Кому из нас не доводилось терять близких и проливать над их могилами самые горькие слезы? Кто не провожал в иную жизнь отца или мать, сына или дочь, друга или благодетеля? Для всех подобных случаев нам осталось, как драгоценное наследие, Божественное слово Господа и Спасителя нашего, сказанное некогда вдове наинской: не плачь.

В самом деле, в святой вере своей мы обретаем против этой скорби спасительное врачевство.

Ужасает ли смерть при виде умершего собрата нашего? Но в его же руках виден и крест, которым разоблачается тайна смерти, истребляется все, что есть в ней страшного для нас. Святая вера говорит нам, что держава смерти побеждена Крестом Христовым, жало ее притуплено смертью Начальника жизни, что ей оставлена власть только над телом, но узы ее слабы для удержания духа, который, окрыляясь верою, воспаряет к Богу, Который дал его, что гроб христианина есть лестница к небесам, по которой дух его восходит горе — в обители Отца Небесного; что земля приемлет только земное брение для очищения и претворения его в тело духовное и небесное: «Ибо тленному сему надлежит облечься в нетление, и смертному сему облечься в безсмертие» (1 Кор. 15, 53); что могила удержит наше тело только до повеления Господня, до гласа трубы Архангела, — ибо грядет час… «когда мертвые услышат глас Сына Божия и, услышав, оживут» (Ин. 5, 25). Может ли страшить такой враг, который, при всей лютости его, побежден и связан Крепчайшим? Теперь каждый христианин может дерзновенно говорить вместе с пророком: «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной» (Пс. 22, 4).

Страшит ли внезапность смерти при мысли о внезапной кончине почившего? Но Господь Иисус Христос предварил нас об этом: «Не знаете ни дня, ни часа, в который приидет Сын Человеческий» (Мф. 25, 13). «Сами вы достоверно знаете, — утверждает святой Павел, — что день Господень так придет, как тать ночью (1 Фес. 5, 2). Значит, нам давно известно, что каждый день и каждый час нашей жизни может быть для нас последним, что вся жизнь наша есть только приготовление к смертному часу или, лучше, непрестанное ожидание этого часа, что истинное «наше же жительство — на небесах, откуда мы ожидаем и Спасителя, Господа нашего Иисуса Христа» (Флп. 3, 20). Может ли быть внезапной для нас смерть, когда мы, по самому званию христиан, должны ожидать ее каждый час? И как ни неожиданно, по-видимому, постиг час смертный почившего собрата нашего, но если он был к нему совершенно готовым, если он обновлением Вечного Завета с Богом, через покаяние и причащение Тела и Крови Христовой, разрешил себя от всех уз, привязывавших его к миру, то, предавая себя воле Божией, может сказать с апостолом Павлом: «Ибо для меня жизнь — Христос, и смерть — приобретение» (Флп. 1, 21).

Огорчает ли кажущаяся неблаговременность смерти почившего? Но жизнь наша в руце Божией; кто же может неблаговременно восхитить ее из рук Его — Всемогущего? И сама смерть, как и живот, в руце Господа, имущего ключи ада и смерти; может ли неблаговременно прийти она, без ведома Его — Всеведущего? Неизреченная благость, безконечное милосердие, многое долготерпение у Господа, Который, щадя и самих грешников до исполнения последней меры нечестия, может ли не даровать нужного времени жизни верующим в Него и любящим Его? Неисследимая премудрость Божия, все строящая во благое, попустила ли бы умереть кому-либо не вовремя?

Тяготит ли сердце сама разлука? Но из страны чужой не со скорбью, а с веселием провожают на родину; из места изгнания не со слезами, а с радостью возвращаются на свободу. Что же иное земная жизнь наша, как не время пришествия, где мы странники и пришельцы? Что небо, как не родное отечество духа?

Что будущая жизнь, как не свобода духа от земных уз и земных скорбей? И, может быть, почивший собрат наш, достигнув необуреваемого пристанища, сам не восхотел бы возвратиться опять в вечно волнуемое море житейских попечений; узрев небо, не пожелал бы тленной красоты земных благ, которые, подобно красному, но горькому плоду, обольщают только неопытных, но не прельстят того, кому смерть открыла всю их горечь.

Скорбит ли сердце при виде юных, осиротевших безвременно? Но и здесь место не скорбному страданию, а утешительному и приятному для сердца состраданию, не безотрадной печали, но отрадной для духа любви христианской. Бедность и богатство, сиротство и отечество, лишения и изобилие подаются людям той же десницей, которая сотворила и богатого, и убогого или, лучше, которая творит нередко богатого убогим, а нищего сажает на престол; это десница Отца Небесного, Который по преимуществу именует Себя Отцом сирых и вдовиц, Который, отъемля родителей у чад, тем преискренне усыновляет их Себе. Эта щедродательная десница не подает своим чадам камня вместо хлеба; возлагая крест, она ниспосылает в нем и благодатное утешение (Димитрий (Муретов), архиеп. Херсонский и Одесский. Полное собрание проповедей. М., 1889. Т. 5).

«Всегда ожидай, но не бойся смерти, то и другое — истинные черты мудрости» (Святитель Иоанн Златоуст. Творения иже во святых отца нашего Иоанна Златоуста, Архиепископа Константинопольского (СПб., 1896. Ч. 2. С. 909).

«Видишь, что заведенные часы непрестанно идут, и спим мы или бодрствуем, делаем или не делаем, непрестанно движутся и приближаются к пределу своему. Такова и наша жизнь — от рождения до смерти непрестанно течет и убавляется; покоимся или трудимся, бодрствуем или спим, беседуем или молчим, непрестанно совершает она течение свое и приближается к концу, и уже стала ближе к концу сегодня, чем была вчера и третьего дня, в этот час, чем в прошедший. Так неприметно сокращается наша жизнь, так проходят часы и минуты! А когда кончится цепочка и перестанет ударять маятник, — этого мы не знаем. Промысл Божий скрыл от нас это, чтобы всегда были готовы к отходу, когда бы ни позвал нас к себе Владыка наш Бог. “Блаженны рабы те, которых господин, придя, найдет бодрствующими” (Лк. 12, 37). Окаянны те, которых Он застанет погруженными в греховный сон.

Этот пример и рассуждение учат тебя, христианин, тому, что время нашей жизни безпрестанно уходит; что прошедшего времени возвратить невозможно; что прошедшее и будущее — не наше, а нам принадлежит только то время, которое теперь имеем; что кончина наша нам неизвестна; следовательно, всегда, на всякий час, на всякую минуту, мы должны быть готовы к исходу, если хотим блаженно умереть; отсюда заключается, что христианин должен находиться в непрестанном покаянии, подвиге веры и благочестия; каким кто хочет быть при исходе, таким должен стараться быть во всякое время своей жизни, потому что никто не знает с утра — дождется ли вечера, и с вечера — дождется ли утра. Мы видим, что те, которые с утра были здоровы, к вечеру лежат на смертном одре бездыханными; и те, которые с вечера засыпают, утром не встают и будут спать до трубы архангельской. А что случается с другими, то же самое с тобой и со мной может случиться» (Святитель Тихон Задонский).

Итак, будем подражать праведникам, будем бояться не смерти, но греха, соделавшего смерть; и тогда что сделает нам смерть? Она закроет только наши очи, чтобы не видеть суеты мирской, не печалиться о мирских злоключениях, только изведет нас из этой юдоли плача и приведет к неразлучному пребыванию со Христом. Такая смерть не страшна нам будет, а сладка. Она будет сном упокоения и благополучнейшим исходом из здешней многоплачевной жизни к Царству Небесному.

Прот. Григорий Дьяченко.

Простое Евангельское слово. Том 2.

Московское подворье Свято-Введенской Оптиной пустыни. М., 2006