Глава 29
По моему разумению, ожидать всяких неприятностей раненому Вратарю лучше всего было в Яме. Это я про себя. Когда оболочка полностью восстановилась благодаря внутренним резервам, то наполнение пылью замерло на отметке тринадцать процентов. Ниже у меня еще не было.
Тут же скорость восполнения маны и упоения упала с низкой на незначительную, хотя это были уже частности. Но самое главное, я до сих пор не мог определиться со своим статусом. Я кто? Послушник, отступник, подозреваемый? Вот зачем, спрашивается, Драйк посадил меня в эту небольшую комнату-келью в правом крыле замка? Сказал не шуметь, запер дверь и категорически запретил пользоваться заклинаниями и способностями.
Сквозь узкое окно-бойницу была видна лишь часть двора перед донжоном. Я заметил, как Братья убирали доспехи убитых, извлекая Сердца. Как восстанавливали дверь, сметенную напором Молчуна. Как вновь поставлена у самого донжона стража. А после жизнь в Ядре будто замерла.
Редкий Вратарь промелькал внизу. Да и то, постоянно казалось, точно он куда-то очень торопится. Думаю, так оно и было. Прошло время ожидания инструкторов по утрам, непринужденных и вместе с тем неэмоциональных бесед, рядовых наставлений от Распорядителя. Ядро не выдержало предательства. И теперь история Вратарей разделилось на «до» и «после».
Запертый в тесной комнатушке, с весьма буйной фантазией и слишком живой матрицей, я не мог найти себе место. Были рассмотрены все камни в кладке стены, обследованы углы, проверена на прочность дверь. И только на исходе первого дня я вспомнил, что у меня есть кое-что важное. А если быть точнее – целых шестнадцать очков, которые необходимо потратить.
Оружие Эха – возможно улучшение до Оружие Гигантов. Способность призывать «живое оружие», превосходящее по размерам Оружие Эха. Также увеличено время призыва и эффективность. Стоимость улучшения – 6 очков распределения.
И никаких новых заклинаний. Логично – не учишь те, что есть, не развивая ветки, не получаешь новые. Однако и имеющихся, которые можно было выбрать, у меня накопилось в достатке:
Направленные молнии,Ядовитые пары, Температурные изменения, Зеркало, Копье Судьбы, Магическая книга
.
Более плачевно все было с умениями. Мне предлагали выбрать
Двуручник, Концентрацию, Мула и Неотвратимость
. Слезы да и только. А вот в способностях, кроме
Выпада, Карнавала и Спринта
, после изучения
Натиска
появилось еще кое-что.
Оглушение – краткая потеря сознания смертного противника после произведенного удара. Стоимость изучения – 2 очка распределения.
Прорыв – резкое перемещение вперед, игнорирующее небольшие препятствия. Стоимость изучения – 2 очка распределения.
Вся боль была в том, что я повысился несколько раз, а открылись заклинания и способности лишь разово. Сколько изучил – столько в следующий раз и увидишь. Обидно. С другой стороны, на свои шестнадцать очков я теперь могу выбрать много чего.
Для начала я остановился на
Муле
. Все же недостаток пыли в моей оболочке в последнее время сказывался. Следующим шагом стал выбор
Двуручника
. Не то, чтобы я собирался пользоваться этим умением, но с очередным уровнем я уже получу развитие ветки. Может, там будет что интересное. К тому же, стоимость – всего одно очко распределения. Правда, как только сработал
Мул
, заполненность оболочки пылью снизилась. Вроде, ничего не изменилось, просто размер сосуда с пылью стал иным, но стало как-то неприятно.
Из заклинаний я взял
Направленные молнии
. Они казались более предпочтительными, чем Ядовитые пары. Немного подумал, и выбрал еще
Магическую книгу
. Хотя, конечно, четыре очка за заклинание – дороговато. Не привык я к таким широким жестам. Что ж, на этом с данной веткой можно закончить. Остались способности и шесть очков распределения.
Из ветки
Натиска
я выбрал
Прорыв
, а у открытого
Вихря
обратил внимание на
Спринт
. Наверное, вспомнил, как быстро примчались на помощь Братья при последнем бое с тварями. Итого осталось одно единственное очко распределения.
Конечно, очень хотелось поменять у
Оружия
приписку
Эха
на
Гигантов
, но для меня стоимость повышения была пока неподъемной. Улучшать одно единственное заклинание в ущерб всему остальному – попросту глупо.
Так и закончилось самое интересное времяпрепровождение в этой крохотной клетушке. И я опять вернулся в реальность. В суровую, скучную, рождающую множество неприятных вопросов. Почему меня здесь заперли? Все ли в порядке с Рис? Ведь Молчун живо интересовался по поводу размещения Ищущих. Сколько пробудет это заточение?
Лишь к исходу третьего дня я услышал шаги. Тяжелые, неторопливые, но знакомые. И от матрицы отлегло. Значит, все-таки не пленник. Однако Добряк был не один. Как только дверь открылась, я разглядел за ним двоих Вратарей. Еще Братьев или уже конвоиров? В любом случае, Драйк оставил их снаружи, плотно затворив дверь.
– Не закис тут, Седьмой?
– Был бы ум, давно бы с него сошел. Расскажешь, что произошло?
– Если коротко, Башня Ветров разрушена. Брат, – Молчун, как понял я по вложенной эманации, – вместе с тремя десятками Вратарей покинул Ядро. Агонетет пришел в себя, но еще находится в довольно тяжелом состоянии. Рана не может затянуться, поэтому он до сих пор в Яме. Мы пока думаем, как поставить его на ноги.
– А Рис?
– Нет, Ищущие живы, – поспешил успокоить меня Добряк. – Я спрятал их в замке, нарочно сказав о Башне Ветров. Надо было куда-то направить разрушительную силу Брата. Хотя, и Башню жаль, она простояла три тысячи веков. С другой стороны, это лишь камни.
– Так что Рис?
– Все не очень хорошо, – сказал Драйк, но тут же добавил. – Нет, она чувствует себя неплохо. Гораздо лучше, чем второй хорул. Однако никаких изменений не выявлено. Другими словами, ваша кампания…
– Была зря.
– Выходит, что так.
– А Агонетет? Что говорит он.
– Видишь ли, – начал Добряк. И было видно, что Старшему Брату неприятно рассказывать об этом. – Агонетет не совсем дееспособен. И теперь управление Ядром перешло к Совету. А так как один Брат предал нас, а второй стал орудием и одновременно жертвой этого предательства…
Добряк сделал паузу, а я пока размышлял, считывая эманации с собеседника. Первый Брат, он же предатель – Молчун, но вот почему Силач – жертва? Забавная ситуация получается. Но то, что Агонетет не у власти – немного напрягало.
– Теперь в Совете всего лишь два Старших Брата.
– Ты и Ворчун, – понял я.
– Ворчун, – в тоне Драйка послышалось нечто вроде усмешки, – хорошая характеристика Брата. Но да, получается, теперь в Ядре двоевластие. И не скажу, что договариваться с Братом очень просто. Мы часто, да что там, почти всегда смотрим на одно и то же событие под разными углами.
– А что теперь будет со мной?
– Мы долго совещались с Братом. Спорили. И пришли к определенному консенсусу. Поэтому я и здесь. Пойдем со мной Седьмой.
Не скажу, что мне нравился этот разговор. Еще больше напрягала пара Братьев, оставшихся снаружи. Не для красоты же их взял Драйк. С другой стороны, не меня же в конце концов опасается Старший Брат с почти пустой оболочкой. Хорошо, поглядим, куда нас зовут. В любом случае, Добряк сделал предложение, от которого было невозможно отказаться. Не тухнуть же тут и дальше.
Впрочем, постепенно я немного успокоился. Потому что Братья и не собирались меня конвоировать. Напротив, они пошли впереди, а мы с Драйком после. И Старший Брат заговорил.
– Теперь никто из Вратарей не чувствует себя в безопасности даже в Ядре. Портальная площадка усилена дополнительной стражей, все группы с послушниками отозваны в замок.
– Группы? А их несколько?
– Ты же не думал, что ваш пронумерованный отряд – это вся наша надежда на будущее? – задал риторический вопрос Драйк и продолжил. – Также убрана вся охрана с темницы.
– Вы боитесь нападения предателей?
– Опасаемся, – поправил меня Добряк. – Никто не ожидал, что Брат пойдет против Брата.
– А почему Молчун так поступил?
Драйк замолчал, не отреагировав даже на забавное прозвище Старшего Брата. Видимо, он пока не был готов к этому разговору. Зато наши сопровождающие остановились возле одной из дверей в длинном коридоре. Ничем не примечательной, к слову. Разве что здесь на посту стояло еще двое Вратарей. И я почему-то сразу понял, кого они охраняют.
– Открывайте, – скомандовал Драйк.
К слову, комнатка оказалась не больше моей. И как сюда Силач поместился? При взгляде на него я задумался. Все-таки, как сильно на нас влияет антураж. В золоченых доспехах, рядом с Братьями, Вратарь выглядел полубогом. А сейчас, в тесной (для него уж точно) каменной темнице, больше напоминавшей саркофаг, Силач потерял все очарование. Да, здоровый Вратарь, но не больше. Я несколько таких и среди простых инструкторов встречал.
При виде нас Брат поднялся, решительно мотнув головой. Точно отвечал на какой-то ранее прозвучавший вопрос.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Драйк.
– Хорошо. Я здесь один.
– Потому что Брат ушел из нашего мира. Теперь матрица и ведет себя вполне обычно.
– Да, наверное. Я знаю, зачем ты пришел. И заранее согласен с вынесенным решением. Скажи только, как Агонетет?
– Ты спрашиваешь сам или кто-то заставляет тебя спрашивать?
– Я понимаю, что не заслуживаю больше вашего доверия. Но я говорю правду. Кроме меня здесь никого нет. Просто скажи, он жив?
– Жив, – ответил Добряк.
– Слава Создателю. Что ж, я готов. Пойдемте.
Странная от него исходила эманация. Разочарование, обреченность и вместе с этим какая-то ожесточенная решимость. И больше того, он не скрывал своих чувств. Я на мгновение замер в раздумьях. Чувств? Но нет, ошибок быть не могло. Старший Брат такой же, как отступники. Он чувствует.
Вот теперь конвоиры были наготове. Двое заняли место по бокам от Силача, двое сзади него, готовые в любой момент кинуться на предателя. И предателя ли? Исходя из услышанного – он не вполне осознавал все совершаемое. Однозначно надо было пользоваться присутствием Вратаря, который мог ответить на любые вопросы. К тому же, мы значительно отстали, и теперь сказанное здесь Братья не могли услышать.
– Я до сих пор не знаю, как он это сделал. До этого ни одному Вратарю не ломали матрицу.
– Ломали?
– Смертного можно свести с ума. Постоянным давлением, страхом, унижением. Да много чем. Но с Вратарем подобное не проходит. Раньше не проходило. Думаю, дело не в силовом воздействии. Скорее даже наоборот. Но факт остается фактом. Предатель подчинил себе Старшего Брата. Заставляя совершать те поступки, которые он не должен был делать. И раскрывая те сведения, о которых стоило молчать.
– Крепкая оболочка не всегда синоним сильной воли.
– Ты прав, Седьмой. – Драйк внимательно поглядел на меня. – Ты очень сильно изменился с нашей первой встречи.
Мы вышли на свежий, знойный воздух. Вратарей было немного. Но те, что попадались нам на пути, останавливались. Они смотрели на Силача, а тот напротив, старался не встречаться взглядами с Братьями. Здоровый Вратарь, лишенный знаков отличия, в простой грубой одежде шел к донжону. А мы вместе с ним.
Глядя на новые, наспех поставленные двери, мне стало не по себе. В матрице за секунду пронеслись события того злополучного дня, когда ранили Агонетета. Видимо, подобное почувствовал не только я. Потому что Силач остановился, точно бык перед бойней. И даже сопровождающие Братья не стали торопить его, выждав, пока Вратарь соберется с духом.
Внутри нас встречал Ворчун. В полном боевой облачении Старший Брат стоял возле пустого трона, положив руку на подлокотник. Его взгляд был более хмурым, чем обычно. Зато Вратарь не издал ни звука, когда увидел процессию. Странно, кстати. С тех пор, как ранили Агонетета, я не слышал, чтобы он произнес хоть слово.
К слову, о хмурых взглядах. Я завертел головой, осматривая зал. Но больше здесь никого не было. Понятно, что вряд ли обычного Вратаря пригласят сюда. С другой стороны, меня же зачем-то позвали.
А вот дальше все происходило по совсем неожиданному сценарию. Добряк отпустил сопровождающих нас Братьев, и мы остались здесь лишь вчетвером. Сказать, что я чувствовал себя неудобно – ничего не сказать. И это даже несмотря на наличие Драйка. Послушник Седьмой был здесь явно лишним. Вот сейчас как раз Ворчун это и скажет, не зря же он рот открыл.
– Пойдемте, Братья.
Надо же. Это, в смысле, и я тоже? Можно, конечно, спросить, но Вратари уже направились к лестнице, ведущей вниз. Лишь Драйк подождал меня, жестом сделав знак двигаться быстрее. Пришлось поторапливаться.
Здесь было все так же тихо и тускло. Мы пошли вдоль коридора и, лишь миновав половину, я понял, куда лежит наш путь. Жаль, а хотелось хоть сегодня Агонетета увидеть. Но вот мы уже миновали кристаллы и Братьев, к ним прилипших. Прошли мимо несколько покрытых тьмой комнат, и наконец добрались до конца коридора.
– Позволите, Братья? – спросил Силач.
Он поднял руки явно для каста. Я, уже привыкший к разного рода предательствам, едва заметно замотал головой, но Добряк сказал негромкое «Да». Это было то самое заклинание, которое использовал Агонетет – расходящиеся шары света. Я лишний раз поежился, рассматривая множество сложенных на полу доспехов.
Эти трое, без пустых разговоров, направились вглубь зала. Точно происходящее сейчас долго репетировали до этого. Я чувствовал себя тем, кто попал на жутко закрытое мероприятие без билета. И теперь должен был угадывать все, копируя действия остальных.
Однако о конечной точке в нашем маршруте я догадался раньше, чем мы остановились. Потому что золотые доспехи здесь были только одни. Расположенные на значительном расстоянии от других, выделявшиеся размером и даже при слабом освещении сверкающие ярче полуденного солнца.
Ворчун встал напротив Силача. Сейчас последний выглядел внушительнее своего визави – доспехи не помогали. Но за моим самым нелюбимым Старшим Братом чувствовалась сила. Даже не потому, что его Брат оказался безоружным. За Ворчуном была правда. И он по-прежнему служил Ядру. А Силач уже нет. И, наверное, именно поэтому он стал говорить.
– Я понимаю, Братья, что мне нет оправдания. Все произошедшее – ужасное бедствие, с последствиями которого еще долгое время придется бороться. Я стал причиной разлада Братьев.
– Причиной стал Брат, – вложил эманацию Молчуна в свои слова Добряк, – ты стал лишь орудием.
– Теперь, когда моя матрица полностью очистилась от чужих мыслей, я понимаю, сколько бед натворил.
– Даже, если мы допустим, что в данный момент ты не представляешь опасности… – начал Ворчун, но Силач его перебил.
– Нет, я представляю опасность. Никто не знает, что будет, когда я в следующий раз встречусь с Братом. И это вынужденная мера. Если бы не вы, я бы сам настоял на ней. Мне просто жаль, что так все произошло.
– Нам тоже, – сказал Ворчун, доставая двуручный меч, клинок которого большей своей частью состоял из белого металла.
– Нет, Брат, позволь я сам, – остановил его Силач.
Я часто видел, как вратарские оболочки восстанавливали сами себя. Чем выше был ранг Брата, тем процесс регенерации происходил быстрее. Но вот чтобы Вратарь мог разрушать собственное тело – без оружия, просто усилием своей матрицы – такое приходилось наблюдать впервые.
Силач сжал кулаки. Его поза говорила о крайнем напряжении оболочки. Словно он желал высвободить из себя энергию, вот только не мог этого сделать. И в гробовой тишине на каменный холодный пол тонкой струйкой посыпалась пыль. Буквально крохи, которых можно было не заметить. Но с каждой новой секундой, ее становилось все больше. А следом зашуршало что-то и с другой стороны.
На моих глазах руки Силача покрывались ранами. Будто некто невидимый, медленно и методично делал надрезы на Вратаре. Вот посыпалось со спины, с шеи, груди. Даже поперек лица Старшего Брата разошлась кожа, обнажая пыль. А больше внутри нас ничего не было.
И тут Силач закричал. Не знаю от чего. Едва ли от боли. Наверное, то колоссального напряжения, которое испытывал Силач в последнее время.И теперь оно выплеснулось именно таким образом. И тогда все закончилось. Словно произошел чудовищный взрыв внутри Вратаря, а оболочки лишь хватило сдержать его. После чего она сразу разрушилась. Груда пыли вместе с одеждой рухнула вниз. Все, что осталось от невольного пособника предателю – Сердце. Тот самый артефакт, который помогал пыли давать нам жизнь.
Его Ворчун бережно подобрал и убрал в инвентарь. Меч при этом он продолжал держать наготове. Именно этот факт сильно смутил, когда Старший Брат поднялся с корточек и посмотрел на меня.
– Теперь твоя очередь, Седьмой.
Я хотел оправдаться, спросить, возмутиться. И сделать это все одномоментно. Но меня хватило лишь на то, чтобы обернуться на Добряка. Тот стоял, сняв свой шлем и улыбался.
