В тридцати милях от кабинета Кейт судебно-медицинский эксперт Алан Хэксам под проливным дождем мчался в своей машине по петлявшей проселочной дороге, мимо густо растущих деревьев, сквозь которые проглядывали горы и широкий скалистый пейзаж. Мобильный телефон зазвонил и соскользнул на пассажирское сиденье, где лежал «МакМаффин» с яйцом и котлетой. Свободной рукой Алан схватил телефон, но, увидев номер университета Эшдин, сбросил звонок и кинул телефон обратно на сиденье. Вместо него он взял «МакМаффин», развернул бумагу и начал есть.

Алан не ожидал, что его в этот день вызовут на работу: накануне вечером он допоздна задержался в морге, и голова у него до сих пор была как в тумане. Ему было уже под шестьдесят, и он больше не мог, как раньше, работать всю ночь напролет.

Дождь усилился, сделав видимость еще хуже, и Алан включил дворники на полную скорость. Снова зазвонил телефон, и, видя, что это был один из его коллег, Алан взял трубку и заговорил с набитым ртом:

– Я буду через пять минут… Ты где?…Господи, ну давай быстрее! Этот дождь сейчас нам все улики нахрен смоет.

Он отключился и бросил телефон обратно, а дорога в это время сжалась до одной полосы и извивалась между высокими скалами, там, где сходились холмы. Алан включил фары, надеясь, что ему не попадется встречная машина. Когда скалы с обеих сторон расступились и дорога снова расширилась, он прибавил скорость.

Алан увидел патрульную машину, припаркованную у низкой каменной стены, рядом с открытыми воротами. Он остановился сзади и, с трудом преодолев сопротивление порывов ветра, открыл дверь и выбрался из машины, его седые волосы до плеч тут же отбросило назад. На мгновение он услышал голос матери: «Алан, с такой прической далеко не пойдешь. Тебе нужна нормальная стрижка – короткие виски и затылок!». Он снял с запястья одну из резинок, которые носил с собой, и завязал волосы в хвост, все еще чувствуя, будто бросает матери вызов, хотя она давно уже умерла.

Он увидел в патрульной машине двоих полицейских. Они вышли и тоже направились к воротам. Оба выглядели шокированными. С констеблем Таней Бартон он уже работал раньше, а вот парень с бледной, почти прозрачной кожей был ему незнаком.

Алан навис над молодыми полицейскими. Он всегда отличался высоким ростом, но с возрастом он раздался вширь, и теперь со cвоим обветренным лицом и густой бородой, такой же седой, как и волосы, он напоминал большого медведя.

– Доброе утро, сэр. Это констебль Том Барклай, – перекрикивая дождь представила коллегу Таня. Том протянул руку.

– Мне необходимо осмотреть место преступления, – прокричал Алан. – Дождь уликам не на пользу.

Таня повела их через ворота. Низко склонив головы, они быстро пошли по полю, густо поросшему травой и кустарниками, кое-где валялись кости овец, ветер ревел у них в ушах, а серое небо, казалось, давило сверху. У вздыбленной ветром реки берег резко обрывался. Бурая вода неслась между камней, увлекая за собой крупные ветки и плавучий мусор.

Тело лежало на берегу среди скал и кустов утесника, и Алан издалека мог разглядеть, что оно было уже в поздней стадии разложения. Тело сильно раздулось, а на коже виднелись желтые и черные пятна. Длинные грязные волосы сильно спутаны. На спине и бедрах шесть открытых ран, в двух местах вырваны куски плоти и виднеется позвоночник.

Что-то в расположении тела сразу насторожило Алана. Он подошел к голове, чтобы посмотреть, женщина это или мужчина, и почувствовал, как его завтрак запросился наружу. Лица не было. Алан привык к виду крови и внутренностей, но иногда жестокость преступления витала в воздухе и, казалось, была практически осязаемой. Все выглядело так, будто лицо было содрано, осталась только нижняя челюсть и ряд зубов.

Алан приблизился, натягивая резиновые перчатки.

– Вы трогали тело? – прокричал он. Направление ветра резко переменилось, и запах гнилого мяса ударил им прямо в лицо. Оба молодых полицейских вздрогнули и отступили на шаг назад.

– Нет, сэр, – сказал Питер, зажимая рот рукой.

Алан осторожно повернул тело и увидел, что это женщина. Ее голова лежала на плече, а рука была вытянута вперед. Алан заметил что-то на распухшей шее. Он приподнял голову одной рукой, другой придерживая тело за бедро, чтобы оно не скатилось с берега в мутный поток. Вокруг шеи была затянута тонкая веревка, из-под которой торчали обрывки пластового мешка. Стоило Алану поднять голову повыше, как из грязи вынырнул свободный конец веревки, на котором он разглядел узелок. Маленький шарик из перекрещиваний и переплетений.

– Твою ж мать, – произнес Алан, но ветер унес его слова. Он повернулся к Тане. Из них двоих у нее было больше шансов не выблевать свои внутренности. – Мне нужен телефон. Он в левом кармане пальто! – кричал Алан, поддерживая голову жертвы.

Немного поколебавшись, Таня потянулась и начала робко перебирать складки длинного пальто Алана.

– Быстрее! – Таня достала телефон и протянула ему. – Нет, мне надо, чтобы ты сфотографировала веревку и узел, – сказал Алан. – Пин-код два, один, три, два, четыре, три.

Дрожащими руками она разблокировала телефон, отошла назад и приготовилась снимать.

– Ближе давай, это тебе не семейное фото! Мне нужна веревка на шее и узел крупным планом!

Пока Таня делала фотографии, Алан заметил у жертвы на пояснице татуировку – китайский иероглиф. Уголок был откушен. Оставшееся изображение на раздувшейся коже расплылось и поблекло. Алан аккуратно опустил голову девушки и выпрямился. Он почувствовал облегчение, когда заметил фургон криминалистов, въехавший на поле через ворота. Сняв перчатки, он забрал у Тани свой телефон. Он пролистал фотографии и остановился на той, где крупным планом была снята веревка и грязный узел. Алан приблизил участок снимка с узлом. Он бы не определил, что это обезьяний кулак, если бы не другие детали: укусы, расположение тела, содранное лицо.

Он поднял взгляд на полицейских. Они внимательно наблюдали за ним.

Алан убрал телефон и отогнал мысли о Каннибале из Девяти Вязов подальше. Он хотел сосредоточиться на том, чтобы сохранить как можно больше улик с места преступления.