Глава 30
Был ли вообще какой-то смысл умирать с гордо поднятой головой? Не говорить, где спрятаны танки (матрица пыжилась, но образ вырисовывался странный) или унижаться и просить пощадить? Какая, по сути, разница, если ты все равно перестанешь существовать. Или дело в гордости?
Но это у смертных. Вратари слыхом не слыхивали о гордости. Хотя, может, она у нас и была, просто оказалась слабо выражена. Я бы, к примеру, умолял, чего в этом такого? Вот только будь передо мной кто другой. А так – глупо все это.
Я достал меч, хотя понимал бесполезность этого действия. Старший Брат размажет меня, как мальчишка-садист божью коровку. Но поднимать лапки вверх и покорно ждать своей участи было как-то не в моих принципах.
– Ты чего, Седьмой, тоже матрицей поехал? – повертел свободной рукой Ворчун возле головы.
– А что, мне просто стоять и смотреть, как вы меня распыляете?
– Если бы мы хотели тебя уничтожить, стали бы тогда прятать в охраняемом крыле замка? – спросил Добряк.
– Прятать?
– Молчун, как ты его называешь, очень долго готовился к перевороту. Не один год. И будучи Старшим Братом имел серьезный авторитет для обработки Вратарей. Мы подозреваем, что в Ядре могли остаться если не его последователи, то сочувствующие. Как бы ни смешно это звучало применительно к Братьям. Поэтому всех, кому может сейчас угрожает опасность, охраняют наши доверенные лица. При этом все Вратари, без исключения, проходят проверку на эманации. Выявлено уже два неблагонадежных Брата.
– И что, их тоже… сюда?
– Мы не в том положении, чтобы сейчас раскидываться Вратарями, – пробурчал Ворчун.
– Пока мы беседуем с ними. Часто и подолгу. Брат прав, мы должны задействовать все силы для предстоящей борьбы. Именно поэтому ты и здесь.
Я переводил взгляд с Добряка на Ворчуна и обратно. Неудобно, кстати, встали, приходилось головой вертеть. А она у меня не на шарнирах, как у страйдеров. Но да, вон даже Брат убрал своей здоровенный меч и сложил руки на груди. Нет, конечно, напади я на него сейчас, все равно бы получил по наглой вратарской морде, однако никакой агрессии Ворчун ко мне не проявлял.
– Несмотря на то, что ваша кампания не удалась, мы пришли к тому, что ты нам нужен, – сказал Драйк. – Ты действуешь нестандартно, плюешь на правила, но при этом каким-то образом выживаешь. И, как выяснилось, часто добиваешься своего.
– Тут ты Брат не прав, – вмешался Ворчун.
Ну, конечно, как без его едких реплик. Вот только интересно, с чем тот собрался спорить? С тем, что я добиваюсь своего? Или выживаю? Но Вратарь удивил.
– Ты слишком долго ходил за Братьями, – продолжил Ворчун. – За это время Ищущая сделала именно то, чего мы от нее ожидали.
– Рис? – встрепенулся я.
Брат важно кивнул. Странные эмоции исходили от него. Некое превосходство вместе с удовлетворением.
– Девушка обозначила появление Их. Назвала мир, им оказался Уллум и даже примерно указала место прорыва. Туда отправлено два десятка Братьев, среди которых пятеро инструкторов с интуриями.
– Интурии? – поинтересовался я, но на мой вопрос никто не ответил.
Слово странное, будто я его раньше где-то слышал. Но при это матрица точно сбоила. Образ не то, что не мог сформироваться – он постоянно менялся.
– Если так, то ее нужно спрятать как можно лучше, – сказал Добряк. – Эта Ищущая – большой козырь в борьбе с Ними… и с Братом.
Я почувствовал горечь, которую Драйк вложил в последнее слово. Да, прошло время коротких вооруженных вылазок, грядет масштабная война, которая так или иначе затронет все миры. Об этом говорили многие, но только теперь я сам пришел к подобному выводу. Матрица напряглась и выдала новое выражение – «гражданская война».
– Мы еще поговорим с тобой об этом, – сказал Ворчун, давая понять, что это разговор исключительно для Старших Братьев, а не для простых послушников. После чего Вратарь посмотрел на меня, – что до тебя… Надеюсь, ты запомнишь гибель Брата, – его рука указала на останки Силача, – и поймешь, борьба, которую мы ведем, достаточно серьезна. Как высоко бы ты не стоял, если оступишься, по-настоящему, то выход будет только один. Я хочу, чтобы все любители делать по-своему, наплевав на правила, это поняли.
– Брат, не надо пугать его раньше времени, – вступился за меня Добряк.
Но я поднял руку, останавливая собственного защитника. Забавно, но именно сейчас злости к Ворчуну не было. Больше того, я оказался с ним согласен. Существовали проступки, которые не могли остаться без наказания.
– Ты прав, Брат. Я все услышал.
– Хорошо, – мне показалось или эманация удовлетворения до сих пор исходила от Ворчуна? – Тогда не будем больше тянуть время.
Мы покинули скорбный зал – надо же, по-моему, я только что придумал ему наиболее подходящее прозвище – и направились обратно. Но не наверх, напротив, вниз. Наверное, в самое сердце Ядра, к его наиболее большой Яме. На этот раз хотя мне удалось разглядеть, как Добряк открывает проход. Он всего лишь сдвинул один из камней в стене. Признаться, я был даже немного разочарован. Обычный механизм, не более.
Не скажу, что в этот раз спуск давался мне менее тяжело. Нет, конечно, не надо было тащить здоровенного Агонетета, но волновался я точно больше. Грузные шаги разносились вокруг гулким эхом. А стены, казалось, следили за каждым движением. И чем ярче становилось от света, исходящего от Ямы, тем больше я беспокоился.
И когда мы пришли, меня чуть ли не колотило от мандража. Ясно было, что убивать теперь точно никто не будет. Больше того, я предполагал, для чего мы здесь. Два Старших Брата и послушник. Перед огромной, кажущейся бездонной, Ямой.
– Брат…
От неожиданности я вздрогнул. Большущий кусок камня у самой кромки Ямы вдруг отвалился и почти что поплыл в нашу сторону. И только тут я понял – это Агонетет. Ранение не пощадило Вратаря Вратарей. Потому что выглядел тот откровенно плохо. Оболочка потеряла цвет, став какой-то тускло-серой, пошла трещинами, да и размерами Агонетет теперь уступал недавнему себе. Его глаза выцвели, хотя в них еще читалась жажда жизни.
Вратарь Вратарей, с трудом опираясь о парапет, вылез из Ямы. Его обнаженное, будто облупившееся тело, подействовало на меня угнетающе. Однако я постарался не подать виду. Более того, впервые осознанно попытался скрыть исходившие эманации. И надо же, получилось.
Едва Агонетет оказался вне Ямы, тут же из раны тоненьким ручейком хлынула пыль. Я думал, что все уже затянулось. Но нет. Братья, не сговариваясь, шагнули навстречу к нему, но были остановлены повелительным взмахом руки. Пусть Агонетет теперь не властвовал над Ядром, да и был прежней тенью себя самого, но авторитета не утратил.
– Несколько минут меня не убьют, – пояснил он. – И я хочу поглядеть на нашего послушника поближе.
Я не узнал голоса. Раньше от одного его звука камни под ногами мелко подрагивали. Теперь же казалось, словно передо мной был самый обычный Вратарь.
– Рад видеть вас… тебя, Брат, в добром здравии.
Агонетет рассмеялся. Сдавленно, сдержанно. Матрица подсказала нужное слово – по-стариковски. Он отмахнулся, точно не хотел, чтобы я с ним спорил по поводу самочувствие и продолжил.
– Надеюсь, что в следующий раз мы встретимся не раньше, чем я пройду процесс трансформации. Иначе мне не справиться с этой гадостью. Керрикон есть Керрикон.
– Что это за штука?
– Артефакт Создателя. С помощью него он открывал проходы в миры, по которым уже перемещаемся мы. И потому впитал силу самого Создателя. Я думал, что артефакт утерян. Даже в какой-то мере обрадовался. Но видишь, как все обернулось.
– И он так опасен?
– Опасен. Без мудрого использования, Керрикон способен не только созидать, но и разрушать. Все миры на нашей Нити, в которых есть жизнь, открыты, но я не думал, что когда-нибудь кто-нибудь пойдет дальше.
– Дальше – это куда?
– Сложный вопрос. Скажем, можно назвать это другим измерением. Здесь, на Нити, жизнь в одном мире похожа на другую. Разумные существа так или иначе схожи меж собой. Но вот иномирцы, как их называют, или правильнее иноизмеренцы, совершенно другие.
– Откуда они?
– Из Вселенной, что создал первый из изначальных Сверхсуществ. Я не знаю, что там. Никогда там не был. И открывать проход им сюда считаю глупостью.
– И что теперь делать? Если мы нигде не можем быть в безопасности?
– Почему? Ядро безопасно. Пока. Брат владеет Керриконом, но не обладает полностью силой Создателя. Оттого артефакт не слушается его. Он впервые применил Керрикон в Атрайне, отдаленном мире, чтобы не привлекать внимания. Но именно теперь Керрикон привязан к этому миру. И пока не может работать по всей Нити. Самое дальнее, куда удалось открыть портал – Кирд.
– Значит, нет повода беспокоиться?
Агонетет покачал головой, а я обратил внимание, что пыли из раны стало сыпаться заметно больше.
– Пока мы защищены. Но, если правильно подпитывать Керрикон, то с каждым использованием, его могущество будет расти. И тогда все закончится очень плохо.
– Как Брат, – я с трудом выдавил из себя это слово, – подпитывает Керрикон?
– Пыль, – ответ был простым и удивительно ясным. – Изначальная, что дает нам силы. Здесь у него ее было вдоволь.
– Только мне никто не сказал, для чего Брату все это?
– Понимаешь, Седьмой, так или иначе все существа стремятся пройти путь для обретения силы. И на коротком пути, лживом, их часто увлекает не внешний враг, а собственные помыслы. Амбиции Брата гораздо больше поста, на котором он находился.
– Он хочет быть Агонететом.
– В том числе. Еще, когда Брат был обычным Вратарем я замечал в нем эти амбиции. Ведь могущество – та же живая сила. Но хуже всего, когда она перерастает в одержимость. Я думал, что инициация сгладит это. Так бывает всегда. После нее многое становится ясно. Либо пыль делает тебя более совершенным инструментом для Ядра, что чаще, либо ты попадаешь на отбраковку. И то, что я принял за исправление матрицы, смирение, оказалось ложью. Брат лишь затаился, перестал показывать истинную сущность. И видишь, к чему это привело.
Новость была чудовищная. Идеальные создания Вселенной не идеальны от слова совсем. Если уж Старшие Братья могут выкидывать такие фортели, то чего ждать от остальных?
– Теперь настал твой черед, – сказал Агонетет. Было видно, что находиться вне Ямы ему все сложнее. – Ты набрался достаточно опыта, как по мне, показал себя с лучшей стороны. Нет больше причин оттягивать твою инициацию. Раздевайся, и идем со мной.
Добряк хотел что-то сказать, но Вратарь Вратарей предвосхитил его вопрос.
– Нет, Брат, я сделаю все сам. Для этого моих сил еще хватает.
Странно, но оголяться при Братьях мне было стыдно. Не знаю, почему. Это ведь всего лишь оболочка. Совершенная к тому же. Но я все время невольно сравнивал себя с Ищущими. Я выведал у Джагга, что смертные обычно прикрывают причинные места (так он их называл). И мне хотелось сделать сейчас так же. Это учитывая тот факт, что у меня там ничего и не было.
Скованной, нервной походкой, стараясь вести себя естественно, я шагнул в Яму. При первом соприкосновении оболочку словно обожгло. Пыль здесь была концентрированнее, сильнее. Я чувствовал, как она буквально входит в меня. Более того, процент наполнения на глазах медленно, но неотвратимо пополз вверх.
Это было сравнимо с вхождением в горячий источник. Твои мышцы расслаблялись, вода смывала дорожную грязь, а все тело охватывала легкая дрожь. Так, стоп, какие еще мышцы, как дрожь? Я усилием воли вернул себя в реальность и подошел к Агонетету.
Все-таки он по-прежнему был огромен. Мне пришлось поднять голову, чтобы видеть Вратаря Вратарей, а пыль здесь едва достигала ему до пояса. Мы стояли, молча глядя друг на друга. Лишь краем глаза я смотрел на строку системных сообщений – наполнение теперь рвануло вперед с такой скоростью, что с каждой новой секундой цифры менялись.
Но Агонетет терпеливо ждал, не произнося ни слова. Он смотрел, но не считывал эманации. Точно видел меня в первый раз и очень хотел составить обо мне свое, особое мнение. Сказать по правде, я чувствовал себя странно. С одной стороны неловко, с другой – слегка опьяненным. Пыль расслабляла оболочку. Хотелось упасть на спину, чтобы она поглотила с головой и закрыть глаза.
Но когда наполнение достигло предела, Агонетет заговорил. Не знаю, каким образом он считал это. Все же в природе главного (для меня он до сих пор оставался главным) Вратаря были моменты простому послушнику неподвластные.
– Брат, сегодня, перед лицом твоих Братьев, я посвящаю тебя во Вратари. Служи Ядру честно, открыто, не позволяй личным амбициям брать верх. Сдерживай эмоции, чтобы они не вредили делу, – показалось, что при этих словах Агонетет даже слегка улыбнулся. – И всегда стой на страже Нити миров.
Напутствие, хоть и было пафосным, но оказалось довольно коротким. Я уже собрался кивнуть или сказать нечто вроде «Клянусь», когда крепкая рука взяла меня за макушку и погрузила в пыль с головой. Еще не понимая, что происходит, я попытался сопротивляться, однако все мои действия оказались безуспешными.
Хватка у Агонетета была железная. Больше того, через его руку будто проходил электрический ток. И это было… больно. Впервые за все время бытия Вратарем я ощущал это чувство. И, наверное, теперь понимал всех. Ищущих, смертных, животных. Граница, раньше отделяющая меня от них, размылась.
Оболочку будто ломало на части. Некая сила пыталась разрушить Седьмого и собрать заново, но уже другое существо. Или создание. Мысли путались. Матрицу заполняла боль. У меня был рот, но я не мог кричать. А сила, проходящая через руку Агонетета все росла. Как снежный ком, катящийся с горы и с каждым метром набирающий все больше снега.
Почему-то перед глазами встал странный образ. Ищущий, слабый и тщедушный, входит в Яму. Его корежит, пыль наполняет неприспособленное для этого тело, смертному во сто крат больнее. Но он терпит. Зачем? Почему? Во имя какой безумной идеи?
Наверное, именно этот образ, подкинутый матрицей, сначала ошеломил, а потом придал мне дополнительных сил. Возможности выстоять, выдержать мощь, исходящую Агонетета. И тогда все закончилось. Боль пусть и не полностью, но отступила.
Я встал на ноги, выбираясь из пыли. Ощущения были странные. Точно мою матрицу засунули в чужую, незнакомую оболочку. Такого даже не было в первый день моей вратарской жизни. Я с удивлением разглядывал руки, которые стали больше. Да и роста у меня прибавилось. Это мне удалось оценить по Агонетету. Он стал ниже.
Вратарь.
Уровень развития: .
Прогресс: 10330/10800
Наполнение пылью: 100%.
Целостность оболочки – абсолютный.
Уровень маны – абсолютный.
Уровень упоения – абсолютный.
Скорость восполнения маны и упоения – средняя.
Заклинания: Сферы огня, Магическая печать, Направленные молнии, Оружие Эха, Силовая волна, Магическая книга.
Умения: Рабочая рука, Двуручник, Стойкость, Мул.
Способности: Контрудар, Натиск, Прорыв, Вихрь, Спринт.
Доступно десять очков распределения.
Надо же, за сам факт повышения мне еще и очков накинули. Спасибо тебе, Система.
Однако состояние было странное. Я до конца не мог собраться с мыслями, точно побывал в тяжелом нокдауне. Агонетет сейчас выступал в роли рефери, который что-то говорил. Вот только я ничего не слышал. Будто находился под водой. Надо возвращаться. Надо.
Мир обретал прежние краски. Мир принимал меня обратно. Нового Вратаря. Постепенно, неторопливо, словно даже нехотя. Но в какой-то момент я понял, что могу различать слова Агонетета. И вопросительных интонаций здесь было довольно много.
– Брат, ты меня слышишь? Как ты себя чувствуешь? Брат? Брат? Седьмой?
В это мгновение матрица точно сошла с ума буйством образов, возникших одномоментно. Я скривился, пытаясь их все упорядочить. А когда открыл глаза, то ответил.
– Я не Седьмой.
– Кто же ты?
– Я Серг.
