Глава 15
***
Паломники вышли к пограничному блокпосту неподалёку от города Харбин в полдень. Солнце беспощадно отражалось от нанесённых непогодой сугробов, взрезая сетчатку глаз ослепительной белизной расстилавшегося снежного полотна вокруг стоявшего в чистом поле укрепления. Лица страждущих приобщения к мудрости Иволгинского Дацана были преисполненны отрешённого благочестия, несли на себе едва заметный отпечаток усталости и для скучающего таможенника российской стороны имели слишком много общего, чтобы он был способен отличить одного китайца от другого. Принимая их документы, он практически не глядя шлёпал печатью, желая как можно скорее окончить исполнение непосредственных обязанностей и вернуться к отложенному из-за паломников журналу с эротикой.
Люди в одинаковых шерстяных одеяниях цвета корицы сменяли друг друга, произнося благодарную молитву за служилого человека, прежде чем поклониться и отойти в сторону, уступая место следующему паломнику. Рутина будней пограничников не предвещала сюрпризов, пока перед офицером не оказался совершенно непохожий на прочих паломников человек.
Наметанный взгляд пограничника автоматически обшарил ссутулившегося мужчину средних лет, подмечая ширину плеч, манеру держать голову и слишком плавные движения. Офицер заинтересовался. Стряхнув с себя ленивое оцепенение, он внимательно изучил предоставленный ему документ, проверил его с помощью ультрафиолета, просветил ручным сканером, даже пробил номер и серию паспорта по базе и… Ничего. Показавшийся ему подозрительным, паломник терпеливо ждал, не издавая ни звука и только щелчки его длинных, костяных чёток размеренной чередой отсчитывали ход уходящего времени.
— Цель приезда? — на безукоризненном "мандарине" спросил пограничник, скорее для соблюдения требований и правил несения службы, чем желая подтвердить свои неясные и смутные сомнения, впрочем не ожидая услышать чего-то особенного.
— Паломничество по священным обителям школы Гелугпа. — ответил паломник, демонстрируя извлечённый из-за пазухи бронзовый символ "бесконечного узла". — Как и братья, я следую в Иволгинский…
Пограничник уже не слушал китайца, заворожённо уставившись на его запястье, выглянувшее из под широкого рукава шерстяного одеяния. Красно-зеленый дракончик, обвивавший эту руку от локтя, хищно блеснул яркими красками татуировки, выдавая своего обладателя с головой. Обративший на это внимание паломник замолчал и напрягся, делая малозаметный короткий шаг чуть в сторону, начал выпрямляться и…
Офицер только усмехнулся и демонстративно показал пустые руки, медленно качая головой и не желая дальнейшего развития событий. И пусть для поднятия боевой тревоги ему достаточно было только прикоснуться к вмонтированной в пол педали или коснуться одной из трёх аварийных кнопок. Его такой расклад не устраивал. Сложив пальцы в щепоть, он потёр их друг о друга, используя международный жест, тем самым призывая паломника к бесконфликтному способу разрешения проблемы.
Наитие не обмануло российского пограничника. Или его не подвело совершенно иное чутьё? Запах наживы для него был настолько же отчетливым, как и подозрения о лживой личине паломника. Но он мог и ошибаться. И поэтому нельзя было рисковать сверх меры. Пока офицер размышлял, паломник согласно кивнул головой.
— Проследуйте за мной, господин Цао Бо. Процедура обыска не займёт много времени. Миронов, замени меня на посту! — отреагировал пограничник и покинул уютное кресло.
— Есть, господин капитан! Так, кто тут следующий? — громко и отчётливо осведомился заместитель взвода, строго хмурясь и грозно поигрывая бровями. Для него эта нужная и скучная работа до сих пор была лишь игрой и он не мог, да и не хотел относиться к ней по-настоящему серьёзно.
Небольшое помещение для обыска было, как и прочие, оборудовано камерами видеонаблюдения. Опытный капитан помог китайцу избрать правильное местоположение, при котором в объектив никак не могла попасть сокровенная часть спонтанной сделки. На стол легла небольшая наплечная сумка из мешковины, в недрах которой псевдо-паломник отыскал скатанную в рулончик стопку американских купюр крупного номинала. Стоило деньгам поменять владельца, как офицер развил бурную деятельность, за пару минут, поверхностно и только для вида провёл обыскное мероприятие, заполнил протокол и отдал его на подпись китайцу.
Тот только недовольно цокнул языком, думая о том, что за отданную сумму вполне можно было обойтись и без соблюдения формальностей…
Паломники вновь отправились в путь — немного ссутулившись, пряча лица под тёплыми капюшонами, а ладони — в широких рукавах традиционных одеяний. Дэй-младший, наследник клана Луэн, Красный Дракон, продолжал идти вместе с ними. Пересечение границы для него было самой сложной частью плана — попасть в Россию официально, при этом будучи персоной нон-грата, представлялось ему нереальной задачей. Пришлось изворачиваться, делать документы, искать обходные тропки и наводить справки о всех крнтрольно-пропускных пунктах российско-китайского пограничья. Теперь, оставив самую сложную часть плана позади, Дэй мог приступить к более лёгким и приятным этапам. Осталось только добраться до ближайшего телефона.
А капитан пограничной службы тем временем, пересчитав упавшую по милости небес взятку, тщательным образом оформил все документы на взяткодателя, внёс их в рапорт и отправил его в вышестоящую инстанцию, тем самым полностью следуя пятой поправке к должностной инструкции. На границе вновь воцарилась ленивая скука…
***
Бывают моменты, когда для выражения обуревающих человека чувств недостаточно обычной речи. Передать всю палитру становится возможным лишь, если призвать на помощь поэзию или музыку, а может и всё вместе. Ведь что есть искусство, как не способ раскрыться перед миром в попытке поведать о том, что невозможно просто рассказать, показать или объяснить?
Стоя перед приоткрытой дверью комнаты в общежитии, я озадаченно вслушивался в мелодичные звуки, доносящиеся из глубин места моего нового обитания. Уверенно опознав в переливах звучания акустическую гитару, я удивленно хмыкнул и толкнул дверь, желая поскорее убедиться в собственной догадке. Тем временем в волны перебора струн, стоит заметить, очень энергичного и довольно залихватского, вплелся юношеский голос, фонтанирующий ироничной печалью и весельем одновременно:
— Весь покрытый зеленью, абсолютно весь -
Остров невезения в океане есть!
Остров невезения в океане есть -
Весь покрытый зеленью абсолютно весь!
Там живут несчастные люди-дикари -
На лицо ужасные, добрые внутри!
На лицо ужасные, добрые внутри -
Там живут несчастные люди-дикари!
Что они не делают, не идут дела -
Видно в понедельник их мама родила!
Видно в понедельник их мама родила!
Что они не делают, не идут дела…
Песня билась в стенах квартиры, словно зверь в клетке — мелодия плыла громкими, накатывающими волнами, повторяющиеся строки усиливали этот эффект, впечатывая их в мозг серией мелькающих образов. Пел мой друг, не узнать его голос не было никаких шансов, пусть он и звучал в высшей степени необычно: не так звонко, как я успел привыкнуть, гораздо более чувственно, жонглируя интонациями и беспощадно попадая в ноты, звучно, но не пронзительно… Разувшись в прихожей, я как можно тише прошёл в комнату, чтобы ненароком не привлечь к себе внимание.
Алексей сидел на подлокотнике кресла, обратив лицо к раскрытому окну и музицировал, весь отдавшись этому процессу. Все мы по-настоящему честны лишь в момент уединения с самим собой и мне посчастливилось застать его в одно из таких мгновений: растрепанный, ещё чуточку пьяный после ночных возлияний, о коих свидетельствовала пустая бутылка из-под шампанского на ковре, он пел душой, выплескивая в каждой строчке, в каждой ноте терзавшие его эмоции, раскрываясь перед миром полностью, чуть ли не выворачиваясь наизнанку.
— Крокодил не ловится, не растёт кокос,
Плачут богу молятся, не жалея слёз,
Плачут богу молятся, не жалея слёз,
Крокодил не ловится, не растёт кокос!
Вроде не бездельники и могли бы жить -
Им бы понедельники взять и отменить!
Им бы понедельники взять и отменить!
Вроде не бездельники и могли бы жить!
Как назло на острове нет календаря!
Ребятня и взрослые пропадают зря,
Ребятня и взрослые пропадают зря!
Как назло на острове нет календаря!
По такому случаю ночи до зари,
Плачут невезучие люди-дикари,
Плачут невезучие люди-дикари,
По такому случаю ночи до зари!
И рыдают бедные и клянут беду,
В день какой неведомо в никаком году!!!
(песня в исп. А.Миронова — Остров невезения)
Окончив куплет, он понурился и повесил голову, пьяно покачнулся, встряхнул рыжими кудрями и попытался встать, но потерял равновесие и завалился в кресло, не выпуская из рук гитары. Его мутный взор прошелся по комнате и сфокусировался на мне только после отчаянных усилий. Мне ничего не оставалось, кроме как выразить своё восхищение увиденным и услышанным:
— Браво, Лёха! Просто, незамысловато, но так искренне! Не подозревал в тебе таких талантов.
— Это потому что жизненно! — мрачно буркнул он, завозился, устраиваяясь поудобнее, и спросил: — И давно ты здесь?
Его обычно подвижное и жизнерадостное лицо выражало неподдельное расстройство и вселенскую печаль, вид он имел помятый, словно побывал в переделке — на рубашке отчетливо не хватало пуговиц, одно ухо вызывающе покраснело и чуть топорщилось, а на щеке медленно наливался синевой отчетливый отпечаток ладони. Изящной, явно женской ладони.
— Давно, друг мой, давно. Не думаю, что с самого начала твоего сольного концерта, но достаточно, чтобы понять основную мысль. И всё же я предпочту услышать твою версию…
— Мою версию. — повторил он за мной и иронично улыбнулся. — Если коротко, то… — замялся Алексей, подбирая слова и погрузился в тягостные раздумья, прежде чем обыденно изрек: — Не дала.
Сказано это было настолько цинично, что в собеседнике мне на секунду почудился не подросток, а прожжённый, неоднократно битый жизнью и судьбой мужик. Наваждение было настолько отчетливым, что мне невольно стало не по себе.
И если быть откровенным, то я попал в тупик — то есть, догадка, конечно же, была, а вот с ясностью дела обстояли гораздо хуже. Признаться в этом было стыдно, а оставаться в неведении — глупо.
— Что значит не дала? И кто? — решился я показать своё невежество, рассудив, что мне, как иностранцу, периодически это позволительно. Тем более, что ситуация меня интриговала если не перепетиями, то, как минимум, поведением моего друга. А он нагло и залиливисто заржал, сбрасывая с себя покровы грусти и преображаясь обратно в того беззаботного и чересчур уверенного в себе юнца, что я успел узнать.
— Ох, не могу больше… — простонал Алексей, утирая выступившие слезы и откладывая гитару в сторону. — Повеселил ты меня знатно, Лео.
— Рад видеть, что ты в порядке. Теперь то расскажешь, что могло тебя так…выбить из колеи? Что за песенка про неудачников? — спросил я у него, осматриваясь по сторонам в поисках пристанища для своей пятой точки. Им стал небольшой диванчик у стены комнаты.
Алексей только горько вздохнул и криво улыбнулся. Рассказывать о своих приключениях парень явно не горел желанием. Мне же пришло в голову, что неплохо бы осмотреться в новом жилье, пока он набирается смелости.
Бытует мнение, что по внутренней обстановке человеческого жилища можно получить представление об устройстве его внутреннего мира, а особо маститые специалисты в области психиатрии по специальным методикам вполне способны поставить вполне точный диагноз. Мне таких способностей и знаний, к счастью, не досталось. Почему к счастью? Многие знания — многие печали, неоднократно в этом убеждался. Квартира Алексея была обставлена скромно, со вкусом и довольно необычно на первый взгляд — абсолютно вся мебель была дизайнерской и представляла собой образяики искусства, при этом не пуская пыли в глаза. Мягкие кресла, собранные из мелких кирпичиков; диван, словно собранный из каменных плит; настенные светильники изображали торчащие из стен комнаты человеческие руки с факелами… И картины. Десятки разнообразных картин, рисунков, эскизов, изображающие, в основном, людей и всевозможных фантастических существ. И это была только гостинная.
— Подружка твоей подружки меня продинамила, что уж тут рассказывать. — решился наконец Лёха. — Не делай такие глаза, Лео, "продинамила" означает не ответила взаимностью на мои притязания. Беда с вами, иностранцами! Учите язык по классической литературе и не понимаете элементарных вещей в итоге.
— Значит, Айлин…
— Отшила меня…блин!!! Опять!!! Короче, не получилось у меня с ней ничего. Завез Мэйли домой, прокатились с Айлин по городу, посидели в ресторанчике, я даже морду одному хаму набил из-за неё. А когда попытался перейти в наступление, она влепила мне пощечину. — мрачно продолжал он, сопровождая рассказ скупой жестикуляцией. — Играла со мной весь вечер и всю ночь так, словно я сопливый юнец!!!
— А ты кто? — участливо кивая головой, поинтересовался я, внутренне недоумевая из-за чего вообще такая трагедия разыгралась. — Неужели взрослый мужик?
Мой вполне очевидный вопрос сбил парня с толку и он опять ненадолго завис, что-то всерьез обдумывая. Лицо выдавало напряженную работу мысли и серьёзный внутренний диалог.
— Пока ты не выдал какую-нибудь гениальную глупость, хочу спросить ещё кое-что: разве девушка, отвечающая взаимностью и позволяющая себе слишком многое на первом свидании, не считается распущенной?
— В твоих словах есть логика. — вынужден был согласиться Лёха. — Слушай, мне теперь самому всё видится несколько иначе.
— И не забывай. Всё таки она старше тебя. Как и то, кем она работает при Мэйли. Может всё только к лучшему?
— Кто бы говорил мне про возраст. — отмахнулся от меня друг и заулыбался, видя моё смятение. — Не переживай, твой секрет остаётся твоим секретом. А насчёт Айлин…чтоб ты понимал? Знойная, зрелая женщина — мечта поэта! — подытожил он свою речь каким-то странным изречением, окончательно приходя в благодушное состояние.
Эмоциональная нестабильность моего друга в очередной раз резко сменила полярность, из минуса выходя в неожиданный плюс. А мне хотелось развить успех и подкрепить его искренним участием, совместив с воспитательным моментом.
— Завязывал бы ты пить. Топить сомнительное горе в бутылке свойственно в ином возрасте, не находишь?
Алексей глянул на меня ясными глазами, кивнул и порывисто поднялся. Режим электровеника резво набирал обороты — парень заметался по комнате, пока вдруг не застыл у окна, словно пригвожденный к месту внезапно посетившим его озарением.
— Чёрт побери! — вскричал он, тыча пальцем в окно. — Сегодня же понедельник. Мы на занятия уже опаздываем!!!
Подхваченные его воплем, мы заметались по квартире в поисках одежды, тетрадок, учебников и прочих ученических принадлежностей. Последняя учебная неделя начиналась с опоздания, предвещая одни лишь неприятности. Интуиция никогда меня не обманывала…
***
— Это возмутительно!!! Позор!!! Как вы посмели, кадеты?! Подобное непотребство не сойдет вам с рук!!! О вашем поведении будет доложено вашему классному воспитателю…
Получать нагоняи от прекрасных женщин, похоже, входило у меня в привычку или, как минимум, становилось дурной традицией. Во всяком случае, от одной прекрасной женщины в этом учебном заведении — Наталья Александровна вновь примерила на себя образ разъяренной богини, мечущей громы и молнии, распекая меня и старосту после занятия по этикету. И причина была вовсе не в опоздании.
Стоило нам появиться на пороге учебного помещения, опоздав на занятие на добрых полчаса, как учительница метнула в нас строгий взгляд и…предложила присоединиться в остальным курсантам в их замысловатых и откровенно диковинных для меня упражнениях — класс занимался танцами. Грядущий Новогодний Бал был не просто танцульками в честь праздника, а вполне официальным мероприятием с расписанной программой, в которую, в том числе, входили и классические бальные танцы, такие как вальс, полонез, мазурка и прочие.
И если Лёха, с легкостью отыскав себе партнёршу среди десятка приглашённых на занятие девиц из какой-то гимназии, непринуждённо закружил по паркету класса, то мне ничего не оставалось, кроме как встать у стеночки и пытаться познать искусство танца визуально. Наталья Александровна мигом вычислила халтурщика, подошла ко мне и, узнав причину моего поведения, выступила для меня в роли наставницы.
Ничто не предвещало беды до тех пор, пока её обоняние не учуяло легкий, едва заметный флер от моих ночных возлияний. Яростные молнии в зелёных глубинах её глаз были настолько красноречивы, что я сбился с нехитрого ритма вальса и протоптался по её туфлям, вызвав злобное шипение в свою сторону и выслушав парочку сомнительных комплиментов в свой адрес. К счастью, учительница не стала ничего выяснять немедленно и устроила разборки только после окончания занятия. Старосту она проверила на запах за компанию и тут же включила его в список жертв.
— Соколов!!! Вы же староста, Вы должны подавать пример, а не… — попыталась воззвать Наталья к совести моего друга и сбилась, обуреваемая эмоциями. — Уйдите с глаз моих!
Не успели мы ретироваться, как в спину прилетела фраза, невольно вызвавшая у желание испариться в воздухе:
— А Вас, Хаттори, я попрошу остаться. Отпускала я только Соколова. Вам я припасла отдельную отповедь!
— Держись, Штирлиц. Ещё никогда ты не был так близок к провалу, но я в тебя верю. Постарайся всё как-нибудь сгладить, ты ведь можешь. — ободряюще шепнул мне Алексей и свалил, оставив меня на растерзание прекрасной фурии. Кто такой Штирлиц так и осталось для меня тайной…
Для занятия танцами Наталья Александровна выбрала непривычный для взора её учеников наряд — длинное вечернее платье цвета молодой листвы, расшитое темно-зелёными узорами на растительную тему и выгодно подчеркивающее её и так бесподобную фигуру. Высокий воротник, неглубокое декольте, открытые плечи, толстая пшенично-русая коса, переброшенная через плечо…дух захватывало. Невольно сравнив её с Мэйли, я так и не смог понять, какая из девушек мне нравится больше — они были настолько различны между собой, что представляли собой воплощения двух полярнопротивоположных представлений о женских привлекательности и красоте. Две девушки, два романа — всё соответствовало самым смелым мечтам, но ведь когда-то надо будет выбирать? Потом, всё потом!
А обольстительную фурию словно подменили как только за Алексеем захлопнулась дверь.
— Лео, тебе самому не стыдно? — укоряюще, но гораздо более спокойно, без прежней ярости спросила она, стоило мне только приблизиться. — Мне досадно видеть тебя таким. Может ты связался с плохой компанией?
— Стыдно. — ответил я, испытывая некое дежавю. — И перед тобой в частности. Надеюсь, этот инцидент не повлияет на наши…
— Взаимоотношения? Нет, не повлияет. — пришла учительница мне на помощь, беря меня за руку и увлекая за собой в небольшую прогулку по танцевальному классу. — Ты ведь понимаешь, что подобные увлечения не делают тебя взрослее чем ты есть?
Выслушивать нравоучения, тем более от неё, хоть и вполне заслуженные, я не испытывал ни малейшего желания. И воспользовавшись свежими знаниями о танцах, плавно обошёл Наталью, положив одну руку ей на талию, а вторую, ту самую, за которую она меня держала, вытянув вбок.
— Потанцуем? Мне нужна практика для Бала. Эта наука стала для меня открытием.
— Я поняла это по твоей неуклюжести и прочувствовала ногами… — подколола меня учительница, поощряюще улыбнулась и мы одновременно выполнили первый элемент вальса под музыку, звучавшую в наших сердцах.
Разница в росте придавала танцу дополнительную экзотичность и некую напряженность, ведь мне приходилось держать голову приподнятой, чтобы видеть лицо своей партнерши, а не смотреть исключительно ей на грудь. Глаза то и дело соскальзывали на неё, стараясь подольше насладиться этим захватывающим дух зрелищем, но мне удавалось возвращать их обратно. А Натали только мечтательно улыбалась, предоставив мне возможность повести в танце:
— И раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три… — задавала она ритм и вдруг хитро прищурилась: — А с кем ты собрался придти на бал? Для кого тренируешься?
Нотки ревности в её голосе пролились сладостным бальзамом на моё сердце, бьющееся всё чаще и чаще с кадой секундой. По телу распространялась теплая приятная волна уверенности, каждое новое движение удавалось всё лучше и лучше.
— А разве нельзя придти одному? Мне некого пригласить. — ответил я, ничуть не согрешив против правды.
Мэйли получила от меня приглашение, но не смогла им воспользоваться, сославшись на собственную занятость, неотложные дела и некие причины, по которым ей лучше не появляться в стенах ВКШ. Учитывая её отца, босса местной китайской преступности, подобный ответ был…ожидаем? Но сожаление девушки, вынужденной дать отказ, было неподдельным. А вот Натали знать о конкурентке было совсем не обязательно.
— Один. В твоём случае это допустимо, всё же ты новенький в обществе. — Натали начала рассуждать вслух, ориентируясь на свои познания в замудрённом этикете. — Танцевать будешь со мной. Самый изящный выход. Никто даже не заподозрит ничего, а у нас будет возможность провести вместе какое-то время. Согласен?
Движения Натальи были уверенными и плавными, невольно мне передалось её настроение, удалось подстроиться, поймать волну и провести танец без крупных огрехов. Её близость пьянила, руки ощущали тепло её тела…вынуждали на порывистые поступки.
— Но-но, молодой человек. Я Вам этого пока что не позволяла. — насмешливо остановила мой порыв учительница, приложив палец к моим губам, когда я попытался было притянуть её к себе ещё ближе. — Имейте терпение, проявите воспитание и будете вознаграждены…
— Дразнишь меня?
— Да. — не стала скрывать она, пожав плечами и мило улыбнувшись. — Теперь у нас ничья. Ты ведь обещал мне что-то объяснить на первом свидании, заставил девушку мучиться от любопытства. Негодник!
Не понимаю женщин, хоть убей. Но, кажется, ещё не всё потеряно… А вот за её поведение придется взяться отдельно. И я уже знал как именно.
— Алекса? Здравствуйте! Да, это Леон. Вы, если я правильно припоминаю, хотели встретиться? Замечательно! Скажите, как вы относитесь к официальным мероприятиям и танцам вцелом?
***
В основе каждого события лежит причина. Вот только для большинства из тех, кто интересуется ей, хватает лишь повода, который очень часто выдают за неё. Поверхностный взгляд свойственен всем — старым и молодым, опытным и ещё совсем "зелёным", наивным и циничным. Зачастую всё зависит от заинтересованности, желания постичь истину, а не довольствоваться одной из многих правд. Так, например, для всего мира причиной Троянской войны до сих является женщина, Елена Прекрасная, в то время как она — всего лишь повод для того, чтобы у ахейских царей появилась возможность избавиться от государства-таможенника, задирающего чрезмерно высокие пошлины на стратегический ресурс того времени — олово, необходимое для получения бронзового сплава. Повод и причина. Иллюзия и реальность…
У дуэли с Войтовым был повод — его оскорбление и мой категоричный ответ. А причина так и осталась неизвестной. Чтобы быть честным перед самим собой, стоит признать, что мне по началу повод казался причиной. Не могу сказать, что меня это как-то беспокоило, но…требовало обязательных разъяснений. Их я собирался получить непосредственно у Хельги. Интуиция подсказывала, что у него я смогу почерпнуть именно те знания, которые смогут помочь сложить весь паззл.
Больничный корпус встретил меня неприветливо — строгие доктора и слышать не хотели ни о каких посещениях больных. Однако, волшебное средство в виде коробки шоколадных конфет с коньячной начинкой растопило сердца этих добрых в глубине души женщин и позволило найти точки соприкосновения. Совет Алексея сработал на все сто процентов и я помянул друга добрым словом — Лёха сраза после занятий отправился досыпать, категорично заявив, что на благотворительную миссию в медчасть у него нет ни сил, ни желания.
— У тебя большое сердце или расчетливый и холодный ум, Лео. Даже не знаю, что было бы предпочтительнее. Я бы его так быстро не простил. — сказал он, отчаянно борясь с зевотой. — Раз уж ты так категорично настроен причинять добро, захвати с собой еды. Он оценит это выше, чем чтобы то ни было. Ну, ты и сам должен помнить, как там ужасно кормят, а жрать ему хочется сейчас неимоверно. Регенерация — она такая прожорливая сука…
Поступая согласно его мудрым советам, в палату к варягу я проник, нагруженный двумя пакетами с различной снедью, не мудрствуя лукаво, скупив большую часть ассортимента в школьной столовой. Пациент выглядел…голодным, но вполне здоровым. Нанесенные гравитационными ударами внутренние повреждения организма уже успели сойти на нет, Хельги выспался и вполне мог бы выйти из медчасти, если бы не распоряжение его отца.
— Хэй-хэй, болезный! Как ты тут? — поприветствовал я недавнего противника, сверлящего меня внимательным взглядом. Пакеты с пищей я выгрузил ему на кровать, с краешка, отгородив его ими от себя и предоставив ароматам ещё теплых блюд достигнуть его носа и сделать за меня половину дела. — На своей шкуре знаю, как здесь бывает несладко. Это всё тебе…
Парень смутился и сел на кровати, поджав под себя ноги. Взъерошил распущенные против обычного волосы на затылке, окончательно превратив прическу в воронье гнездо, задумчиво посмотрел на меня и сказал:
— Мне жаль, что я наговорил тебе лишнего. Это недостойное поведение. Я был неправ. Примешь ли ты мои извинения?
— А это твои извинения или твоего отца? — уточнил я, не удержав язык от колкости.
Варяг вздрогнул как от удара, к его лицу прилила кровь, а мне стало стыдно. Очень стыдно, что я веду себя недостойно с вполне заслуживающим уважения противником.
— Отец мне всё объяснил ещё до дуэли, так что… Не сомневайся.
— Умение признавать собственные ошибки — это несомненное достоинство человека. Твои извинения приняты. — спокойно сказал я и улыбнулся, протянув ему руку для рукопожатия. Хельги ответил на жест примерения с неподдельной радостью, просветлел лицом и облегченно вздохнул. А я не выдержал и добавил: — Ешь уже, я отсюда слышу, как сильно урчит твой желудок. Сам на такой диете чуть не волком выл.
Упрашивать голодного пациента мне не пришлось — уже спустя несколько секунд зашуршал целлофан одного из пакетов и в воздухе поплыл густой аромат наваристого гуляша с картофельным пюре. Я притянул стоявший поблизости стул, уселся рядом с кроватью и внимательно пригляделся к парню, стараясь понять, что именно упустил в тот день, когда составлял о нём первоначальное мнение.
Разбираться в людях учили Леона, с самого детства, что неудивительно, если учесть, что мой отец, Хаттори Хикару, был начальником СБ рода Маэда и собирался воспитать из него достойного преемника. Психология, навыки коммуникации, внимательность, первичные навыки анализа — этим его пичкали разнообразные преподаватели, вот только толку от этого было гораздо меньше, чем ожидалось. Знания отложились, но на то, чтобы воспользоваться ими в той степени, которая необходима для прогресса, попросту не находилось случая. Далеко не всё что знал он, перешло ко мне. Не хватало опыта применения.
В Хельги я однозначно ошибся — виной тому послужило неумение отделять зёрна от плевел. Сквозь показную браваду его поведения мне не было видно насколько другим может быть этот человек.
— Не сочти за наглость. Но ведь это не твоя идея была? — задал я самый главный вопрос, не спуская глаз с наворачивающего за обе щеки Хельги. — Не верится мне, что ты мог придумать подобное сам. Не вяжется что-то…
Войтов продолжал работать челюстями, словно не расслышал, но весь его вид говорил об обратном — парень сосредоточенно формулировал максимально вежливый отказ. Мне оставалось только терпеливо ждать, расслабленно закинув ногу на ногу.
— Понимаешь, Леон, я не считаю, что тебе необходимо это знать. — осторожно начал он, прожевав очередную порцию картошки и аккуратно откладывая пластиковый контейнер с едой в сторону. — Я поговорю с этим человеком сам. Объясню ему всё, доведу…
— А он найдёт ещё одну возможность, чтобы навредить мне чужими руками, да? — лениво поинтересовался я, реквизируя из пакета пирожок и с аппетитом откусывая от него кусочек. — Вот блин, с капустой попался. Ну, да ладно… Ты мне хоть можешь объяснить чем вы там руководствовались?
Ситуация была примерно ясна — то, что Хельги науськал один из его близких товарищей, доказывала его попытка защитить соратника и попытаться всё исправить.
— Ты преувеличиваешь! Не будет он больше ничего делать. — попытался оспорить меня варяг и наткнулся на серьёзный, изучающий взгляд. — Точно не будет, я ручаюсь…
— Отчаянный поступок. — иронично заметил я, добивая пирожок и потянулся за следующим, но выздоравливающий проявил сноровку и успел переложить пакеты подальше. — Эй, тебе жалко что ли?
— Ты себе ещё купишь, а мне их тут взять негде. — вызывающе и шутливо вскинул голову Хельги, показывая мне дулю. — А сделали мы это…наверное, потому что тебя надо было проучить.
Моё непонимание было искренним и даже привело в некую растерянность.
— Проучить? С чего это вдруг? Что я вам сделал?
— Если бы сделал, тебя бы просто отметелели как следует и сделали бы это без всяких дуэлей. — ни капельки не стесняясь, парень поделился со мной настоящим шедевром подростковой логики. — Ты должен понимать. Ты же чужой для нас. Чужаков нигде не любят, разве не так?
Последний его аргумент был уже более весомым. Мне даже показалось, что я излишне себя накрутил в свете всех недавних событий, ведь, если разобраться — все причины лежали на поверхности. И всё же что-то не давало покоя. Однако это не помешало мне рахохотаться.
— Ну, хорошо. Пусть будет так. Но теперь между нами мир? — подытожил я разговор, вставая со стула и вновь протягивая Хельги руку. Крепкое рупожатие, в сопровождении смелого и открытого взгляда, давало надежду на лучшее.
— Мир, Леон. Мир. Я рад, что мы всё решили. Благодарю за понимание.
Такие люди, как он, не умеют держать камни за пазухой. Минус один открытый и явный враг, в плюсе потенциальный друг. Осталось сделать последний шаг для этого.
— По вечерам я буду тренироваться в зале общежития. Мне нужен хороший спаринг-партнёр. Тренировки жёсткие, в полный контакт. Как тебе такая идея?
