16
Центральный контроль Восторга
Август 1958
«Что-то случилось, Мэри? – спросил Джим весьма спокойно. – Ты выглядишь так, словно услышала какие-то ужасные новости!»
«Смертная казнь в Восторге! – ответила Мэри взволнованно. – Я на такое не подписывалась!»
Голос Джима зазвучал почти весело:
«Спокойствие, красавица! Единственные, кого ожидает смертная казнь, это контрабандисты, ведь они подвергают риску все, ради чего мы работаем. Только представь, что будет, если Советы узнают о нашем восхитительном городе! Или правительство США! Наша безопасность – наш щит!»
«Смертная казнь – небольшая цена за все наши свободы».
«Теперь ты говоришь верно, Мэри!»
Эндрю Райан выключил запись, откинулся на спинку стула, повернулся к Биллу МакДонагу и посмотрел на него, подняв брови:
– Что думаешь? Что первое приходит на ум, когда слышишь такое?
– Что ж, сэр…
Билл больше не чувствовал, что может говорить все, что думает на самом деле. Особенно, когда первые же мысли были: «Я думаю, что вы выглядите постаревшим, мистер Райан. Постаревшим и уставшим. И от вас несет так, словно вы снова пили мартини... И эта пропаганда вгоняет в тоску…»
Он осмотрел офис Райана, который был большим, пустынным до эха. Как бы Биллу хотелось, чтобы рядом оказался Уоллес или Салливан. Чтобы хоть как-то поддержать его. Все сложнее было выказывать одобрение новым порядкам Райана.
– Продолжай, – потребовал Райан, – выскажись.
Билл пожал плечами:
– У нас теперь смертная казнь, босс, как по мне, народу надо к такому попривыкнуть… Тяжело просто не замечать людей на виселицах. Совет разделился… Может сейчас самое время смягчить…
На столе Райана лежали два диктофона, тот что поменьше, какая ирония, приобретен в компании Фонтейна. Он холодно улыбнулся, включил запись и заговорил:
– Они говорят: смертная казнь в Восторге! Разлад в Совете. Беспорядки на улицах. Но настало время решительных действий. Пора принимать меры против контрабанды. Любые связи с поверхностью могут выдать нас миру, из которого мы бежали. Несколько свернутых шей – небольшая плата за наши идеалы… – он нажал на кнопку на диктофоне и, довольный собой, повернулся к Биллу. – Вот так, Билл. Я подытожил свои мысли насчет этого и записал их для потомков. Ты своим диктофоном пользуешься? Однажды Восторг будет определять развитие цивилизации всего мира, истории нужно будет знать, что здесь происходило!
Билл кивнул, но без особого пыла.
– Иногда я записываю свои мысли, босс, как вы и предлагали. В следующий раз, наверно, буду рассуждать о том рейде на «Фонтейн Футуристикс». Что мы вообще будем делать с этой чертовой компанией, когда получим ее?
Лицо Райана потемнело:
– Это мне решать. В свое время.
– Я просто думаю, что здесь мы не можем взять и отобрать бизнес другого человека силой! Мы становимся чертовыми лицемерами, босс! Это же… как ее там, национализация! После такого Восторг изменится, мы пойдем по ложному пути!
Райан смотрел на него ледяным взглядом:
– Билл. Я действительно вознаграждаю тебя за… откровенность. За индивидуальность. Но также и за верность. И какое бы решение я ни принял, надеюсь, что смогу положиться на твою верность…
Билл смотрел в пол. Он думал об Элейн. И об их дочери.
– Да, сэр. Конечно же. Вы можете положиться на мою верность. Я верен вам. В этом весь Билл МакДонаг.
Но когда Райан отвернулся к диктофону, чтобы проиграть общественное обращение еще раз, Билл задумался. Был ли у него хоть один шанс отговорить Райана от атаки на «Фонтейн Футуристикс»? Уже ввели комендантский час, удостоверения. Насколько ближе они станут к фашизму, прежде чем с головой уйдут в безумную реальность, полностью противоречившую всему, во что верил Райан?
«Смертная казнь – небольшая цена за все наши свободы».
«Теперь ты говоришь верно, Мэри!»
Райан выключил запись, откинулся на спинку стула и задумчиво нахмурился:
– Я действительно должен предпринять решительные шаги против Фонтейна. Он дал для этого совершенно новый повод. Есть причины думать, что он влез в мою личную жизнь. Жасмин! Ей было со мной хорошо, Билл. Мы с тобой взрослые мужчины, ты меня понимаешь. Но она съехала из уютного местечка, которое я ей дал. Я знаю, что Фонтейн приложил к этому руку. Возможно, даже как-то подсунул прослушивающие устройства в ее квартиру.
– Хмммм… – Билл постарался сохранить бесстрастное выражение лица. Откровенно говоря, ему казалось, что Райан рассуждает как параноик, которому много чего мерещится.
– Он продолжает заниматься контрабандой. Сюда привозят Библии, и, в итоге, у нас появляются подпольные христианские организации. Письма, возможно, проникают за пределы Восторга. Он продает оружие банде Лэмб! Я думал, что достиг понимания с Фонтейном, но теперь он зашел слишком далеко. Пока я покупал активы рыболовства, он захватывал рынок генотипов и нуклеотидных последовательностей. Он становится слишком силен – и это делает его слишком опасным. Для всех нас. Великая Цепь ускользает из моих рук, Билл. Пришло время вернуть ее …
– Верно, – покорно согласился МакДонаг, смирившись. – И когда состоится этот славный рейд, босс?
– Ох, через пару дней. Двенадцатого, если все пойдет как надо. Я с Салливаном готовлю довольно много людей для этого дела. И много оружия. Но мы не скажем им, куда и против кого их отправят, пока они не окажутся на месте.
– Что ж, может, я смогу помочь, босс. Каков план?
– Я рассказываю о нем очень немногим, и вот не надо только смотреть на меня так, Билл, это не значит, что я не доверяю тебе. Если в доме Жасмин завелись «жучки», где еще они могут появиться? Твой разговор со мной или с Салливаном на эту тему могут подслушать. Нам нужно сохранить все под замком. Чем меньше людей об этом знают, тем лучше. Мы должны постараться быть… осторожнее в этот раз. И надеяться, что нас не будут поджидать, когда мы придем туда…
«Фонтейн Футуристикс», лаборатория 25
1958
– Скорость, с которой растет мальчик, весьма удивляет, – сказала Тененбаум, глядя на ребенка, лежавшего в прозрачном, бурлящем инкубаторе.
– Да, – пробормотал доктор Сушонг, внимательно читая выдержки из результатов биохимических анализов на планшете в его руках. – Мистер Фонтейн будет доволен. А еще это может иметь последствия для всего человечества. Дети – такая мерзость. Этот… не останется ребенком надолго...
Тесное помещение лаборатории освещалось желтым светом единственной лампочки, двери были заперты на два замка, воздух был спертым, сильно пахло химикатами, гормонами и электрическими разрядами.
Голый маленький мальчик плавал в ромбовидном инкубаторе, который стоял на столе перед учеными. Ребенок был весь погружен в густую жидкость, только сонное лицо выглядывало над поверхностью. Казалось, он пребывал в каком-то трансе.
Маленький «Джек» выглядел старше своих лет, так что все шло по расписанию. Программа ускоренного роста была весьма примечательной. Возможно, Сушонг прав и это однажды приведет к тому, что детство станет ненужным. Детей можно будет растить невероятно быстро и учить с помощью техники обусловливания, как учили этого ребенка. Моргающие лампочки, записанные голоса, вспыхивающие электроды – все это закладывало в мозг ребенка основные знания – умение ходить, воспоминания о несуществующих родителях – в обычной жизни на освоение такого тратят годы. Он был tabula rasa, и все, что они захотят, навсегда будет запечатлено в податливых тканях его молодого мозга… прямо как Фрэнк Фонтейн и заказывал. Бриджит слышала, что Фонтейн называл «Джека» «абсолютным дельцем». Ключом к непреступному форту, которым был Эндрю Райан. В конце концов, Джека извлекли из матки Жасмин Жоли крошечным эмбрионом, который всего двенадцать дней назад был простой зиготой…
– Мне надо закончить с обусловливанием Б-Т-Л, – проворчал Сушонг, положив планшет на стол. – Скоро надо будет посадить этого ребенка в батисферу и отправить на поверхность… У мистера Фонтейна уже готово судно...
Она нахмурилась:
– Что такое это Б-Т-Л?
Сушонг взглянул на нее с подозрением:
– Ты меня испытываешь? Ты знаешь, я не скажу тебе ничего об обусловливании!
– Да, точно. Я забыла. Научное любопытство сильно во мне, Сушонг.
– Хммф, скорее уж женское любопытство… – Сушонг повернул вентиль, увеличивая поток гормонов, попадавших в инкубатор. Ребенок двинулся в ответ… дернул ногой…
«Что они делают с этим ребенком?» – подумала Тененбаум.
А после этого подумала: «Почему такие мысли меня волнуют?»
На самом деле это волновало ее все сильнее и сильнее. Их работа с маленькими девочками, их работа с этим малышом. Это все начинало пробуждать в ней воспоминания. Ее детство. Ее родители. Добрые лица...
Моменты любви...
Словно вся ее работа с детьми взывала к ребенку, который был заперт в ее груди. К ребенку, который хотел освободиться.
«Освободи нас всех», – шептал этот ребенок.
Она покачала головой. Нет. Симпатия, забота о лабораторном подопытном – это настоящий ад для ученого, в который она не позволит увлечь себя...
Если, конечно, она уже не была в этом аду…
«Дары Нептуна»
1958
– Господи, сколько же у нас тут людей? – спросил Билл, немного испуганно смотря на тяжеловооруженных бойцов, стоявших в стальном коридоре, ведущем в «Дары Нептуна».
У Билла был Томми-ган, у Салливана в правой руке – пистолет, а в левой – рация. Кавендиш держал дробовик и местный вариант ордера на обыск.
– Многовато бездельников для этого рейда, как думаете, шеф? – спросил Билл. – Нам, правда, нужно столько людей?
– Да. Нужно, – пробормотал Салливан. – Гораздо больше отправились в «Фонтейн Футуристикс».
– В «Фонтейн Футуристикс», прямо сейчас?
– Прямо сейчас. Приказ босса, – он покачал головой. Тяжело было не заметить недовольство Салливана, как и его хмурый взгляд. – Давай признаем, речь идет не только о кровожадных головорезах. В Восторге полно поэтов, художников, теннисистов, а не наемных бандитов. Но Фонтейн… он, похоже, прикарманил себе большой кусок города.
– Где Фонтейн сейчас? Если мы хотим, чтобы рейд принес пользу, мы должны разобраться с этим типом сами.
– Вот план: он где-то здесь, в рыболовстве, возможно, на пристани, на одной из своих субмарин доставки. В любом случае, это не просто рейд, – Салливан заговорил доверительно, тихо, когда Кавендиш открыл двери, и они пошли дальше по деревянному коридору к пристани, следуя за двумя колоннами бойцов. – Это настоящая атака… военная атака на Фрэнка Фонтейна и всех, кто окажется рядом с ним.
– Насколько все спланировано? Помните, что случилось в прошлый раз. Может быть, нам стоило потратить больше времени на подготовку всей этой чертовщины?
– Спланировано, все отлично. У нас здесь будет две волны людей, еще две наготове в «Фонтейн Футуристикс». Но Райан хочет держать все в секрете как можно дольше. Только это непросто, расскажешь здесь о чем-нибудь двоим, даже одному, а узнают об этом десять. А Фонтейн платит всем сортам сплайсеров, дает им бесплатные плазмиды в обмен на информацию. Так что я не уверен, что… – он покачал головой. – Я просто не уверен.
Коротковолновая рация в левой руке Салливана затрещала:
– На позициях! – сообщил голос из рации.
– Хорошо, двигайтесь вперед, когда я скажу «сейчас». – Он сменил частоту и заговорил с другой командой: – Это шеф. Вы там готовы?
– Готовы напасть на «Футуристикс…»
– Проклятье, не произносите это название по рации, просто – неважно. Просто досчитайте до тридцати и выступайте. А мы начинаем здесь.
Салливан посмотрел на свои часы, кивнул сам себе, огляделся и махнул рукой остальным, они все двинулись к дверям «Секьюрис». Он кивнул Кавендишу, который удерживал дверь открытой перед двумя колонами угрюмых вооруженных людей, и крикнул:
– Сейчас!
Бойцы ринулись вперед с общим воплем. За бегущими людьми – кричавшими от волнения, державшими оружие наготове – поспешил Салливан, старший констебль Кавендиш, констебль Редгрейв и Билл, они двигались по окруженным водой деревянным полуостровам пристани к небольшом судну, похожему на буксир.
И сплайсеры были повсюду.
Многие из них буквально слетали с потолка: сплайсеры-пауки прыгали вниз, орудуя своими кривыми ножами для разделки рыбы так, что в первую же секунду погибли пять человек из отряда Райана. Из разрезанных шей била алая кровь, тела спотыкались о собственные головы, катившиеся по настилу. Биллу даже пришлось сделать резкий рывок в сторону, чтобы увернуться от одной, лицо на которой все еще дергалось. Сплайсер отвернулся от своей жертвы и замахнулся на Билла, но Томми-ган был заряжен, и трескучая очередь снесла мутанту всю верхнюю часть черепушки.
Кто-то рядом вдруг остановился и превратился в статую, покрытую льдом. Сплайсера, который сделал это, разорвало гранатой, но мутантов прибывало все больше и больше.
«Они как демоны из Библии», – подумал Билл.
– Япи-тии-яяя-оооо! – закричал сплайсер откуда-то сверху. – Джин Отри спешит на помощь!
Раздалась долгая пулеметная очередь, сплайсер-паук заорал и свалился с потолка. Тут же взревел огненный шар в руках сплайсера, скрытого тенью и стоявшего по колено в воде в дальнем конце пристани. Билл вздрогнул от жара, когда огонь пронесся мимо него словно метеорит. Огненный шар попал в голову мужчины за его спиной, несчастный закричал, булькая, пока его лицо выкипало. Билл только-только прицелился в этого сплайсера, когда новый огненный шар понесся прямо к нему, оставляя за собой шлейф черного дыма. Он увидел, как сплейсер задергался и упал из-за урагана пуль, забрызгав стену кровью. А огненный шар полетел по спирали, похоже, потеряв цель, когда сплайсер-паук погиб. Он мелькнул над Биллом, а затем зашипел, попав в воду.
Вокруг дребезжали и ревели выстрелы: оглушительно рявкали ружья, громоподобно лаяли дробовики, клокотали пулеметы, резко хлопали пистолеты – а дым, заволакивавший все вокруг, делал «поле» боя больше похожим на ад. В синеватом смоге мелькали красные вспышки выстрелов и ярко-оранжевые всполохи от взрывов бомб, которые летели с потолка, из-за пилонов, из-под пристани, они разрывали людей Райана на куски. Сплайсеры выкрикивали бессмыслицы и насмешки…
Их было не счесть. И они были готовы, предупреждены. «Нас обдурили», – в этом Билл не сомневался.
Человек перед ним вдруг вытянулся и задергался, словно марионетка, размахивающая тряпичными ручонками: в него попал заряд электрического плазмида. Когда он упал, Билл открыл огонь по сплайсеру: это была черноволосая, темноглазая женщина в шортах. Она выглядывала из-за огрызка пилона, метя рукой, на которой плясала молния, в Билла. Но Томми-ган разорвал ее грудь и лицо в клочья, она повалилась назад, в воду, которая уже стала мутной от малиновых волн, полных крови погибших мужчин и женщин, людей и сплайсеров.
«Боже, – подумал Билл, – я из-за Райана убил женщину! Господь, прости меня. Что теперь обо мне подумает Элейн?»
Но женщина сплайсер-паук под потолком прицелилась в него, пуля оцарапала ребро, и Билл без колебаний открыл ответный огонь – он был просто вынужден. Женщина исчезла из поля зрения.
На палубе суденышка, пришвартованного у пристани, появилась другая женщина. У нее был дикий взгляд и залысины на голове, эта шатенка толкала перед собой детскую коляску. Вот она сунула руку в люльку, достала оттуда гранату и метнула ее. Кавендиш рванул прочь…
Но граната остановила свой полет, подхваченная телекинезом, а потом последовала за ним. Старший констебль прыгнул за деревянные ящики, пахшие гнилой рыбой. Они приняли на себя большую часть взрыва, но от них во все стороны полетели, словно дротики, острые щепы, кто-то позади закричал от боли…
Билл рухнул на колени, смотря сквозь дым, как голова той шатенки превратилась в розово-серое облако, после близкого выстрела Кавендиша из обоих стволов дробовика. Тело ее осело…
Но кто-то еще вышел на палубу из маленькой кабины «буксира» – сам Фрэнк Фонтейн.
Он держал револьвер, ухмылялся и смотрел вокруг себя безумным взглядом, стреляя в людей Райана почти наугад. Кем он себя возомнил, Джонни Уэйном? Совсем не похоже на Фонтейна.
– Я вас всех с собой заберу! – кричал он. – Вам никогда не взять Фрэнка Фонтейна без боя!
Во всех его словах и действиях было что-то странно театральное.
Фонтейн полез в карман пальто, чтобы достать второй револьвер. Теперь в каждой руке у него было по пушке, он палил из них одновременно. В его глазах плясал дикий огонь, зубы были обнажены в оскале. Вот одна из пуль достигла цели – констебль рухнул на землю с прострелянной шеей.
Сплайсер засмеялся в кровожадном восторге:
– Так его! Наделай им хороших дыр, Фрэнк!
Билл выстрелил в Фонтейна и промахнулся.
Еще один констебль рванул из облака дыма, стреляя в Фонтейна, но тот отступил, обошел кругом кабину на палубе, оказался за спиной бойца и застрелил его прямо в затылок. После выбросил один из револьверов и подобрал Томми-ган убитого, развернулся и открыл огонь из обоих оружий: пистолета в левой руке и пулемета в правой.
Билл увидел Кавендиша, тот двигался в воде, пригибаясь, направляясь к судну, и начал стрелять в Фонтейна, стараясь не дать ему заметить констебля, пока тот подбирался к борту. Теперь самому Биллу пришлось упасть на пол, пули Фонтейна были направлены в него, свистели прямо над головой.
– Если Фрэнк Фонтейн сдохнет, то вы все сдохнете вместе со мной! – орал Фонтейн.
Но тут Кавендиш вышел из-за палубной надстройки, уткнул дуло дробовика в живот Фонтейна и, ухмыляясь, выстрелил, сбив его с палубы в воду, практически разодрав на две половины.
Кавендиш повернулся к ним, взмахнул дробовиком над головой в триумфе и закричал:
– Я сделал это! Я прикончил Фрэнка Фонтейна!
Затем он спрятался за рубкой, когда на палубу прилетела бомба. Билл потерял его из вида за всем этим дымом от взрыва. Свет бликом пробежал по летящему лезвию. Билл развернулся и выстрелил в сплайсера-метателя-ножей, пытавшегося найти укрытие.
Билл заметил невдалеке Салливана, пятившегося от сплайсера. Этот мутант, вооруженный пистолетом, был босым, из одежды – один комбинезон. Он с невероятной ловкостью скакал по пристани, уклоняясь от всех пуль Салливана так, что тот не мог даже задеть его. Прыгнув в очередной раз, этот урод выстрелил, Салливан поймал пулю левым плечом и пошатнулся.
Билл хорошенько прицелился и выпустил в голову сплайсера несколько пуль. Тот задергался, рухнул в воду, подняв облако брызг.
Салливан, хмурясь от боли, посмотрел на Билла с благодарностью:
– Давайте отступать! Это засада!
Кавендиш вылетел к ним из дыма, кашляя:
– Салливан, я убил Фонтейна!
– Просто отступаем, будь оно все неладно, здесь слишком много сплайсеров!
Короткое копье из разодранной деревяшки пролетело мимо них. Салливан обернулся и выстрелил в кровожадного сплайсера. Билл перепрыгнул через тела двух человек и ударил сплайсера, целившегося в лицо Салливана кривым лезвием, прикладом Томми-гана. Салливан развернулся и, спотыкаясь, пошел по пристани, Билл двигался прямо за ним, остановившись только однажды, чтобы увернуться от летящего огненного шара.
Толстопузый сплайсер-паук с лицом, покрытым шрамами от АДАМа, в одном грязном белье ползал на всех четырех конечностях по стене над дверью. Люди бежали к выходу, а он чередовал странный грубый лай с фразами типа:
– Папа, мама, малыш! Папа, мама, малыш! Весь народ здесь! В моих ушах кровь!
Салливан выстрелил в него и промахнулся. Сплайсер-паук прицелился в них из пистолета как раз в тот момент, когда подоспел Редгрейв. Он выстрелил из-за пилона из дробовика и сбил мутанта со стены. Тело рухнуло вниз, отскочило от пристани и оказалось в воде.
Салливан, шатаясь, прошел через дверь обратно в коридор. Теперь они все были здесь: Салливан, Билл, констебль Редгрейв, прямо за ними шел Кавендиш и еще несколько человек. У одного одежда горела из-за попадания огненного шара, другой потерял глаз, глазница все еще дымилась после удара тока, еще двое мучились от огнестрельных ран…
Билл заставил усмехающегося Кавендиша понервничать, когда он и Редгрейв остались у открытой двери, стреляя в рвавшихся за ними сплайсеров, прикрывая отступления. Пули свистели, заряд «Электрошока» трещали на железном дверном косяке. Билл подхватил пистолет мертвого констебля и выстрелил почти в упор в лицо сплайсера, свесившегося с потолка, появившегося словно из неоткуда… Тот свалился на пол, как умирающая летучая мышь…
– Давайте, не останавливаемся! – крикнул Салливан. – Отступаем!
После появился специальный отряд прикрытия, это была та самая запланированная вторая волна. Они ринулись между Салливаном и Биллом, навстречу сплайсерам. Девять констеблей, вооруженные химическими распылителями, «обледенителями», огнеметами. Их неуклюжее оружие обрушило на сплайсеров потоки едкой кислоты, холода и все сжигающего хаоса.
Салливан держал этот отряд в запасе, боялся, что они с этими не самыми точными пушками могут ранить своих. Но сейчас Билл был чертовски рад их видеть. Это новое оружие Райана сеяло неразбериху в рядах сплайсеров: головы лопались словно попкорн, лица сползали с черепов в булькающей кислоте…
Живот прихватило от страха. Билл взял Салливана под здоровую руку, помогая ему идти. Он позвал Редгрейва, чтобы тот прикрыл их. Рана на плече шефа сильно кровоточила, нужно было добраться до лазарета.
Ноги Билла скользили в крови Салливана, люди позади кричали, умоляя не оставлять их здесь. Пушки трещали, рычало пламя. Они шли все дальше и дальше… и сами не заметили, как оказались в метро, в безопасности.
Но пока они шли, Салливан рычал от боли, а Билл думал: «Может быть, для всех нас нет спасения. Никакого спасения, пока мы в Восторге».
