда на моего мужа, пропали из дела и были заменены теми, в которых говорилось, что он был трезв как стеклышко.
– А превышение скорости, тем более на зебре?
Солодовникова бессильно пожала плечами, а потом проговорила:
– Следователь сказал, что мой муж сам во всем виноват.
– То есть?
– Что он поторопился, не обратил внимания на идущую машину…
– Которая должна была притормозить у зебры.
– Наверное, должна. Но следователь сослался на то, что сослуживцы, что шли с Артемом в тот день, не пострадали именно потому, что не торопились и были осторожны. – Женщина тяжело вздохнула и продолжила. – Артем и впрямь всегда торопился, спешил поскорее приехать домой ко мне и детям.
Мирослава кивнула, показывая, что понимает поспешность ее мужа.
– И еще автобус, который идет в Новое городище, всегда отходит в определенное время. Если на него опоздать, то придется ждать следующего. А он приходит только через два часа. Поэтому Артем всегда спешил и успевал запрыгнуть в автобус почти в последнюю минуту.
– Машины у вас нет, – скорее констатировала, чем спросила Мирослава.
– Откуда? – грустно улыбнулась Марина.
– Мы разговаривали с вашим отцом и братьями, – сказала Волгина.
Женщина побледнела и спросила испуганно:
– Надеюсь, вы не подозреваете их?
– Теперь уже нет, – твердо ответила Мирослава.
– Они никогда бы не смогли, – заверила ее Солодовникова.
– А вы? – задала неожиданно провокационный вопрос Волгина.
Солодовникова внимательно на нее посмотрела и ответила честно:
– Если бы он мне попался тогда, я бы его убила.
– Как?
– Да хоть ножом бы пырнула или топором зарубила. Но потом уже нет, – грустно проговорила она.
– Почему потом нет?
– Потому что у меня дети, – укоризненно посмотрела на нее Солодовникова, – и я не могу оставить их сиротами.
– Понимаю.
Через мгновение Мирослава спросила:
– Вам, наверное, помогала свекровь?
– Пыталась. Но после гибели Артема Инне Гавриловне самой нужна была помощь. Она тяжело заболела, да так и не оправилась. Мы ее рядом с Артемом похоронили, – Марина не удержалась и всхлипнула, а потом добавила: – Я уже много раз раскаивалась, что мы не остались жить с его мамой. Зачем нам эта квартира без Артема… – Она сделала жест рукой.
– Квартира пригодится вашим детям, – попыталась утешить ее Мирослава.
– Конечно, пригодится, – улыбнулась женщина сквозь слезы, – но нам за нее еще платить и платить.
– А свою квартиру Инна Гавриловна завещала вам?
– Внукам, – поправила ее Марина, – брат говорит, что мы могли бы ее сдавать и выплачивать побыстрее ипотеку.
– Старую квартиру можно и продать…
– Продавать мы пока не хотим. И родители не советуют.
– А сейчас квартира стоит пустая?
– Пока да. Но за ней Мария Геннадьевна присматривает.
– Это родственница Инны Гавриловны?
– Нет, ну что вы, просто соседка. Она живет в квартире напротив. Пока Инна Гавриловна болела, она навещала ее каждый день. И в те дни, что я не могла приехать, звонила мне и отчитывалась о ее состоянии. Когда Инне Гавриловне стало совсем плохо, я переехала к ней.
– А дети?
– Дети в это время жили у моих родителей, мама за ними присматривала.
– Значит, вашей свекрови повезло с соседкой, – тихо сказала Мирослава.
– И не говорите, – согласилась Марина, – если бы не Федоскина, я и не знаю, что бы я делала.
– Федоскина?
– Ну, да, фамилия Марии Геннадьевны – Федоскина.
– Извините, Марина, что мы потревожили вас, – сказала Мирослава, поднимаясь.
– Ничего, я понимаю, – грустно вздохнула женщина и, проводив за дверь детективов, отправилась к соседям за детьми.
– Я не верю, что она участвовала в убийстве Шиловского, – сказал Морис, когда они оказались в салоне автомобиля.
– Я тоже, – согласилась Мирослава, – но тем не менее мы должны показать ее фотографию свидетелям.
– Если должны, покажем, – холодно отозвался Морис.
– Знаешь, чего мне больше всего хочется? – спросила Мирослава.
– Если бы вы были Шурой, я бы сразу сказал, что поесть, а так…
– Мне хочется встать под душ и долго-долго смывать с себя… – Она запнулась.
– Что?
– Не знаю, как сказать, наверное, ощущение присутствия Шиловского.
– По-моему, старший Шиловский отвратителен не менее младшего.
– Согласна с тобой. К тому же думаю, что младший не стал бы таким, если бы старший не потакал ему и не покрывал его.
– А мы работаем на этого… – Морис выругался по-литовски.
Мирослава не стала требовать перевода, вместе этого она сказала:
– Мы работаем не на него.
– А на кого же?
– На истину.
– Не понял?!
– Потом поймешь.
Морис пожал плечами и не стал настаивать на немедленном разъяснении. Ему было не впервой ждать.
К радости Миндаугаса и облегчению самой Мирославы, Марину Андреевну Солодовникову на фотографии не опознали ни Бердникова, которая особенно тщательно рассматривала предъявленную фотографию, ни официант, ни бармен, ни швейцар.
Но, порадовавшись за невиновность Солодовниковой, детективы оказались снова на нуле.
Однако приниматься за разработку версии мстителя со стороны Варвары Пушкарской Мирослава не спешила. Что-то останавливало ее. Она привычно сослалась на интуицию. Но было в ее решении, наверное, и еще что-то, чему современная наука еще не придумала термина и тем более объяснения.
Она решила встретиться с сослуживцами Артема Солодовникова по работе, с теми самыми, с которыми он вместе вышел с завода и подошел к дороге, ставшей для него роковой. Оба они, Дмитрий Лазарев и Юрий Логачев, не имели ничего против, сразу отозвались на звонок детектива и предложили ей дождаться их у проходной после смены.
Чтобы не потеряться в толпе, она описала себя и сказала, что будет стоять не возле ступеней, а поодаль, возле колонны. В назначенное время к ней подошли двое мужчин и спросили:
– Это вы детектив Мирослава Волгина?
– Я, – ответила она.
– А я Дмитрий Лазарев, а он Юрий Логачев, – представил себя и товарища тот, что был постарше.
– Я бы хотела спросить вас, как так вышло, что Солодовников оказался на зебре, а вы отстали от него?
– Так Артем всегда спешил, – ответил крепыш Логачев, который был не только моложе своего товарища, но и сантиметров на десять ниже.
– Понимаете, – пояснил Лазарев, – Артем живет… то есть жил, – торопливо поправился мужчина, – в Новом городище, а туда автобусы ходят с интервалом в два часа. На ближний рейс он всегда еле-еле успевал, поэтому всегда торопился. А в тот день мы с Юрой затеяли спор о нашей футбольной команде и приотстали.
– Этот спор, наверное, спас нам жизнь, – мрачно проговорил Логачев, – а то этот мажор сбил бы нас всех троих.
– Артем тогда сказал нам, – продолжил рассказывать Лазарев, – «вы тут, ребята, разбирайтесь сами, а я побежал» и помахал нам рукой.
– Он на самом деле побежал?
– Да нет, просто пошел быстрым шагом.
– А потом мы услышали визг тормозов.
– А дальше все как в тумане.
– Вы всегда ходили втроем после смены?
– Нет, обычно вчетвером. С нами ходил еще Гриша Томилов.
– А почему его не было в тот день?
– Гришка был в отпуске.
– А почему он сегодня не с вами?
– Почему не с нами? – Мужчины переглянулись.
Потом Лазарев пояснил:
– Мы ему сказали, чтобы он шел, а у нас, мол, еще дела есть, нас ждет один человек.
– Ну Гриша и пошел, – добавил Логачев.
– Понятно. А ваш Гриша давно знаком с Артемом?
Мужчины снова переглянулись, и Дмитрий сказал:
– Да уж подольше, чем мы с Юркой.
– То есть Томилин и Солодовников работали вместе еще до того, как на предприятие устроились вы?
– Да нет! Дело не в работе на предприятии.
– А в чем же?
– Гриша и Артем жили с детства в одном дворе, учились в одной школе.
– Одноклассники?
– Нет, Гриша на один год старше. Но они дружили.
– А где живет Григорий Томилин сейчас?
– Да все там же живет, где и жил. Только на первом этаже.
– И никуда не переехал?
– Нет. Гриша не женат, живет с родителями и младшей сестрой.
– Вы не знаете, они с Артемом крепко дружили? – осторожно спросила Мирослава.
– Да неразлейвода были! – вырвалось у Юрия.
И Мирослава заметила, как Дмитрий толкнул его в бок локтем.
– Ну нет, когда Артем женился и потом переехал в Новое городище, они виделись только на работе, – пошел на попятную Логачев.
– Вы вот только ничего себе в голову не берите, – сердито проговорил Лазарев.
– В смысле?
Дмитрий поднял руку вверх и пошевелил всеми пятью пальцами.
– Мало ли что вы можете себе нафантазировать! А Гришка чист как стеклышко.
– И учтите, – добавил Юрий, – у него батя после инфаркта.
– Я все учту, – пообещала Мирослава, – но поговорить мне с ним все равно придется.
Мужчины затоптались на месте.
– А чтобы я не вламывалась к нему со своими вопросами домой и не тревожила покой его семьи, вы дадите мне номер сотового Григория. И мы с ним поговорим на улице или в каком-нибудь кафе.
Мужчины переглянулись. Юрий вздохнул и пожал плечами. Решение за обоих принял Лазарев.
– Ладно, – сказал он, – пишите, – и продиктовал телефон Томилина. Потом добавил: – Только помните, что мы вам сказали.
– У меня хорошая память, – заверила его Мирослава и, распрощавшись с приятелями, направилась к своей машине.
Лазарев был прав – почва для фантазий у детектива имелась. Кто, как не друг, мог отомстить за смерть Артема? К тому же Томилин не обременен семьей, не надо думать о малолетних детях. Правда, как сказал Лазарев, у него серьезно болен отец. Но чем черт не шутит. Проверить алиби Томилина и посмотреть на него самого ой как не помешает.
