Зоя мчалась над песками, моля небеса, чтобы не оказалось слишком поздно. Когда-то она считала, что гриш способен летать только под воздействием парема. Сейчас ее поддерживал в воздухе грозовой фронт; можно было даже представить, что она летит на спине Юриса.

Открывшееся ей зрелище вселяло ужас.

Туша Григория накрывала собой терновый лес, точно огромный купол из постоянно обновляющихся мышц и сухожилий, – святой пытался не подпустить Елизавету с Юрием к Николаю и теневой сущности. Елизаветины шипы раз за разом впивались в плоть Григория, терновые стебли извивались, словно змеи, беспрерывно хлестали и кусали его. Только когда Ваятель закричал от боли, Зоя поняла, что нестерпимую муку ему причиняют не колючки, а насекомые, которых натравила на него Елизавета. На теле Григория появлялись крохотные отверстия и борозды: насекомые проникали под кожу, грызли изнутри. Святого сотрясала дрожь, а потом тысяча ртов одновременно издала нечеловеческий вопль существа, пожираемого заживо.

Юрий жался позади Елизаветы, точно ребенок, что прячется за материнскими юбками. Обеими ладонями монах зажимал рот, как будто старался подавить собственный крик ужаса. Глупый мальчишка. Знал ли он, что задумала Елизавета? Обещал ли его обожаемый Беззвездный святой обойтись без кровопролития, или монаху-фанатику не было до этого дела?

Ваятель еще раз содрогнулся всем телом и испустил дух. Елизавета торжествующе вскричала и кинулась к распростертым телам Николая и его тени – их удерживали цепкие колючие побеги.

Зоя достала из рукава два обломка обсидиана и стукнула ими друг о друга. Хватило одной искры. Ревущий огонь метнулся к Елизавете, та от неожиданности попятилась.

Потом губы святой искривились в усмешке.

– Я думала, Зоя, тебе хватит ума сбежать. Ты опоздала. Дух Дарклинга вот-вот воссоединится с телом. Тебе ни к чему гибнуть в этой битве.

– Мой король истекает кровью. Я – его подданная, солдат его армии, и я пришла сражаться за него.

– Ты – гриш, Зоя Назяленская, и не обязана быть ничьей подданной.

Даже сейчас Зоя сознавала, сколь притягательно ощущение силы. Эта тяга, эта жажда большего навсегда останется в ней. Однако она не первый день знакома с тиранами.

– Ничьей, кроме тебя? Или Дарклинга?

Елизавета засмеялась.

– Мы не будем королями. Мы станем богами. Если тебе нужна корона, забирай. Трон Равки твой. А мы будем править целым миром.

– Я видела его тело в огне. Видела, как он сгорел.

– Я выкрала его из песков Каньона, оставив взамен копию. Это было не трудно.

Как Зоя и подозревала. Подробности ей не интересны, однако необходимо, чтобы Елизавета продолжала говорить.

– И сохранила тело?

– В надежде на воскрешение. Держала его в ульях. О, да, знаю, ты поверила в мою маленькую выдумку насчет ран и страданий, но войти в тот темный коридор ты не осмелилась, так ведь? Никто не хочет слишком много знать о чужой боли. Неужели ты и вправду подумала, что я откажусь от безграничного знания и власти только ради того, чтобы стать смертной? Разве ты бы так поступила, Зоя?

Нет. Ни за что. Но силу, с которой она теперь связана, не пришлось захватывать или красть.

– И что же вы будете делать, когда станете всевластны?

– Ждешь, что я начну описывать широкие перспективы? Мир во всем мире, единая империя без границ и флагов? – Елизавета пожала плечами. – Я могла бы произнести такую речь. Возможно, Темный захочет это сделать. А я лишь хочу обрести свободу и вновь ощутить свою силу.

В этом Зоя ее понимала и знала, какие вопросы стоит задать – те же, что мучили ее, когда начала сгущаться тьма.

– Разве сейчас тебе мало власти? – спросила Зоя, медленно обходя колючие заросли. Грудь тени уже не светилась – значит, кому-то удалось выдернуть шип. Бесплотная сущность медленно перетекала в распростертое тело Дарклинга. Николай лежал рядом и истекал кровью.

– Что проку от власти, если ее некуда применить? Слишком много эпох я провела в этом роскошном уединении. Какой смысл быть богом без почитателей? Королевой без подданных? Я была ведьмой в глухом лесу, владычицей на троне, богиней во храме. Была и снова буду. Снова смогу наслаждаться людским страхом, восхищением и благоговением.

– От меня ты этого не дождешься. – Зоя вскинула руки. Рукава соскользнули, в сумрачном свете блеснула черная чешуя.

Елизавета тяжело вздохнула.

– Следовало догадаться, что Юрису хватит сил на какую-нибудь благородную глупость. Что ж, старый друг, это уже ни к чему. – По ее знаку к Зое скользнули два крепких побега цвета стали, шипы на которых сверкали, будто колючки на хвосте морского змея.

Зоя вновь подняла руки. Свирепый порыв ветра подхватил побеги, сплел их между собой, с корнем вырвал из земли. Одним движением Зоя швырнула их в Елизавету.

– А ты неплоха, – заметила святая. – Юрис не ошибся, сделав тебя своей ученицей. Жаль, что его знания умрут вместе с тобой.

На этот раз поднялся целый терновый лес – спутанная масса толстых, шипастых стеблей. Зоя наслала волну холода, вытянув из воздуха влагу и заморозив древесные соки. Ревущий ветер разметал побеги в клочья.

– Ты и вправду сильна, Зоя. Но меня тебе не одолеть. У меня есть преимущество – вечная жизнь.

– Тогда я воспользуюсь преимуществом неожиданности.

Зоя создала себе прикрытие, подняв стену песка, и молнией метнулась в терновые заросли. Пока Елизавета болтала, она успела переместиться к дальней стороне леса, к носилкам, на которых покоилось идеально сохранившееся тело Дарклинга. Короткий взгляд – о, это безупречное лицо, эти красивые руки. Зоя любила его со всей жадной страстью девичьего сердца. Верила, что он ценит ее, дорожит ею. Она была готова жить ради него, сражаться и умереть за него. И он это знал. Он взращивал в ней эти чувства, как взращивал собственную загадочность, как лелеял одиночество Алины Старковой и желание Жени быть нужной. Он использовал нас всех так же, как сейчас использует Елизавету. И я это допустила.

Но больше не допустит. Зоя подняла руки.

– Нет! – крикнула Елизавета.

– Гори, как должен был гореть, – шепотом произнесла Зоя. Она выбросила руку вперед и вниз, и на кончиках ее пальцев с коротким сухим треском заплясала молния. Это оказалось легко, легче, чем призвать ветер. Молния ударила точно в носилки; посыпались искры, расцвело пламя. На глазах Зои из огня выступила тень – она словно пыталась спастись от нестерпимого жара.

– Что ты натворила?! – завизжала Елизавета.

Святая бросилась к Дарклингу, а терновый лес поднимал его выше, спасая от огня. Но Зоя накаляла жар до тех пор, пока языки пламени не сделались синими, как те, что вырывались из пасти дракона. Терновые заросли загорелись, начали крючиться и опадать. Колючие стебли обвились вокруг Зоиных щиколоток, но она призвала на помощь искры и сожгла их, хотя при этом опалила кожу. Умение управляться с огнем требовало опыта.

Елизавета попыталась вытащить останки Дарклинга из костра. Зоя помнила, что огонь может причинить святой боль, но не остановит ее. Уничтожить столь древнего и могущественного гриша способна только собственная сила Елизаветы, обращенная против нее же. У Зои есть всего несколько минут.

Из-за стены огня выскочил монах. Зоя вырвала из его руки сияющий шип.

– С тобой я разберусь позже, – прорычала она и вихрем взметнула две дюны. Юрий оказался закопан в песок по шею.

Остатки теневой сущности нерешительно парили в воздухе между Николаем и полыхающим одром Дарклинга. Тень стала почти прозрачной, крылья были ободраны, когтистые руки бессильно висели по бокам. Зоя воткнула сияющий шип обратно в то место на груди тени, где полагалось быть сердцу.

Николай резко вдохнул и пришел в себя.

– Вытащи это из меня, – просипел он, кивнув подбородком на свою грудь, из которой торчал настоящий терновый шип. – Прикончи его.

А если это убьет и тебя? Времени на размышления не было. Зоя выдернула шип. Николай взвыл, из его груди хлынула черная кровь. Удар мощного ствола опрокинул Зою на спину.

Терновый лес вокруг нее буйно рос. Елизавета с пронзительным воплем поднялась над погребальным костром Дарклинга. Сейчас она одновременно была пчелиным роем, цветущим лугом и женщиной, обезумевшей от горя. Ползучие побеги стягивались на Зоиных запястьях, туго связывали ее с ног до головы. Елизавета уже нависла над ней, уже тянула руки к горлу Зои. Изо рта святой сыпалась саранча.

Все хорошо. Николай спасен, Елизавета не покинет пределов Каньона, с облегчением думала Зоя. Она остановила Дарклинга, а остальное неважно. Пускай Елизавета забирает ее сердце. Однако в голове зарокотал голос дракона: И ради этого я отдал тебе чешую? Мы – дракон, мы не ложимся на землю, покорно ожидая смерти! Она почти видела издевательскую усмешку Юриса.

Колючие лианы стягивали ее тело все туже. Терновый лес – порождение Елизаветы, но древесные соки текут, словно кровь, словно река, повинующаяся силе приливов и отливов. Святая яростно взревела, и жужжание насекомых оглушило Зою. Она постаралась сосредоточиться на соках, бегущих по веткам, вспомнила тягучую смолу, в которой раз за разом тонула, и призвала силу.

Побеги развернулись, смертоносные шипы пронзили плоть Елизаветы – слишком стремительно, чтобы она успела отпрянуть или изменить облик. Острые пики шипов проткнули ее тело с отвратительным влажным хрустом. Святая повисла в считаных дюймах от Зои на остриях, которые сама же и сотворила.

Зоя смотрела, как шипы глубже и глубже проникают в тело Елизаветы, как угасает свет в глазах святой. Она была готова поклясться, что слышит удовлетворенное рычание дракона.

Пускай даже Равка падет. Пускай гриши разбегутся и Вторая армия прекратит существование, но мир очистился от Елизаветы и Темного.

Зоя вспомнила тигрят на снегу, Лилиану, лущившую орехи у камина, зал под золотым куполом в Малом дворце, толпы гришей, смех, отражающийся от стен, – все это перед нападением Дарклинга. Вспомнила Николая в схватке с демоном и шип, зажатый в его руке, точно кинжал.

На этот раз я спасла тебя, подумала она, падая на песок. На этот раз я все сделала правильно.