Глава восемнадцатая

Голова Дор покатилась по полу. И вдруг земля задрожала, стены покрылись трещинами, из коридора послышались встревоженные крики.

– Это что, как у Гусеницы? – спросила Алиса. – После смерти Кролика его нора тоже обвалится?

Тесак покачал головой.

– Ты что, забыла? У него же не осталось магии. Это что-то другое.

– Бармаглот идет, – испугалась Алиса. – Тесак, как же мы без клинка? Его ведь уже не вернуть.

– А зачем он нам, – сказал Тесак, схватил ее за руку и потащил к двери.

– Ты о чем? – удивилась она.

Дрожь стихла, будто гигантская тварь остановилась, возможно, пожирая добычу.

– Вся магия перешла к тебе, Кролик же сказал, – заявил Тесак.

– Кролик тут много чего наплел, – возразила Алиса. – Вот только не сказал, как найти Дженни.

Об этом Алиса жалела почти так же, как о своей роковой ошибке – выброшенном клинке. Только Кролик знал о судьбе Дженни, а теперь его нет.

– Он рассказал достаточно. Ее увезли на Восток, она легендарная красавица, зовут ее теперь Сейхар. Для начала вполне достаточно.

Восток, таинственный край пустынь, джиннов, волшебных ламп и ковров-самолетов. Какая-то несбыточная мечта, туда им никогда не попасть, ведь на пути вечно будет маячить тень Бармаглота.

– А как мы туда доберемся? – спросила Алиса, умолчав о том, что Дженни уже совсем не ребенок, и пусть даже они ее отыщут, вдруг она не пожелает встречаться с отцом.

– Ну вот, опять, – вздохнул Тесак. – Алиса, тебе просто не хватает веры. Всегда не хватало.

Что правда, то правда. Тесак всегда верил, что они вырвутся из больницы. Готовился к этому дню. Алиса никогда не загадывала наперед, жила лишь настоящим. Может, поэтому Дор так легко удалось заманить ее к Кролику.

– Ты вроде понимаешь, что волшебница, но до сих пор по-настоящему не веришь, – продолжал Тесак. – Уже и я тебе говорил, и Бесс, и Нелл, и Гусеница подтвердил, а Морж вообще собирался сожрать аж десять лет назад, чтобы заполучить твою силу. А ты все не веришь, все сомневаешься.

– Ты знала историю Чеширского про доброго волшебника и его пропащего друга. Ты подожгла розы и прогнала Бармаглота. И вообще, мы с тобой познакомились у той мышиной норы только из-за того, что Дор с самого детства знала, что ты волшебница, потому и продала Кролику. Значит, дар проявлялся еще тогда, просто ты не помнишь.

– По-твоему, ни родители, ни я сама не заметили бы, что я волшебница? – закричала Алиса.

«Мама, испуганная, с широко раскрытыми глазами, дергает Алису за руку. Первый погожий весенний денек, Алисе лет пять или шесть, и она играет в саду. Ей хочется полюбоваться на бабочек, но бабочки появляются гораздо позже. Алиса кружится, думая о прекрасных бабочках, розовых, желтых, синих, зеленых и фиолетовых. Она желает, чтобы все весенние бутоны на деревьях превратились в бабочек, и вдруг повсюду появляются бабочки. Они щекочут ей крылышками уши, касаются ресниц, и она заливается звонким смехом, не в силах остановиться, пока из дома не выскакивает мама и не хватает ее за руку.

«Алиса, что ты натворила?»

«Ничего!» Она действительно ничего не сделала, только танцевала, а потом появились бабочки.

«Что же ты натворила!» – восклицает мама с таким отчаянием и страхом, какого Алиса еще не видела.

«Я просто пожелала, – оправдывается она. – Пожелала, чтобы были бабочки, и они появились. Желание сбылось».

«Алиса, – строго говорит мама, отворачиваясь от бабочек, словно ее тошнит от одного их вида. – Когда чего-то желаешь, будь очень осторожна. Вдруг кто-нибудь подсмотрит».

«Потому что желание – это секрет, – догадывается Алиса. – И если загадать вслух, оно не сбудется».

«Да, дорогая, – говорит мама и крепко ее обнимает. – Никогда не загадывай вслух, а днем – даже про себя. Только вечером перед сном. Вот тогда загадывай».

– Почему же она мне ничего не рассказала? – спросила Алиса. – Почему? Зачем было скрывать, что я особенная, не такая как все?

– Ей не хотелось, чтобы ты привлекала внимание, – пояснил Тесак. – Это ведь она тебе рассказала в детстве легенду о волшебниках. Скорее всего, она и сама была волшебницей, но научилась это скрывать.

Трудно было представить ее красивую добропорядочную мать волшебницей. Невозможно поверить, что, обладая таким даром, она подавляла его в себе и пыталась искоренить в собственном ребенке.

Земля содрогнулась вновь, и из коридора донесся леденящий душу рев. Наверное, так мог реветь какой-нибудь дракон, несущий погибель на своих крыльях.

– Как же с ним справиться? – вздохнула она. – Чеширский говорил, что сразить Бармаглота может только этот клинок. Даже если во мне столько магии, я все равно не умею ей пользоваться. Делать пассы? Произносить заклинания? Так я не умею. И заклинаний не знаю.

«Желания сбываются».

Алиса не разобрала, то ли эти слова прозвучали у нее в голове, то ли их нашептывал ветер. Тесак нахмурился, наверное, тоже расслышал.

– Чеширский? – позвала Алиса.

«Загадай желание».

– В детстве мама велела загадывать желания только вечером, – вспомнила Алиса. – В ту ночь, когда мы убежали из больницы, мне снился пожар. Тес, кажется, это я освободила Бармаглота.

– Так ведь и нас тоже, – заметил Тесак.

«По улице течет река крови, и нет числа безжизненным телам»

– Неужели вся эта пролитая кровь на моей совести? Во всем виновата я?

– Рано или поздно он бы вырвался. Я чувствовал, как он набирается сил. Алиса не казни себя за его злодеяния, или за выбор, что он сделал, когда был человеком.

– Я могу отвечать только за себя, – сказала Алиса.

– Да. Конечно. А еще можешь исполнить то, что суждено. Уничтожь Бармаглота. И помни, ты не одна.

Алиса кивнула, и постаралась не поддаваться панике. Чеширский подсказал, что надо только загадать желание. Но что? Пожелать, чтобы Бармаглот превратился в бабочку, как те весенние набухшие почки?

А если пожелать, чтобы Бармаглот растворился в воздухе, как облачко дыма, сбудется или нет? Вряд ли. Даже лишившись частицы своей магии, он все равно оставался волшебником. Может просто схватить их и сожрать, и пикнуть не успеешь.

Выглянув в коридор и обнаружив шеренги верных солдат на прежнем месте, Алиса вздохнула. Она про них совсем забыла. Теперь ее заботил только Бармаглот, а на эти глупости времени не было.

Тесак поднял топор, собираясь прорубать им дорогу сквозь строй пешек Кролика, но Алиса покачала головой. Ей захотелось сначала кое-что попробовать.

– Желаю, чтобы они все заснули, – загадала она.

Солдаты все до единого рухнули как подкошенные, закрыв глаза, и тут же задремали.

– Пожалуй, их все равно придется прикончить, – предложил Тесак. – Они же верны Кролику. Проснутся, обнаружат, что мы сделали, и бросятся в погоню.

– Это не мы. Это Дор.

– Им-то откуда знать. Они увидят мертвых короля и королеву, а мы были последними, кто застал их живыми.

– Нас уже не будет в городе, – сказала Алиса. – А может, окажемся в брюхе Бармаглота. Пускай себе ищут.

Тесак потоптался на месте.

– Не люблю я оставлять недобитых врагов.

– Успеешь еще топором намахаться, – убеждала Алиса, почуяв, что у него на уме. – Про Бармаглота не забыл?

– А давай я просто… – начал Тесак.

– Нет.

У выхода она помедлила, чтобы выбросить из головы все лишнее. Снаружи ее ждали.

– Тес, ты чувствуешь его? Я – да. Словно огромная птица заволакивает крыльями все небо.

– Нет, – сказал Тесак. – Теперь он от меня скрывается.

Алиса отворила дверь и поднялась по ступенькам.

На улице стоял человек среднего роста в черном одеянии, черной мантии и начищенных до блеска черных туфлях.

Алиса обернулась с нежным взглядом к Тесаку и погладила его по щеке.

– Ты не одна, Алиса, – повторил он.

– Усни, пока все не закончится, – сказала она. – Спи, мотылек.

Он тут же обмяк, не выпуская из рук топора, но Алиса его подхватила и осторожно уложила на землю. Потом направилась к Бармаглоту, ровно дыша, со спокойным сердцем, как будто покинув собственное тело, ощущая необыкновенную легкость, словно во сне.

Он с любопытством следил за ней проницательным взглядом бездонных черных глаз, чернее темной ночи, без единого проблеска звезды или пламени свечи, чем-то напоминая Чеширского – тот тоже с особым пристрастием выпытывал у них каждую мелочь.

Она остановилась перед ним на расстоянии вытянутой руки и склонила голову набок.

– Не таким я тебя представляла.

– А каким же? – полюбопытствовал он.

Алиса подняла руки над головой.

– Как-то побольше.

– Значит, почудовищней? Можно и так, если хочешь.

Она покачала головой.

– Да мне без разницы, сойдет как есть.

– Ты держала тот клинок, которым меня ранили. Сразу почуял, когда ты меня прогнала.

– Я не нарочно, просто хотела, чтобы ты отпустил Тесака, – сказала Алиса.

– Тесака? Того, кому грезится кровь? – переспросил Бармаглот. – Да, он мне очень понравился. Его грезы не давали мне угаснуть, придавали силы. Пока ты рядом, приходится скрывать нашу с ним связь. Но когда ты сгинешь, он еще долго будет меня подпитывать и охранять мой сон. Мы с Тесаком родственные души.

– Нет, – отрезала Алиса, отметая все сказанное.

– Ты вздумала меня остановить? – тихо засмеялся Бармаглот.

– Вы с Тесаком вовсе не родственные души, – возразила Алиса. – Да, он мечтает о крови, но не о крови невинных. Он гораздо человечней нас с тобой.

– Если б ты только знала, как похожа на него, своего много раз «прапрадеда». Ну просто одно лицо, – Бармаглот описал рукой в воздухе перед ее носом круг. – Такая же скуластая. Сразу заметно. Глаза такие же голубые и холодные, как у него, и тот же презрительный взгляд.

Его тон ничуть не изменился, но в голосе прорезался низкий угрожающий звериный рык.

– А как же иначе, – сказала Алиса, разглядывая его широко открытыми невинными глазами. – Ты ужасное чудовище, которому не место на белом свете.

– Да кто ты такая, чтобы решать, чему быть, а чему нет, – возмутился Бармаглот, и Алиса увидела на земле его тень, которая расползалась повсюду, где прошли они с Тесаком, охватывая весь город целиком. – Ты лишь малое дитя перед лицом мироздания, пылинка в океане галактик. Твоя магия против моей – ничтожная мелочь. Я познал самые сокровенные тайны земли, силы, которые тебе не понять.

– Что правда, то правда, – согласилась Алиса. – Тебя мне точно никогда не постичь.

Ей никогда не понять нужды обижать тех, кто никогда не обижал тебя, ненависти ради ненависти. Ей никогда не хотелось властвовать над другими силой страха. Нет, ей никогда не понять Бармаглота. И вдруг ее осенило, что ему ведь тоже никогда ее не понять. В этом тоже была ее сила, сила непостижимости великими и властными, что непременно ждут от нее такого же поведения, как у них самих.

«Загадай желание».

– Дай мне руку, – попросила она, протягивая свою.

Бармаглот подозрительно прищурился.

– Так ты меня не проведешь, и не усыпишь, как своего дружка.

– И не собираюсь, – честно заявила Алиса, потому что так и было.

– Да, уничтожить меня ты тоже не сможешь – моя магия сильнее твоей.

– Ну раз ты гораздо могущественнее меня, тебе нечего опасаться.

Тут Алиса заметила, что в глубине души он ее боится, потому что не может понять. Она стояла перед ним с ясным взглядом и чистой душой, без страха и слез. – Такие, как она, ему еще не попадались.

Она дождалась, пока он подаст ей руку, и ощутила холод сильнее январского снега, словно у него под кожей собрано зло всего мира.

– Ну и что дальше, малявка? – осведомился Бармаглот.

А она уже мысленно танцевала в саду, был первый погожий весенний денек, и бабочки щекотали крылышками уши, садились на голову, такая прелесть, стоит только протянуть руку.

Кулон с розой на ее груди вдруг засиял, и Бармаглот прищурился от света.

– Желаю, чтобы ты стал маленькой фиолетовой бабочкой, – звонко отчеканила Алиса, – в крошечной закрытой баночке без единой щелочки.

Бармаглот вытаращил глаза и на мгновение судорожно сжал ее руку. Она ощутила рывок глубоко в груди, будто какая-то часть его, нечаянно ею плененная, пыталась вырваться на свободу.

Потом раздался крик, но не из уст Бармаглота, а дикий рев его тени, в котором смешались и боль, и ярость, и невозможность поверить в то, что над ним взял верх какой-то наивный ребенок.

Поднялся ветер, растрепав Алисе волосы и запорошив пылью глаза. Эта пыль собралась в огромную черную тучу до самого неба, заканчивающуюся у ее ног. А потом туча рассеялась, тень растворилась, и наступила тишина.

Возле носка ботинка появилась плотно закрытая зеленая баночка, такая маленькая, что в самый раз положить в карман. В ней яростно билась маленькая фиолетовая бабочка размером не больше дюйма.

Алиса поднесла баночку к глазам. Бармаглот забился быстрее, бросаясь в ее сторону. Алиса представила, как он в исступлении сверкает глазами, проклиная ее, хотя у такой козявки глаз было не разглядеть.

– А сейчас я положу эту баночку в карман, – сказала Алиса, и Бармаглот притих. – Положу в карман и забуду про тебя. И нескоро вспомню, что ты сидишь там. Когда я в следующий раз достану баночку из кармана, ты уже перестанешь махать крылышками. А когда буду идти мимо реки или озера поглубже, выброшу ее в воду, посмотрю, как она тонет, и забуду о тебе навсегда. Когда у меня родится дочь, я не расскажу ей историю о добром волшебнике, который пленил Бармаглота. Ничего не расскажу, чтобы на свете от тебя не осталось ни следа, даже имени, как будто тебя никогда и не было.

При этих словах бабочка забилась еще сильнее. Алиса зажала баночку в кулаке и сунула поглубже в карман. Баночка казалась тяжеловатой для своего размера, словно внутри было нечто гораздо крупнее порхающего насекомого.

Алиса вздохнула. Дело обернулось не совсем так, как она ожидала. Она собиралась отыскать клинок и сразить Бармаглота этим клинком, как та легендарная девушка, возглавившая целую армию. А Тесак стал бы ее рыцарем на белом коне и оберегал от полчищ приспешников Бармаглота.

«В жизни все совсем не так, как в сказках», – подумала Алиса. Впрочем, ей довелось познакомиться с говорящим кроликом-великаном, а такое встретишь отнюдь не часто.

Она выжила. Тесак тоже выжил, и они победили всех врагов.

А еще она волшебница.

За спиной Алисы раздались аплодисменты, неуместные в тишине. Алиса, даже не оборачиваясь, догадалась кто это.

Очнувшийся Тесак потирал голову и хмуро поглядывал на коротышку, стоящего в нескольких шагах. Все его раздумья были буквально написаны на лице, и Алиса заметила, как он решил, что о Чеширского руки марать не стоит.

– Чеширский, – сказала Алиса, – наверное, я должна бы вас благодарить.

– Не стоит благодарности, не стоит, – заговорил Чеширский.

– Да я и не собиралась, просто сказала, что надо бы.

Чеширского ее грубость ничуть не задела.

– Ты была просто великолепна, милочка. Великолепна. Он-то такого совсем не ожидал, верно? Какое интересное решение.

Опять это словечко – «интересное». Как Алиса его ненавидела!

– Так какой во всем этом твой интерес? – спросил Тесак.

Он приблизился и гневно зыркнул на Алису, намекая, что она еще пожалеет о том, что его усыпила.

Чеширский снова беззвучно захлопал в ладоши, будто никак не мог удержаться от аплодисментов, скрыть свою радость.

– Как же, вы преподнесли мне весь город на блюдечке, – пояснил Чеширский, раскинув руки шире своей застывшей ухмылки. – Просто чудесные, чудесные детишки.

Тесак уставился на него.

– Ты что, решил подмять под себя все территории?

– Да, да, – подтвердил тот, и его глазки заблестели. – Гусеница, Морж, Кролик – все пали, как костяшечки домино, стоило Алисе только щелкнуть пальцем. Мистер Плотник – ничтожество, обычный человек, и он тоже долго не продержится. Теодор об этом позаботится. Да, кстати, Теодору не понравилось, как ты обошелся с Теобальдом, Тесак. Но я убедил его, что все к лучшему. Да, все к лучшему.

– Зачем вы послали нас в лабиринт? – спросила Алиса.

– Так, небольшая проверка. Если справитесь с той тварью, значит, можно быть уверенным, что предстоящая задача вам по плечу, – сказал Чеширский.

– Что там с русалкой – поинтересовалась Алиса.

– Плавает себе в озере, как и положено, – сообщил Чеширский. – Видишь ли, ее магия на меня не действует, иначе я бы не смог ее выловить и переправить Гусенице. Могла бы и запомнить.

Алисе хотелось рассердиться на Чеширского, но уж слишком она притомилась. У него всегда был личный интерес, кроме их успехов, она прекрасно знала. И он им помогал в своей эксцентричной манере. Тесак говорил, что Чеширский не торговал девчонками, значит, можно надеяться, что все пленницы обретут свободу и смогут начать новую жизнь.

Но все же, хорошенького понемножку, и Чеширский – далеко не герой. Если бы Алиса с Тесаком погибли, он бы и глазом не моргнул, нашел бы другой способ извлечь выгоду.

– Желаю, чтобы вы прекратили за нами подглядывать, – загадала Алиса с ударением на первом слове.

Она услышала хлопок, словно между ними что-то лопнуло.

Чеширский нахмурился.

– Ну вот, испортила все удовольствие! А мне так нравились твои приключения, Алиса.

– Да, но это мои приключения, – возразила она. – Пожалуй, дальше мы уж как-нибудь обойдемся без вашей помощи.

– Но у вас впереди еще столько захватывающих приключений! Поиски дочери Тесака! – заканючил Чеширский, словно ребенок, которому запретили конфеты.

– У вас своих дел по горло, – сказала Алиса. – Некогда будет за нами подглядывать.

Она нарочно повернулась к нему спиной и пошла прочь. Тесак догнал ее, пряча топор под пиджак.

Чеширский тихонько засмеялся.

Алиса не смогла удержаться. Оглянувшись через плечо, она увидела, как он постепенно растворяется в воздухе, и вот осталась одна лишь широкая белозубая улыбка, а потом исчезла и она.

Тесак долго молчал, и Алиса не навязывалась, ей казалось, что не стоит лезть с объяснениями, пока он сам не потребует.

– Ты, наверное, подумала, что я буду тебя отвлекать, – наконец сказал он.

– Нет, – возразила она, – просто боялась, что Бармаглот сведет тебя с ума.

Он немного поразмыслил, потом сжал ее руку.

– Это я могу понять.

Услышав рассказ о том, что произошло, пока он спал, Тесак захотел взглянуть на баночку с Бармаглотом, но Алиса покачала головой.

– Я обещала ее не доставать, пока совсем не забуду, а тогда он уже будет мертв. Что-то вроде клятвы, или желания, или магического заклятья, так что придется ему там посидеть, пока не забуду и снова не вспомню.

Пока они шли, город медленно просыпался. Люди выходили из домов, щурились и моргали, словно видели солнце впервые в жизни. Пройдя через площадь и свернув на улицу, где Бармаглот устроил бойню, они заметили, как оставшиеся в живых складывают тела на телеги.

– Здесь скоро начнутся ужасные беспорядки, – сказала Алиса. – Они привлекут внимание министров. Им придется помочь здешним жителям.

– Они никому ничего не должны, Алиса, если не захотят, – заметил Тесак.

– Я этого желаю, – сказала Алиса. – Желаю, чтобы министры помогли очистить Старый город, помогли деньгами, едой и убежищем пострадавшим.

– Слушай, ты со своими желаниями становишься опасной. С тобой лучше не связываться, а то еще чего доброго пожелаешь, чтобы я исчез.

– Нет, у меня только одно желание, а какое – не скажу, это секрет.

«Желаю, чтобы ты меня полюбил навсегда, на веки вечные, до скончания времен».

Такое желание вслух не произнесешь, ведь насильно мил не будешь, Алиса уже достаточно повзрослела, чтобы это понимать. Пусть полюбит, только если сам захочет.

Он улыбнулся.

– У меня тоже есть такое желание, и я тоже сохраню его втайне, как ты.

Они дошли до туннеля, который вел из города, и вошли в хижину. Внутри Алиса помедлила.

– Может, закрыть дверь? Загородить чем-нибудь? Чтобы люди не уходили из города?

Поразмыслив, Тесак решил:

– Теперь это владения Чеширского, пусть он и ломает голову. Он наверняка скоро прикроет эту лавочку. А пока не прикрыл, надо уходить, а тем, кто обнаружит этот ход, пожелать удачи.

«Да, – подумала Алиса. – Пусть сбежит как можно больше народу, если найдут это место».

Уже у входа в пещеру она уловила манящий аромат зеленой травы, согретой лучами солнца, и словно наяву увидела бабочек, порхающих на ветру. На земле еще виднелись следы девчонок и огромных лап Кубышки, прошедших перед ними. Алисе даже почудился их смех где-то вдалеке. Она улыбнулась Тесаку, рассмеялась и помчалась вдогонку.

– Алиса! – окликнул Тесак, и до нее донесся его смех и приближающийся топот. – Ты что делаешь?

А она все не унималась, хохоча от переполнявшего душу счастья, о каком и мечтать не могла.

– Ну как что? Бегу за белым кроликом!