Словно в ответ на вызов, брошенный кинематографом и играми, комиксовые вселенные заполонили сюжеты нового рода. «Комикс-ивенты», как их называли, существовали со времен «Секретных войн» «Марвел» и «Кризиса на Бесконечных Землях» DC. Они были предлогом вставить всех персонажей, имевшихся у издательства, в панорамное пляжное чтиво, которое при желании можно разрекламировать как голливудский блокбастер.

В двадцать первом веке серия ивентов открылась проектом, который станет вехой в развитии супергеройского нарратива, – «Кризисом личности» 2004 года. Читателям гарантировалась шокирующая история, которая навсегда изменит все, что мы знаем о вселенной DC, в том числе наши воспоминания о любимых в детстве комиксах. «Кризис личности» был детективом, начинался с жестокого убийства, и едва ли в списках DC нашелся бы персонаж, менее заслуживавший роли жертвы.

В мои мозговые извилины навеки впечатан один образ из второго выпуска: некогда беззаботная Сью Дибни в драных колготках – очевидно, после насильственного вторжения Доктора Света через черный ход – рыдает в объятиях мужа на зеркальном полу одной из штаб-квартир Лиги Справедливости, этом возлюбленном средоточии детского восторга и возможностей.

Порочный физик Артур Свет, известный своими манипуляциями с линзами и фотонами, начал злодейскую карьеру врагом Атома, который сыграл крупную роль и в этой истории. Свет был типичным злодеем по рецепту «естествознание для начинающих», творением Джулиуса Шварца времен серебряного века, и задумывался для того, чтобы учить деток основам физики под лукавой личиной злодейства с прибамбасами. Побыв бестолковым противником Юных Титанов, он поднабрался глубины и характера, но ничто в его предыдущей уголовной биографии (включая несколько провалившихся околосветовых краж) не давало оснований заподозрить склонность к насильственному анальному сексу, пока «Кризис личности» не выкрутил до максимума этот прежде упускаемый аспект обаяния персонажа. И вот уже все ветераны героического сообщества DC живут в страхе за ректальную безопасность своих близких, а поведение Доктора Света совершенно выходит из-под контроля. С каждым своим появлением он все похотливее, а в одном из будущих сюжетов восстает из мертвых распутным зомби.

Что касается Сью Дибни – вы, вероятно, помните Сью и ее мужа Ральфа, Вытягивающегося Человека, по серебряному веку: они сыпали остротами и стабильно обитали на тех окраинах вселенной DC, где посветлее. Рисовали их под Дика Ван Дайка и Мэри Тайлер Мур – Ральф и Сью Дибни были ответом DC на Ника и Нору Чарльз, пару детективов, сыгранных Уильямом Пауэллом и Мирной Лой в фильме «Тонкий человек» (Вытягивающийся Человек, понимаете?). «Вытягивающийся Человек», очаровательная небалаганная трактовка концепции Человека-Пластика, растяжимого героя, выходил дополнительным стрипом во «Флэше» – аккуратные восьмистраничные истории с загадкой и решением, какие любил Джулиус Шварц. Ральф и Сью, прекрасная пара, путешествовали по свету, без особой суеты расследовали научно-фантастические салонные детективы в духе Эллери Куина, и заканчивалось все, как правило, поцелуйчиками, отчего брак казался каким-то нескончаемым медовым месяцем. Они были молоды, влюблены, счастливы.

А потом пришел Брэд Мельцер.

Мельцер публиковал романы, много лет был фанатом комиксов, свое дело знал, и было ясно, что к этим персонажам он подбирался давно. Красноречивый, непритязательный, вдумчивый – странно было ожидать, что этот мальчик погрузит героев DC в муторный мир сомнительной этики, паранойи, крайней кровожадности и сексуального насилия, однако ровно так он и поступил. Получилось что-то потрясающее – как будто «All You Need Is Love» сыграла сатанинская дэт-метал-группа из Норвегии.

Комикс открывался вызывающей, бравурной декларацией о намерениях, которая вывела романные поползновения Мельцера на первый план, а затем продемонстрировала его комиксовое мастерство:

«Кризис личности», иллюстрация Рэгса Моралеса и Майкла Бэра. © DC Comics

Как, само собой, и обстоит дело в «Кризисе личности» – в начале Вытягивающийся Человек и Файрхок дежурят, примостившись на крыше. Текстовые блоки равномерно распределены по панелям, тонким контрапунктом визуальному ряду и диалогам двух персонажей.

На четвертой полосе мы оказываемся на кухне в Смолвиле, с Кларком Кентом, его приемными родителями и новым рассказчиком, в котором мгновенно узнаем Супермена.

Эти джойсовские сдвиги точки зрения всегда маркированы цветными текстовыми блоками. В одностраничном эпизоде с зелеными блоками мы слышим внутренний монолог Зеленой Стрелы; затем появляется цепочка бледно-голубых реплик (Атом), серых (Бэтмен) или желтых (Робин), и однако, история Мельцера остается замечательно ясна. Каждый голос – выразительный и запоминающийся, и даже когда диалоги и авторский голос переплетаются с пятнадцатью отдельными монологами, даже когда умопомрачительный монтаж означает порой, что в одной сцене контрапунктом звучат четыре или пять голосов, разноцветье едва ли требуется; за многие годы никому не удавалось так близко подойти к оркестровой полифонии Роя Томаса.

В середине первого выпуска Ральф обнаруживает труп Сью, нарисованный весьма недвусмысленно. Некогда веселый детектив стоит на коленях, его нелепо растянутые руки несколько раз обернуты вокруг обожженных останков возлюбленной жены, а его страдальческое лицо катарактой затягивает густая пелена комиксового дождя. Голова откинута, рот распахнут, точно свежевырытая могила для любимой морской свинки, по резиновым щекам рекой льются слезы. Это вам не круиз в Каир на годовщину свадьбы, где чета Дибни разгадала загадку Сфинкса, а Ральф чуть не повредил спину. Смерть невинности обрела новый облик, новый культовый образ. У нас на глазах, выполняя отвратительное обещание окровавленного смайлика из «Хранителей», резиновый детектив обнимал убитую жертву, свою жену. Для четы Дибни серебряный век воистину закончился. Господствующим мифом Америки, пережившей Всемирный торговый центр, стала смерть грез. В защитниках своей бестревожной юности Мельцер и ему подобные разглядели смелую метафору американской невинности и свирепо выплеснули смерть этой ясноглазой наивности в ослепительном взрыве яда и мастерской жестокости. Перед нами – панковская супергероика по-американски.

Рисовал эту историю подающий надежды Рэгс Моралес, чьи искусные композиции выкручивали до максимума эмоциональный символизм и обостряли пластичную выразительность лиц до невиданных пределов страдания, вполне уместных в истории, которая пристойность в гробу видала. Моралес специализировался на супергероях, дошедших до ручки. Он рисовал супергероев, потерявших власть над собой, осиротевших и параноидальных, в поту и слезах – а порой все это одновременно, если того требовали головокружительные американские горки сюжета.

Разгадка детективной интриги у Мельцера в конце концов оказалась нелепой и слегка обламывала, но едва ли это имело значение, а при третьем прочтении комикс действовал только сильнее. В нем были правдоподобные человеческие голоса, текстура, ощущение крайней опасности и ярости – вот почему он так захватывал. Итоговая задача серии заключалась в том, чтобы сделать героев DC ближе, ранимее. Если они справятся с такой историей и останутся в целости, значит они справятся с чем угодно. Продажи были высоки, аудитория бурлила, в середине десятилетия DC достигла пика, а «Марвел» между тем пересматривала свои подходы. Одним из первых ее откликов стала серия «Диск личности». «Новомарвел» славилась своим бесстыдством.

Хороня допущения серебряного века, последний выпуск даже цитировал драматурга Артура Миллера: «Можно считать, что эпоха окончена, когда истощены ее основные иллюзии».

Полемический успех «Кризиса личности» обновленная DC подкрепила популистским праздником жизни под названием «Бесконечный кризис» – двадцатилетним юбилейным продолжением первого великого событийного комикса «Кризис на Бесконечных Землях». Писал его Джефф Джонс, устрашающе внимательный к деталям, и комикс получился заумной плотной энциклопедией, в которой десятилетия сюжетных поворотов объяснялись на одной-единственной панели, а истории целых вселенных и бесчисленных персонажей ужимались до простыней убористого текста. Экшн между тем не ослабевал – Джонс и его художники писали оркестровку буквально для тысяч героев и злодеев, с эмоциональными сценами, мыльнооперными моментами и развитием характеров, и весь стиль DC как будто сплетался в один голос. В Джонса, похоже, нередко вселялась живая душа вселенной DC, и он умел спрессовывать целые годы в одну красноречивую строку – например, когда Бэтмен язвительно огрызается на старого союзника:

«Бесконечный кризис» был плотен и сложен – то ли комикс, то ли путеводитель, – и ядро аудитории DC переживало восторг пополам с облегчением. Работа Джеффа Джонса с неизменной чуткостью откликалась на ожидания фанатов, и он всегда понимал, когда нужны знакомые характеристики, а когда уместно добавить шока или новизны. Но сложно было вообразить, что этот конкорданс понравится широкой аудитории. Он был задуман для специалистов и не представлял интереса для мейнстрима, хотя в качестве введения в обширную и запутанную вселенную DC ему едва ли найдется ровня.

Параллельно с «Бесконечным кризисом» DC публиковала мои «Семь солдат». Эту мегасерию я, как маньяк, что возводит собор из спичек, выстраивал, еще работая в «Марвел», и все ради того, чтобы исследовать самое дно вселенной DC: групповая психотерапия для супергероев с низкой самооценкой; подражатели, покупающие волшебные кольца на eBay; любители суперпорно, в котором девушки дымящейся серной кислотой поливают прекрасные неуязвимые груди.

Я хотел, чтобы эти разочарованные недоученные суперничтожества столкнулись с эпическим злодейством, какое обычно приберегалось для звездных супергероев из Лиги Справедливости. Одно дело – смотреть, как беспомощный человек в маске выступает против пары-тройки бандитов, и совсем другое – смотреть, как он, вооружившись лишь щитом и полицейской дубинкой, сражается с инопланетной империей. Злодеи у меня назывались «Шида» (от кельтского Sidhe, потустороннего волшебного народца, этих таинственных «иных», что возникают в сказках разных культур) – то была алчная раса падальщиков, остроухих долговязых гоблинов на огромных, генетически спроектированных мухах и пауках, словно вырвавшихся в наш мир с полотна Ричарда Дадда. Выясняется, что Шида – потомки человечества из будущего за миллиард лет от нас; эволюционировав, они стали последними свирепыми обитателями обреченной земли под умирающим солнцем и посредством украденных машин времени поддерживают в себе жизнь, пожирая собственную историю.

Под началом Глорианы Мглы, Королевы Фей и любительницы яблок, абсолютной Злой Ведьмы, Шида периодически засылают многочисленные армии в прошлое – «пожинать» созревшие цивилизации, красть их культурные, научные и природные богатства, целые века оставляя под паром, а затем возвращаясь толпой, когда расцветет новая высокоразвитая цивилизация.

Еще один смелый эксперимент, «52» (2007) – годичная мегаистория, пятьдесят два еженедельных выпуска в реальном времени; его в формате телесериала писали четыре крупнейших автора DC того периода – Джефф Джонс, Грек Ракка, Марк Уэйд и я, раскадровку и ключевые моменты рисовал Кит Гиффен, а до ума доводил состав многообещающих талантливых художников.

Комикс прогремел оглушительно, и, несмотря на сложный напряженный график, мы все быстро сплотились и смогли раскрыть сюжет гораздо глубже, чем обычно удавалось с нашим составом героев и злодеев третьего ряда. Завершение «52» мы отпраздновали поездкой в Лас-Вегас, где Грег Ракка предложил навестить стрельбища. Ему не терпелось опробовать полуавтоматическую винтовку, а я, закоренелый пацифист, оружия даже в руках никогда не держал, не говоря уж о том, чтоб из него стрелять. Грохочущая отдача меня удивила, но отвращения не вызвала, и вскоре мы с Кристан флегматично всаживали пули в ухмыляющееся бумажное лицо Усамы бен Ладена. Странная притягательность хладнокровного убийства виделась несколько яснее в этом зале гикающих мужланов и нервно хихикающих новичков.

«Марвел» парировала собственными ивентами. Лучшим из них, как уже было сказано, стала «Гражданская война». Однако Брайан Бендис также написал вяловатый «День М» и «Тайное вторжение» – продолжение войны крии и скруллов, в котором инопланетяне одержали победу, Земля завоевана и делаются слегка неуклюжие попытки сравнивать скруллов с радикальными исламистами, оптом позаимствованные из телесериала «Звездный крейсер „Галактика“».

Далее вышло «Темное правление», в котором обезумевший, накачанный лекарствами Норман Озборн, он же Зеленый Гоблин, архивраг Человека-Паука, заменяет Тони Старка на посту директора ЩИТа, переодевается в доспехи, становясь Железным Патриотом, и набирает на службу членов суперзлодейского сообщества, которым предстоит стать кровожадным субститутом супергероев – Темными Мстителями. Серия была замечательна тонким, многогранным изображением Озборна – плохого человека, который изо всех сил старается соответствовать тягостной новой роли хорошего парня в обстановке прогрессирующей тотальной разрухи. Любой, кто хоть раз страдал от стресса переработки, необходимости принимать многочисленные тяжелые решения и жестокого бремени сокрушительных дедлайнов, прекрасно понял бы муки Озборна, пытавшегося удержать контроль над своей непокорной командой и своей страной. Из этого получилась затем «Осада» – еще одна эпическая глава той же громадной длительной истории, по меньшей мере доказавшая, что Бендис – уникальный генератор ивентов и для плавного развития современной вселенной «Марвел» абсолютно незаменим.

Затем настал мой черед подавать от команды DC – «Финальным кризисом» (2008). «Бесконечный кризис» я считал квинтэссенцией комикс-ивента и слегка трепетал. Джефф пустил в ход все, что было, непринужденно вплел сотни персонажей в сюжет, где им всем нашлось, что толкового сделать или сказать, а тем временем зачал новые сюжетные линии и персонажей, чтобы будущим создателям тоже было чем заняться. В его руках вселенная DC стала единым, хоть и густонаселенным пространством. Он даже умудрился добавить туда подлинных эмоций – например, когда Лоис Лейн золотого века умирает на руках оригинального «докризисного» Супермена 1939 года. На Земле-2 они женаты и вместе дозрели до трогательно романтических подступов к старости. Мне предстояло сочинить совсем другое продолжение «Кризиса»; я надеялся, мне удастся добавить что-то новое и сказать что-то ценное.

В период работы над «Финальным кризисом» я параллельно занимался другим крупным и спорным комиксом, выросшим из моей продуктивной и прибыльной фазы психоделии смерти. В «Бэтмен R.I.P.» группа супербогатых международных игроков «Черная Перчатка», возглавляемая зловещим Доктором Хёртом – который, возможно, дьявол или якобы умерший отец Брюса Уэйна, – взялась всеми возможными способами переламывать волю Темного Рыцаря, направляя против него воспоминания и сам рассудок:

Я развлекся, изображая уязвимого Бэтмена, что бродит по улицам бездомным на героине, обезумевшим и всеми преданным. Месть была сладкой, но краткой – она стащила с Брюса Уэйна костюм и запустила героя сквозь время.

«Бэтмен R.I.P.» даже попал в заголовки Би-би-си, а коллекционные издания стремительно разлетались в мейнстримных книжных магазинах, где красивые «графические романы» и подборки комиксов постепенно заполняли все больше пространства на полках. Кое-кто отнесся к «Бэтмен R.I.P.» очень серьезно, и один разъяренный корреспондент обвинял меня в том, что я убил его детство, – хотя, будь это правдой, человек этот вряд ли был бы жив и смог бы пожаловаться. Было почти смешно, но, когда замелькали угрозы смерти, мы снова плюнули на наш веб-сайт и предоставили психам резвиться в дурдоме безнадзорно.

«Бэтмен R.I.P.» еще не успел остыть в гробу, а мы с Фрэнком Куайтли уже запустили следующую серию «Бэтмен и Робин» – кислотного оттенка осовремененную версию телесериала шестидесятых, как будто поставленного Дэвидом Линчем, и в 2009 году это была самая продаваемая книга про Бэтмена. Дик Грейсон, первый Робин, стал новым Бэтменом, помоложе, поспокойнее и пооптимистичнее, а в роли Робина выступал давно потерянный сын Брюса Уэйна Дэмиен, воспитанный наемными убийцами и выросший хмурым и с претензиями (весь в отца). Перевернутый Динамический Дуэт – угрюмый Робин, жизнерадостный Бэтмен – получился так хорош, что многие читатели взаправду огорчились, когда Брюс Уэйн вернулся и вновь облачился в свой плащ. «Бэтмен и Робин» естественно перетекли в столь же успешные «Возвращение Брюса Уэйна», «Бэтмен: Возвращение» и «Бэтмен Инкорпорейтед» – ивент за ивентом и ивентом погоняет. Некоторые читатели возмущались, широко распространился термин «усталость от ивентов» – от него на ум приходили хрупкие фанаты, что дрожат в сумеречных комнатах, очухиваясь после утомительного чтения историй, где происходит слишком много всего. Впрочем, они, хоть и жаловались, не могли перестать покупать, поскольку подсели на повествовательный эквивалент крэка, в сравнении с которым старые комиксы, не ивенты, походили на детскую присыпку.

Решив погонять эту старую клячу, пока не сдохнет от разрыва сердца, я возвестил начало новой эскалации фрилансерных боевых действий и стал впихивать все больше и больше сюжета во все меньше и меньше страниц, объявляя ивентом каждую арку, каждый выпуск, каждую панель!

«Марвел» подвела итог последнему десятилетию «Эпохой Героев». Вновь врубили свет. Злодеям дали шанс повладычествовать, а теперь все закончилось. Куда ни глянь со Сторожевой башни, дела обстояли хорошо. Невзирая на намеренные инверсии «Земли-2» и «Особо опасен», в конечном счете супергерои всегда побеждали. Страхи 9/11 были переварены, истощены и оставлены позади, – во всяком случае, так казалось.

«Наши миры в войне» – похоронная сага DC рубежа веков о войне с пришельцами, в которой за спиной измученного Супермена горели две башни, – задала антиутопический тон десятилетия. В этом безнадежном образе – Супермен, который прилетел слишком поздно и не успел всех спасти, – обнаружился источник новой энергии. Супермен потерпел неудачу. И что теперь? Потенциал для новой невероятной истории!

Событийное десятилетие DC завершила ивентами «Самая Темная Ночь» Джеффа Джонса, где космический злодей воскрешал мертвых супергероев DC и покойных персонажей второго плана в виде зомбированных Черных Фонарей, и «Самый Светлый День», который подчеркнул контраст и объявил новую главу в долгоиграющей саге вселенной. Свое искусное и увлекательное развитие мифа о Зеленом Фонаре Джонс рассматривал с позиций детской логики и создал целый спектр – Желтых Фонарей, Синих Фонарей, Красных Фонарей и всяких прочих. Это неизбежно привело к возникновению Черных Фонарей, ужасных зомби.

После прогремевшей покупки «Марвел» «Диснеем» в 2009 году мрачную «реалистическую» фазу расчетливо завершили «Осадой» Брайана Бендиса, где Асгард, супергород древнескандинавских богов, придуманный Джеком Кирби, обрушился на Землю, затвердел и раскололся. Теперь из радужных руин старой мифологии мог вырваться новый миф.

Через месяц началась «Эпоха Героев» – бренд лепили на все, что под руку подвернется, и продвигали модными словами 2008 года («мифический», «культовый»), с ног сбиваясь в попытке адаптировать и усовершенствовать формулу большой фантастики из комиксов DC. Был ли этот поворот «Марвел» на сто восемьдесят попросту капитуляцией перед силами рынка комиксов для всей семьи под командованием мышиного диктатора? Поживем – увидим. Для супергеройских обитателей комиксовых вселенных Большой Двойки результат был один.

После долгой ночи наступил рассвет.

Значит ли это, что краткое, злобное, сексуально озабоченное и индивидуалистическое отрочество супергеройских комиксов наконец завершилось? Комиксы – уже не последнее прибежище для неприкаянных фантазеров, которым прочие развлекательные жанры кажутся слишком смирными или слишком ограничивают свободу грезить. Комиксы превратились в почтенный трамплин, забрасывающий в Голливуд и к большим деньгам. Комиксы почистились, постриглись, приготовились к оседлой жизни в пригородах. Они больше не шумят, не развращают деток, не подбрасывают им неподобающих идей.

По крайней мере, до поры. Для супергероев DC и «Марвел» ничто не остается прежним и все остается прежним. Супергерои давным-давно восторжествовали.

Возможно, последнее потрясение и ужасный урок блистающей новой супергеройской истории 2010-х таковы:

Плохие парни все-таки не одержали победы. Победили мы.

И что теперь?