Глава тринадцатая

Алиса передала карточку Тесаку, и тот прочел ее вслух.

– Неужели он тут побывал? – изумилась Алиса. – Что-то я не вижу следов.

– Я тоже, – ответил Тесак. – Наверное, он как-то за нами следит.

У Алисы по шее поползли мурашки, не очень приятно думать, что кто-то наблюдает за тобой издалека, осознавать, что ты все время на виду.

– Если он за нами наблюдает, – сказала Алиса, – то знает, что русалка на свободе и собирается с ним поквитаться.

– Да, – согласился Тесак. – И знает, что я убил Теобальда.

– Теодору это не понравится, – сказала Алиса, вспоминая верзилу-охранника с мрачным взглядом.

– Плевать я хотел на Теодора, – отмахнулся Тесак, он был стреляный воробей, многих убил и пережил многое.

– Тес, – позвала Алиса, задумавшись с бутербродом в руке.

Вряд ли Чеширский стал бы им врать в открытую, его стихия – недомолвки да уловки. Раз говорит, что бутерброды не отравлены, то, может, так оно и есть. Может.

– А? – отозвался Тесак, немного отойдя по туннелю вслед за русалкой.

Алиса надкусила бутерброд. Вкусно, похоже на мамины любимые бутерброды с огурцами, что подавали к чаю.

– А ты помнишь свою работу у Кролика? – спросила Алиса.

Вообще-то она не это хотела спросить. Она хотела узнать, помнил ли он что-то до того, как Гусеница рассказал ему о Дженни, нарочно ли он скрывал связь с тем, кто хотел ее купить и владеть как своей добычей. Вернувшись к ней, Тесак присел над тарелкой, взял бутерброд и тут же отхватил половину одним махом.

– До рассказа Гусеницы я про Кролика вообще ничего не помнил. А потом всплыли лица тех, с кем я дрался, вспомнил, как месил их кулаками. Теперь помню, какие у Хэтти были грустные голубые глаза, а у Дженни такие ясные серые. Помню, как мы вместе пьем чай за маленьким столиком, который Хэтти надраивала до блеска, и свои сбитые на работе кулаки. Но Кролика… Я не вижу его лица. А ведь должен бы. Как будто мешает твое описание типа с длинными ушами и голубовато-зелеными глазами.

– А ты его помнил другим? – спросила Алиса.

– Длинных ушей вроде не было, – пробормотал Тесак напряженно, так бывало, когда он изо всех сил пытался что-то вспомнить. – Как-то не вяжется твой Кролик с моим.

– Может, уши появились позднее, – сказала Алиса. – Он как-никак волшебник, или по крайней мере, так сказал Гусеница.

– У этих волшебников, – задумчиво предположил Тесак, – наверняка министры на коротком поводке, иначе бы их давно из города турнули, как остальных.

– А ты думаешь министры в курсе? – спросила Алиса. – Может, Кролик, Гусеница, Чеширский и другие так хорошо затаились, что их никто не подозревает.

– Улица Роз всем известна, – возразил Тесак. – И логово Гусеницы даже снаружи бросалось в глаза, как что-то чужеродное. Нет, Чеширский с Гусеницей наверняка чем-то подмаслили власть имущих, вот их никто и не тронул.

– А может, оставшиеся волшебники собрали какой-то компромат на этих министров, чем-нибудь им пригрозили, – добавила Алиса.

– Особенно Чеширский, у него секретов больше, чем в колодце желаний.

Тесак вдруг выронил бутерброд и стиснул голову руками. Алиса в ужасе выплюнула последний недоеденный кусочек, решив, что еда все-таки отравлена.

– Алиса, – простонал Тесак, – у меня внутри все разваливается.

– От бутерброда? – всполошилась она, метнувшись к нему. Ну как можно было довериться этому Чеширскому! – Тебя тошнит?

– Нет, – ответил он. – Не тошнит. Голова будто треснула, и все, что было забыто, поперло наружу: Хэтти и Дженни, Кролик, Бесс. Я вспоминаю, как в Бесс, когда я был маленьким, пекла хлеб в кухне и пела песню про мотылька.

– Нет, – убеждала Алиса, успокаивающе гладя его по спине. Его трясло, словно под кожей били молнии. – Это я тебе пела ту песню в больнице.

– Все смешалось, – сказал он. – Раньше было спокойно, тогда я ничего не помнил, кроме крови и разрубленных тел. И Дженни не помнил. А теперь голова раскалывается, и сердце того и гляди разорвется на миллион клочков, Алиса, я просто не выдержу. Теперь я знаю, она где-то далеко, и мало ли что с ней могло случиться, это просто невыносимо.

Он вскочил и зашагал, тряся головой. Алиса не видела его таким взвинченным с тех самых пор, как они сбежали из больницы. Когда они вырвались на свободу из четырех стен, его одержимость поутихла. Рассказы Гусеницы разбередили воспоминания Тесака, а в этом тесном туннеле стало только хуже – здесь не было ощущения свободы, только вынужденное движение в одну сторону.

Тесак метался туда-сюда, туда-сюда, словно опять очутился в своей палате, ни на шаг не выходя за ее пределы, хотя его ничто не удерживало.

Когда они были заперты каждый у себя в комнате, Алиса просто дожидалась, когда эти приступы пройдут, ведь пока их разделяла стена, особого выбора не было. Сколько раз ей приходилось засыпать под его выкрики и топот по ту сторону мышиной норы. Теперь же Алиса не знала, как быть, ведь если попытаться его остановить, он может на нее наброситься, а если не трогать, до него будет уже не достучаться.

Она решительно преградила ему путь, едва устояв, когда он на нее налетел, схватила его за плечи и заставила взглянуть себе в лицо. Он закатил глаза, сверкнув белками, словно испуганная лошадь.

– Тесак, – успокаивала она. – Мы ее найдем. Сначала найдем Кролика. Потом Бармаглота. А потом мы найдем Дженни. Обязательно найдем.

Неужели им теперь суждено вечно скитаться по всему свету в бесплодных поисках, как легендарному Гильгамешу?

Они ведь не знали, где теперь Дженни, кроме того, что очень далеко, да и та малышка, которую помнил Тесак, уже давно выросла. Она может и не помнить отца. А может даже и ненавидеть. Тесак мелко дрожал у нее в руках, словно натянутая тетива лука, готового к выстрелу.

– Не бросай меня, – умоляла Алиса, вглядываясь ему в лицо. – Вернись. Все остальное в прошлом или будущем. Не думай о них, живи настоящим, вернись ко мне.

Она прижала к сердцу его ладонь и задышала медленно и спокойно в надежде, что он последует ее примеру. Вскоре его дыхание успокоилось, и они задышали в одном ритме, взгляд прояснился, сосредоточился на Алисе, и Тесак ее узнал.

Она улыбнулась в ответ, но улыбка получилась вымученной из-за постоянного недосыпа и недоедания.

Она так намаялась, а впереди еще был долгий путь, да и сражаться наверняка придется. Она мечтала приклонить голову где-нибудь в безопасном месте, иметь пристанище, куда можно вернуться, исполнив то, что было уготовано судьбой, но у них такого места не было, да и кроме Бармаглота еще оставалась Дженни.

Тесак кивнул, давая понять, что он пришел в себя, и Алиса убрала руки.

В припадке бросаясь из стороны в сторону, он опрокинул тарелку с бутербродами, а под ними оказалась еще одна карточка. Алиса подняла ее.

«ИХ БУДЕТ ТРИ.

P.S. О РУСАЛКЕ НЕ БЕСПОКОЙТЕСЬ».

– Их будет три? – спросила Алиса. – Три чего?

Тесак замер, жестом веля ей замолчать. Алиса склонила голову набок, прислушиваясь. Из туннеля перед ними доносился звук когтей, царапающих землю, и что-то еще, вроде щелчков или писка.

– Это похоже на… – начала Алиса.

– Крыс, – закончил Тесак.

– Крысы, – повторила Алиса. – Я не люблю крыс.

– Чеширский написал, их будет только три, – сказал Тесак.

Он вскинул на плечо мешок с припасами, достал топор и направился в сторону шума.

– Почему ты идешь на шум? – с тревогой в душе спросила Алиса. – И с чего бы нам доверять Чеширскому?

Мысль о крысах почему-то пугала ее больше, чем. Гусеница или чудовище из лабиринта Чеширского, пытавшееся сожрать Тесака. Может, потому что Гусеница был человеком, и его можно было отвлечь или убедить. А ту тварь в лабиринте Алиса видела лишь мельком и действовала так быстро, что просто не успела испугаться. Она поспешила за Тесаком с ножом в руке.

– Я иду на шум, потому что хоть стой, хоть иди, с теми, кто его создает, встречи не избежать. А насчет Чеширского… Бутерброды-то оказались не отравлены, так ведь – спросил Тесак.

– Некоторые яды действуют медленно, – заявила Алиса.

– Если бы Чеширский желал нам смерти, его розы нас бы уже давно придушили, – сказал Тесак. – Видать, хочет убедиться, что не зря нам помогает.

– Совсем недавно ты и двух слов связать не мог, – пробормотала Алиса. – А теперь рассуждаешь, чего добивается Чеширский.

Тесак ухмыльнулся.

– Если я сумасшедший, это вовсе не значит, что я неправ. Ты ведь и сама совсем недавно была сумасшедшей.

Писк становился все громче и приближался слишком уж быстро. Ну чего Тесак торопит судьбу? Разве нельзя было подождать, может те твари повернут назад или пойдут другой дорогой?

«Что ты Тесака не знаешь? Он при всех своих недостатках всегда кинется в драку очертя голову». А раз Алиса выбрала его, придется вечно тащиться следом.

Сначала в темноте показались горящие красные глаза, потом сверкнули жуткие острые зубы.

Тесак остановился, широко расставил ноги и перегородил туннель. Алиса едва поборола желание сжаться в комочек у него за спиной.

Крысы были очень большие. Просто огромные. Размером с лошадь. Морда вожака стаи приходилась Тесаку на уровне груди. Позади огромных животных волочились противные голые хвосты. Их-то Алиса ненавидела больше всего.

В них было что-то первобытное, омерзительное, то ли змеиное, то ли нет.

– Их как-то больше трех, – сказала Алиса.

Крыс было не меньше дюжины, и они упорно приближались. Больше она никогда не поверит Чеширскому, что бы он ни говорил. Собственно, она всей душой надеялась больше никогда в жизни не встречаться с этим странным коротышкой.

– Да уж, – согласился Тесак, наблюдая за их приближением и поднимая топор.

– Вряд ли ты их всех перебьешь, – засомневалась Алиса.

В его улыбке проглядывала жажда резни и кровопролития.

– С удовольствием постараюсь.

Вожак стаи остановился в нескольких шагах от Алисы и Тесака. Алиса никогда не замечала эмоций у животных, но у этой крысы был какой-то испуганный вид. Она беспокойно переминалась с ноги на ногу, постоянно озираясь по сторонам. Возле пасти белела длинная проплешина, похожая на шрам от ножа.

– Вы разрешите нам пройти? – спросила крыса.

Не удержавшись, Алиса разинула рот от изумления. Уж сколько чудес она повидала, но, чтобы разговаривать с животными – такого еще не было.

– Идти – то некуда, – ответила Алиса, вспомнив о приличиях. – Туннель обрывается перед домом Гусеницы.

Тесак аж немного опустил топор и уставился на Алису, потом на крысу.

– Ты что, разговариваешь с этим существом?

– Конечно, – ответила она.

– А дом Гусеницы рухнул, – сказала крыса. – Мы знаем. Все знают. Наверное, это ваших рук дело, иначе вы бы оттуда не выбрались.

– Кто это – все? – спросила Алиса.

– Все, кто живет в подземельях, и все люди, что пользуются этими туннелями, – ответила крыса.

– Зачем же вы бежите к дому Гусеницы? – удивилась Алиса. – Ведь там же тупик.

Крыса снова оглянулась, беспокойно завозилась и двинулась вперед. Алиса едва удержалась, чтобы не отшатнуться, когда та приблизилась.

Зверю с такими зубищами страх лучше не показывать.

– Морж разбушевался, – прошептала крыса, непрестанно оглядываясь, словно ожидала увидеть его за спиной. – Затеял войну с мистером Плотником. Раньше у него был договор с Гусеницей, и Моржу было проще разбираться с врагами и удерживать свои улицы и те, что отбил у Плотника. А после смерти Гусеницы союзников у него не осталось, он же столько лет всех соседей доставал своими налетами. Те, кто раньше не вмешивался, например, Кролик, теперь поддерживают мистера Плотника, и Моржу скоро конец.

– А почему Кролик раньше не вмешивался?

– Потому что у него с Гусеницей тоже был договор, и он решил стоять в стороне. Теперь Гусеницы нет, и нет необходимости в нейтралитете.

– А вы-то чего бежите от войны на улицах? – спросила Алиса. – Вы-то тут при чем?

– Морж разбушевался, – повторила крыса.

– Простите, я не поняла, что это значит, – извинилась Алиса.

– Морж заставляет наших бороться на ринге. Любит на драки смотреть, хоть крыс, хоть людей, любых зверей, какие попадутся. А сейчас так разошелся, что убивает всех подряд, даже тех, кто служил ему верой и правдой, – крыса понизила голос. – Поклялся сожрать и прикончить того, кто убрал Гусеницу.

– Вы, наверное, имели в виду «прикончить и сожрать», – уточнила Алиса.

– Нет, вот именно что сожрать и прикончить, – повторила крыса. – Оно, конечно, лучше бы наоборот, верно?

– Лучше бы вообще никак, – сказала. Алиса.

– Вот мы и бежим укрыться там, где Морж нас не найдет, где даже не подумает искать, – объяснила крыса. – У нас в семье восемь детей, и мне хотелось бы еще повидать внуков.

Алиса посмотрела на крыс, столпившихся за вожаком. Некоторые были поменьше него.

– Как вас зовут? – спросила Алиса.

– Никодим, – ответила крыса, – а это моя супруга, Азора.

Она подтолкнула хвостом другую крысу, та вышла вперед и поклонилась Алисе.

– А я Алиса. А это Тесак.

Никодим покосился на топор Тесака, а потом уставился ему в лицо:

– Тот самый Тесак?

Тесак не ответил, и Алиса решила, что это невежливо. Сроду не думала, что придется побеседовать с крысой, да еще такой здоровенной, и вот на тебе. Осуждающе глянув на Тесака, она ответила за него.

– Наверное. Про других Тесаков не слыхала.

– Морж разыскивает его и тебя, – предупредил Никодим.

– Из-за Гусеницы? – спросила Алиса, не в силах скрыть удивления. Откуда Морж мог узнать, что они причастны к смерти Гусеницы?

– Потому что Тесак, если это тот самый, когда-то звался Николасом, и он дрался на ринге с тем, кого прозвали Мясорубкой, – с многозначительным видом пояснила крыса.

Алиса показала на Тесака.

– Он боролся с Мясорубкой.

– После того боя Мясорубка больше не выходил на ринг, – сообщил Никодим. – Мясорубка теперь зовется Моржом.

– И жаждет мести, – заметила Алиса.

– Что он сказал о Мясорубке? – спросил Тесак.

– Ты что, не слышал?

– Я слышал, но его я не понял, – объяснил Тесак. – Только тебя.

«Наверное, это какое-то волшебство», – подумала Алиса, но разбираться, что да как, было некогда, сейчас есть дела поважнее.

– Потом объясню, – ответила она Тесаку и обратилась к Никодиму: – А с чего это я понадобилась Моржу?

– Вы знаете девчонку по имени Долли? – спросил Никодим.

– Долли? – озадаченно переспросила Алиса.

– Долли? – вмешался Тесак. – Это та прислуга бестолковая, что ли, которой ты просила денег дать?

– Ах, Долли! – повторила Алиса, вспоминая хитрое выражение лица девчонки. – Небось, пошла прямо к Моржу и рассказала ему, что я волшебница, верно?

– Да, – сказала крыса, – Только проку ей с этого было мало. Моржу она сразу приглянулась.

Алиса содрогнулась, догадавшись, что это значило. Долли постигла та самая ужасная участь, которой она так опасалась.

– Морж мечтает сожрать волшебника. Он со многими знаком, а у самого нет таких способностей.

Никодим многозначительно поглядел на Алису.

Алиса тут же решила, что попросит Тесака, пусть лучше голову ей отрубит, лишь бы не попасть Моржу в лапы.

– Откуда вы столько всего знаете? – спросила Алиса.

– Морж, не опасаясь, разговаривает в нашем присутствии. Для него мы только тупые твари, диковины для его ринга, – Большинство людей думают так же, поэтому мы многое слышим. Наши меньшие братья знают все секреты, потому что живут в стенах, под землей, а люди при нас творят что хотят, не скрываясь.

– Не сочтите за бестактность, можно узнать… почему вы гораздо крупнее, чем другие ваши сородичи?

Алисе не хотелось называть их крысами. Может, они тоже предпочитали зваться как-нибудь по-другому.

– Из-за волшебства, конечно. Из-за эликсира, который Гусеница продал Моржу.

«Но сварил его, наверное, не Гусеница», – подумала Алиса. Это все проделки Чеширского: пирожные, от которых уменьшаешься, и эликсиры, от которых растешь.

– А что бы вы сделали, если бы я не была волшебницей, и не говорила по-вашему? – вслух подумала Алиса.

Никодим сверкнул зубами, отнюдь не улыбаясь.

– Если бы ты не заговорила, мы бы скормили вас детям.

Алиса обрадовалась, что Тесак не понимает по-крысиному, иначе бы наверняка принял эти слова за угрозу.

– Спасибо, – сказала Алиса, отталкивая Тесака с дороги. Тот очень неохотно подчинился. – Спасибо, что рассказали нам о намерениях Моржа. Всего хорошего вам и вашим родным.

Крыса кивнула Алисе.

– А я надеюсь, что ваши дорожки с ним не пересекутся. Он не такой добрый, как Гусеница.

Гусеница был вовсе не добрый. Алиса поняла, что крыса имела в виду. Морж был гораздо страшнее.

Алиса и Тесак прижались к стене пещеры, чтобы пропустить крыс. Коридор был таким узким, что некоторые все равно их задевали, проходя мимо. Алиса затаила дыхание, чтобы не чувствовать их звериный мускусный запах, и постаралась не вздрагивать от прикосновений их шерсти и хвостов.

Наконец они ушли, писк и скрежет когтей затихли вдали. Тесак вопросительно взглянул на нее. Алиса вздохнула и побрела в том направлении, откуда пришли крысы, объясняя Тесаку на ходу все, что узнала.

– Значит, Мясорубка теперь стал Моржом, – помрачнел Тесак. – Вот ведь незадача. В тот вечер на ринге я постарался, чтобы он больше никогда никого не молол.

– Что же ты ему сделал? – спросила Алиса.

– Руки переломал. Потом кто-то рассказывал, Кролик, наверное, что они так и срослись вкривь и вкось. А ты умеешь разговаривать с животными.

– Похоже, что умею, – сказала Алиса, ничуть не удивившись неожиданной перемене темы.

– Очень полезный дар, – заметил Тесак. – Без него с этими крысами пришлось бы драться.

– А могли бы и не справиться.

– Справились бы, – возразил Тесак.

В этом не было самонадеянности, лишь уверенность в себе. Тесак знал, что всегда найдет выход.

– Интересно, хотелось бы им стать прежними, – размышляла Алиса. – Мы бы их угостили пирожным Чеширского.

– Можно было бы, только в мешке его уже нет, – ответил Тесак.

– Ой, и правда, – спохватилась Алиса. – А этот Морж, видать, не на шутку разошелся, раз даже на зверюг такого страху нагнал, что они побежали прятаться куда глаза глядят.

– Он никогда по-честному не дрался, – вспомнил Тесак. – Всегда мухлевал исподтишка, то гвозди в кулаке зажмет, то клещи, чтобы незаметно напакостить. Ни стыда, ни совести.

– А теперь пожирает людей. Девушек, – добавила Алиса.

– И волшебников.

– Неужели все районы контролируются волшебниками? – спросила Алиса. – Все, кроме территории Моржа?

– Насчет всех не сказал бы, – усомнился Тесак. – Авторитеты возникают и лишаются власти. Тот, кто дружит с магией, держится, пока его не скинет другой волшебник. А Старый город громадный, гораздо больше Нового, и на большинстве улиц хозяйничает мелкая шпана – так, пара улиц да несколько головорезов для устрашения. Нет, столько волшебников быть не может. Вот кто посолидней, у кого владения побольше – те да, волшебники.

– Интересно, а мистер Плотник волшебник?

– Даже если так, от него добра не жди. Мы убили пару его патрульных, – напомнил Тесак.

– Он-то об этом не знает, – заметила Алиса. – И они с Моржом враги.

– Нам нечего лезть в разборки между Моржом и мистером Плотником, – предостерег Тесак.

– Мы, похоже, уже влезли, – сказала Алиса. – Уж лучше попробовать договориться с Плотником, чем столкнуться с Моржом. Тесак, тебе не кажется странным, что все, кого бы мы не встретили, знают всю нашу подноготную, наше прошлое до больницы?

Тесака это мало заботило.

– Мы все время перебегаем дорогу важным шишкам, и тогда, и сейчас, вот нас и замечают. И хочешь не хочешь, а свой шрам ты заработала неспроста.

– Чтобы каждому встречному было понятно, что сделал Кролик, чтобы я не смогла от него спрятаться, – сказала Алиса, ощупывая длинный, пересекавший щеку шрам, прикасаясь к неровной полоске, спускавшейся по лицу вниз.

Сначала она ненавидела шрам, потому что он ее обезобразил. Теперь же за то, что каждый, кто был в курсе про Алису и Кролика, сразу же понимал, с кем имеет дело. Эта отметина останется с ней даже после того, как сгинет Кролик. Ей никогда его не забыть.

«Но ведь и он тебя забыть так и не смог». Ты на нем тоже оставила свое клеймо. Вот бы вспомнить все подробности, как нож вонзается в этот голубовато-зеленый глаз, вспомнить ту боль, что причинила ему, а не только свою. Алиса так усердно задумалась, пытаясь это вспомнить, что совсем не смотрела себе под ноги, и вдруг остановилась, наткнувшись на что-то деревянное.

Алиса моргнула, отступая назад. Тесак нахмурился.

– Ну вот, Чеширский так и написал, что их будет три.