Великое празднество в столице Авелора всегда справлялось пышно. Повсюду в честь праздника Четырех богов и наступления Нового года развешивали украшенные еловыми ветвями кресты, маги пускали по улицам разноцветные ленты и шары, огромные деревья, зеленеющие листьями и хвоей, искусственно выращивали на городской площади буквально за одну ночь. Хмель и зелья, а может быть и сама атмосфера, погружали горожан в ожидание надвигающегося чуда задолго до наступления самого праздника.

Эрин нервно бродила по своей комнате. Полтора года назад это небольшое помещение на долгие шесть лет стало ее домом. Но сегодня вся новая жизнь могла рухнуть в мгновение ока.

С недельным запозданием, скорее, намеренным, чем случайным, ворон принес письмо от отца. После долгой разлуки граф впервые лично написал ей. Всего несколько слов: «На Великое празднество буду в столице».

Конечно, ее родные знали, куда сбежала блудная дочь. Эрин регулярно переписывалась с матерью и старшим братом. Но вот от отца не было ни слова, а прочие письма, приходившие из родового поместья, обходили эту тему стороной.

Первое письмо матери состояло сплошь из причитаний. Она не корила ее за побег, лишь просила не делать глупостей и вернуться. Намекала на грозящую ей в столице опасность. Но ни слова не написала о проклятии.

Поняв со временем, что упрямая дочь не переменит своего решения, мать сменила причитания и уговоры на угрозы. А когда и это оказалось бесполезным, графиня смирилась. С тех пор тон переписки значительно потеплел, что не могло не радовать Эрин.

В отличие от матери, старший брат Ларос с самого первого письма восхищался поступком сестры. Их всегда связывали довольно теплые, почти дружеские отношения. Поэтому он искренне радовался за нее и мечтал вырваться погостить в столицу. К сожалению, дела не позволяли. Или отец…

Не писал и самый близкий друг юной графини, Мартин. А ведь именно он помог ее мечтам осуществиться. Эрин отправила ему не одного голубя с письмом, но ответа не было. Она боялась, что отец узнал о его роли в этой истории и прогнал со двора. Но Ларос утверждал, что ее личный слуга все еще в замке.

Девушка обреченно вздохнула. Предыдущую бессонную ночь она провела, составляя отцу ответ. Когда она вспоминала историю с проклятием и непреклонность родителя, Эрин охватывало отчаяние. Что она может ему сказать? Что может противопоставить его главному аргументу?

Подойдя к обучению с привычной прилежностью, девушка еще в первый месяц выбилась в лучшие ученицы. К сожалению, не находя в ней выдающихся способностей к магии, преподаватели хвалили ее послушание и память. Любая лекция отпечатывалась у Эрин в голове сразу. Хотя даже создание простого светящегося шара, какими по праздникам кишели все улицы, давалось ей с титаническими усилиями. Но она чувствовала, что это и есть ее предназначение, поэтому довольно слабый дар втройне окупался старанием.

С друзьями в академии девушке повезло еще меньше. Любимчики преподавателей никогда не нравились прочим адептам. На первый курс набрали около двух сотен юных дарований, и первая же экзаменационная сессия скосила половину из них. Государство не собиралось допускать в элитную школу недостаточно способных или недостаточно старательных. Обычно к третьему курсу оставалось не более пары десятков человек. Сейчас каждый одногруппник видел в ней не товарища, а конкурента.

И именно сегодня был роковой для многих день объявления результатов третьего отбора. В Астанской академии магов царила крайне напряженная атмосфера. Первокурсники бродили по коридорам, понурив головы, как тусклые тени. Второкурсники соревновались с ними бледностью лиц. Эрин не сомневалась в своем успехе на экзаменах, но ее настроение было немногим лучше. Какое дело отцу до удачно сданной сессии, если он вознамерился ее забрать?

А ведь именно он всегда поддерживал дочь в стремлении к новым знаниям! Неужели не сможет понять?

Окна комнаты, в которой, по стечению обстоятельств, Эрин поселили одну, выходили на главную площадь и парадные ворота академии. Поэтому, услышав звонкий стук копыт по ту сторону высокой стены, она сразу заметила, как прислуга бросилась их открывать. Девушка ни на секунду не усомнилась в личности прибывшего гостя.

Медленно и торжественно, как на королевском параде, на площадь въехал шикарный серебристый экипаж, запряженный тройкой гнедых лошадей. Сердце екнуло и, казалось, навсегда остановилось. Тройкой правил Мартин.

С высоты третьего этажа она силилась разглядеть лицо отца, но не прочла на нем ни единой эмоции, лишь новая седая прядь украсила его висок. Навстречу графу Дорс Велену вышел сам директор академии. Перекинувшись парой слов, мужчины вошли в здание. Как назло, слуга отправился за ними.

Каждая минута длилась как вечность. Даже сердце отказалось заниматься привычной работой и молча «отсиживалось» где-то в районе пяток. Эрин так и стояла у окна, глядя на знакомый экипаж, пока, тысячелетия спустя, тишину не прервал настойчивый стук в дверь. Как во сне, Эрин подошла и дернула ручку. На пороге стоял отец. Один.

Он молча вошел в комнату и занял единственное кресло. Девушка так и осталась стоять у закрытой двери, не решаясь поднять глаза.

– Здравствуй, дочь, – произнес граф Дорс Велен.

– Прости меня, отец, – шепотом сказала Эрин, глядя в пол.

И снова потянулись минуты напряженного молчания.

Когда Эрин решилась посмотреть на отца, она ждала чего угодно, но не этого ласкового взгляда.

– Я пришел поздравить тебя. Ты прошла третий отбор.

– Ты… не станешь забирать меня отсюда?

– Присядь, – мягко сказал граф и указал на ближайшую к креслу кровать.

Девушка не могла поверить в происходящее. Она полтора года ждала и боялась этой минуты. Конечно, Эрин не собиралась покидать академию, она бы боролась. Но неужели все окажется так просто?

– Эрлинн, это решение далось мне нелегко… Я всегда растил из тебя целеустремленного, амбициозного человека. Я нанимал тебе лучших педагогов не для того, чтобы ты выросла глупой девчонкой, мечтающей лишь о выгодной партии. Быть может, в этом и была моя ошибка. Но сейчас исправлять что-то уже поздно. Ты выбрала свой путь. И в моих силах помочь тебе не упасть… – Он сделал долгую паузу и закурил свою неизменную трубку. По комнате мгновенно разлился табачный аромат. – А еще одну вещь я должен был рассказать тебе давным-давно.

– Ты о родовом проклятии? – нервно перебила отца Эрин. – Я подслушала ваш с мамой разговор.

Буквально на долю секунды глаза графа ярко полыхнули, но он быстро взял себя в руки.

– Значит, ты знала это. И все равно отважилась меня ослушаться?

– Отец! – громко произнесла Эрин и осеклась на полуслове. От этого разговора зависело слишком многое, и все заготовленные речи мигом вылетели у нее из головы. Она робко добавила: – Та сумасшедшая говорила, что я смогу разрушить чары…

– С каких пор слова сумасшедшей старухи вызывают у тебя доверие?

– А с каких пор ты веришь в какие-то проклятия? – наконец нашлась графиня. – Ты всегда учил меня, что мы сами творцы наших жизней. И мой выбор – плевать на проклятия и решать самой, кем мне быть.

Она впервые дерзила своему родителю. Да, ссоры с мамой не являлись для Эрин редкостью. Графине проще было понять младшую дочь, мечтающую о принцах на белых конях и расшитых бисером нарядах, чем вдумчивую старшую. Но отец всегда оставался непререкаемым авторитетом.

– Хорошо, – устало вздохнул он. – Я верю в тебя, моя дочь. Прошу только, не разочаровывай меня.

На глаза Эрин навернулись слезы, а с души свалился небывалой тяжести камень. Совсем как в далеком детстве, она бросилась к отцу и обняла его.

– Папа, спасибо! – прошептала девушка.

– Ну-ну, будет тебе. – Старый граф смутился. Он похлопал дочь по спине, отстранился и медленно поднялся. – Я пробуду в городе оставшуюся неделю до Великого празднества. Ваш директор любезно выделил мне покои в академии. В новогоднюю ночь мы с тобой приглашены на королевский прием.

Он направился к выходу, но повернулся у самой двери.

– Да, совсем забыл. У меня для тебя сюрприз.

Эрин, пытавшаяся скрыть нахлынувшие эмоции, удивленно взглянула на графа.

– Я же слышу, он снова караулит под дверью.

Отец резко распахнул створки. Слуга, действительно стоявший прямо за дверью, в последний миг постарался придать своему лицу отрешенное выражение. Но Эрин громко взвизгнула и бросилась ему на шею.

– Марти, боги, как я скучала!

– Госпожа графиня, – смущенно поздоровался слуга в ответ и покрылся пунцовой краской до самых ушей. Обнять подругу при графе он не рискнул.

– Эрин, – мягко произнес граф, уходя. – Ты знаешь, где меня искать.

Как только за отцом закрылась дверь, Эрин усадила друга на кресло и накинулась с вопросами. После десятка уточнений и заверений Мартина, что в поместье все в порядке, она наконец перешла к главному:

– Тогда скажи мне, Марти, какого черта ты не отвечал мне все полтора года?!

– Госпожа графиня…

– И перестань меня так звать!

– Хорошо, Эри. Граф запретил мне писать тебе. Он надеялся, что ты одумаешься и приедешь назад.

– А ты, конечно, самый послушный слуга в замке, – с сарказмом произнесла рассерженная девушка.

– Эри, пойми, я был очень занят. Это все делалось ради тебя.

– Что – все?

– Я учился. Твой отец нанял мне педагогов. Чтобы я смог служить тебе здесь.

– Я не понимаю…

– Я остаюсь в Нордлине с тобой! – просиял Мартин. – Мы уже сняли комнаты неподалеку от академии.

– Чем ты будешь заниматься? – все еще растерянно спросила Эрин, не в силах поверить свалившемуся на нее счастью.

– С нового года я поступаю в местный Отдел городских расследований и порядка, – гордо сказал слуга. – Граф использовал старые связи, чтобы устроить меня. Всего на полставки, поэтому я буду рядом с тобой всегда, когда понадоблюсь.

– Марти, – грустно улыбнулась Эрин. – Ты даже палки в руках удержать не можешь.

– Ты будешь приятно удивлена!

Он резко поднялся с кресла и выхватил короткий меч, висящий у него на поясе. Выполнив пару красивых пируэтов, Мартин замер в боевой позиции.

– Как и ты, я многое умею, Эри. Твоя очередь. – Слуга галантно поклонился. От удивления у девушки раскрылся рот. Мартин и дворцовые манеры всегда казались ей несовместимыми вещами. – Вы уже выбирали специализацию?

– Да, еще в прошлом году. Марти, знаешь, у меня не очень хорошо получается колдовать.

– Да брось, Эрин, провалы не в твоем духе. Просто покажи пару фокусов.

– Ну… – Девушка замялась и полушепотом начала бормотать на непонятном языке, протянув руку перед собой.

С минуту в комнате ничего не происходило. Мартин уже хотел поинтересоваться, в какую сторону смотреть, когда на руке девушки забрезжил слабый огонек. Пламя едва теплилось и погасло через несколько секунд.

– Эм… неплохо? – неуверенно спросил слуга.

– Плохо, – грустно сказала графиня, смахнув со лба несколько капель пота, проступивших от напряжения. – Это должен быть столп огня высотой на полметра.

– Не переживай, – неуверенно подбодрил ее Мартин. – Ты еще научишься. Зато ты колдуешь, ты же всегда об этом мечтала!

Впервые за долгое время на глазах девушки выступили непрошеные слезы, и она быстро заморгала.

– Каждый маг черпает свои силы из предназначенной ему стихии. Никто не знает, как именно происходит выбор, но считается, что человек рождается таким. Для простоты понимания представь, что каждый маг одной ногой стоит в нашем мире, а другой – в мире своей стихии. Эта незримая связь ощущается лучше, если начинаешь колдовать постоянно. Когда маг произносит заклинание – он говорит на языке мира стихий, призывая его сюда, прокладывая канал. И чем сильнее маг, тем более широкий канал между мирами он способен открыть.

– Так твоя стихия – огонь?

– Нет, изначальные силы огня, воды, земли и воздуха может призвать любой адепт-первокурсник. Все миры стихий связаны между собой гораздо крепче, чем с нашим.

– И какой же мир выбрал тебя?

Глядя на восхищенные глаза своего старого друга, Эрин долго не решалась сказать.

– Дух, – шепотом произнесла она. – Это не совсем стихия, силы для магии я черпаю из себя и окружающего мира. Я, конечно, могу открывать канал в миры других стихий, но он слишком слаб. Марти, все было зря…

Не удержавшись, графиня все-таки расплакалась. Впервые с того момента, как услышала свой приговор на магическом поприще, к которому так стремилась. Мартин сел на кровать рядом с ней и обнял за плечи.

– Эри, но ты же здесь! Главное, что ты учишься!

– Да, я учусь. Я выучила язык стихий лучше, чем кто-либо на нашем курсе, я первая в классе по алхимии. Но это лишь потому, что обычная магия дается мне в десятки раз хуже, чем остальным адептам. Ведь стихия духа досталась только мне!

– Милая, – слуга с особой нежностью прижал плачущую подругу к себе, – ты самая сильная девушка, которую я встречал в своей жизни. Ты что-нибудь придумаешь!

Эрин обняла друга в ответ, стала медленно успокаиваться. В памяти привычно вспыхнул образ Даниэля. В последний год она думала о нем часто и давно смирилась с тем, что заносчивый маг надолго засел в ее мыслях.

Вся ее жизнь в одночасье изменилась, Рид помог ее давней мечте осуществиться. Даже полтора года в академии не смогли затмить в ее сознании ту неделю, казавшуюся впоследствии лучшей в жизни.

Порой она мысленно говорила с Ридом, рассказывала про учебу, про свой курс и преподавателей, про то, как она скучает по дому. Он никогда не отвечал ей, но всегда внимательно слушал, периодически усмехаясь. Как ни странно, со временем Рид стал для нее неким цензором всех поступков и решений. Если ей суждено когда-нибудь встретиться с магом, Эрин очень боялась его разочаровать.

Поэтому девушка вытерла слезы и улыбнулась. Она будет стараться во что бы то ни стало!

«Все однажды умирает», – эта фраза, брошенная вскользь Альбертом, не выходила у Газарта из головы. И немигающий взгляд бывшего архимагистра стихии огня. Странный старик…

Порой Газарту казалось, что он давно выжил из ума. Расхаживает по городу со своей кривой тростью, которая не выдержит и ребенка. Постоянно рассказывает всякие небылицы о давних временах. Врывается на заседания, оправдывая это несуществующими договоренностями. А недавно их пути впервые пересеклись – Альберт поймал его за рукав в Доме ковена, пригласил пропустить по стаканчику. В глубине выцветших старых глаз все еще мелькала та самая юная искра – или это уже были следы зародившегося безумия? Не таким он помнил старшего брата своего сокурсника.

Порой Газарту казалось, что перед ним отменный игрок. Что каждое его действие анализируют, за спиной крадутся чужие тени, а старческое слабоумие – лишь удобная маска.

Говорил в основном Альберт. Как всегда, присказки о старой магии (совершенно неправдоподобные, уж Газарт знал наверняка), слухи о других мирах, соприкоснувшихся во время Слияния (тоже на редкость глупые). Они улыбались, кивали друг другу, как старые знакомые.

– Добро пожаловать, заблудшие овцы! – донеслось со сцены.

Место для беседы было выбрано идеально – в том случае, если ждешь подвоха от собеседника. Кабак «Три звезды», до отказа забитый не обычными выпивохами, привлеченными вечерним представлением, а магистрами, выпускниками Астанской академии. Теми, кому таланты позволили задержаться в столице – что уже немало о них говорило. Простые горожане за квартал обходили это место, ведь никто не знал, что в кабаке вытворят сегодня. Тут то полыхало неизвестное нечто, испуская в небо стайку огненных драконов, то летал по городу неопознанный объект, проливая на землю дождь из бражки.

– Приелась скучная работа на побегушках у аристократов? Кровь забурлила в ожидании настоящей магии?!

Посетители взревели, ритмично постукивая кружками. Над столами огненных магов взмывали искры, над столами водных – клубы белесого пара. Многострадальный горшок на окне вновь разбился, явив окружающим странное рыхлое существо, похожее на помесь человека и оленя. Роняя мокрые куски грязи, оно медленно поковыляло до сцены и развалилось у ног оратора.

– Ну, будет, братцы, – ухмыльнулся он, щелчком пальцев отправляя остатки грязи в дальний угол. – Мы тут с утречка подлатали защиту…

Очередной рев заглушил его голос. Последняя фраза могла значить только одно.

– Дуэли! – завопил хозяин. Его руки покрылись черно-белыми лепестками пламени. Дуэли местная публика обожала.

– Газарт, а ты веришь в мир до Слияния? – неожиданно спросил бывший архимагистр, лукаво прищурившись. Каким-то образом окружающий гвалт не помешал расслышать его тихий голос.

«А вот и игра. Все же противник, а не дурак. Это приятно», – удовлетворенно подумал Газарт.

– В мир до Слияния? – Он изобразил искреннее удивление. – Я привык не думать об этом. Да и какой смысл? Если не разрушительная мощь столкновения миров, то уж темные времена точно смыли все остатки былого. Мы никогда не узнаем ответов.

– А стоило бы, – задумчиво протянул Альберт, не сводя немигающего взора с Газарта. – Тебе, мне. До Слияния не было магии, но была жизнь, наука, и кто знает что еще. А люди как дети, получили игрушку, магию, и забыли про все на свете. Правда, Газарт?

Юный маг облегченно рассмеялся. Ну что старик мог знать? Больше, чем нужно, это да. Как раз на свой смертный приговор? Несомненно! Зато говорить в открытую куда интереснее.

– Или Слияние – это цикличная прихоть природы, которая обновляет миры. Извращенная шутка богов, недоступная нашему пониманию.

– Все однажды умирает, – отрешенно произнес старик. – Но ведь тебе это известно?

– Некроманты немного разбираются в этом, не спорю, – улыбнулся Газарт. – Альберт, скажи, ведь у тебя был ученик, Даниэль Рид, кажется.

– Был, – простодушно пожал плечами бывший архимагистр.

– И история с демоном увлекательная. Почему его не взяли в преемники по стихии духа? Пусть и не его специальность, но это место пустовало до меня много лет. Признаться, я был сильно удивлен, не застав Рида здесь. Праздное любопытство.

– Эх, молодежь! Вам лишь бы магию познавать, никогда не думаете о последствиях. – Вполне дружелюбный тон намеренно подчеркивался строгим взглядом. Как интересно, это тоже намек? – Не берут в преемники ковена пропащих людей, Газарт.

– Тогда я рад высокой чести, оказанной мне. – Нет, правда, не засмеяться было тяжело для некроманта, но он все же сдержался. Сколько бы верных догадок ни высказал Альберт, его шутки казались не самыми удачными.

– Итак, уважаемые и неблагоразумные, кто готов сразиться с противником прямо на этой сцене? – голосом уличного зазывалы протянул хозяин кабака.

Маги любили захватывающие зрелища за вечерней кружкой эля не меньше, чем обычные люди. Но вот желающих подставлять ради этого собственную шкуру оказалось гораздо меньше. Вернее, рисковый нашелся только один.

– Арон Крам, господа! Поприветствуйте и помолитесь, – рассмеялся хозяин. Не мешкая более ни секунды, с отчаянным выражением лица юный маг сбросил накидку, поплотнее застегнул черную рубаху с нашивкой воздушной стихии и гербом королевского дома и шагнул в полосу света. – Кто же рискнет выйти против непобедимого Арона?

«Уж не тот ли это Арон Крам, дальний потомок герцога Жерцкого?» – обрадованно подумал Газарт и впервые перевел взгляд на сцену. Какой удачный вечер!

– Жаль, годы уже не те, – усмехнулся Альберт и поднялся, вырывая его из раздумий. – Не могу сидеть с молодыми до утра. Прощай, Газарт, благодарю за выпивку.

Потрясающий старик! Еще и выпил за чужой счет! Почему-то он нравился Газарту все больше. Даже жаль, что они по разные стороны поля битвы.

– До встречи, Альберт, – улыбнулся некромант на прощание. До скорой.

Бывший архимагистр тяжело поднялся, опираясь на тонкую кривую трость – как только не упал? – и медленно похромал к выходу. Даже коронного немигающего взгляда напоследок не бросил.

– Неужели мы разойдемся по домам без представления? Не найдется храбреца, желающего порадовать публику? Магии хотите, а трусите!

– Кого ты назвал трусом? – бодро встрепенулся Газарт, когда за Альбертом плотно закрылась дверь.

– Раздери меня демон, уж не преемник ли ковена собственной персоной почтил нас сегодня?! Редко захаживаете, магистр Газарт. Совсем старики загоняли?

– Не без этого. – С широкой улыбкой на лице некромант занял место напротив Арона Крама, с поклоном приняв дуэльный вызов.

Даже маги не замечают, что творится под самыми их длинными носами. Стоит лишь на шаг отступить от привычного, как все мигом закрывают глаза. Косность – гнойная язва любого общества. Но избранным единицам она развязывает руки. Арон был целью Газарта уже месяц, а время поджимало.

Это не риск, а просто забава. Только в сказках некроманты творят свои мрачные ритуалы в темных промозглых подземельях, на кладбищах в полнолуние или куда там страхи занесут нерадивых. Настоящей магии неведомы границы и запреты, ограничитель – лишь мощь твоей силы. Да и эти рамки не вечны для упорных и терпеливых.

– Помните, ваш соперник – живой маг. И если сделать ему бо-бо, он может ответить, – снова засмеялся хозяин. – Никаких трупов во время ужина!

– Уж как пойдет, – пошутил Арон с абсолютно серьезным лицом. Выходить против преемника ковена – не дворовую дуэль изображать. Но юноша не струсил.

«Ты попал в точку, дружище. Но я знаю, как все пойдет».

Когда плотный воздушный кокон окутал некроманта и поднял в воздух, он даже не сопротивлялся. А публике хватило одного растерянного взгляда, чтобы понять – не так уж хорош этот магистр, как о нем толкуют в городе.

Воодушевившись удачным началом, Арон заметно повеселел. Движения стали плавными, раскованными. На лице заиграла довольная улыбка. Короткие вихри, вырывавшиеся из его рук, без труда прошивали купол и острыми иглами впивались в руки и ноги противника.

Со стороны столов понеслись неприятные свистки, один из разошедшихся огненных магов пустил пылающую дорожку вокруг дуэлянтов, нетрезвым голосом выкрикивая: «Бей сильнее, что ты как девчонка!!!» Арон незамедлительно воспользовался новой возможностью и вплел языки пламени во вращающийся купол. Короткие тени, выползающие из рук некроманта, купол пробить не смогли. Но Газарт продолжал сопротивляться, даже когда воздушная игла прорезала рубаху. Первая капля крови упала на деревянный пол, вызвав новую волну неистовых воплей.

– Плохо учат у нас в ковене! – радостно закричал хозяин. – Дадим ему еще минутку?

Заклинание призыва не использовалось в этом мире ни разу. Вернее, маги всех разрешенных стихий делали это регулярно, а вот некромантам везло поменьше – ведь считалось, что мертвые уходят безвозвратно. Поднять бездумного зомби, сотворить нежить из бревна и веток – это всегда пожалуйста. А вот призывом душ не владел никто. Это вам не демона на сделку позвать, тут работа тонкая. Благо Газарт подготовился заранее, и хрупкое медное колечко уже давно ждало своего часа на мизинце.

Тонкий серый дымок поднимался из ран, нанесенных Ароном, мгновенно залечивая их. Губы Газарта продолжали нашептывать древнюю формулу. Приоткрыть дверь, шагнуть за грань и вернуться назад уже не одному. С самого зарождения магии это удавалось всем, кроме некромантов. Жалких дураков! Всего лишь толика фантазии способна изменить целый мир…

Уж в чем хорош был Райан Грант еще в прошлой жизни, так это в авторских заклятиях. Именно благодаря одному из них закрутилась вся эта безумная история.

Он подул на медное кольцо. Оно мгновенно истлело, а пепел беспрепятственно покинул купол, на доли секунды окутал лицо соперника и растворился в нем без следа.

Ноги Арона подкосились, и он рухнул на пол. В это время серым туманом истлевал и купол вокруг Газарта, приковавший к себе восхищенные взгляды.

В глубине темных глаз поверженного противника мелькнула отчаянная мольба, принятая публикой за огорчение из-за поражения. Мелькнула и потухла навсегда.

Глаза закрылись, чтобы через мгновение распахнуться вновь – удивленными и пронзительно-синими.

Некромант наклонился к сопернику и прошептал на ухо:

– С возвращением, Ниил. Подыграй мне немного.

Газарт подмигнул и протянул растерянному магу руку. Тот тяжело оперся на нее и долго не мог подняться, будто совершенно забыл, как стоять и ходить по земле.

– А вот и наш победитель! – Не снимая переливающихся щитов, хозяин резво подскочил к Газарту и поднял его руку вверх. Зрители одобрительно засвистели, так и не поняв, что именно случилось на этой сцене. Некроманты даже в столице были редкостью, поди разберись в их секретах.

Часом позже двое магов застыли напротив неприметного деревянного домика на самой окраине города, почти вплотную прилепившегося к крепостной стене. Дом Альберта пустовал, и достаточно давно. Чтобы понять это, опытному некроманту не нужно было заходить внутрь.

Совсем не дурак, улыбнулся Газарт. Когда планы шли, как по маслу, становилось не просто скучно (скука в таком деле – излишнее), а, скорее, опасно. Видеть, знать противника – привычнее для смертных.