Глава 22
День 90. Утро.
План Лит был в том, чтобы прийти к столице за несколько суток до исхода печати Летара. Однако, когда Летару осталось жить четверть суток, предместья столицы так и не узрели ни имперских шатров, ни повозок, ни стенобитных орудий.
Ни один шатёр не воздвигся на чистом поле в нескольких пушечных выстрелах от Альмуна, потому что все шатры в спешке рвались на перевязочную ткань. Ни одна повозка с фуражом не примяла желтеющую траву, потому что их бросили ещё в паре километров по столичному тракту отсюда. Ни одно осадное орудие не вознамерилось погнать свои снаряды в сторону альмунских стен, потому что все пушки и катапульты остались далеко позади, увязнув в снежной буре под Раттесом. Десятки тысяч солдат собирались в строгие построения, в последний раз проверяя снаряжение, вбирая целительскую энергию и готовясь к решающему сражению в войне против Края.
В тот момент, когда в Раттесе выпал снег, всё перевернулось с ног на голову. Быстро оценив последствия снежного катаклизма и для экономики, и для логистики, Витилесса предложила хозяину города простое торговое соглашение. В Раттесе остаются все осадные орудия и иные грузы, которые невозможно будет протащить по снегу даже на лыжах. Взамен, гильдия торговцев использует свои связи, чтобы в каждом городе на пути к Альмуну армию Витилессы снабдили всем необходимым, от провианта и до снаряжения. Что именно Витилесса предложила за то, чтобы главенствующий в Раттесе граф Клемент вообще определился со стороной в этой войне и пропустил её армию через город, не разглашалось.
Всё прошло гладко. Отряды выдвинулись из Раттеса на следующий день и, преодолевая буран, пошли вперёд. Спустя некоторое время даже удалось переловить магов погоды, насылающих ненастье и обезвредить их.
Сейчас Нирэйн находился поодаль от войск в самоходной карете, разместившись на единственном сидячем месте, оставшемся после того, как все пассажирские скамьи выкинули ради бочек с артиллерийским порохом. По всей внутренней поверхности ровным слоем было раскатано золото, а кучерское место напоминало неряшливое гнездо перепутанных фитильков. Инженер старался не смотреть на четвёрку запряжённых в его карету лошадей, вместо этого наблюдая за тем, как на стенах имперской столицы сгущаются западные войска, и вспоминал разговор, вселявший в него в равной доле надежду и страх.
Ночь в Раттесе, сразу после того, как Витилесса договорилась с торговой гильдией и графом Клементом лично о бесчисленных уступках в его пользу. Нирэйн и Мэлоди сидят в гостевой, колдунья цедит горячее вино из обжигающей руки кружки, а инженеру остаётся только презрительно поглядывать на алкоголь в руках сестры. Темнота за окном, свистящая вьюга, будущее студит сердце своей неопределённостью. Затмевающий зрение Дераса Кааса дракон где-то в сотнях километров к морю, Летар неизвестно, не утоп ли в метели, весточка из Кьелза передаёт, что мать всё ещё слаба после ранения, а про Найррула нет новостей. Нирэйн не выдерживает и произносит:
— Есть ли вероятность, что Летар нам лгал?
Мэлоди выразительно смотрит на старшего брата исподлобья и отрывается от кружки:
— Нет ни одной вероятности, в которой он бы говорил правду, Нирэйн.
Нирэйн вздрагивает и выпрямляется — ответ ему не по вкусу.
— Какие мысли, Мэлоди? Что именно с ним не так?
— С чего бы начать? Калека-маг, который умудрился провести исцеление, на порядки превосходящее предполагаемые возможности. Могучий ученик эльфа, подробно знающий теорию ясновидения… У тебя не возникает ощущения, что он мог играть с нами? Что он сам провидец с заумным планом на три декады вперёд? Или эльф, забравший тело ученика, что пагубно отразилось на его магии? Или маг такой силы, что нам просто не понять его ход мысли?
Нирэйн не сдерживает усмешку:
— Он вобрал столько заклятий истины и ни разу не раскололся? Для такого нужно обладать специфичными искажениями психики или просто отшибить себе память, чтобы искренне недоумевать о причинах происходящего вокруг. Но знаешь, даже если он сильнее, чем хочет казаться, стоит ли нам переживать вообще? Печать на его руке настоящая и нацелена на Дераса Кааса. В чём бы ни заключался план всемогущего Летара, архимагу Края конец, это нам на руку.
Мэлоди отставляет кружку в сторону и откидывается на спинку кресла, чтобы размять пальцы уже второй раз за четверть часа. Пока длинные ногти ласково царапают воздух, колдунья ищет аргументы и, кажется, находит. Пряное вино успевает остыть, прежде чем она решается высказаться:
— А может, какой-нибудь западник просто подсадил ему ложные воспоминания, и это всё часть многоходовки провидца? Может, и печать-то не по его душу…
— Я могу допустить многое, но это уже перегиб.
— Ты просто хочешь верить в Летара, чтобы поверить в успех нашей собственной кампании. Если мы бросим всё, что у нас есть, и успеем подойти к столице по снегу… Наш план строится на надежде, что убийца знает своё дело.
— И он его знает. Слишком многое говорит в пользу того, что Летар и правда опытный убийца, а череда удачных и неудачных совпадений вокруг него — это такой путь, проложенный для него архимагом Края.
Мэлоди соглашаться отказывается:
— Чего ради столько усилий? Какую роль он должен сыграть?
— Стать смертью Дераса, защитника Синномина. И он уже сыграл эту роль.
— Тогда почему он всё ещё жив?
Нирэйн вместо слов просто приподнимает свою ладонь, обернув её тыльной стороной к сестре. В ответ вдруг получает кивок:
— С этим убедил. Каас запечатал и забыл, это действительно похоже на путь меньшего сопротивления. Но если убийство первого Дераса — это заслуга второго, то как поверить, что со вторым Летар управится сам?
— Всё тот же путь меньшего сопротивления. Если бы Летар не справлялся с первоначальной задачей устранения имперского архимага, если бы убийство было слишком сложно устроить, Дерас Каас не послал бы его, сколько бы иронии судьбы он ни углядел в происходящем. Получается, у Летара просто талант. Если мы ослепим провидца, Летар сумеет этим воспользоваться.
— Если Каас не нащупает спасение вслепую. Даже когда зрение обманет его, он останется архимагом.
— Но что, если фальшивая картина будущего заставит его напороться на кинжал раньше, чем он осознает обман? А историков заставим написать в летописях, что эта заслуженная победа была результатом тщательного планирования, чтобы людям больше понравилось читать.
Воспоминание оборвалось на сдержанном хихикании прошлой Мэлоди, потому что на линии обзора за мутным фронтальным окошком возникла настоящая, куда менее весёлая. Чёрный жакет ярко контрастировал с её побледневшим лицом.
— Ты готов? — спросила она, выдернув Нирэйна из спокойствия зимней ночи в Раттесе и закинув в неприветливую действительность.
Мэлоди спокойно стояла меж лошадьми, не испытывая к этим животным тех же нелестных чувств, что и её брат. Он мгновение рассматривал Мэлоди. Слой золота покрывал большую часть окна, но в оставшемся просвете можно было хорошо разглядеть её личико, объятое нимбом каштановых волос.
— Готов. Готов продать душу ради шанса на успех, — протараторил Нирэйн. — Против ослепшего провидца больше нам и не нужно, лишь бы существовал шанс.
— Ты выглядишь переутомившимся.
— А ты не должна быть с остальной армией? — нахмурился инженер, решив в кои-то веки сыграть роль старшего брата.
— А что такого может случиться со мной, чего не случится с тобой? — новая хозяйка титула имперского архимага блекло улыбнулась, но губы не продержались в этом положении и секунды, страх быстро разгладил излишнюю мимику. — Ты слишком переживаешь в последнее время. Встал чёрт знает где, запряг лошадей…
— А вдруг искра с кристалла прыгнет? Вокруг артиллерийского пороха столько, что взорвись он, мои уши долетят до Кьелза.
— Так ты и правда намеренно здесь встал?.. А к чему эта штуковина? — Мэлоди поставила ногу в покрытом слоем грязи сапожке на массивную металлическую установку угольной формы, закреплённую на лицевой части кареты и чуть не упирающуюся в крупы первой двойки лошадей. — Разгрузишь порох, и карета клюнет этим носом вперёд.
Вместо ответа Нирэйн покрутил между пальцами тонкую верёвочку с несколькими чёрными засечками, отмеряющими секунды горения:
— Как думаешь, сколько ехать отсюда до стены?
— Ты собрался на переговоры с западниками? — брякнула сестра и только потом подняла взгляд на Нирэйна. — Зачем тебе фитиль, Нирэйн?
— Про переговоры ты была близка к истине, — ответил инженер, пометил участок фитиля, придавив его к ногтю, и встал со своего места.
Проскользнув меж бочек с порохом, он распахнул потяжелевшую дверцу и спрыгнул на росистую траву. Бравые имперские солдаты вдалеке уже приготовились к бою, дракон ждал своего часа за ближайшим холмом, Летар наверняка уже приготовился убить Дераса Кааса. Дело осталось за малым — приумножить их шансы на победу. Нирэйн приник к земле, добавив слой грязи к своему строгому дворянскому дублету, и вытащил из-под днища кареты тёмно-зелёное знамя Лит.
— Я в курсе, что Витилесса задумала вложить нашу судьбу в руки магов, которые попробуют воссоздать осадные орудия прямо во время развёртывания войск под стенами. Но ты понимаешь, что это дерьмовая затея, ведь маги не смогут воссоздать сложные конструкции, тебе ли не знать. И поэтому ты, новоиспечённый архимаг Синномина, решила положиться на огневую мощь магов. И тут уже я понимаю, что это дерьмовая затея, просто представив, сколько слоёв магической защиты появится на стенах, стоит вам воздеть руки; и я осознаю, что ты вообще одна из немногих, кто сможет нанести хоть какой-то ущерб с такого расстояния.
Мэлоди вынырнула из-под лошадиной упряжки и воззрилась на брата, забравшегося наверх и устанавливающего флаг на крыше кареты:
— Я думала, ты поддерживаешь план Витилессы, иначе зачем тебе весь этот… Нирэйн? — позвала она, догадавшись, к чему всё идёт. — Дьявол, я не хотела верить, что ты затеваешь какой-то грязный удар.
— Меня уязвляет твой тон, — пожаловался он. — Это же не военное преступление, не белый флаг. Моя этика не протестует.
— Это на грани, — выдохнула Мэлоди и подтвердила подозрения брата: — Меня пугает твоя затея и то, что ты держал её в тайне от меня и Витилессы. Но я не решусь тебя остановить.
— Спасибо, сестрица. Я знал, что ты поймёшь. А теперь не подашь мне ведёрко с краской?
Колдунья молча взяла стоящее у заднего колеса ведёрко и протянула Нирэйну на крышу кареты. Инженер, не задумываясь, окунул палец в белую краску и что-то под собой вывел. Закончив роспись, он снова шлёпнулся в траву и выпрямился.
— А вот меня пугает, что я ничего не чувствую, — поделился он. — Кроме волнения. За себя. За тебя. За Витилессу и Найррула. Может, оно и к лучшему? Забирайся.
Мэлоди занырнула в карету и присела на край порохового бочонка, Нирэйн забрался следом и взялся за поводья, протянутые внутрь кареты через специальные отверстия. С трудом он вывел четвёрку лошадей в нужную сторону и пустил их рысцой, приближаясь к воинским построениям.
На краю леса, сразу за бесчисленными шеренгами войск, расположился импровизированный штаб. Карту местности расстелили поверх висящей в воздухе голубой пластины, Витилесса в чёрном костюме, стеснённом облегчённым доспехом, и закованный в полный тяжёлый доспех генерал Люциан склонили над ней головы, собрав рядом весь доживший до этого дня цвет синноминской аристократии: россыпь баронов и только граф Орло в одиночестве. Граф Клемент отказался ехать лично, послав сына. Временный граф Лит же в свойственной ему манере был занят тем, что готовил эскападу.
— Сестра, ты готова начать осаду? — громогласно спросил он, свесившись из кареты и перетянув всё внимание от планирования. — Мэлоди, вылезай.
Колдунья выбралась на волю и заняла свой пост у старшей сестры. Руки принялись размеренно плести какое-то заклятье, и с лица окончательно сдуло все эмоции.
— Я уже думала послать за тобой солдат, братец, — отмерила Нирэйну укор Витилесса. — Твоя неспособность управиться с лошадьми чуть не стоила нам пороха.
— Виноват, — склонил голову брат. — Но у нас у всех ещё есть время, верно? Ещё несколько часов?
Нирэйн с Витилессой многозначительно переглянулись. Только Мэлоди не поучаствовала в этом безмолвном обмене мнениями, её глаза сейчас находились не здесь.
— До зенита солнца действительно ещё несколько часов, — с тех пор, как Витилесса погостила в Кьелзе, её интонация изменилась, даже факты она озвучивала энергичным командным тоном. — И облаков на небе до сих пор нет.
Лорды озадаченно посмотрели на неё, но императрица отказалась рассеивать на них внимание, не обернувшись к ним. Малахитовый лёд её глаз продолжал холодить душу Нирэйна бесконечными импликациями, стоящими за тем, что башня на горизонте до сих пор не рухнула в воду.
— Нужно атаковать прежде, чем солнце выйдет у нас из-за спин, — сказал Нирэйн. — Иначе этот шанс у нас отберут.
— Оставь советы, братец, и займись своим делом — ядра и пушки уже отлиты, прикажи солдатам разгрузить твою карету. Адъютант, двух коней. Генерал Люциан, я требую вашего сопровождения.
Приказ был исполнен моментально. Нирэйн испытал странное ощущение, когда высокий гвардеец с офицерскими нашивками пал ниц, чтобы помочь своей императрице запрыгнуть на животину и не ударить кого-нибудь ножнами Государственного меча, но продлилось оно недолго. Витилесса пришпорила коня и направила его в гущу своей армии, уводя за собой генерала Люциана, словно пса на поводке. Следом поспешили несколько магов поддержки и адъютант со сменным конём. Нирэйн проводил властную фигуру старшей сестры взглядом. Тёмно-каштановые волосы Витилессы были собраны в массивное хитросплетение кос, именуемое в народе драконьим хвостом, и хвост этот был расправлен поверх элегантной серебристой кирасы. Стоило коню вывести свою наездницу из тени обступившего её штаб леса, как императорский доспех снискал лучезарное благословение солнца, придав владелице ослепительную ауру.
«Императору не должно убивать врагов своими руками, но выглядеть подобающе он обязан. И женский пол исключения не делает», — подумалось Нирэйну, так и свешивающемуся с кареты в моменте безмолвного благоговения перед умением старшей сестрицы подать себя.
— Люди Синномина! — голос Витилессы прокатился эхом над всеми столичными окрестностями. — Сегодня уникальный день! День, когда истинные защитники города стоят подле его стен с намерением взять их приступом. Ведь за этими стенами сидит озлобленная армия западников, устроившая бессмысленную резню! За этими стенами современный Синномин познал боль и горечь! За этими стенами оказалась натянута нить, ведущая к закату нашего мира!
Витилесса подхлестнула коня и понеслась вперёд, к первым рядам. Нирэйн стряхнул оцепенение, втянулся обратно в карету, вытащил кресало, приставил его к одному из фитилей и нервно сглотнул. Страшно хотелось жить. Настолько, что даже безопасный план казался безумным. Подавив желание зажмуриться, Нирэйн размахнулся и ударил кремнем. Крохотные осколки солнца рассыпались по карете, но не отправили Нирэйна на небо, фитиль вспыхнул на нужной засечке, инженер в спешке стегнул четвёрку лошадей и выпрыгнул наружу, прокатившись по траве. Подлетевшая к нему Мэлоди помогла встать, но не проронила ни слова, вместо этого снова нырнув в палату видений дракона. Витилесса, тем временем, достигла передовой:
— И сегодня наш шанс разорвать эту нить! Спасти нашу славную империю от разрушения, познать победу и триумф, разгромить ничтожных западных пастухов! Мы сокрушим армии Края в решающий последний раз! Вечер ещё не наступит, а багровый свет заката озарит воды моря, омывающего западный берег!
Государственный меч вынырнул из ножен и рассёк небо.
— Лучники! Будьте прокляты, если падёте, не осушив колчаны! Маги! Будьте прокляты, если падёте, не истратив энергию до последней крупицы! Мечники! Не бойтесь пасть, ведь ваши мечи подхватят соратники!
Пышащая силой и храбростью Витилесса ещё долго могла находить нужные сердцам её солдат слова, но черту под её речью подвёл бешено несущийся экипаж о четвёрке лошадей, пронёсшийся за соседними воинскими шеренгами. Подскакивая на мелких ухабах и дрожа, несколько кубометров артиллерийского пороха тащились вслед за упряжью тяжеловозов, и находившееся над грузом знамя Лит трепетало на ветру. Когда карета миновала имперские войска и преодолела полпути к стенам столицы, оказалось, что западников не так-то просто купить на это знамя. Первые стрелы забарабанили по карете, втыкаясь в тонкую крышу и увязая в прослойке чистого золота, плотность которого, как выяснилось, мешала большинству магов смотреть сквозь него. Следующий залп тоже состоял из одних только стрел — западники пытались остановить карету, а не превратить всех её предполагаемых пассажиров в фарш, — и стрелы эти увязли уже между мышц и костей скакунов, отважно мчавшихся вперёд к цели вопреки посыпавшейся с небес смерти. Карета замедлила ход, тяжело расталкивая лошадиные трупы и рассекая бесполезную упряжь своей стальной набойкой, а потом вдруг удвоила скорость. Колёса кареты закрутились, как волчки, корпус задрожал, и финальный рывок в сотню-другую метров она закончила раньше, чем кто-либо из защитников стены спохватился.
А затем, в один момент опоясывающая Альмун каменная струна лопнула, будто от натуги, беззвучно образовав в месте разрыва огненный шар. Каменные плиты брызнули вверх, застигнутые врасплох западники посыпались вниз, между всем этим зияла огненная воронка. Мир позволил Нирэйну смотреть на дело рук своих всего пару секунд, затем воздушной волной столкнул его на землю, а секундой позже рокот взрыва добрался до ушей.
— Дьявол! — прокричал инженер, проверяя, не оглох ли. На ноги он поднялся к моменту, когда имперская армия уже оправилась от шока. Витилессу взрыв даже не шелохнул — работали магические барьеры, щедро усыпавшие императрицу. Она указала мечом на прореху в стене, и накачанным энергией голосом заглушила царивший вокруг грохот:
— В бой!
Нирэйн спохватился и повернулся к лежащей на земле Мэлоди. Она всё водила руками по воздуху, глаза были закрыты, но в уголках собрались слёзы, лоб наморщен, рот застыл в болезненной гримасе.
— Мэлоди!
— Я в порядке, — через силу отозвалась колдунья. — А вот наш дракон мёртв.
— Но как?..
Мэлоди распахнула карие глаза и сосредоточила взгляд на лице брата.
— Каас.
* * *
Летар перестал дышать, сверля взглядом балкон сквозь дверцу шкафа. Дерас Каас уже летит сюда, а в запасе ещё час или два. Связной Макза нервно ускорил движения, пальцы замельтешили, как тени напротив костра. Герцог встал со своего кресла, обошёл его и опёрся руками на спинку. Убийца стиснул хватку на сантипушке, не торопясь вынимать её из-под одежды.
Право первого хода за западниками, иначе Летар окажется под действием чужого заклятья незримости, стоит ему выйти из шкафа, и тогда он вряд ли унесёт отсюда ноги, даже если убьёт свою цель.
Снаружи к балкону беззвучно приблизилась каменная плита площадью метр на метр, заплыла внутрь комнаты и опустилась на пол. Невысокая фигура в тёмных дворянских одеяниях сошла с плиты и сделала несколько вальяжных шагов к Макзу. Летар пожирал глазами свою немезиду. Коренастая тварь с грубым лицом, на котором не отыскать эмоций, на поясе одноручный меч в простых ножнах, руки опущены вдоль тела и не рвутся ни жестикулировать, ни колдовать.
Связной Макза сместился. Его руки продолжали поддерживать заклятье незримости, бледное лицо не скрывало отношение к грядущим событиям, но он стоически терпел этот страх.
— Ты хочешь высказаться, — раздражённый голос Дераса поставил герцога перед фактом. — Прекрасно зная, что мне это не нужно.
— Это нужно мне, — быстро ответил Макз. — Почему ты не предупредил меня о том, что должно было произойти?
— Ты надеялся, что имперская армия…
— Плевать мне на имперскую армию! — выкрикнул герцог. — Мне нет до неё дела! И никогда не было! Ты знаешь, ради чего я ввязался во всё это, почему я оказался здесь, на этом месте, покорно следуя твоей указке. И я ничего не имел против своей роли, но теперь… Теперь тебе сложно указывать дорогу, ведь ты ослеп, так ведь?
Дерас не ответил. Даже в лице не изменился, насколько мог судить Летар.
— Я давно заметил, как в твои слова просачивается неточность, — продолжил Макз, приглушив боль в голосе и добавив туда нечто похожее на торжество. — Несколько недель я тщательно проверял и перепроверял каждое слово, что ты мне говорил. И знаешь, чем ближе к этому дню, тем больше было расхождений с действительностью. Раз за разом. Предсказание за предсказанием. Тебе сообщили, что Онэс Лит жива? Наверняка сообщили. Ты поэтому так обошёлся с её сынком? Неудача затуманила разум? Так давай прочистим его.
Коротким жестом Макз подал сигнал связному, и тот всплеснул руками, выпалив в голову архимага появившееся из ниоткуда копьё. Двухметровый цельнометаллический снаряд пролетел через всю комнату и врезался в затылок Дераса, раздался надсадный визг металла, и копьё разбилось тысячей искр, разломившись надвое. Прежде, чем связной успел сделать ещё хоть одно движение, Дерас с запредельной скоростью подскочил к нему на расстояние удара и выпустил на волю клинок. Лезвие скользнуло по незащищённой плоти связного, распороло её и занырнуло во внутренности, сдвинулось в сторону и вынырнуло обратно. Мертвец осел на пол, и Дерас стряхнул с меча багровую слякоть, повернувшись лицом к застывшему Макзу.
Летар медленно разжал хватку на сантипушке и опустил руку, приняв тот факт, что таким оружием защиту архимага не пробить. В голове назрел новый план, менее радостный, но очевидный.
В комнату ворвалась пара арбалетчиков и растерянно замерла, уставившись на итог покушения на их архимага.
— Наивно было полагать, что кто-то сможет вмешаться в мои предсказания, — процедил Дерас. — Стража, не дайте герцогу сбежать посреди сражения.
Герцог отпрянул, будто его укусила змея. Лицо не вмещало всю степень ужаса от осознания собственной беспомощности перед неотвратимым будущим. Он ринулся к двери, попытался растолкать стражников, но был тут же скручен одним из них.
— Отпустите! Я ваш правитель! — возопил Макз, судорожно вырываясь из хватки собственных подданных.
— Стойте и не вмешивайтесь, я не закончил.
Архимаг потерял интерес к барахтающемуся Макзу и посмотрел в сторону.
— Ты хочешь высказаться, — повторил Дерас, — Но к чему дарить тебе такую возможность? Я слышал всё, что ты можешь сказать, Летар.
Дверцу шкафа вышибло, и убийца воздел руки, собирая силы для последнего заклятья. Пальцы смяли воздух, энергия ударила фонтаном, Летар направил ладони к своей цели… Дерас оказался втрое быстрее. Он мгновенно возник рядом с Летаром, отведённый назад клинок свистнул в колющем ударе и остановился чуть ниже грудной клетки убийцы — Летар поймал лезвие и стиснул обеими ладонями. Дерас не вложил в удар и капли эмоций, для него эта драка уже в прошлом, — он играючи контролировал Летара одной рукой, а вот Летару едва хватало сил, чтобы удерживать смерть на расстоянии.
Дерас посмотрел на Летара снизу вверх.
— Ты лучше многих, — признал архимаг. — Ты упёртый баран, презирающий случайность. Нитей вероятности меньше, чем пальцев на руке… Но все равно слишком много!
Отчаяние требовало сделать хоть что-нибудь, и Летар попытался воспользоваться желанием Дераса поговорить. Убийца не мог высвободить обе руки и применить магию, но мог попробовать высвободить одну и ударить, чем придётся. Хватка на лезвии ослабла, ладонь сместилась, и саднящая пятерня инстинктивно сцапала то, что было ближе всего. Кинжал приник к воздуху и резко взмыл вверх, нацелившись куда-то в голову архимага, но оказался заблокирован — Дерас развернулся корпусом и перехватил запястье Летара, остановив удар прежде, чем тот достиг цели. Острие застыло рядом с глазом Дераса, вибрируя от напряжения, но не могло сдвинуться ни на миллиметр.
— Я видел этот бой тысячу раз, просмотрел тысячу вероятностей. И не нашлось ни одной, в которой ты нанёс бы этот удар, — буднично сказал провидец, словно и не было рядом с его лицом смертоносного оружия. — Ты ничто без магии, которую я развеял по ветру, и скоро ты отправишься следом.
Колоссальная разница в силе дала о себе знать — меч с лёгкостью проскользнул в хватке Летара и впился ему в живот. Разум убийцы отключился. Шок разлился по телу, силы покинули его, кинжал выскользнул из пальцев и упал на лицо Дераса, отскочив от невидимого барьера. Дерас вытянул своё обагрённое оружие на волю, и Летар рухнул на пол. Сердце ещё билось, глаза были открыты, но из взгляда ушла жизнь — разум единожды поверженного целителя не смог вынести бессмысленности его существования.
Герцог Макз был не лучше, безвольно обвиснув в руках одного из стражников и потеряв всякую веру в то, что его действия имеют хоть какое-то значение.
Дерас вскочил на свою каменную плиту и повернулся лицом к четвёрке людей, только двое из которых ещё были живы в полном смысле этого слова.
— Эй ты, — архимаг качнул клинком в сторону того стражника, чьи руки не были заняты герцогом. — Скинь тело вниз. А твой напарник пусть запрёт герцога в комнате без окон.
Оставив последние распоряжения висеть в воздухе, архимаг унёсся в сторону своей башни.
* * *
— В чём дело, Нирэйн? — так отреагировала Витилесса на прибежавшего брата, ведущего за собой Мэлоди. Ни капли гнева или раздражения за его выходку с порохом, всё это она выплеснет, когда рядом не будет ни Люциана, ни многочисленных магов — от связного и усиливающего голос императрицы, до возводящего защитные барьеры и усиливающего её зрение. Нельзя было раскрывать то, что сумасбродный братец не поставил её в известность о своём плане, но и спускать ему с рук такое просто неразумно.
— Витилесса, — выдохнул запыхавшийся Нирэйн. — Есть проблема.
Императрица с трудом оторвалась от созерцания битвы за город. По небесному полотну разворачивались огненные ленты, перехлёстываясь и сталкиваясь со снарядами редеющих осадных орудий. Энергия сгущалась прямо на полпути к городу, обретая самые разные формы и взрываясь смертоносной шрапнелью. Редкие неучтённые гильдиями боевые маги творили волшебство, далеко выходящее за рамки того, чему обучают в унифицирующих имперских заведениях: покрытие городской стены пузырилось и лопалось, разрывая на части всех, кто стоял на нём; один из кипевших боёв накрыл барьер непроглядной тьмы, не пропуская наружу ни снаряды, ни людей; выжженная посреди пустоты паутина света носилась по воздуху, хватая подвернувшихся людей, сдавливая и перемалывая их. И всё это подсвечивалось постоянным притоком яркой целительской магии с обеих сторон. Стены ещё не сменили хозяев, но в зияющий меж ними провал отряд за отрядом заходили имперские войска, сразу устремляясь к лестницам наверх. Первая линия обороны западников несла тяжёлые потери, но не собиралась сдаваться, вынуждая имперцев увязнуть в изнурительном бою.
— Я слушаю, — нейтральным тоном произнесла императрица.
— Я не смогла… — Мэлоди попыталась выразить мысль, борясь с магической контузией. — Дракон. Дракон мёртв.
— Проклятье, — вырвалось у Лессы, но она тут же вернула себе концентрацию. — Как твоя магия?
— Возвращается, — кивнула Мэлоди. — Чувствую себя лучше. С каждой секундой.
— Тогда возьми лошадь, и иди на передовую.
Мэлоди кивнула и без лишних слов поставила ногу в стремя свободной лошади. В колдунье не было страха, не было желания отсрочить свою смерть, она прекрасно понимала, что её долг — идти в этой битве до конца. А вот её братец был иного мнения.
Нирэйн схватил Мэлоди за нарукавник, не дав взобраться в седло:
— Чего?! Стой! Ты с ума сошла, Лесса?
— Я не желаю, чтобы мой архимаг стоял здесь, пока там решается исход сражения, — отчеканила старшая сестра. — Наши войска одерживают верх, оборона Края редеет и трещит по швам, половина их войск даже не пытается защищать город. Мэлоди наш последний аргумент, когда в происходящее вмешается архимаг Края.
— Исход уже решён, дракон мёртв!
Слова повисли в воздухе, не желая двигаться ни туда, ни обратно. Императрица, генерал Люциан, все присутствующие маги и помощники уставились на Нирэйна. Кто-то не имел понятия, о чём говорит временный граф. Те же, кто всё понимал, не видели смысла в пораженческом настроении — Нирэйн и сам говорил, что предопределённость не означает провал. Под давлением обступивших его взглядов Нирэйн бессильно отпустил руку Мэлоди, и та всё-таки заскочила в седло.
«Но это чушь! Тот, кто знает будущее все равно приведёт события к нужному результату. Если провидец уготовил мне гибель, за мной право вложить ему в руки оружие по вкусу».
— Я с тобой, — бросил Нирэйн, решив уместиться на этой же лошади.
— Тебе нельзя, — сказала Мэлоди, стряхнув его хватку с луки седла.
— Ты останешься здесь, — громыхнула Витилесса. — Там от тебя никакой пользы, ты только отвлечёшь Мэлоди.
Колдунья пустилась к стене рысцой, чтобы брат не попробовал ещё раз вцепиться в лошадь, и инженер беспомощно заозирался в поисках другого ездового животного.
— Адъютант, — окликнул он стоящего рядом гвардейца. — Сейчас же найди мне свежую лошадь. Приказ графа.
— Не выполнять, — отрезала Витилесса.
— Какого чёрта?! Дьявол!
Нирэйн посмотрел вслед тому, как его младшая сестра скачет навстречу бушующему сражению. В то же пекло, из-за которого Нирэйн не знал, увидит ли ещё Найррула воочию. Кровь вскипела, протестуя против новых потерь.
Генерал Люциан надиктовывал связному приказы, которые следовало передавать на стену в реальном времени. Диктовал он азартно, нетерпеливо, с ярким переживанием в голосе. Видно было, что генерал и сам отчаянно хочет рвануть в бой, встать в первых рядах, стать символом новой победы, но вместо этого он вынужден наблюдать за сражением с помощью заряженного энергией зрения с километрового расстояния, пока проникшаяся настроением наездника лошадь под ним нетерпеливо бьёт копытом.
Инженер сместился поближе к восседающему на коне Люциану и как бы невзначай прислонился к его ноге. Руки Нирэйна никогда не отличались особенной ловкостью, но орудовать он ими умел со скоростью такой, будто был заправским магом. Потайной кинжал выпрыгнул из сапога Люциана и чиркнул рядом с бедром генерала, распоров седельные ремни. Люциан не успел даже вытаращиться на обнаглевшего аристократишку, как тот выкинул его с коня вместе с седлом. Генерал неловко рухнул на землю, а Нирэйн вцепился в звериную гриву и втянул себя на освободившееся место, тут же ударив пятками по бокам заржавшей от боли животины.
Копыта взрыли землю, и Нирэйн понёсся вслед за младшей сестрой. Витилесса что-то крикнула вслед, но брат не услышал — он уже сделал выбор, рядом с которой из сестёр он хочет умереть. А может, он просто рвался умереть раньше обеих, чтобы не застать их ужасную участь.
Ветер свистел в ушах, Нирэйна подбрасывало на скользкой лошадиной спине, но он гнал скотину галопом, пока не настиг Мэлоди на полпути к альмунским укреплениям. Колдунья с мертвенной сосредоточенностью рассматривала приближающееся побоище, уходящее всё выше и выше на гребне стены, будто бы растущей по мере приближения к ней. Поэтому она даже не заметила, что ей в хвост зашёл какой-то всадник.
— Одной тебе воевать не придётся, сестрёнка, — послышался голос, с лёгкостью прорезавший шум ветра и грохот сотрясающей мир магии. — Этого я точно не допущу.
Колдунья панически обернулась и застала своего парадно одетого брата верхом на генеральской лошади, мчащимся в самое опасное место на всей земле. Без оружия, без доспеха, просто по велению сердца.
— Безумец! — крикнула Мэлоди через плечо.
— Дура! — не остался в долгу Нирэйн.
Перепалку прервал хлопок и чужеродный скрежет, в сравнении с которым померкли все звуки этого мира. Мэлоди сбавила скорость, и Нирэйн чуть не врезался в неё. В последний момент скотина рванула куда-то в сторону, придав всаднику ускорение совсем не с тем вектором, на который он рассчитывал, и Нирэйн упал под копыта лошади Мэлоди. Колдунья вскинула голубую полусферу, накрыв себя вместе с братом, и защитный барьер тут же пошёл волнами, сотрясаемый колебаниями воздуха вокруг.
Над прорехой в стене образовался громадный ледник, обрушился вниз, проломил соседние укрепления и теперь сползал до самой земли, сминая каменную кладку с омерзительным хрустом. Проход в город оказался заблокирован, столкнуть эту махину с места магам было не под силу.
Нирэйн поднялся с земли и отряхнулся, оценивая обстановку сквозь плотный слой энергетической защиты.
— Едем к стене, — бросил он сестре и кое-как взобрался на её лошадь. — К захваченной нами части, поставишь там сходни.
* * *
Кирион провёл вечность в промозглом подземелье, и находил своё утешение в том, что за эту вечность он разучился считать. Капли стучали о его голову, терялись в увядших волосах и не давали забыться больше, чем на мгновение. Но эти мгновения стирали память, отвергали чувство времени: эльф перестал понимать счёт дальше трёх капель, и к нему снизошло состояние схожее с лихорадкой. Он всё время дрожал, жар и холод чередовались, осознание действительности приходило спонтанно — реальность лопалась, как пузыри на воде. В этом была своя прелесть.
Пытка, которой он подвергался, учила пленника принимать своё бессилие перед ликом обстоятельств. Вода неуклонно продолжала следовать за Кирионом в любой угол темницы, от пятачка, куда из люка падала еда — преимущественно овощи, от которых зубы эльфа ныли, а дёсна кровоточили — до закутка, куда Кирион уволок дурно пахнущий труп, подаренный человечьим архимагом несколько недель назад. Эта вода капля за каплей учила его смирению перед волей оракула. Кирион не может ни на что повлиять, Кирион должен быть паинькой, что бы ни предпринял Кирион — это уже предусмотрено. Всё, кроме одной вероятности, о которой вода попросту не могла знать. Огнелист. Раз оракул не пытается активно вытряхнуть его из эльфа, значит не видит. Не видеть он его может только в том случае, если огнелист в каждой вероятности выталкивает Кириона за границы человечьих способностей. Там архимаг видит что-то своё. Возможно, даже ложный путь к победе над королевой Архипелага.
Раз. Два. Три. Кирион вздрогнул от следующей капли, открыв глаза, перенявшие былой ярко-красный цвет волос. Тьма мягкими очертаниями обвела ровнёхонькие стены, вырытые с помощью магии. Пустота так давила на мозг, что Кирион желал научиться видеть запахи. Может, хоть видимый смрад разукрасит его тюрьму. Если только запахи непохожи на жидкость. Эльф побаивался вида обступающей его воды, и до сих пор повторял в памяти фразу, которую бросил оракул перед уходом. Он дал напутствие не захлебнуться. Естественно, не случайно. Кирион старался не думать, что лужа на полу его камеры растёт. Она выглядела крохотной даже спустя вечность в заточении, но впереди пролегала вечность ещё большая, и вот по её прошествии эльф боялся стать утопцем.
Кап. Кап. Кап. Глаза остались сомкнуты, чтобы не пугать владельца расплывающимся от усталости и голода зрением. Растёкшиеся в кляксу мысли снова собрались в сгусток. Кириону нужен шанс — случайность, что солгала оракулу о своём предназначении. Но как её распознать? Быть может, и нет её вовсе? Кирион так слаб, что его придётся выхаживать, прежде чем он сможет с кем-либо сражаться, даже если доберётся до своего сокровища… Неужели та спасительная нить вероятности ведёт к тому, что Кирион съест весь огнелист и дрожащими от недомогания руками снесёт себе голову, предоставив королеве самой разбираться с угрозой?
Кап. Эльф вздрогнул и выпал из транса, ощутив что-то чужеродное. Отголоски чужой энергии, сгустки которой сталкивались друг о друга, подобно грозовым тучам в сезон дождей на Архипелаге. Кирион приподнял ладонь, прикрыв голову от беспощадной колотушки, и принюхался. Магия затопила землю над ним от края до края, в сырой воздух примешалась сладостная нотка колдовства, и присутствие энергии разбередило в эльфе надежду. Мозг, привыкший за последнее время сбрасывать воспоминания, как змея сбрасывает кожу, спасовал и оставил Кириону полное ощущение действительности.
Отвлёкший от лихорадочных мыслей звук шагов над его узилищем показался эльфу прекраснее музыки. Люк над ямой открылся, и Кирион рефлекторно прикрыл глаза, но сегодня визитёр управлялся без слепящего факела.
— Эй? — позвал Кирион, не распознав собственный голос.
Вместо ответа, человек наверху подтащил к зияющему отверстию здоровенный мешок и сбросил его вниз. Мешок шлёпнулся наземь с глухим звуком, и веки эльфа удивлённо распахнулись, расширившись до размера человеческих глаз. То, что он принял за мешок, оказалось вторым подарком человечьего оракула, о котором тот предупреждал заранее.
На этот раз, оракул преподнёс эльфу Летара. Знакомство с ним было беспредельно далёким. Лицо сливалось с общей массой одинаковых человечьих лиц. И всё же нельзя было не узнать его по длине тела и размаху плеч.
«Ещё живой?»
Кирион не видел признаков жизни, но зато разглядел застывшую на ладони печать.
«Быть не может. Его срок ещё не истёк? Сколько я здесь?!» — осознание тяжёлой каплей ударило эльфа по затылку.
Затем эльфийское внимание перешло к иным деталям. Видимые травмы ограничивались раной на животе, из-под которой неспешно сочилась кровь. Оружия при человеке не было — ножны на поясе пустовали, но бросили его сюда в спешке, не подвергнув пыткам и даже не сковав руки.
Вялое дуновение надежды оказалось ложным, спасение не придёт. Всё продолжает идти по плану оракула. Летар слишком плохой целитель, чтобы ему хватило сил залатать собственную рану, не то что вернуть эльфу возможность колдовать. Зачем его сюда бросили? Не мог же оракул решить, что смерть этого человека сломает Кириона больше, чем он уже сломан?
Эльф по-новому взглянул на оставленные человеку руки. Быть может, человечишка сейчас встанет и попытается убить Кириона в слепой надежде на спасительный огнелист. Отчаянное предательство, изменит ли оно…
— Ты.
Кирион воззрился на источник звука. Умирающий Летар скривил голову набок и посмотрел точно эльфу в глаза.
— Я искал тебя, — продолжил Летар, — днями напролёт в захваченном городе. А ты был здесь. В дворцовых подвалах. Вчера я был в двух шагах от этого места, но принял его за винный погреб. А теперь у меня вот-вот истечёт печать. Дерьмо.
Слова давались ему с трудом, струйка кровавой слюны вытекла из уголка его губ и приземлилась на каменный пол.
Убийца выглядел ужасно, жизнь покидала его прямо на глазах, но он не пытался выманить из Кириона огнелист угрозой расправы. Увидел, что эльфу оставили всего одну руку, да и ту сковали запрещающим наручем? А может, он и не стал бы угрожать? Может, Кириона сломают его слова?
— Это всё оракул, — сказал Кирион, собравшись с силами на ответ. — Человечий оракул, архимаг западных земель. Он хочет вычеркнуть все препятствия для каскадного предсказания и стать единственным источником…
— Хватит оправдываться, — проворчал Летар и с колоссальным трудом поднялся на колени, зажав рану на животе ладонью.
— Как? — растерялся эльф. — Ты не хочешь знать, ради чего всё это? Ради чего ты так пострадал? Я решил напоследок подарить тебе смысл…
— Кирион. Мне нет дела до смысла, — прорычал Летар и встал, опёршись спиной на стену. Даже дыхание давалось ему с адскими муками, он боролся с подступающей смертью и сдавал позиции. Бледное лицо дрожащими губами вывело ещё немного слов: — Чтоб ты провалился со своей эльфийской хернёй.
Кирион встревоженно посмотрел на Летара, отказавшегося умирать раньше, чем удастся выполнить заказ, и промолчал. Кровь из раны на его животе змеилась по ладони, беспорядочно захлёстывая чёрные линии, но не размывая их до неузнаваемости, не вынуждая метку менять цвет для контраста. В этой руке безошибочно читалась человечья судьба.
— Ты помнишь своё обещание? — спросил убийца и перевёл дух. — Ты обещал мне весь огнелист.
— Зачем он тебе теперь?
— Убить оракула, — Летар не преминул использовать эльфийский лексикон. — С его смертью печать развеется.
— Я не могу колдовать, — тут же ответил Кирион.
— Я найду способ, — мрачно пообещал Летар и сделал шаг вдоль стены, оставив за собой влажный след.
Каждое мгновение этого разговора мало-помалу возвращало эльфу трезвость мысли. Он всполошился:
— Я не дам тебе огнелист. Его должен съесть я. Оракул не видит его только потому, что во всех нитях вероятности я вбираю в себя всё бремя огнелиста и превосхожу человечишку!
Подошедший ближе Летар горько засмеялся. Истеричные нотки заиграли в нечеловеческих тональностях, дрожа и подпрыгивая, будто выстроенные в ряд бокалы, по которым кто-то ударил. Осколки смеха полетели в каменные своды подземелья, в закрытую заслонку наверху, не миновали и эльфа, рассекая его самообладание на кровоточащие куски.
— Но как же безумие, Кирион? — прошептал Летар, сделав ещё шаг к цели и склонив голову над сжавшимся эльфом. — Не боишься его?
— Я… я не… Нет никакого безумия, — повинился вдруг тот. — Это кураж возросших способностей. И ничего больше. Не бывает жертв огнелиста, есть лишь те… кому он вскружил голову.
— Дорвавшиеся маньяки, — выдохнул Летар, брызнув густой кровью.
Эльф повесил голову, услышанное отозвалось в нём болезненной судорогой.
— Провидец подсунул тебя, чтобы сломать меня, — пробормотал он.
Летар покачал головой, ноги тряслись и хотели уже подогнуться, но он пока держался.
— Судя по тому, что ты не вцепился в меня, как в свой единственный шанс выбраться отсюда, он уже тебя сломал. И это понятно. Когда судьба делает из тебя калеку, привыкнуть нелегко. Но у меня нет времени учить тебя жить с этим.
Убийца отнял окровавленную ладонь от живота и сплёл заклятье. Прежде, чем Кирион опомнился, эльфийская кисть оказалась прижата к стене.
— Что ты делаешь? — взвизгнул Кирион, но оказался слишком слаб, чтобы противиться даже раненому убийце.
— Исцеляю.
Ледяной топор рассёк локтевой сустав и с хрустом ударился о камень. Эльф заорал, припав лбом к полу, его рука упала оземь вместе с раскрывшимся наручем, и Летар наконец позволил себе стечь вниз по стене. Прилипший к руке топор пришлось отдирать вместе с кожей, после чего оружие оказалось отброшено в сторону.
— Вот это оракул ещё предвидел, — сказал убийца, глядя на свою печать, как на башенные часы. Ранение могло сместить внутренний счёт времени, и Летар не до конца доверял ощущениям. Но печать пока не спешила разливаться по всей руке, так что десяток-другой минут в запасе, вероятно, ещё имелся. — Сейчас я верну тебе обе руки, Кирион, и это он тоже видел. Но дальше его зрение рисует ему фальшивые образы. Один из нас съест огнелист и убьёт провидца. Если это будешь ты… — Летар сделал выразительную паузу, позволив эху эльфийского вытья переполнить яму, — то я умру прямо здесь и сейчас. А вот если это буду я, тебе светит занимательная история.
Время слов закончилось, светлая вспышка мигнула на всю темницу и тут же пропала. Стенающий Кирион замолк, не поверив собственным ощущениям. Его руки вернулись на место, в голове прояснилось, очередная ударившая по макушке капля воды отозвалась в нём не упадком, но яростью.
Сзади раздался захлёбывающийся кашель. Эльф испуганно обернулся на целителя, который только что совершил невозможное. Человечек закатил глаза к потолку, вспенившаяся кровь хлынула из его рта с новой силой.
— Королевна! — выругался Кирион при виде умирающего Летара.
Всплеск рук — энергия коснулась печати на руке убийцы, и та отозвалась холодным терпением — в ней ещё было время. Тогда что убивает его? Почему? Хитрый ублюдок обещал историю, которая будет стоить всего огнелиста. Это она?!
Кашель Летара затих прежде, чем Кирион смог обдумать вопрос. Голова человека повисла, струйка красной слюны свесилась на залитый кровью плащ, и эльф не выдержал.
Новый всплеск, в воздухе открылась фиолетовая рамка, и Кирион потянулся рукой внутрь. Схватился за что-то и испытал чувство, от которого подземелье успело его отучить — брезгливость. Поморщившись, он вытянул из проёма в пространстве собственную отсечённую кисть, которая так и не разжала хватку на огнелисте. Наспех отогнув пальцы и откинув ставшую чужой конечность, эльф упал рядом с Летаром, запрокинул голову и принялся запихивать ему в рот целую охапку растения.
— Я поверил в тебя, человечий сын! Ну же! Жри листья! Только посмей сдохнуть и не рассказать свою историю! — Кирион протолкнул жгучие листья прямо в глотку Летару. — Если сдохнешь, огнелист все равно не накачает труп магией! Вырежу его из твоего горла топором и сожру сам!
Летар вздрогнул и надсадно захрипел, будто услышав слова эльфа с того света и воспротивившись.
— Я задохнусь! — просипел Летар и оттолкнул насевшего Кириона.
— Огнелист подействовал?! — со смесью страха и торжества воскликнул эльф. — Но ты погоди. Он не отдаёт весь сок разом, нужна ещё минута-другая.
— А у меня их много?
— Пока что ты жив, значит время есть.
Летар вскинул руку, призвав эльфа заткнуться и не нести чушь. Лицо убийцы розовело, из взгляда выветривались следы борьбы со смертью, рана на животе перестала иметь значение.
— История будет короткой, — протараторил Летар, ощущая, как огнелист медленно всасывается в энергоканалы. — Ты помнишь графского сына, который лишил меня магии? Это и есть оракул, придворный архимаг Края, Дерас Каас. Он заказал мне сам себя. Но это не всё. Я знаю, куда ушла моя магия…
Летар выдохнул. Десять лет не имевшие выхода слова замерли на губах, пока внутри нарастала буря. Кирион внимал, не моргая.
— Я говорил, что всему виной яд. Дерас Каас использовал яд, который, как он думал, лишил меня магии… — повествующий Летар вернулся в действительность, поднял с пола запрещающий наруч, вытряхнул из него эльфийскую конечность и спрятал вещицу в карман. — В какой-то степени это верно. Я не мог использовать магию из-за яда. Но Дерас заблуждался, знал итог, но не причину. Это не был побочный эффект, проявившийся только из-за того, что я маг величайшего порядка, — сантипушка выпрыгнула из-под плаща, покрылась несколькими слоями защитных заклинаний и спряталась обратно. — Я просто не вывел яд из организма. Он въелся в меня, в самое нутро, все органы оказались поражены за считанные минуты, всю энергию я потратил на исцеление, но её не хватило. Недолеченные органы снова выпустили заразу в остальной организм, поставив меня на край гибели. Исцеление стало сродни самоубийству, и тогда я решил не пытаться вылечить себя… Я стал сдерживать эффект яда.
Летар замолк, взмахнул руками, в его пояс вделись меч и кинжал, и он вдруг замер. Летар недоверчиво ощупал рукояти оружия, проверил сантипушку под одеждой, а затем с запоздалым осознанием взглянул на собственные ладони. Он не мог поверить, что ему не нужно больше полагаться на сталь. Он больше не убийца, он целитель.
Кириону эта пауза потребовалась, чтобы уложить услышанное в голове:
— Ты хочешь сказать…
— С тех пор ничего не изменилось, — подвёл черту Летар, утопая в нахлынувшей энергии. — Десять лет моя энергия впитывается в тело, стоит ей возникнуть. Во мне ни единого целого органа. Я живу, пока не трачу магию.
Летар воздел руки в последний раз, прорва магии обрушилась внутрь его тела, и кожа обратилась плёнкой тусклого молочно-белого света, постепенно набирающего яркость. Улыбка озарила губы целителя:
— И я это исправлю.
* * *
Нирэйн стоял подле Мэлоди на единственной уцелевшей башне, торчавшей из усеянной трупами стены. Дублет дворянина был изорван и покрыт копотью, на боку красовался окровавленный разрыв — магия ближайшего целителя затянула плоть, но не ткань. Свой меч Нирэйн подобрал с солдата, истерзанного магией столь жуткой, что лицо его превратилось в спиралевидное месиво. Это зрелище рисковало ещё долго преследовать Нирэйна навязчивым зрительным образом. Теперь бесхозный клинок уткнулся в разошедшуюся плитку, послужив опорой для онемевшей от напряжения правой руки. Левую Нирэйн прижимал к груди, чувствуя, что с ней что-то не так. До этого, в ней он держал щит, исправно терпевший дождь болтов, камней и сгустков магии. Когда последний энергетический плевок расшиб каплевидную железку надвое, тогда-то Нирэйн и ощутил, что с рукой что-то произошло. Но не смог понять, что. Все нервы внутри неё будто потеряли связь с мозгом после затяжной долбёжки по ней.
Нирэйн посмотрел на сестру. Мэлоди выглядела такой же измождённой, как и он сам, но зато её наряд сохранил прежнее достоинство. Двадцатилетняя колдунья по команде брата приставила к стене свои голубые сходни, прикрыла поднимающиеся войска барьерами и стала основной опорой имперцев при взятии альмунских укреплений.
Теперь имперские войска двинулись дальше вглубь города, оставив пару Лит позади. Потрёпанный Нирэйн не мог идти вперёд за Мэлоди. Истратившая магию Мэлоди не могла отвести Нирэйна в тыл. Брат и сестра стояли на башенной площадке, глядя на то, как их солдаты забиваются в паутину столичных переулков и неуклонно оттесняют западников к центру. Здания вокруг дышали жирным дымом и рушились, мостовые орошались кровью, а Лит стояли без движения.
Нирэйн старался убедить себя, что соотношение потерь в пользу империи, но он не мог не быть до конца откровенным с собой: сражение сеяло смерть без разбора, и в половине случаев сложно было даже предположить, за кого сражались те или иные мертвецы ещё десять-двадцать минут назад. Исход боя всё ещё не был предрешён, и далеко не в последнюю очередь из-за незримого присутствия Дераса Кааса. Его нигде не было, но его летающий остров всё так же реял над морем далеко над горизонтом.
«Победа на гарантирована, пока эта штука висит там».
Исполненный магии взгляд Нирэйна сместился к столичному дворцу. Зрение подстроилось под сменившееся расстояние до объекта в фокусе, и инженер с непривычки испытал лёгкую тошноту. Раньше он такой магией не пользовался, но грех было не заставить восстановившего его целителя напрячься ради графа.
— Как думаешь, есть шанс? — спросила Мэлоди, отстегнув нарукавники. Вещицы упали к её ногами, а вслед за ними полетели оторванные рукава жакета.
— Даже если нет, я тобой горжусь, Мэл. Готов поспорить, нашему имперскому архимагу Дерасу по молодости было куда проще воевать с гарпиями, чем тебе с людьми.
— Это не так сложно, когда ты рядом, чтобы прикрыть меня. Как всегда.
Нирэйн подарил сестре кривую ухмылку, не решившись разделить сантимент, и Мэлоди отвлеклась на сеанс связи. Её дрожащие пальцы сплели заклятье, и она прикрыла глаза, собирая сведения со всех связных в округе. Нирэйн же рассмотрел окна верхних ярусов дворца и никого там не обнаружил. Он собирался было опустить взгляд ниже, как вдруг подсознание сказало не дёргаться. Зрение скользнуло чуть вбок и добавило чёткости линии горизонта. Потребовалось несколько секунд, чтобы понять, в чём дело.
— Мэлоди, — позвал Нирэйн сестру. — Как насчёт прощальных слов?
— Что? — колдунья стряхнула связь с пальцев, забыв обо всём. — Каас? Он здесь?
— Хуже. Он там, — Нирэйн указал на синюю полосу, которая ежесекундно отхватывала у небесного полотна по чуть-чуть пространства.
— Где? Не вижу. И не чувствую, дьявол, в такой мешанине заклятий… — она осеклась. — Я поняла. Горизонт растёт. Как?
— Гигантская волна.
— Нужно отступать! Нужно предупредить Лессу, нужно… — пальцы Мэлоди забегали, но Нирэйн вдруг схватил её за запястье.
— Поздно, — сказал он со смертельной уверенностью. — Эта волна смоет Альмун вместе с предместьями.
— Такое… Такую массу воды же не поднять приливом, да? Он контролирует волну вручную?
— Какая разница?
— Если он держит её подпиткой энергии так же, как держит свой летающий остров, то с его смертью вода обрушится вниз! Нужно попробовать достать его, — Мэлоди рассекла воздух ладонями и вскочила на возникшую голубую платформу.
— Стой! Это самоубийство!
— Ты сказал, что мы и так мертвы. Нужно попро… попро… — голос Мэлоди вдруг стал каким-то осоловелым. Она шагнула назад, платформа под ней замерцала и исчезла. Нирэйн едва успел подхватить сестру и проверить её зрачки.
Потеря сознания не была последствием ранения, её срубил выброс чьей-то энергии. Но чьей? Даже имперский Дерас не производил на неё такой ошеломительный эффект.
Нирэйн на всякий случай обнял сестру покрепче и поднял взгляд на Альмун. Будто в ответ на это из дворца выстрелило пятно белоснежного света, продырявив крышу и взметнув за собой облако обломков. Неизвестный объект понёсся в небо, виляя и оставляя за собой спиралевидный огненный след. Поднявшись над городом, он воссиял, как второе солнце, обжигая Альмун белым заревом, и Нирэйн инстинктивно прикрыл глаза, боясь ослепнуть. Сквозь прищуренные веки и закрывшую лицо ладонь инженер смотрел, как увенчанная светилом струя пламени сменила направление и пошла по дуге — падающая звезда понеслась к морю, на архимагову башню.
Светило ускорилось, обросло едва заметным коническим шлейфом из белых частиц, мгновенно оставило его позади и за считанные секунды прочертило в воздухе многокилометровую полосу дыма. Столкновение произошло быстрее, чем возможно было осознать. Крохотная звезда беззвучно клюнула непреклонную башню в венец, и в ответ на это кто-то вырвал из реальности целый клок. Весь свет мира всосался в образовавшуюся дыру, и на крохотное мгновение слово «зрение» утратило смысл, оставив вселенную в первозданной тьме. Но смысл вернулся прежде, чем человек успел оплакать потерю, — из пустоты навстречу непроглядной мгле устремился гигантский раскалённый стебель, застлавший небо насыщенным багрянцем. На вершине медленно распустился огненный цветок.
* * *
От летающего острова не осталось и воспоминания, башня разлетелась, как переспелый арбуз под ударом молота, и каменные ошмётки взметнулись во все стороны. Ударная волна потащила Летара в сторону, позволявшие ему летать огненные струи сдуло, и целителя закрутило в вихре взрыва без всякой возможности остановиться. Дезориентированный Летар рухнул на кровавую поверхность моря под пологим углом, с горячим шипением отскочил от неё несколько раз, и всё же смог выставить руки перед собой, чтобы предотвратить ещё один удар о воду. Ладони фыркнули и выдохнули пламенем, позволив целителю зависнуть в воздухе.
Пространство трещало и искрило, не справляясь с концентрацией энергии, мир прогибался под невыносимым давлением магии. Летар испытывал доселе неведомые ему ощущения, чувства обострились до предела, сеть его нервов разрасталась куда-то за грань бытия, оплетая чужеродное нечто, казавшееся раньше чистой абстракцией, но теперь обретшее физический смысл. Он увидел энергию. Увидел её истинный цвет, отвергнутый восприятием обычных людей. Увидел, как огнелист восстанавливает её с таким напором, что старые энергоканалы лопаются и меняются, становясь шире. Сакральный для магов запас возрос.
Но ненамного. Трансформация оказалась менее впечатляющей, чем Летар ожидал — краткий миг гиперрегенерации сходил на нет, исчерпав себя избавлением от застарелого яда и взрывом башни, на которой даже не оказалось Дераса. Кожа Летара тускнела, теряя способность выдерживать нагрузки вроде преодоления километрового расстояния в секунду. Добела выцветшая одежда на целителе перестала пропускать свет. Летар стряхнул огонь с кистей и упал на возникшую под ним ледяную платформу. Остывающая ладонь скользнула напротив лица. Мозг сдался и загнал новую картину мироустройства в привычные рамки. Усеявшие тело прожилки незнакомого цвета стали серыми, голова перестала идти кругом от избытка впечатлений, и целитель поднял нечеловечески зоркий взгляд на алое зарево, расплескавшееся до самого горизонта.
Небо заполнили осколки башни, а с запада на Летара надвигалась стена подобная той, что он видел под Трианом, лишь высота разнилась — гребень циклопической волны заставил Летара запрокинуть голову. А там, над гребнем, он увидел каменную плиту, несущую его немезиду.
Сколько Дерас Каас потратил энергии на подъём этой толщи воды, Летар лишь догадывался по полупрозрачной вуали вокруг неё, и ясно осознавал, что у него развязаны руки. Сколько бы сейчас Летар ни отдал в ответ, графский сынок уже не превзойдёт своего целителя и не заглянет в его будущее. Гонимый этой уверенностью ветер подхватил Летара и с размаху запустил в надвигающуюся стену.
Дерас Каас, кажется, даже не разглядел потухшую фигурку, устремившуюся к очередному творению его магии. Многочисленные обломки башни градом прошлись по округе и увязли в титанической волне, которую оседлал провидец. Редкие долетевшие до него самого камни отскочили от жёсткого панциря энергии. В несколько движений он заглянул в своё ближайшее будущее и не увидел там ничего пугающего. Решив, что печать всё же взяла с Летара дань, провидец не поддался панике и решил довести дело до конца, толкая жидкую гору в сторону обмелевшей альмунской гавани.
Парящая платформа покачнулась, откуда-то снизу пахнуло холодом, и гигантская волна захрипела. Лёд растёкся по всей её поверхности в считанные секунды, распространяясь вокруг скопившегося в воде мусора. Громадина будто споткнулась, упёршись ледяным днищем в дно морское, надломилась и медленно рухнула, выместив из-под себя тысячи тонн жидкости.
Летар мигом оказался на образовавшемся леднике, не растеряв и половины энергии, и вскинул руки. Поток ветра с оглушительным хлопком выстрелил через светлеющее небо и стряхнул Дераса Кааса с его излюбленной платформы. Архимаг полетел вниз и беспорядочно закружился в воздухе, но не успел он достигнуть земли, как из его защитного кокона вырвались серые полупрозрачные щупальца, видимые лишь чувствительным глазам. Дерас Каас коснулся ледяной корки одним из щупалец и легко приземлился на ноги без вреда для энергетического барьера, оставив Летара в замешательстве о характере используемой магии.
Целитель махнул рукой, потоком ветра запустив в противника целый рой ледяных клинков. Безуспешно — серая аура по велению рук Дераса вдруг раздалась во все стороны, обратившись в бесформенное нечто и обступив снаряды на полпути. Архимагу хватило одного движения, чтобы отправить их обратно вопреки воле Летара и заревевшему вдвое громче ветру. Летар попытался отпрыгнуть, но серая клякса упредила прикосновение холодных лезвий, хлестнув щупальцем и замарав целителя, и Летар вдруг отлетел гораздо дальше, чем собирался. Секундой позже ощущение бесконтрольного полёта сменилось предельной тяжестью, и Летара с чудовищной силой бросило вниз, чуть не размазав о поверхность ледника. Целитель почувствовал, как хрустнули рёбра при приземлении, и рефлекторно откатился, избежав обрушившегося следом града кольев.
Не понимая, чем именно его пытаются убить, Летар вскочил, оскальзываясь на льду, и вперил взгляд в своего заклятого врага. Излучаемый полем боя холод сковывал движения, но не сковывал время. Нужно было спешить, но в то же время спешить нельзя было. Летар уже недооценил способности Дераса, и не мог позволить ему застать себя врасплох. Вернувший магию Летар был беспредельно силён, но не имел никакой подготовки: если он применит что-то предельно мощное, и эта атака вдруг вернётся к нему же, он может уже и не уйти от смерти кувырком по скользящей поверхности. Дерас, в свою очередь, не торопился колдовать, выжидая действия со стороны Летара.
Целитель приставил ладони к глотке и дыхнул потоком огня. Оранжевый поток заревел, оставляя ложбину во льду на своём пути, но стоило пламени преодолеть серый барьер, выросший на полпути между целителем и провидцем, как оно остановилось, потеряло свой оранжевый цвет и померкло, скомкавшись в едва видимую голубоватую сферу.
Летар не стал ждать, когда и этот снаряд вернётся к нему, ударив по провидцу светлой вспышкой целительской магии, призванной закупорить ублюдку кровоснабжение и подарить ему букет инфарктов. Неосязаемая сфера светлой энергии беспрепятственно преодолела серый барьер и вгрызлась в защиту Дераса, истончив её, но не причинив вреда её хозяину. Серая масса отступила, стянулась обратно к Дерасу, чтобы добавить слои к его защите, и лишившийся неестественной поддержки огненный шар лопнул, полыхнув на прощанье рыжей вспышкой. Сквозь эту же вспышку в лицо Дерасу тут же прилетел белоснежный луч, пустивший по сгустившейся защите провидца сеть трещин. Серая аура принялась истлевать, как трут от прикосновения искры.
Летар напирал, держа обе руки перед собой и не снижая интенсивность убийственного потока, крошащего защиту Дераса, как яичную скорлупу. Дерас вытянул меч из ножен и выставил оружие перед собой. Часть ауры перетекла в клинок без единого движения рук со стороны провидца — обволакивающая его тело защитная энергия оказалась динамическим заклятьем, сотворённым заранее. Луч целительной магии врезался в посеревшее лезвие и распался на части, не в силах совладать с неорганикой. Дерас тут же перешёл в контратаку, рванув к Летару с немыслимой скоростью фехтовальщика-мага, но на сей раз целитель был готов удивить противника собственной прытью. Он приподнял руки повыше, чтобы наполнить свои мышцы дозой запредельной силы, как вдруг правая кисть будто вспыхнула пламенем.
«Дьявол!» — только и подумал Летар, увидев, как перекрестье печати вдруг заполнило родной круг и понеслось дальше по ладони.
Целитель попытался ударить противника ещё одним заклятьем, и оно даже сдуло серое покрытие с меча провидца, но вот кожа Дераса не потеряла свой магический оттенок. Летар нырнул в выжженную ранее ложбину, разминувшись с чужим клинком на пару сантиметров, вылетел обратно на гладкую поверхность льда, и вытянул из кармана запрещающий наруч. Он готовил эту вещицу для Дераса, но теперь… Наруч защёлкнулся на правом предплечье Летара. Почернение плоти пробралось целителю под рукав и вроде бы остановилось, наткнувшись на не пропускающий магию барьер. Летар пошевелил чёрными пальцами — никакой боли, кажется, печать убивает гуманнее некуда.
Целитель встал и обратил взор на провидца. На губах Дераса играла ухмылка — он хорошо разглядел произошедшее с противником и не торопился нападать. Летар молча вытянул созданный больше по привычке, чем по нужде, меч и перебросил его в левую, незапятнанную руку. Оскал Дераса стал ещё шире, фехтование его забавляло.
Провидец рванул вперёд, сталь пронзительно задребезжала, и серия ударов чуть не оставила Летару рублёную рану через всю глотку. Низкий и стремительный Дерас не остановился на этом, наседая и чередуя углы атаки, уподобившись разъярённой осе. Летар едва успевал отходить назад и вскидывать меч, накапливая на своём теле порез за порезом.
Удар-удар-удар, и Дерас отскакивает, оставив на целителе очередную рану. Лёд под ногами Летара становится всё ненадёжнее, руки не поспевают за движениями противника. А Дерас танцует, нанося серию ударов, отступая и вальяжно обходя Летара по кругу.
— Сложно быть Быстроногим, когда от ног осталось месиво? — поинтересовался провидец и легко постучал окровавленным клинком о лёд. — Приходится быть Летаром?
Летар поразился, насколько живым выглядел Дерас в этот момент. Он будто маску сбросил, настолько его речь и поведение преисполнились эмоциями на смену той бесконечной раздражительности, что довлела над ним раньше.
Сам Летар не испытывал ни одной эмоции, его раны кровоточили, из них валил пар, ноги норовили подвести хозяина и уронить его на покрасневший лёд. Чёрная рука целителя легла на рукоять кинжала, и серая аура Дераса сгустилась в магическую броню — он тут же набросился с новой цепочкой ударов. Ложный выпад заставил Летара одёрнуть руку, и извернувшийся клинок провидца тут же хлестнул его сверху по кисти и запрещающему наручу, выщербив на податливой плоти рублёный след. Следующий удар целитель умудрился парировать, и Дерас вновь отступил. Его серая кожа посветлела, отдав часть магии клинку. Новый план провидца, по-видимому, заключался в том, чтобы отсечь руку Летара вместе с наручем, чтобы печать завершила начатое. И судя по возбуждённому блеску в глазах Дераса, ему не терпелось прожить миг своего триумфа над превосходящим магом. Единственный раз. И никаких бесчисленных повторов.
Провидец снова шагнул вперёд, его клинок поднырнул снизу, зашёл слева, справа, вдруг взлетел вверх и столкнулся с мечом Летара. Предосторожность оказалась отброшена, Дерас сошёлся с противником на ближней дистанции, не боясь атаки запечатанной руки.
— Видишь, чего ты стоишь без магии? — спросил он, прожигая взглядом потемневшие глаза Летара.
«Целитель? Ничего».
Вместо ответа убийца плюнул в лицо Дераса. Слюна растеклась не по взбесившемуся выражению лица, а по серой прослойке энергии, но тут же размазалась — всё эта энергия потекла в меч провидца, снимая последнюю защиту и сосредотачиваясь на режущей кромке оружия. Сталь заскрипела, меч Летара покраснел в точке соприкосновения, посыпались искры.
— А я без магии вижу твою смерть, — прошипел Дерас в лицо Летару.
«Ты видел её тысячу раз».
Чёрная рука убийцы скакнула к поясу и затерялась под плащом. Появившийся в ней предмет блеснул и пошёл вверх, направившись к лицу Дераса, и тот, обученный тысячей вариаций прошлого боя, остановил Летаров кинжал в сантиметре от своего глаза, незащищённого более слоем энергии.
Только теперь это был не кинжал. Раструб сантипушки упёрся в склеру Дераса, и почерневший палец убийцы вжал спусковой крючок до упора. Раздался выстрел, и видения величайшего провидца вместе с осколками его черепа фонтаном ударили в небо.
* * *
Нирэйн Лит медленно хромал по разрушенной столице. Его меч раскидывал осыпь под ногами и служил дворянину тростью, волосы на затылке покрылись кровавой коркой, тело нещадно ныло. Мэлоди осталась позади — он упрятал колдунью от взрывной волны, оттащив её внутрь башни до того, как раскалённый диск воздуха врезался в остатки альмунских стен и сотряс их. Ослабевшая девушка пришла в себя спустя несколько минут и, даже не поднявшись на ноги, наладила контакт со связным на передовой.
А никакой передовой уже не было. То, что оставалось от города окончательно сравнялось с землёй. Над руинами высился невесть каким чудом устоявший дворец, да и он потерял свой лоск из-за пробитой в крыше дыры. Имперские войска захватили центр города и настигли тысячные орды западников в гавани, от которой осталось одно воспоминание. Перевёрнутые и расколотые на части корабли безмятежно дрейфовали на прозрачной воде, не заботясь о том, что им должно было доставить армию дезертиров в родные западные земли. Обратив взгляд к опустевшему небу, несостоявшиеся беглецы побросали оружие и сдались на милость победителям.
Меч приподнялся над землёй и задержался — Нирэйн оказался на улице, за которую западники сражались дольше, чем за прочие. С трудом переставляя ноги, дворянин принялся перешагивать через обожжённых, разорванных и утыканных стрелами мертвецов. Над растерзанной женской фигуркой с почерневшим лицом и знакомым «магическим» кроем манжет Нирэйн споткнулся. Меч панически чиркнул о воздух, чтобы ненароком не впиться в чьё-нибудь бездыханное тело, и дворянин упал к покойникам. Прошептав привычное ругательство, он вернулся к миру живых и продолжил путь.
На дворцовой площади организовали временный госпиталь. Нирэйн проковылял мимо стенающих страдальцев, вокруг которых суетились целители и лекари-немаги.
— Я пустой! — воззвал к помощи один из магов. — Ему нужна ещё энергия, иначе омертвевшая ткань отравит организм.
— Просто режь ногу, — отрезал другой целитель, высокий и темноволосый, тренированными руками завихряющий светлую энергию над пробитой головой гвардейского капрала.
Нирэйн остановился и присмотрелся. Нет, показалось.
— Там уже не получится…
— Тогда молитву читай.
Взгляд сам собой упал на солдата с раздавленной ногой, которому не повезло дотянуть до конца боя только затем, чтобы умереть, пока мысли всех вокруг заняты свершившейся невозможной победой.
Мимо, закрыв обзор, протащили ещё одного тяжелораненого, обёрнутого в штору с дворцовых окон, и Нирэйн пошёл дальше. Когда он достиг знакомой лестницы, ведущей в обитель имперской власти, генерал Люциан уже ждал его у подножья. Строгие брови взлетели, оценив вид временного графа, и генерал уже было открыл рот, чтобы отдать приказание ближайшему целителю.
— Не стоит, — остановил его Нирэйн. — Меня уже осматривали, я не умру от незамеченной протечки в органах. Вы как здесь оказались вперёд меня?
— Адъютант раздобыл мне лошадь, — ответил Люциан. — На смену Цишке, которую вы скинули со стены.
— Цишке? — одними губами повторил Нирэйн. — Я… я не знал, что она ваша.
Слова получились без эмоционального отпечатка, он даже смысла-то их не понял, проговорив механически, потому что так требовалось.
— Не время горевать о лошадях, — пробормотал генерал, исполнив голос странной, почти печальной интонацией. — Гарпии на юге. Край через море.
При мысли о том, что война не закончена, Нирэйн до боли стиснул рукоять меча.
— К чёрту Край, — искренне сказал он.
Нирэйн в полной мере прочувствовал всю прелесть адреналиновых выбросов и того жаркого обволакивающего чувства, когда тебе удаётся убить врага или подставить щит под метящий в сестру удар. Он доказал себе, что в нём достаточно храбрости, чтобы ввязаться в проигранный бой ради правого дела. И он понял, что с него хватит.
— Ваша сестра не согласится. Особенно в свете того, что Край лишился своей последней головы, а у нас появился рычаг давления, чтобы заставить их сложить оружие.
Двери, словно выжидавшие слов генерала, распахнулись, и по ступеням вниз протащили полдюжины человек.
— Мы зажали в гавани оставшиеся западные войска вместе с офицерами, но вот незадача, там не нашлось их лордов. Все титулованные особы прямо перед нами, — Люциан кивнул на тройку людей самой разной наружности, и тех пинками поставили на колени.
— Генерал, — козырнул гвардейский капитан, занимавшийся транспортировкой пленных. — Графа Ириха и графа Чига не нашли.
Нирэйн с вялым интересом изучил лица перед собой, выискивая среди них герцога Макза. Но никто не горел воинственным взглядом, ничьи брови не сложились острым углом, ни одной черты, о которой слышал Нирэйн не было видно ни у одного из пленников.
— Чиг был на стене, Ириха продолжайте искать. Но главное, что вы поймали герцога, — Люциан жестом отбросил замешательство Нирэйна, указав на нужного человека. — Отличная работа, капитан, вы только что закончили одну из двух наших войн, — покровительственно сказал Люциан. — Связной! Доложи императрице.
— Это излишне, — ответил стоявший рядом колдун и указал куда-то за спину Нирэйна.
Дворянин обернулся и узрел небольшую процессию, возглавляемую полноправной императрицей Синномина. Бойня не преобразила Витилессу так, как преобразила его — старшая сестра с прежней ледяной уверенностью в каждом своём действии вела лошадь по направлению к шеренге пленных западных лордов.
Оказавшись рядом, она с удивительной грацией выскочила из стремени и оказалась на земле.
— Генерал, — обратилась Витилесса к Люциану, — Это все, кого удалось найти?
— Так точно, Ваше Величество.
— Это не всё, — подал голос капитан, запнулся и покосился на императрицу. Повисла пауза.
Витилесса обвела присутствующих взглядом, высчитывая что-то в уме.
— Объяснись, — коротко приказала она.
— Лорд Найррул, Ваше Величество, — капитан упал на одно колено, — найден мёртвым в яме под дворцовым основанием. Его запытали.
Что-то неподъёмное ударило Нирэйна под дых, и он едва устоял на ногах. Витилесса не шелохнулась, лишь её лицо потемнело.
— Убийство пленного аристократа, к тому же члена правящей семьи — это военное преступление высшего порядка. Условия сдачи, Макз, обойдутся вам непомерно дорого, — процедила она сквозь зубы.
Герцог даже не поднял взгляд, продолжая смотреть в землю.
— Условия сдачи? — не поверил своим ушам Нирэйн. — Это так он расплатится за то, что совершил?
— Он сдаст Край, именно, — кивнула Витилесса. — Без этого нам придётся его завоёвывать, и каждый погибший в новом витке войны ляжет на твою совесть, Нирэйн.
— Ты… так спокойно это говоришь, — Нирэйн поморгал, желая проснуться и забыть эту реальность за беспечным, мирным завтраком. Сердце его дрогнуло и подскочило, кровь налилась густым бешенством. — Постой. Ты знала, что Найррул мёртв?
— Нет, но я догадывалась об этом. И я скорблю по нему вместе с тобой. Но память о нём — не причина для того, чтобы проливать ещё больше крови.
— Нам вообще нет нужды проливать чью-то ещё кровь! — горячо заверил Нирэйн, едва удерживая гнев в стороне от сестры, ведь он не мог поверить, что ему откажут в справедливой мести. — Забудь о Крае, оставь этот чёртов клок земли, нам не нужен запад! Вспомни Найррула, вспомни его лицо!
— Оставь этот разговор, Нирэйн, — не поддалась сестра. — Макз не умрёт. Если ты попробуешь убить его, тебя будут судить, как военного преступника… Что бы сказал Найррул, узнав об этом?
Нирэйн исподлобья посмотрел на Витилессу, и их взгляды сошлись на краткий миг. Императрица вздрогнула, и рот её дёрнулся в коротком приказе, но тот не поспел. Меч Нирэйна упёрся в грудь Макза и с коротким всхлипом вошёл в сердце. Окружавшие Макза пленные дворяне отшатнулись, а сражённый герцог без единого звука завалился назад и растянулся на земле.
