По Одессе с Нелли Львовной

После жаркого дня солнце нехотя уходило за горизонт. Несколько минут оно вальяжно лежало на кряжистой ветке могучего дуба и тихо покачивалось, пока, заглядевшись на свое отражение в окнах, не потеряло равновесие и не провалилось в густую крону. Вот умора! Дуб от жара пыхтит, обмахивает себя листьями, а солнцу от этого только забава. Не торопится светило покидать приятную прохладу. Немного передохнув в мягкой зелени, оно все же решило не злоупотреблять гостеприимством и покинуть старого друга. В награду за удовольствие, солнышко осыпало дерево золотом и пообещало на днях вновь заглянуть.

Все как у людей! И кто после этого будет утверждать, что мы далеки от природы? Я вас умоляю! Зайти в гости никогда не возбранялось, тем более что обе стороны этого желают. Цецилия Моисеевна немного прогулялась на свежем воздухе и направилась к дому. В теплый августовский день ей жуть как не хотелось сидеть в одиночестве. Недолго думая, она решила нанести визит Левиным.

– Дорогие соседи, вы не представляете, какой сегодня прэлестный вечер! Я обожаю август – предвестник осени! Жаль, он скоро пройдет и оставит о себе лишь яркие воспоминания в виде летящей с деревьев разноцветной листвы. Это прощальные письма, написанные нам красавицей природой. Они будут тихо падать под ноги, шуршать, создавать иллюзию гигантского мягкого ковра. И во всем этом – блаженство и умиротворение! Представляете, прогуливаясь, я так впечатлилась, что не смогла заставить себя зайти домой. Душа требует общения. Если вы заняты, гоните меня прочь без всякого стеснения.

– Что вы, Цецилия Моисеевна! Мы рады вам так же, как вы сегодняшнему вечеру.

– Семен, да вы в душе романтик! Мне приятно, что мы понимаем друг друга. Так сказать, на одной волне. Вы занимайтесь своими делами, а я буду тихо сидеть, попивать чай и глядеть на вас. Софочка, пчелка моя трудолюбивая, по какому поводу отчаянно хлопочете?

– Цецилия Моисеевна, не знаю, радоваться или нет, но к нам приезжают гости.

– Неужели Раиса?

– Нет. Она пока не имеет такой возможности.

– Честно сказать, это даже хорошо. Любовь к свекрови прямо пропорциональна отдаленности ее в километрах. Ну если не сама, так хотя бы о себе посылкой напоминает?

– Уже напомнила. На днях получили довольно увесистую коробку.

– Не может быть! И чем она вас порадовала, разрешите полюбопытствовать?

– Куртку Мишке, ботинки, конфеты, печенье в шикарной железной банке, значки и флажки с выставки «Mercedes».

– Семен, у вас заботливая мама. Она соучредитель компании «Mercedes»?

– Еще нет, но шансы высоки.

– Какая прэлесть! Семен, я вас обожаю за хорошее чувство юмора! И куда вы собираетесь повести гостей после того, как все приготовленное исчезнет в их желудках?

– Как всегда: экскурсия по городу, пара музеев, театр.

– Ужас, ужас! Никакой фантазии! Семен, зачем вы читаете путеводитель! Идите сюда! Я расскажу, как нужно встречать гостей, а если выражаться точнее, поведаю историю о том, как Нелли Львовна достойно выполнила задание партии. В ее жизни это был единственный раз, но зато какой!

Вы уже знаете, что в Бениной семье много лет жила Галина Алексеевна – соратница Дзержинского. К тому времени она уже работала первым секретарем райкома партии. Женщина она была одинокая, вела аскетический образ жизни и никаких для себя благ от партии и правительства не требовала, довольствуясь маленькой комнаткой в доме Арона и Нелли Львовны.

Так вот. Как-то раз в город приехала делегация из Москвы. После всех заседаний и решений вопросов партии Галина Алексеевна должна была показать им город. Как назло, у нее поднялась высокая температура, и ей ничего не оставалось, как попросить об этой услуге мою свекровь.

– Да будьте, Галиночка, спокойны и болейте себе хоть всю жизнь! Нелли Львовна уже знает, как сделать людям приятно.

Рассадив всех членов делегации в «пазике», она села рядом с водителем и приказала ехать в сторону парка Шевченко.

– Товарищи! – начала она свою речь. – Я не буду вам рассказывать за то, когда и кем были построены городские здания. От этого делается неинтересно и скучно. О городе вы прочитаете в самой Большой Советской Энциклопедии. В ней написано все. Я сама два раза видела, когда ходила в библиотеку за Бениной книжкой для доклада. Он выступал перед всей школой! Лучший отличник он был, товарищи.

Гости заулыбались, захлопали в ладоши в знак одобрения и поддержки того, что Нелли Львовна воспитала достойного члена социалистического общества. Свекровь, разомлевшая от похвалы и накатившей на нее внезапной славы, переборола чувство гордости за сына, подняла вверх левую руку и продолжила:

– Я покажу вам ту Одессу, о которой не пишут в книжках. Но если в них не написали, это не значит, что ее нет. Наш город, товарищи, очень красивый и такой интеллигентный, что даже не рекомендуется в нем плевать, потому что всегда попадешь в знаменитость.

Вот мы сейчас едем к парку Шевченко не для того, чтобы посмотреть, какой он замечательный, а для того, чтобы там встретить Соньку Золотую Ручку. Да-да, не удивляйтесь, товарищи, хоть она уже давно и померла, но ее призрак до сих пор частенько гуляет по парку.

На последней фразе женщины насторожились и покрепче прижали к телам дамские сумки, а мужчины на всякий случай полезли в карманы, чтобы удостовериться в том, что зашитые в трусах деньги лежат в целости и сохранности. Заметив это, Нелли Львовна поспешила всех успокоить и рассказала историю, достойную сценария для фильма ужасов.

– Будьте мине спокойненьки, уважаемая делегация. С тех пор как Софья Ивановна Блювштейн перешла в мир иной, ее перестали волновать советские деньги. Я вам больше скажу, она теперь даже отдает обратно то, что когда-то наворовала. Вот недавно какая история произошла с таксистом в нашем городе. Он хоть и не коммунист, но нет никаких причин уличать его в обмане.

Как-то вечером остановила его очень привлекательная женщина. Привлекла она его не красотой, а тем, как была одета. Не по-нашему дамочка выглядела, не по-современному, а как будто бы она в театре выступала. Довез он ее до парка Шевченко, и тут она повернулась к нему, посмотрела хитро и говорит: «Не люблю я ваши советские деньги, а потому вот тебе за работу». Выковыряла из-под ногтя бриллиант драгоценный, положила на руку таксисту, хлопнула дверью и пошла. Пошла, товарищи, по аллее и прям растворилась в полумраке.

После этих слов все члены делегации прижались поближе друг к другу и отказались от прогулки по парку.

– Едем дальше, уважаемая делегация. Жаль, что вы не хочете посмотреть дуб Александра II и фонтан с беседками, но ничего страшного. Мы поедем сейчас по центральной аллее, и вы все увидите. Висовывайтесь, товарищи, в окна, присматривайтесь! Вы еще не такой вид будете иметь! У нас есть что вам показать, а вам есть на кого удивляться.

После этих слов Нелли Львовна выглянула в окно и попросила водителя притормозить рядом с мужчиной, одетым в полосатую рубаху и широкие мятые брюки. Одна штанина была заправлена в носок, а другая трепалась на ветру, прижимаясь к длинной худой ноге. Ширинка на штанах была замотана алюминиевой проволокой, но для хозяина это абсолютно не имело никакого значения. Он медленно брел, шаркая огромными сандалиями по дороге, что-то бормотал себе под нос и тряс пальцем в воздухе, не то дирижируя, не то выписывая одному ему понятные слова. При каждом шаге незастегнутые пряжки звонко бились о каменную мостовую, заставляя прохожих оборачиваться на звук, напоминающий серебряный колокольчик.

– Уважаемый Марьяшес, – обратилась к нему Нелли Львовна, – вы не подскажете, сколько сейчас градусов тепла?

– Восемнадцать.

– А который час?

– Восемнадцать, – не задумываясь, ответил Марьяшес, продолжая идти и одновременно «писать» на невидимой доске.

– Вот, хоть что у него спроси, всегда будет восемнадцать. Дурачок он у нас. Но стал им не просто так, а от большого ума. Когда Марьяшес сдавал экзамены, он единственный из всех решил трудную задачу. Решил и тут же сошел с ума. С тех пор ходит по городу целыми днями, заходит в магазины, берет все что хочет, а счета присылают его брату-врачу.

И не один он такой. Жил еще в городе Алеша-Мушкетер. Очень интеллигентный был человек, скажу я вам. Имел Алеша большую библиотеку редких книг, которую собирал с тех пор, как себя помнил. Как-то раз поругался он с сыном, а тот возьми да и сожги ее. От обиды и горя лишился папаша рассудка на всю оставшуюся жисть.

Каждое утро Алеша брал в лавке молоко и разносил его по дворам совершенно бесплатно, оставляя бутылки у порога, а вечером шел прогуливался по улицам, чтобы поговорить со своими клиентами и непременно рассказать один и тот же анекдот про книжку «Три мушкетера». «Покупатель спрашивает: „Сколько стоит книга „Три мушкетера“?“ Продавец отвечает: „Три рубля“. – „Тогда нельзя ли купить книгу „Два мушкетера“ за два рубля?“» И так каждый день. За это и дали ему такое прозвище. Не так давно убил кто-то Алешу. Можно сказать, после этого жестокого факта осиротел город. Вспоминают дурочка добрым словом, а его уже и нет в живых.

Теперь висовывайтесь, товарищчи, направо и созерцайте-таки наш оперный театр, который в 1810 году приказал построить градоначальник Дюк де Ришелье. Местечко, скажу я вам, тоже нечистое. Проработав шестьдесят два года, он сгорел полностью из-за неисправного газового рожка. Его восстановили, но в 1925 году театр снова сгорел. После пожара люди заподозрили неладное и обнаружили, что он в списке у архитекторов стоял под номером тринадцать.

А еще во время войны его хотели взорвать фашистские захватчики, но прима-балерина была любовница немецкого офицера и уговорила его не трогать театр. Хоть горожане и осуждали ее за интимную связь с врагом, но узнав, что через это она сохранила городу театр, простили женщину и, может быть, даже поблагодарили за такое самопожертвование. Насчет ордена не знаю, врать не буду, но я бы наградила.

Я вам еще не говорю за то, что иногда ночью там слышен страшный смех артиста, зарезавшего во время спектакля свою возлюбленную. Мишка Япончик там тоже постоянно по коридорам бродит. Сильно он при жизни оперу любил, а теперь от скуки в потусторонней жизни частенько наведывается на премьеры. Театр у нас знаменитый, и билетов на спектакли никогда не бывает, потому что там поет моя невестка Цилечка. Вот, сами сейчас убедитесь. Мальчик, мальчик! Поди сюда! У тебя есть лишний билетик?

– А почему, тетенька, я должен о вас беспокоиться? – невозмутимо произнес подросток, слизывая с руки растаявшее мороженое.

– Ну, что я говорила? Цилечка наша сегодня поет, а потому в театре аншлаг. Но если кто-нибудь из вас в оперу захочет, я пойду к товарищу Покровскому и попрошу для вас контрамарку. Он мине еще никогда не отказывал.

– Мендл, – обратилась она к шоферу, – а теперь ехайте в ателье, что на углу Ришельевской и Жуковского. Товарищи, побывать в Одессе и не сшить костюм – это непростительная ошибка. Только у нас вы узнаете, что такое шик.

При этих словах у Нелли Львовны появились невесть откуда красноречие и даже идейность, которые были ей совершенно не присущи. Разум стал выдергивать один за другим лозунги, услышанные когда-то на собраниях.

– Конечно, вы можете сказать, что мысли о красивой одежде – пережиток прошлого, но я вам дам решительный отпор в этом направлении. Советский человек – это молодая единица мирового человечества, стремящаяся не только к коммунизму, но еще и к красоте. Нельзя, товарищи, построить новый мир, не ставя перед собой больших и светлых задач! Социалистическое общество должно быть передовым во всем. У нас есть свои Диоры и Кардены, только у них другие фамилии. Пусть завидуют капиталисты, глядя на нашу жисть!

Конечно, костюм вы можете и в магазине купить, но это будет не ваша вещь. Она сшита для всех. Наденьте продукт массового пошива на себя, а потом поглядите на плечи, талию и рукава. Все сразу станет ясно, товарищи. Но вы не огорчайтесь. Одесса спасет вас. Если бы вы знали, какие портные работают у нас! Скажу больше, они уже ждут, когда к ним заедут. И пускай вас не смущает цена на костюм. Это стоимость не материала и пуговиц, это стоимость таланта. Талант, товарищи, всегда требует поддержки. Только с ним наша страна будет передовой, могущественной и красивой!

После этих слов в салоне «пазика» повисло молчание. Свекровь уже было решила, что перегнула палку с пропагандой и агитацией, но тут ей на выручку пришел один из членов делегации.

– Уважаемая Нелли Львовна! Ваша гражданская позиция заслуживает глубочайшего уважения. Мы с радостью позволим портным славного города Одессы продемонстрировать нам свое мастерство. Как один, закажем себе костюмы, а женская половина – платья! Шиканем, товарищи?

Члены делегации дружно поддержали предложение руководителя, а заодно и Нелли Львовну. Уже через десять минут первая пара партийных работников стояла в семейных трусах перед портными, а остальные терпеливо ожидали своей очереди в коридоре.

– Нэллочка, мое сокровище, где ты нашла столько клиентов для нашего ателье? – полюбопытствовал Арон у жены.

– Арон, ты знаешь мою легкую ненависть к коммунистам, но ради тебя я сделала этот шаг. Считай, что пошитые костюмы для московской делегации – это мой одноразовый взнос в твою коммунистическую партию. Я решила восстановить справедливость. Скоро ты будешь заведующим.

– Как, Нэлла?

– А кто самый лучший мастер в вашем задрипанном ателье? Ты сошьешь руководителю делегации такой костюм, что ему ничего не останется, как в благодарность сделать тебя начальником. Арон, вот когда ты им будешь, знай, что рядом с тобой есть та, которая готова бескорыстно помочь тебе нести тяжкое бремя славы.

После нескольких утомительных часов, проведенных в ателье, Нелли Львовна, поинтересовалась у москвичей, хотят ли они еще в театр. Получив отрицательный ответ, она с радостью предложила поужинать в каком-нибудь приличном заведении.

– Уважаемые гости нашего города! Раньше я бы вас могла повести в ресторан «Фанкони», который содержал беглый итальянский капиталист Яков с одноименной фамилией, скрывающийся от налогов и долгов своих же буржуазных подельников. Я уже не говорю о том, что дурная слава этого ресторана поддерживалась бандитскими сходками Мишки Япончика. Но нет сегодня этого ресторана, товарищи. Не для того мы боролись с буржуазией и искореняли преступность, чтобы его щикарный зал напоминал трудящимся о тех днях. Сейчас в этом здании всем нужный магазин «Химтовары», а для желающих от нас улететь – касса самолетных билетов. Вот поэтому Нелли Львовна поведет вас к замечательной женщине. Мендл, – обратилась она к шоферу, – ехайте в сторону уважаемой Фриды. Только она сможет покормить так, как уже давно нигде и никто не кормит. Ее кухня, товарищи, – это произведение искусства! На жиру со шкварками жарятся двадцать, а лучше тридцать куриных печеночек. Шкварки трещат и весело подпрыгивают, орошая капельками жира содержимое огромной чугунной сковороды. Натыкаясь на крышку, они падают обратно в кипящее жерло, куда через пару минуточек разобьют свежие яички. Два десятка желтых глазок на белом фоне! Что может быть красивее такой картины! Возле каждого солнечного холмика, как айсберг, торчит кусочек золотистой сочной печеночки в кружевной яичной юбочке, лоснящейся от жирных плямочек.

Этот шедевр Фрида посыпет морской солью, толченным в ступочке черным душистым перцем, пережаренным лучком и свежей зеленью. Можете мне поверить, ее глазунья по своей красоте не уступит драгоценным яйцам Фаберже. Пока вы будете шкрябать сковородку вилками и макать кусочком хлеба, хозяйка принесет уважаемым гостям жареные котлетки. Мендл, не отвлекайтесь и запоминайте, десерт мы поедем есть в бубличную-пекарню на Екатерининской.

– После такого обеда еще и в пекарню? – усмехнулся худощавый мужчина в круглых очках.

– Когда вы увидите, как пекарь достает бублики из кипящего масла деревянной палочкой и сразу же бросает их на доску, посыпанную маком или кунжутной семачкой, а запах ванили такой, что закружится голова, то сразу почувствуете, как ваши внутренности хочут праздника. Этот головокружительный запах разносится во все стороны. Куда бы вы ни шли, все равно придете к бубличной.

От рассказов о предстоящей еде у членов делегации начала непрерывным потоком вырабатываться слюна, которую они то и дело сглатывали. Никто уже не мог ни о чем думать, как только бы побыстрее добраться до знаменитой тети Фриды, а потом и до бубличной, где мак с кунжутом прилипает к свежеиспеченным ванильным кренделям.

Ужин прошел на славу. После еды и пития члены делегации разомлели и стали признаваться в любви не только к Нелле Львовне, но и всему городу Одессе. Видя такой душевный расклад, хозяйка ресторана отозвала Нелли Львовну в сторонку и напомнила ей про долг, который та не торопилась отдавать уже вторую неделю.

– Сто болячек вам, уважаемая Фрида, за вашу неблагодарность. Я вам таких людей привезла, а вы-таки все равно не забыли спросить за долг.

– Мадам Нэлла, ви правы, но Фриду трудно обмануть. Фрида знает все, но это не важно. Итак, ваш крайний срок отдачи?

– Мадам Циммерман, скажу вам по секрету, что очень часто финансовый успех зависит не от того, кто вами доволен, а от тех, кого вы не раздражаете. Сегодня можно купить почти все, а вот с продажей остаются нешуточные трудности. Так вот, подумайте над моими словами, уважаемая Фрида, и сделайте умный вывод.

Пока ошарашенная словесной триадой мадам Циммерман размышляла, Нелли Львовна быстро покинула ресторан и присоединилась к московской делегации, поджидавшей ее в «пазике».

Подъехав к гостинице, гости трогательно распрощались со свекровью. Кроме дружеских рукопожатий парочка мужчин позволили себе приобнять пышнотелую Нелли Львовну и даже поцеловать, незаметно запихивая ей в руку обрывки бумажек с номерами телефонов, пришептывая ей на ухо, что она неотразимая женщина и мечта любого мужчины. Нелли Львовна посмеивалась над комплиментами, жеманно прикрывая рот рукой и поправляя прическу. Бумажки она не выбросила, а спрятала в бюстгальтер на всякий стратегический случай.

– Вот такая история, дорогие мои, произошла с моей свекровью, изменившая ход жизни не только в ее семье, но даже в городе.

После того как ателье первого класса выполнило отлично и в кратчайший срок заказ для московской делегации, ему присвоили высший разаряд, а Арона назначили заведующим.

Фрида, узнав свежую городскую новость, больше ни разу не напомнила семье Шнайдеров о долге и с грустью в душе навсегда забыла о нем. В конце концов, не те деньги, чтобы портить отношения с непоследними людьми в городе!

Нелли Львовна, хоть и недолюбливала коммунистическую партию, но на сей раз не стала отвергать предложение Галины Алексеевны и пообещала подумать о членстве в ее рядах, тем более что воочию убедилась в том, какую пользу партия приносит людям, если с ней правильно обращаться.

– Цецилия Моисеевна, как я вам завидую! – с восхищением произнесла Софочка. – Не бывает случая, чтобы вы не дали хороший совет. С вашим жизненным опытом нужно писать книги.

– Думаете?

– Никаких сомнений! – поддержал жену Семен. – Одна Нелли Львовна чего стоит!

– Это да! Свекровь умела разнообразить жизнь семье и своему окружению. С ней скучно не было. Знаете, как ни странно, в последнее время я располагаю большим количеством времени. Я могу себе позволить лениться, хандрить. Сразу оговорюсь, хандрю не бездарно, а, так сказать, с пользой для себя. Я наблюдаю. Оказывается, наше существование на земле намного интереснее, чем мы о нем думаем. Одни детские проказы чего стоят! Удивительно, маленькие человечки – точное отражение своих родителей. Как бы сказал мой Беня, биологические копии. Но! От родителей их отличает простота, доверчивость и непосредственность. Именно они притягательны в общении. Так вот, к чему я все говорю: не переживайте и не ломайте голову над тем, чем развлекать, куда повести гостей. Будьте как дети! Побольше энтузиазма, фантазии, и ваши родственники будут от вас в восторге.

– Гранд мерси за прекрасный совет, несравненная Цецилия.

– Всегда пожалуйста и au revoir (до свидания).

– Как, вы уже нас покидаете?

– Пора, мой друг, пора!

– Я жду вас, как сна голубого! – игриво запел Семен, протягивая руки к соседке.

От песни Вертинского, а главное – от прекрасного исполнения Цецилия пришла в восторг. Не думая ни секунды, она подхватила:

– Не пугайте, уважаемая! Вы хотите нас лишить общения с прекрасным?

– Паршивец эдакий, – засмеялась Циля. – Знает же, как сделать женщине приятно. Сонечка, любите своего мужа еще больше. Он у вас замечательный!