Интерлюдия. Командир мотострелковой роты - капитан Алексеев Л. И.

Отдав боевой приказ, я пошёл выбирать себе наблюдательный пункт, а если точнее то командно-наблюдательный. Опушка леса шла вдоль шоссе, но не параллельно, а под острым углом. И если на правом фланге, где начинался лесной массив, расстояние до дороги достигало пятисот метров, то на левом у самой реки оно было всего триста. Вот вдоль этой опушки мы и заняли позицию. Между фланговыми сорокапятками было полкилометра, ближе к центру, расположили станкачи, оставшиеся же триста метров, заняли бойцы второго отделения, с приданными средствами усиления. Я присмотрел хорошее место под КНП, практически в центре обороны, но немного сместившись к правому флангу, слева выбрал свою позицию снайпер, а в тридцати метрах правее окапывался расчёт ручного пулемёта. Внимательно осмотрев местность со своего наблюдательного пункта, и убедившись в своём правильном выборе, я, озадачив своего связного Олега Званцева а также приданного радиста оборудованием окопа, пошёл проверить позиции и раздать цэу командирам.

Так как длина оборонительной линии для одного отделения была довольно приличной, то и расстояние между бойцами получалось около двадцати метров. Поэтому людей разместили парами, через каждые тридцать шагов, в ту и другую сторону, считая от моего командного пункта, но не вместе, а метрах в пяти между красноармейцами, заставив оборудовать по две огневых точки на каждого. Обход я начал с позиций противотанкистов, где и застал их взводного командира. Бойцы здесь уже заканчивали оборудовать огневую, пятеро из них окапывались с двух сторон от орудия, как пояснил лейтенант, пяток карабинов в бою лишним не будет, а с пушкой управится и четверо человек. Поговорив минут десять с молодым командиром, ещё раз напомнил ему, что главная его цель это бронетехника противника, всё же остальное после уничтожения танков. Сказав, чтобы к восьми утра он прислал мне бойца для связи, я пошёл к пулемётчикам. Командовал отделением сержант, и бойцы начинали копать уже запасную позицию для станкача, а также рыли цепочку ячеек слева от пулемёта. Одобрив действия отделенного, приказал ему подстраховать артиллеристов, если впереди колонны противника пойдут грузовики или мотоциклы и, предупредив насчёт связного, я двинулся дальше. Обойдя всю позицию и переговорив почти со всеми людьми, без четверти шесть я был уже на КНП и, приказав радисту связаться с танкистами, стал обживаться в своём окопчике. После пяти минут монотонного повторения.

— Дуб. Дуб. Как слышишь меня? Я ясень. Приём. – И снова. – Дуб. Дуб. Как слышишь меня. Я ясень твою мать. Приём.

В радиостанции что-то зашуршало, а потом хриплым голосом заговорило.

– Ясень. Слышу тебя хорошо. Я дуб. Приём. – Передав мне ларингофоны, радист с чувством выполненного долга отстранился от аппарата. Связавшись с Васей Ореховым, и передав ему условный сигнал, подтверждающий мой приказ, смотрю, – что будет дальше?

А дальше события стали развиваться как катящийся снежный ком. Сначала танкисты разбудили всю округу шумом своих моторов и лязгающих гусениц. А когда номер в исполнении группы "дрессированных" танчиков был окончен, и Вася вышел на связь, сказав, что он занял позицию для наблюдения и у него всё в порядке, меня вызвали на позицию правого орудия. Придя туда, я застал там Егора Сергеевича с каким-то милиционером и пятерых пятидесятилетних мужиков с охотничьими ружьями, которые требовали дать им оружие посерьёзней и поставить в строй. Чтобы они не путались под ногами, я с ходу нарезаю им несколько задач и, раздав по гранате РГД-33, отправляю для их выполнения. Сергеича в село, предупредить всех, чтобы в район моста не совались, ну и ещё кое-зачем. А вот сержанту НКВД, приказал устроить пикет на перекрёстке дорог, и никого в сторону переправы не пропускать, а если будут настаивать, то пугать трибуналом и, прорвавшимися немецкими танками. При этом строго настрого наказал, чтобы запалы держали отдельно от гранат.

Пока разбирался с "пожилой гвардией", подошло время сеанса связи с батальоном, тороплюсь к радио-машине, пока не бегу, потому что вид бегущего командира на войне вызывает панику, но иду достаточно быстрым шагом. Около восьми утра радисты приняли радиограмму из штаба нашей дивизии о том, что конкретно этот мост никем не охраняется, а также приказ: " Действовать по обстановке, и продержаться до подхода подкреплений". Ну что же, раз обстановка достаточно прояснилась, будем выполнять приказ. Теперь уже без всякого форсу бегу на свой КНП. Два километра я пробежал минут за десять, и немного не добежав до опушки, останавливаюсь и, отдышавшись, иду на позицию. На командном пункте собрались уже все связные, поэтому поинтересовавшись у оставленного за себя сержанта — командира второго отделения обстановкой, занимаю своё место в окопе и наблюдаю.

Буквально через четверть часа, на связь вышел танкист-наблюдатель Вася и сообщил, что в нашу сторону движется колонна противника в составе двенадцати бронетранспортёров и трёх грузовиков. Потом он спросил, — что ему делать? На что я ответил, чтобы сидел на месте и не дёргался, а также ждал дальнейших указаний по рации или сигнала ракетами. Узнав о противнике, посылаю налево связного от миномётчиков, чтобы он по пути на свою позицию, предупредил пулемётчиков и артиллеристов. Направо с той же целью, посылаю артиллерийского связника. Командира второго отделения я тоже отпускаю к своим бойцам, сам же внимательно смотрю на мост. Через пять минут передний бронетранспортёр останавливается перед мостом и ждёт колонну, грузовики же с диверсантами начинают движение. Немедленно посылаю красноармейца к своему пулемётному расчёту, с приказом взять передний ЗИС на прицел, и не дать предателям далеко уйти, пушкарей же предупредить, чтобы стреляли по броне. Основная колонна наконец-то трогается, на душе становится спокойней, вроде всё по плану, считаю броневики, это хорошо, что они короткие, по крайней мере, гансов будет не больше двух взводов, всё нам легче. В конце колонны замечаю грузовики, и отправляю «телеграмму» к левому пулемёту, с приказом бить по автомобилям. Боец убегает. Бронетранспортёры проходят через мост, а вот грузовики останавливаются рядом. Взвожу ракетницу. Нервы уже на пределе.

Выстрел!!! Как всегда неожиданно. Дублирую ракетой красного дыма. И тут же наша опушка взрывается яростным огнём. Направляю бинокль на правый фланг. Передний грузовик с диверсантами, стоит и дымит, но станкач продолжает поливать его своими очередями. Шедший вторым зисок, попытался объехать первый слева, но замер, окончательно перегородив дорогу, — выстрелы из пулемётов раздавались также со стороны деревни, – это танкисты длинными очередями полосовали по кузову. Не отставали от них и бойцы с «ручниками». Так что кровавая баня диверсантам обеспечена, упарятся аж до смерти. Смотрю дальше. Догоняющий грузовики бронетранспортёр, стоит и дымит, следующий за ним, только что остановился от меткого выстрела. Слышу частую стрельбу и разрывы у моста, так, — что у нас там? Ага, это артиллеристы с миномётчиками развоевались, множат на ноль пехоту гансов за мостом, передние же грузовики рвёт в клочья станкач и частые выстрелы карабинов и самозарядок. Что у нас в центре? А здесь противник опомнился и, высадившие десант ганомаги, начали съезжать с шоссе, самые смелые в нашу сторону. Так, сколько их у нас здесь? Ага, шесть штук. Посылаю связного от противотанкистов на левый фланг, с приказом выбивать броню. Оба-на. Вот это цирк. Один из бронетранспортёров неуклюже маневрирует, заваливается с крутого откоса шоссе и, сделав кувырок через борт, встаёт на гусеницы, но уже не подаёт признаков жизни. Оставшиеся же пятеро, поливая лесную опушку свинцовым дождём, рванули в нашу сторону. Спешенные немцы залегли, и стреляют из карабинов и пулемётов, укрываясь в складках местности, и на той стороне шоссе. Бах. Самый правый от меня БТР останавливается и начинает дымить, после второго бронебойного прямо в лоб, вздрагивает всем корпусом и лениво загорается. Через пару минут боя, взрывом отрывает переднее колесо ещё у одного шустрика, тот клюнув своим заострённым носом влево, начинает циркуляцию и, получив болванку в правый борт, замирает на месте. На правом фланге у нас порядок, а вот на левом? Один из гансов прёт прямо на орудие сержанта, давя пушкарей огнём своего пулемёта. И законно огребает свои пять копеек, и ещё пять итого получается: чадно горящий и воняющий (ветер в нашу сторону) минус один железный супостат. Да забавная арифметика: 5+5=-1. Вроде угроза миновала, но нет, нашу опушку как из брандспойта поливает пулемёт с другого бронетранспортёра. Этот гад, прикрывшись от пушкарей бортом своего собрата, лупит на расплав ствола. Слева нам его не достать, а вот справа... Посылаю связного к правому орудию с приказом, загасить урода, но только лишь успевшего вылезти из окопа бойца, зову обратно. Причина в следующем, ушлый сержант умудряется завалить не менее хитросделанного немца сквозь борта преграды. Как говорится, на каждую хитрую германскую жопу – есть русский вдуй с винтом.

Разрыв! Ещё разрыв. Позицию противотанкистов слева гансы накрыли миномётным огнём. По правому же орудию, лупят со всех стволов, спешенные и залёгшие в траве пехотинцы противника. Да, несладко сейчас артиллеристам, выстрелы из пушек прекратились, или укрылись или накрылись. Ох ты! И по нам начало прилетать, стволы деревьев так и загудели от попаданий пулемётных пуль, это хорошо, что мы в окопе, а то бы пришлось лежать и молиться. Кто это так нас приголубил? Вот он. Воспользовавшись паузой в стрельбе наших пушек, прямо на нас катит бронетранспортёр противника и стреляет из пулемёта, оба, уже не стреляет, но скорость прибавил и прёт прямо на нас.

— Гранаты к бою! — Командую я бойцам в моём окопе. И пока они готовят РГД-33, сам достаю лимонки, и поджидаю поганца. С двадцати метров кидаю первую. Перелёт. Не рассчитал скорость. Вторая рванула, отскочив от брони. Олег протягивает мне готовую РГДешку, вторая у него.

– Гранатой огонь! — его рвётся под колесом, моя же влетает в открытый сверху кузов. Есть. Два взрыва сливаются в один. И ещё раз. Закидываем по гранате в остановившийся в десяти метрах от нас катафалк.

Как же помочь артиллеристам? Рядом снайпер, бегу к нему.

– Пулемёты видишь? Те, которые возле шоссе.

— Цель вижу.

-- Достать сможешь?

– Постараюсь.

– Постарайся. А главное загаси их.

– Корректируйте, товарищ капитан.

– Ориентир два, левее ноль пять. Огонь. – После выпущенной обоймы, пулемёт замолкает, оба номера расчёта трупы. Второй немецкий ручник где-то притаился, отсюда не видно, а по деревьям вокруг нас с посвистом защелкали пули.

– Меняй позицию, я к себе.– Говорю я снайперу, а сам перемещаюсь на НП. Как говорил товарищ Чапаев.

– Где должен быть командир? – Когда в одноимённом фильме, объяснял диспозицию на картошках.

– Там где восемь пулемётов, или там где два? – Лучше всего где не стреляют, поэтому ползу как учили, прижимаясь к земле как можно теснее. Лучше уж медленно ползти, чем быстро лететь на небеса. Хотя мне как партийному такие рассуждения не положены, но в детстве-то я в церковь ходил, и вкус причастия помню, да и молитвы ещё не забыл.

Свалившись в свой окоп, первым делом осматриваю поле боя, грёбаный БТР перекрыл чуть ли не половину сектора, но кое-что всё-таки вижу, да и слышу. Из-за дороги стрелять по нам перестали. Нет, миномёт ещё не заткнулся, и хлопки мин раздаются на нашей опушке, а вот ни стрелков, ни пулемётчиков не слышно. А это что, сорокапятка сержанта как будто взбесилась, бьёт и бьёт осколочными гранатами по шоссе. Не могу понять, что они делают? А понял, осколки от выстрелов летят за дорогу, а также некоторые снаряды, отскочив от асфальта, рвутся прямо в воздухе. Скорее всего, миномёту хана. Тогда и нам пора.

– Связь с танкистами. – Говорю я радисту, а пока он бубнит в микрофон свои позывные, посылаю связного за командиром второго отделения.

– Есть связь! – обрадованно говорит мне сержант, протягивая гарнитуру. Сквозь помехи прорывается голос Васи.

– Ясень, ясень. Я дуб. Слышу вас хорошо. Приём.

– Дуб. Отправляй своих орлов в атаку. Сам не лезь. Как понял. Приём.

– Ясень. Понял вас хорошо. Почему мне нельзя в атаку? – Обида в голосе Васи Орехова прорывается сквозь все помехи.

– Дуб сам не лезь. Как понял? Сам не лезь. Приём.

– Понял хорошо. Приём. – Не удерживаюсь и сорю словами в эфире.

– Вася родной. Ты наши глаза и уши. Без тебя мы слепые, ещё навоюешься. – После паузы повторяю приказ.

– Дуб три танка отправь в атаку на мост. Сам в наблюдении. Как понял? Повтори. Приём.

– Есть три танка в атаку. Сам в наблюдении. Приём.

– Связь кончаю. Отбой. – Говорю я и, передав наушники радисту, приказываю ему быть на приёме.

Пока общался с танкистами, прибежали командир отделения с Олегом. Приказываю младшему сержанту, чтобы он обошёл всех своих и предупредил, чтобы на сигнал о всеобщей атаке не реагировали, а просто вели огонь в своих секторах.

Не успел я отпустить отделенного и приготовить ракетницу, как вновь отличился этот,"бешенный" сержант – Доможиров, за пару минут он так перепахал своими снарядами всё поле боя перед дорогой, что видимых целей практически не осталось, невидимых скорее тоже. Буквально через пять минут после импровизированной артподготовки, я сначала слышу шум моторов, а потом вижу атакующие танки. Немного подождав, выпускаю в зенит две красные ракеты, потом ещё две, и наблюдаю за результатами атаки. Один из наших танчиков летит по шоссе, и стреляет на расплав ствола куда-то в сторону противника. Конечно, летит это громко сказано, но жмёт он на всю железку. Второй, забравшись на самую вершину небольшого холма, стоит и короткими очередями бьёт по целям возле моста. А вот третий, атакующий между шоссе и высотой, остановился в ста метрах от цели, и немного постреляв, замолчал. Вот тут и сработал наш засадный "полк". Через шоссе сначала полетели гранаты. И чуть ли не одновременно с их взрывами, выскочившие на обочину бойцы, огнём своих ППД как метлой, прошлись по укрывшемуся за дорогой противнику.

Летящий по шоссе Т-38, остановился у самого моста, воинственно двигая своей башенкой. Тот же, который стоял на высотке, спустился и, подъехав к самому берегу реки, остановился там. Третий же танчик стоял и горел, а вокруг него бегали два человека и пытались тушить, но видимо поняв тщетность своей попытки, пошли к переправе. Всю эту картину я наблюдал, стоя в кузове подбитого нами бронетранспортёра. Бойцы же первого отделения, редкой цепью передвигаясь от укрытия к укрытию, прочёсывали местность, находящуюся от нас за дорогой, начиная от деревни к реке. На левом фланге у них ехал танк и возмущённо взрыкивал мотором, когда останавливаясь, вынужден был поджидать неспешно идущую пехоту. Задачи, а также сигналы до каждого отделения были доведены ещё перед боем, поэтому первым о выполнении поставленной задачи, сообщил лейтенант Бабиновский, пустив вверх ракету зелёного дыма. Через четверть часа то же самое сделал и сержант Филатов. Вызвав своего отделенного, послал связных за командирами приданных взводов, а когда все собрались, я приказал командиру пулемётного взвода выделить в моё распоряжение людей, а артиллеристам, поддержать нас и прикрыть на флангах. Пока младший сержант строил своё отделение и объяснял задачу, подошли бойцы-пулемётчики и, поставив их в цепь, отделение двинулось по лугу к дороге, по пути проверяя подбитые БТРы. Потери в отделении были (двое раненных, один тяжело) поэтому на любое шевеление, а тем более сопротивление противника, разведчики сначала стреляли, а потом проверяли, кто там был. Такой опыт по прочёсыванию местности, наша рота приобрела на финской, заплатив за это кровью раненых и убитых бойцов, поэтому тяжело раненных немцев добивали из сострадания, а легко раненых при таком старании почему-то не попадалось. Да и снайпер страховал с бронетранспортёра, и расчёты максимов не дремали. Пока отделение занималось зачисткой территории, я отправил своего связного с запиской к левофланговому орудию, а радиста за нашим транспортом, с приказом все машины подогнать к моему НП. Когда колонна авто подъехала ко мне, я в первую очередь отправил ЗИСы к артиллеристам, потом озадачил старшину из технического замыкания сбором трофеев, выделив в его распоряжение одну из полуторок, сам же пошёл к радистам, чтобы доложить в штаб батальона о наших успехах. Доложил. Как говорится, не было печали, купила баба порося. В штабе нашей победе, конечно, обрадовались и даже похвалили, а также обрадовали меня категоричным приказом, – " Любой ценой удержать мост через реку до подхода подкрепления".

Приказ получен, будем исполнять, но сначала дождёмся докладов о потерях, и осмотримся на месте. Подбежавшего связного, я озадачил тем, чтобы он пошарил в подбитом нами ганомаге насчёт трофейного оружия, да и не только. Как говорят у нас у казаков (а я родом из Сибирского казачества), "что с бою взято – то свято". А раз немца завалили мы с Олегом, то и право "первой брачной ночи" наше. Потом связался с командиром танкистов и, узнав у него, что никаких подразделений противника поблизости нет, приказал продолжать наблюдение, а в случае внезапного появления немцев, сначала предупредить меня, а потом вступив в бой, задержать или уничтожить разведку противника и отступить к основным силам. Закончив разговор с Васей, ещё раз внимательно осмотрел местность и, увидев, что прочёсывание завершено, а командиры взводов направляются в мою сторону, стал размышлять о том, где на этот раз нам встретить противника. Первым подошёл командир пулемётчиков, у него был тяжело ранен один из номеров расчёта, больше потерь не было. Отдав в его распоряжение ГАЗ-АА, я приказал забрать ему оба своих отделения, и следовать к переправе, а уже на месте решать, где установить пулемёты. Вскоре подошёл мой взводный, и у нас с ним состоялся следующий разговор.

– Товарищ капитан. Разрешите обратиться.

– Обращайтесь лейтенант, только без политесов.

– Понял. Тогда докладываю следующее. В первом и третьем отделениях потерь нет, во втором два человека ранены; один тяжёлый, второму пуля попала в руку. Противник уничтожен.

– Хорошо. Что с убитыми и пленными немцами?

– Потери противника пока выясняем, в плен взяли одного, будут ли ещё, пока непонятно.

– Ясно. Ты вот что лейтенант, бери один зисок, собирай всех своих, захвати пленного и двигай к мосту. Там будет мой КП, когда я туда приеду, то посовещаемся насчёт обороны.

– Понял.

– Да. Чуть не забыл. Со второй трёхтонки перегрузи всё имущество пулемётчиков, когда подъедешь к переправе, то там и отдашь. – Комвзвода уходит, а я посылаю связного за вторым орудием. Отдав мне кобуру с пистолетом Люгер, а также показав на немецкий ранец, стоящий у гусеницы, Олег убегает, а я замечаю какое-то непонятное движение по шоссе со стороны деревни. Когда подъехали артиллеристы я, забрав у них двух человек, отдаю приказ командиру орудия занять позицию в лесу на той стороне реки, но пока не окапываться, а просто приготовиться к стрельбе. Оставленных бойцов, посылаю к нашему медику, помочь, принести и погрузить раненых, в последний из оставшихся ЗИСов.

Пока я общался с артиллеристами, мой ординарец, а по совместительству связной, перегрузил в газик всё, что нашёл в подбитом бронетранспортёре ценного: пулемёт, коробки с патронными лентами, два трофейных ранца, аптечку, и ещё кое-что по мелочи. Отправив спец-машину с радиостанцией к переправе, мы сели в полуторку, и поехали к шоссе, туда, где стоял БТР-перевёртыш. Когда прибыли на место, там уже вовсю хозяйничала бригада трофейщиков, один из водителей пытался завести мотор, а старшина и другой водила, потрошили его внутренности, вытаскивая и раскладывая на расстеленном брезенте, оружие, боеприпасы и снаряжение. По дороге же подошёл Егор Сергеевич, приведя с собой команду из десяти подростков от тринадцати до пятнадцати лет. Старшина мне доложил, что основной пункт по сбору трофеев, он решил разместить на этом месте, и уже сюда свозить и сортировать всё вооружение, что найдут у противника. Отдав под команду старшего сержанта бригаду "ух", я взял с собой Сергеевича, и мы, выехав на шоссе, покатили на мой командный пункт. Справа от моста немецкими диверсантами была выкопана перекрытая щель, небольшая, но человек пять-шесть она вмещала, вот там-то я и разместил свой КП. И пока ординарец с радистом перетаскивали туда снаряжение из кузова полуторки, я накоротке переговорил с Егором Сергеевичем. Из разговора я выяснил, что у них в селе есть медпункт, и даже фельдшерИца имеется, а ещё председатель колхоза собрал людей, и может прислать их, чтобы помочь оборудовать наши позиции, сказал хитрый старик, ухмыляясь в седую бороду.

Выяснив у только что подъехавшего на машине медика, сколько у нас раненых, я, недолго думая, отправил их всех в село Ильино, приказав нашему Айболиту всё проверить, и при возвращении обратно, захватить добровольных помощников. Один из раненых в руку красноармейцев, ехать в тыл категорически отказывался, поэтому я приказал ему поступить в распоряжение командира трофейщиков. Отправив ЗИС с ранеными и проводником в деревню, я пошёл в землянку, куда уже лейтенант Бабиновский конвоировал пленного. Пленным оказался командир разведвзвода, 14-го разведывательного батальона, 14-й моторизованной дивизии противника. Его наши разведчики и вытащили из перевёрнутого бронетранспортёра. При нём была планшетка с картой, и другими документами, а так же пистолет Вальтер Р-38. Из допроса немецкого лейтенанта, мы выяснили следующее. Во-первых, нами был уничтожен первый взвод, немецкой разведроты на бронетранспортёрах, усиленный миномётным отделением. Во-вторых, взвод стрелков из мотопехотной роты, которая охраняла переправу через реку Межа. Как я уже говорил, все подразделения были из 14-й моторизованной дивизии, которая пыталась от Велижа пробиться хоть на какую-то приличную дорогу с твёрдым покрытием.

На "радость" противнику прошедшие накануне проливные дожди, превратили все до этого более-менее приличные дороги, в заболоченные направления. Без дорог тоже можно было передвигаться, но на лодках. Местность изобиловала реками, озёрами, болотами, лесами, а также заболоченными лесами, и так далее. А что русскому всё равно, то немцу капут. Вперёд успели проскочить только передовые подразделения, и то частично, все остальные же встали на прикол, истратив все и так невеликие запасы горючего, расход которого увеличился в разы. Погода наладилась, но горючку ещё надо было подвезти, и мотопехота превратилась просто в пехоту, продвигаясь по подсыхающим дорогам на своих двоих, оставив всё тяжёлое вооружение в автотранспорте. К таким вот "счастливчикам", и относился разведывательный батальон, а также мотоциклетный батальон противника, которые и добрались до этого рокадного шоссе накануне, и целые сутки приводили себя в порядок. Как показал пленный, проблемы с бензином были и у их подразделения, поэтому-то вперёд и послали его взвод, усилив миномётами. Пока я допрашивал пленного, возле нас остановились два бронетранспортёра и, высадив несколько человек, поехали дальше. Вскоре в наш блиндаж зашёл сержант Филатов и отрапортовал.

– Товарищ капитан, нами захвачены три немецких военнопленных, а также один бронетранспортёр.

– Хорошо, товарищ сержант. Пленные пусть подождут, а ты оставайся и послушай, что этот ганс поёт. – Отдав необходимые распоряжения, он вернулся, и мы уже втроём продолжили допрос. Закончив с немецким офицером, вызвали следующего. Как пояснил Сергей, этот был водителем БТРа, который помог завести свой, а теперь уже наш броневик. Водила в основном подтвердил показания своего командира, конечно в том объёме, про который знал сам, а у меня появилась интересная мысль и я её озвучил.

– Послушай Серёга, бери этого колбасника, мой газик и дуй по шоссе в сторону деревни. Там стоит почти целый бронетранспортёр немцев, и наш старшина собирает трофеи. Фрица оставь, а в машину грузи всё оружие и боеприпасы, которые успели собрать, и возвращайся.

– Приказ понял. – Сказал сержант и, забрав немца, вышел из землянки. Сразу же после него пришёл командир взвода противотанкистов с докладом.

– Товарищ капитан. В бою наш взвод уничтожил восемь бронетранспортёров противника, а также около взвода пехоты.

– Моими бойцами совместно с разведкой и танкистами, захвачено два БТРа и 81-мм миномёт. Потери: один человек убит, один ранен.

– Молодцы артиллеристы! Видел я вашу работу. От лица командования, объявляю вам благодарность.

– Служу Советскому Союзу! – Гаркнул, взяв под козырёк лейтенант.

– А теперь пойдём за реку и посмотрим, где нам лучше занять оборонительные позиции, ну и на трофейную технику поглядим. На допрос остальных пленных уже не было времени и, отдав их под охрану бойцов, мы пошли. Перейдя через мост, застали там командира пульвзвода, который о чём-то разговаривал со своими сержантами. Осмотрев местность в бинокль, я посовещался с лейтенантами и, не откладывая дела в долгий ящик, решили отправить на небольшую высотку справа; одно орудие, станковый пулемёт, а так же стрелковое отделение. Пока командиры отдавали распоряжения и инструктировали людей, мы с Иваном пошли к его подчинённым. Подойдя к артиллеристам, и выслушав доклад командира расчёта, я объявил им благодарность и осмотрел трофеи. Ну что, как говорится: богу богово, а кесарю кесарево.

– Раз пушкари захватили миномёт, пусть они сами с ним и выеживаются, а мы им поможем. Поэтому я приказал передать наше миномётное отделение в распоряжение артиллеристов, пусть воюют, а там поглядим, если живы будем, тем более сержант Доможиров сказал, что стрелять из миномёта они умеют.

Закончив с противотанкистами, продолжили обсуждать диспозицию. Дело в том, что лес на этой стороне реки шёл под острым углом к шоссе, а расстояние до дороги превышало шестьсот метров, через два километра южнее он поворачивал, и под прямым углом прижимался к трассе, поэтому все основные силы мы решили разместить на опушке, создав тем самым огневой мешок.

Выслушав мнение подчинённых, объявляю общее решение своим приказом.

1. Занять оборонительную позицию вдоль шоссе по опушке леса.

2. На левом фланге, в семистах метрах от реки, занять оборону пулемётному отделению, там же разместить в засаде два танка и использовать их как неподвижные огневые точки, а так же при контратаках.

3. В ста метрах правее установить противотанковое орудие.

4. Второму и третьему отделению, занять позиции от пушки до реки.

5. Первому отделению, второму расчёту станковых пулемётов, а также сорокапятке с миномётчиками, занять высоту справа от шоссе. Старший – лейтенант Мельников.

6. Окопы копать в полный профиль. К выполнению приступить немедленно.

Отдав приказ, говорю лейтенанту Бабиновскому.

– Послушай Андрей, назначь трёх человек, пусть соберут и погрузят в грузовик всё оружие, боеприпасы и документы, убитых на этой стороне реки немцев. Да и трупы уберите подальше от дороги, чтобы в глаза не бросались. Для этого дела можешь припахать пленных, пусть они о своих камрадах позаботятся.

– Понял. Разрешите выполнять?

– Выполняй. Одна нога здесь, другой не вижу. Да и за мостом тоже приберите. Козырнув, взводный уходит.

Через пять минут после ухода лейтенанта, сержант Филатов привёз первую партию трофейного вооружения, в которую вошли: четыре пулемёта, два десятка карабинов, а также патроны и гранаты. Выслушав доклад, отдаю ему следующие распоряжения.

– Сергей, грузовик с трофеями передай своему взводному, а сам бери первое отделение, и дуй на высотку, займёшь там оборону и прикроешь пушкарей. Зову радиста, и связываюсь с нашими глазами и ушами в лесу.

– Дуб, как там у тебя дела? – Сквозь помехи, доносится голос Васи.

– Ясень. Всё хорошо. Противника не наблюдаю. Повторяю. Противника не наблюдаю.

– Понял тебя. Жди. Скоро подъеду.

– Вас понял. Приём.

– Связь кончаю.

Поговорив с Ореховым, вижу наш грузовик, который привёз людей из деревни. Рядом с шофёром сидел и ухмылялся Сомов Егор Сергеевич. Перекинувшись с ним парой фраз и узнав, сколько помощников он привёз, отправляю их на высоту. Потом, оставив за себя лейтенанта Бабиновского, и сказав, чтобы он послал за нами, первый же освободившийся газик, садимся с Олегом на броню, и верхом на танкетке едем к Васе. Назвать эту малютку танком, язык не поворачивается. Встретившему нас танкисту, достав карту и расстелив её на броне, объясняю диспозицию.

– Слушай сюда лейтенант. Едешь по полевой дороге вдоль трассы, и когда лес кончится, уходишь вправо, и через двести метров занимаешь позицию для наблюдения. Оба танка хорошо замаскируй поглубже в лесу, чтобы тебя не обнаружили, а сам смотри с опушки, и предупреди о появлении противника.

– А вы что, опять без меня воевать будете? – возмущается танкист.

– Твоя задача это в первую очередь наблюдение за противником, навоеваться ещё успеешь. Это приказ, – повышаю я голос.

– Ты наш последний шанс лейтенант. Пойми это. В первую очередь наблюдение, а вот когда противник подтянет тяжёлое вооружение, тогда ты его уничтожишь, а с пехотой и бронетехникой мы сами разберёмся.

– Вас понял, товарищ капитан.

– А раз понял, тогда выполняй. Да с личным оружием у вас как? – спрашиваю я и зову своего связного.

– Наганы у всех, и пулемёт можно снять, если что, – отвечает Василий.

– Олег, что там у тебя в вещмешке? Давай раскрывай свои закрома.

И тут началось. Я конечно знал, что мой связной хомяк ещё тот, но на этот раз он меня сильно удивил. Сначала на свет появились две лимонки, потом пара трофейных яиц, дальше люгер в кобуре и пачка патронов к нему, а на закуску две банки немецких консервов и вроде как хлеб, упакованный в бумагу. При виде оружия, у Васи аж глаза заблестели.

– Ну что смотришь лейтенант, забирай всё себе, и приступай к выполнению задания.

– И вправду, товарищ командир, берите себе, – говорит привёзший нас танкист, – мы то сами уже прибарахлились, так что нам ничего не надо.

Сказав нам спасибо, и рассовав по карманам и прижав к груди всё, что не вошло, Вася бежит к своему танчику. Забравшись на своё место, он машет рукой второму, и они уезжают. А вскоре и за нами приезжает полуторка. Мы залазим в кузов, я смотрю в бинокль вдоль шоссе и, не обнаружив противника, стучу по кабине. После чего мы едем к переправе.