22. Золотой самолет

Если бы кто-то сказал Виталию Мельнику, что он, мент, пусть и бывший, просидит в городской библиотеке до самого закрытия, он бы рассмеялся этому фантазеру в лицо.

Он сам от себя не ожидал такого. Книг он читал очень мало, разве что от скуки во время отпуска просматривал какой-нибудь боевичок карманного формата из бандитской жизни. Уже и забыл, когда листал бумажные газеты, да и вообще чтение заменял ему телевизор. И вот теперь, после разговора с краеведом, Мельник не знал, куда ему еще идти, кроме городской библиотеки.

Сначала ему долго искали подшивки «Фактов» — библиотека выписывала эту газету, но поскольку она ежедневная, то подшивок даже за полгода накапливалось несколько. К тому же эти газеты постоянно гуляли по читальному залу. Нужное ему число все-таки нашли, и Виталий начал читать статью медленно и внимательно, пытаясь ничего не пропустить.

Прочитав один раз до конца, он откинулся на стуле, закрыл глаза, посидел так несколько минут, потом перечитал ее снова. Статья небольшая, на две трети полосы, была проиллюстрирована не особенно качественной фотографией Тихого затона. Из этой фотки сделали коллаж — подверстали сверху горящий самолет со свастикой на борту. Но Мельник все равно заставил себя прочесть ее еще раз, после чего свернул газету и, опираясь локтями на стол, подпер кулаками голову.

Пока что он не знал, что означает прочитанное. Только чуйка подсказывала — этот след обязательно должен куда-то привести. Статья называлась «Советские истребители утопили в бездонном заливе несколько миллионов золотом», и суть ее, если кратко, сводилась к следующему.

В 1941 году, перед тем как Красная Армия покинула Чернигов, работник отделения Госбанка СССР Аркадий Поляк и инструктор горкома партии Виктор Косарчук получили важное задание — вывезти из города золотой актив, хранившийся в областном филиале банка, а также золотые изделия и монеты из музейных фондов. Все золото поместилось в два больших фанерных чемодана, обитых дерматином. Автор статьи, черниговский журналист Владислав Коротун, даже дал фрагменты из описания сокровища. Если верить ему, то, кроме всего прочего, там были золотые браслеты, серьги, перстни и медальоны, датированные не только XVIII веком нашей эры, но и даже I веком до нашей эры. По его утверждениям, если оценить только это сокровище по сегодняшнему курсу доллара, то содержание фанерных чемоданов уже потянет на миллион.

Но это еще не все.

Чемоданы перевязали кожаными ремнями и опечатали печатями горкома. О том, что в них спрятано, кроме Поляка и Косарчука знали только трое: секретарь обкома, директор банка и начальник областного НКВД. Секретаря расстреляли немцы уже через неделю после того, как вошли в город.

Его оставили в тылу во главе небольшой подпольной группы, и эту группу кто-то очень быстро сдал гестаповцам. Директор банка погиб в разбомбленном поезде, на котором вывозились в советский тыл станки с городских предприятий. Начальник НКВД был политруком партизанского отряда, который зимой 1942 года каратели взяли в кольцо и уничтожили до последнего бойца. Таким образом, сведения о золоте остались у двоих.

Их судьба тоже разбросала.

Для перевозки золота Поляку и Косарчуку, как пишет журналист, предоставили специальную машину. Где-то на окраине Чернигова полуторка попала под бомбардировку и перевернулась. Водителя убило осколком, хранители сокровищ перебежками добрались до леса, таща за собой чемоданы. Переночевав в лесу, Поляк и Косарчук наутро поняли, что оказались в немецком тылу. Решили пробираться лесами и искать своих. Но вполне логично рассудили, что с таким грузом далеко не уйдут. Поэтому закопали чемоданы, вырыв яму в четыре руки. После этого сначала шли вместе, а затем договорились разделиться.

Куда делся Поляк, до сих пор неизвестно. Судя по всему, он стал одним из сотен тысяч, пропавших без вести. А вот Косарчук попался немецкому патрулю. По роковому стечению обстоятельств, его узнал один из полицаев — полицию набирали из местных жителей, которые ненавидели советскую власть и изъявили желание добровольно служить немцам. Куда они девались во время мобилизации, никто не знал. Но как только немцы входили в города и села, они откуда-то появлялись и спешили записаться на службу к новой власти. Итак, инструктору горкома партии грозил расстрел без суда. Поэтому Косарчук, спасая свою жизнь, рассказал о закопанных в лесу чемоданах с золотом.

Это не спасло его — найдя чемоданы, немцы все же приказали казнить коммуниста. О том, как сложилась дальнейшая судьба золота, журналист не знал и честно в этом признался. Зато он привел свидетельство некой Екатерины Лапоноговой. Эта женщина, оказывается, недавно умерла в возрасте за девяносто лет. В свое время она отсидела десять лет в лагерях за сотрудничество с оккупационным режимом — в том же сорок первом немцы завербовали ее переводчицей в комендатуру. Девушка согласилась, потому что отец был на фронте, мама болела, а на руках еще маленькая сестренка. Немцы давали за работу неплохой паек, и тут выбирать не приходилось.

Так вот: немцы к тому времени уже настолько доверяли ей, что говорили не таясь. Поэтому она знала и об ограбленных церквях, и о вынесенных из монастырских подвалов золотых монетах, и о золоте, захваченном во время обысков в еврейских семьях. Самое интересное, Екатерина якобы сама слышала, как комендант распорядился запаять все золото в большой сейф и загрузить его в специальный самолет.

Куда его собирались вывозить дальше, не имеет значения. Поскольку советский самолет-истребитель начал преследовать «фрица» в воздухе, завязался короткий бой, и вражеский «мессер», окутанный черным дымом, спикировал прямо в Тихий затон.

До недавнего времени, заканчивает свою статью Владислав Коротун, все эти факты не были секретными, а из истории о золотых чемоданах не делали тайны. Сведения о том, как эвакуировались ценности, о гибели коммуниста Виктора Косарчука и других, посвященных в тайну, можно найти в архивах. Правда, до сих пор считалось, что ценности исчезли без следа и навсегда утрачены. Также известно, что над Тихим затоном в войну сбили самолет. Над теми местами вообще сбивали не один самолет, и не только немецкий.

Только никто не собирал эти факты воедино и не делал из них выводов. Кроме того, обиженная на советскую власть Екатерина Лапоногова из принципа не рассказывала никому о том, что слышала в комендатуре. Родных и близких у женщины не было. Лишь случайно Коротуну удалось разговорить женщину. Он готовил материал о тех, кто пострадал от советского режима и до сих пор не был реабилитирован. По его версии, женщина решила рассказать ему все, ибо чувствовала — скоро умрет. Именно поэтому попросила его не разглашать услышанное, пока она жива. За это время Коротун поработал в архивах, собрал нужные сведения, добавил к ним историю Лапоноговой — и пазл, по его выражению, сложился сам.

Переварив эту информацию и на всякий случай прочитав статью еще раз, Мельник пришел к выводу: живых участников тех событий, которые могли бы быть свидетелями и подтвердить, правда это или нет, сегодня не осталось. Придется проверять все самому, идя по следам Коротуна, а это значит, надо идти в архивы и нырять в бумажное море. Он не знает, как к этому подойти, поэтому разобьет себе об архивы лоб. Или второй вариант — наведаться к журналисту, потрясти его и вывернуть наизнанку. Для этого, конечно, надо его найти. Часы показывали, что искать кого-то на работе уже поздно. Подключать знакомых ментов тоже поздновато. Вздохнув, Мельник принял единственно правильное решение: вернуться домой и переночевать с этими новостями.

С домашнего телефона перезвонил Ольге и попросил подождать его до завтра. По голосу Мельник не понял ее настроения, но надеялся: ей хочется его дождаться.

Этой ночью ему снова приснился страшный сон: призрак в форме гитлеровского солдата, весь в речной тине, гонялся за ним среди деревьев и гортанно выкрикивал что-то о своем золоте.