5. О необходимости бороться и побеждать свои страсти

Все для тебя сделано Богом, человек, а что ты делаешь для себя, получив от Бога дары разума, свободы, совести, все силы ко благочестию, все дары вещественные? Напротив, ты иногда ничего не делаешь и извращаешь свою природу и злоупотребляешь дарами Божиими к своей погибели.

Нынешняя жизнь — время борьбы, подвигов непрестанных, а будущая жизнь — жизнь вечного покоя, торжества, радости, блаженства. Есть из-за чего подвизаться даже до крови.

Царствие Божие, Царство святыни и правды и милости возрастает в человеке верующем, кающемся, молящемся, добро творящем — постепенно, пока возрастет и бывает из зерна горчичного деревом многоветвистым; также и царство диавола, царство неправды и лукавства, гордости и зависти, нечистоты, злобы, уныния — растет, пока не вырастет в древо зла и подавит совершенно человека (Иуда-предатель).

Царствие Небесное внутрь вас есть (Лк. 17, 21), говорит Господь, то есть правда, чистота, святыня, любовь, милосердие, кротость, смирение, незлобие, терпение, мужество, простота и прочие добродетели; точно так и царство врага-диавола внутри нас бывает. Потому долг всякого христианина бороться всегда с своими наклонностями и страстями и при помощи содействующей благодати Божией искоренять из сердца терние всяческих страстей, и насаждать усердно в душе всякую добродетель: непрестанную молитву, богомыслие, смирение, кротость, незлобие и прочие добродетели. Непрестанно противься насилию страстей, особенно: самолюбию, самоугодию и любви к внешнему, плотскому покою, из-за которого человек бегает всякого самоотвержения в пользу ближнего и живет только для себя и своего дома. Человек один и тот же бывает способен к самым возвышенным, благоговейным и святым помыслам, чувствам, словам и действиям, — и к самым глупым, низким, грешным и нечистым, и от высокого до низкого, от важного до смешного, от правды до греха бывает только один шаг. Так человек, по причине своего падения и растления своей богообразной природы, бывает двойствен, легкомыслен, нетверд, как трость, колеблемая ветром лукавых духов и страстей. Почти в одно и то же время при разных условиях человек бывает и мужествен и робок, и добр и зол, и прост и лукав, и возвышен и низок, усерден и ленив, сострадателен и безчувствен, жестокосерд, щедр и скуп, скуп до глупости, до мелочности и скряжничества, почтителен и дерзок, ласков и груб, послушен и упрям. Извольте вы управлять таким существом; научитесь вы управлять прежде самими собою, и тогда, если нужно, управляйте другими.

В человеке христианине живут совместно и борются два человека — ветхий Адамов и новый — Христов, или, лучше, — два направления ума, сердца и воли: земное, греховное, страстное, смертное и другое — небесное, святое, мирное и животворное; разумное и мудрое и — безумное или глупое, целесообразное и чуждое всякой благой цели; сообразное с волею Творца и Его благими, премудрыми намерениями и — совершенно противное им, а угодное только злым и лукавым, гибельным намерениям диавола.

Так, человек охотно служит другому человеку из-за денег или хорошей платы, хотя бы и духовный, и неохотно, с ропотом и досадой — из-за платы малой; охотно идет к здоровому и благовидному и неохотно, иногда с отвращением, идет к больному и безобразному, или калеке, уродливому, хотя следовало бы идти к нему охотно, с сострадательною любовью; или охотно приветствует доброго, приветливого знакомого — и отворачивается от неприветливого, незнакомого; или целует друга только, а врага презирает, засматривается на красивых и отворачивается от неблагообразных; и вообще сказать: человек постоянно противоречит сам себе, своему уму, своей совести, Самому Богу, делая или думая противное, желая противного Богу и своему новому человеку. — Вот чем болеет человек нравственно, и вот в чем должен состоять его нравственный труд — в исправлении себя, в достижении чистого добра, простоты, благости, правды, нелицеприятия, чистоты сердца и доброй, непреклонной ко злу воли.

Пристрастие к мирским благам: к злату, серебру, драгоценным камням, к цветным материям, к красивым лицам — есть прелюбодеяние души, и она, если хочет быть достойной Бога, должна презреть все это и считать за сор, попираемый ногами; ибо душа, таким образом прелюбодействующая, перестает любить Бога, охладевает к Нему, небрежет о Нем (нерадеть начнет), отпадает от Него.

Умертвите убо уды ваша, яже на земли: блуд, нечистоту, страсть, похоть злую и лихоимание, еже есть идолослужение (Кол. 3, 5). Откуда все зло исходит? От сердца; потому надо сердце очищать всякую минуту.

Отчего у тебя погас священный огонь молитвы в сердце? Отчего твое сердце холодно, как камень? Оттого, что ты перестал молиться и молитвою перестал поддерживать этот благодатный, жизненный огонь, просвещающий, согревающий и оживляющий душу и тело. Когда ты еще продолжал искренне молиться и понуждал себя к этому святому делу, — у тебя горел твой светильник, твой елей духовный, и у тебя на душе было тепло, весело, мирно, просторно, — а переставши молиться, ты стал холоден, безжизнен, неудовлетворен и пуст.

Именем Господним я каждый день побеждаю страсти; через покаяние и призывание с верою имени Иисуса Христа спасаюсь, очищаюсь, просвещаюсь, освящаюсь, умиротворяюсь, утешаюсь; в этом чудном спасительном имени нахожу величайшую отраду. Сколько во мне безобразных, нелепых грехов: лености, самолюбия, саможаления, плотоугодия, чревоугодия, сладострастия, нечистых помыслов, зависти, корыстолюбия, тщеславия, гордости, кичения и лукавства, раздражения, малодушия, уныния и проч. и проч. Эти и тьмочисленные страсти не оскудели от мене, как говорится в молитве Метафраста. Вот какое я чудовище нравственное! Какой я отвратительный, скверный человек! Правда, я плачу, часто плачу о грехах моих и примиряюсь с Богом и с своей совестью, — и нога моя нередко стоит на правоте (Пс. 25, 12) по слову Давида, но надолго ли? До случая, до искушения: и я опять согрешаю теми же грехами. Правда, я берегусь от скверных, грубых, наглых грехов; но кто знает: не пал ли бы и ими, если бы представился мне удобный случай, от которого один Бог бережет меня в премудром Своем о мне промышлении? А наклонности ко всякому греху во мне много-много. Господи, от тайных моих очисти мя, и от чуждых пощади раба Твоего (Пс. 18, 13–14)!

Человек, работающий страстям своим, есть идолопоклонник: его страсти — его идолы, кумиры, истуканы, и он есть самоистукан, по слову святителя Андрея Критского (Великий покаянный канон), он им служит, а не Богу, и в возмездие за это служение приемлет внутреннюю смерть н внутреннюю тьму, не ведая, что творит. Например, корыстолюбец питает в себе змия сребролюбия и златолюбия, лелеет его в себе, не радея о любви к Богу и ближнему, и тогда как он скопляет у себя множество богатства — множество бедных едва не на глазах его страдают и умирают от голода и холода, разных недостатков и болезней; он им не сочувствует, потому что страсть заглушила его чувства сострадания. Притча о богатом и Лазаре (см.: Лк. 16, 19–31) наглядно изображает жестокосердие и безчувствие богатого и в роскоши живущего человека, не обращающего внимания на нищего и больного Лазаря. Так же бывает с прелюбодеем: он тратит свое имение на блудниц, на удовлетворение своих постыдных страстей, как видно из притчи о блудном сыне (см.: Лк. 15, 11–32), а не употребляет его на покрытие нужд бедных; равно и человек, роскошно одевающийся или украшающий свое жилище богатыми, иногда сладострастными картинами и другими вещами, не щадит на них богатства своего и бросает сотни тысяч, а бедным жалеет десятка рублей и копеек.

Крайнее самолюбие и плотоугодие человека показывается прежде всего в желании покоить и нежить плоть свою всяким образом: пищею, питьем, долгим сном на мягкой постели и подушках, леностью перекреститься, сердечно помолиться, подумать, поразмыслить о том, что говорится в молитве — прочувствовать сердцем, вознести сердце к Богу, всецело направить волю свою к исполнению святой, праведной, премудрой, всеблагой, вечной, всеблаженной воли Божией; подумать, что ждет его за гробом; потом, самолюбие и самоугождение и плотоугодие сказываются в отношениях и служениях наших к ближним, в лености служить их духовным и телесным потребам, в желании от них корысти, награды, в огорчении и раздражении на бедных, коим приходится чаще обычного служить, вместо того чтобы с радостию искать случая послужить пользе и спокойствию бедных, истинно бедных и несчастных, и тем заслужить милость Божию, ибо милостивии… помиловани будут (Мф. 5, 7). Господь Иисус Христос, Божественный наш Подвигоположник, возлюбив Своих сущих в мире, до конца возлюбил их (Ин. 13, 1), до смерти и смерти крестной, о срамоте нерадив (Евр. 12, 2), а мы крайне непостоянны в любви, по причине самолюбия и плотоугодия, и не выдерживаем до конца любви своей к ближним, а часто отпадаем от нее, особенно когда не видим для себя от них никакой выгоды, а один изъян материальный и безпокойство или огорчения и неудовольствия. Потому христианин обязан неотменно распинать плоть свою со страстями и похотями (Гал. 5, 24) и упражняться в делании добрых дел любви и милосердия: ибо добрые дела бо ходят вслед нас (Откр. 14, 13), и при жизни и по смерти, и каждый от своих дел или прославится, или постыдится.

Безумство и нелепость зависти. Зависть человеческая, как и всякая страсть, безумна, нелепа, слепа, полна смущения и тесноты, срамоты, пагубы. Вот предо мною человек богатый, властный, всем обладающий; он увидел у ближнего соседа красивую вещь, нужную и полезную для употребления, или и совсем ненужную и неполезную, которой у него нет или есть, но не в таком изящном виде, как у него: и вот его берет досада, зависть к ближнему, вражда, неприязнь к нему, как к владельцу вещи. Какая нелепость, какая слепота, какое безумство, какая нелюбовь к ближнему и любовь и страсть к вещи? Что достойнее любви: человек — существо разумное, нравственно свободное, с безсмертной душой по образу Божию, — или бездушная, мертвая вещь, хоть и полезная, но тленная, которую можно самому приобрести и без которой во всяком случае можно обойтись и быть покойным, как и действительно завидующий легко обходился доселе и был покоен, доколе не увидал ее у ближнего? Вспомним царя Ахава и Навуфея (см.: 3 Цар. 21) подданного, соседа его, имевшего сад свой подле царского, понравившийся царю, желавшему завладеть им. Царь не ест, не спит; ему сердце зависть щемит: зачем у его подданного такой сад прекрасный, а у него нет именно такого, как у него? Царь обезумел от зависти и досады: зачем Навуфей не уступает ему наследие от прародителей? И вот жена помогает ему неправедно завладеть достоянием подданного, оклеветав и убив его без вины. А разве между нами мало подобных Ахаву? Да бережемся же зависти и будем довольны тем, что имеем, благодаря Бога, Подателя благ, и сознавая, что мы недостойны пользоваться и тем, что имеем по Его милости, и стараясь иметь в себе единое на потребу — любовь к ближнему и доброжелательность к нему, всегдашнее попечение о его благополучии и довольстве, или о его благочестии и спасении души его, существа безсмертного. Завидуем мы разным благам мира сего: завидуем человеку богатому, имеющему все блага мира в изобилии, завидуем красоте человеческой, особенно красоте женской, и с вожделением взираем на нее, как говорит Господь в Евангелии: Всяк, иже воззрит на жену ко еже вожделети ея, уже любодействова с нею в сердце своем (Мф. 5, 28); завидуем богатым домам, мраморам, картинам, статуям, блестящей обстановке, красоте, широте, высоте жилищ человеческих; завидуем богатым экипажам, рысакам-коням, блестящей упряжи; завидуем отличиям, чинам, наградам, богатым местам, большому жалованию, — и чему-чему не завидуем мы, едва не каждый в своем кругу, в своем звании, состоянии? Отчего? Оттого, что не имеем в душе единого на потребу — Бога, оттого, что не обладаем вседовлеющим Сокровищем жизненным — Богом, которым обладал царь и пророк Давид, говоривший: Что ми есть на небеси? И от Тебе что восхотех на земли? Исчезе сердце мое и плоть моя, Боже сердца моего, и часть моя, Боже, во век (Пс. 72, 25). Дал еси достояние боящимся Тебе, Господи (Пс. 60, 6), — Тебя Самого! Будем же стараться стяжать в сердце Бога и носить Его тут всегда, и да не вожделеем благ — тленных, скоропреходящих, не насыщающих безсмертной души, не удовлетворяющих ее, а только вносящих в нее душетленную жажду, нелепую, мучительную и бывающую причиной неправды и обиды ближнему, или посягательства на его безопасность, честь, чистоту души и тела. Один Бог вполне может удовлетворить жажду нашей души, Бог, когда мы стяжаем Его верою, покаянием, молитвою усердною, добродетелью, любовью к Богу и ближнему, когда Он Сам изливает эту любовь в сердца наши, ибо этой любви нужно достигать всеми силами и считать ее выше всех сокровищ.