Провокация преступления: сотрудники правоохранительных органов самостоятельно или посредством лиц, действующих под их руководством, пусть таковые формально и являются частными, не ограничиваются преимущественно пассивным установлением обстоятельств возможного совершения лицом преступления с целью сбора соответствующих доказательств и при наличии на то оснований привлечения его к ответственности, а подстрекают это лицо к совершению преступления (см., например, Ramanauskas v. Lithuania, §55).

При определении того, ограничились ли сотрудники правоохранительных органов при осуществлении негласных мероприятий преимущественно пассивным установлением обстоятельств возможного совершения преступления, имеют значение два фактора: наличие оснований для проведения данных мероприятий и роль сотрудников правоохранительных органов в совершении преступления (см., например, Bannikova v. Russia, №18757/06, §38, 4 November 2010).

Надлежащими основаниями осуществления ОРМ признаются конкретные и достаточные фактические данные, указывающие на возможное совершение лицом преступления. В принципе такого рода данные могут быть предоставлены сотрудникам правоохранительных органов частным лицом, считающим, что в отношении него совершается преступление (см., например, Milinienė v. Lithuania, №74355/01, § 37–38, 24 June 2008).

Однако лицо не может считаться частным в указанном выше смысле, если оно, пусть формально и не являясь работником соответствующего правоохранительного органа, тем не менее сотрудничает с этим органом по причинам, не связанным непосредственно с его сообщением о совершении преступления, на проверку информации о котором нацелено негласное мероприятие. Так, применительно к выявлению преступлений в сфере оборота наркотиков не является основанием для проведения негласного мероприятия то обстоятельство, что органы государства выходят на лицо, в отношении которого оно проводится, через другого человека, который, как им стало известно, несколько раз приобретал наркотические средства для собственного употребления, через оперативную разработку его знакомых, наконец, через посредника, задержанного органами государства и рассказавшего о своем «поставщике» наркотиков, если соответствующая информация не проверяется дополнительно и не находит в результате этого свое подтверждение (см., например, Teixeira de Castro v. Portugal, 9 June 1998, § 37–38, Reports of Judgments and Decisions 1998-IV; Shannon v. the United Kingdom (dec.), №67537/01, ECHR 2004-IV; Vanyan v. Russia, №53203/99, § 49, 15 December 2005; Khudobin v. Russia, №59696/00, § 134, ECHR 2006-XII (extracts); V. v. Finland, § 70).

Любые сведения о возможном совершении лицом преступления, положенные в основу решения о проведении в отношении него негласных проверочных мероприятий, должны сами по себе быть проверяемыми. Представители властей на любой стадии судопроизводства должны быть способны продемонстрировать, что у них имелись основания для проведения указанных мероприятий, указав источники получения соответствующей информации (см., например, Ramanauskas v. Lithuania, §63–64 и Malininas v. Lithuania, №10071/04, § 36, 1 July 2008).

Что касается роли сотрудников правоохранительных органов в совершении преступления, важно установить момент начала осуществления ими соответствующего негласного мероприятия, чтобы определить, «присоединились» ли они к преступлению, которое лицо уже начало совершать без какого-либо участия с их стороны (см., например, Sequeira v. Portugal (dec.), №73557/01, ECHR 2003-VI), либо же, напротив, склонили лицо к совершению преступления (см., например, Teixeira de Castro v. Portugal, 9 June 1998, § 38).

Речь не идет о склонении в указанном выше смысле, если сотрудники правоохранительных органов инициировали лишь очередной эпизод объединенного единым умыслом продолжаемого преступления, что может иметь место только при наличии конкретных, достаточных и проверяемых данных о совершении этим же лицом предшествующих эпизодов (см., например, Eurofinacom v. France (dec.), №58753/00, ECHR 2004-VII (extracts)).

Бремя доказывания того, что провокация не имела места, лежит на стороне обвинения (см., например, Ramanauskas v. Lithuania, § 70).

Законы, регулирующие проведение негласных мероприятий, в ходе которых лицо потенциально может быть спровоцировано на совершение преступления, должны быть качественными (см., например, Vanyan v. Russia, §46–47 и Khudobin v. Russia, § 135). ЕСПЧ признавал, что преступление было спровоцировано, в частности, по той причине, что основания и порядок проведения такого рода мероприятий были сформулированы в законе слишком абстрактно, а никакого эффективного внешнего контроля над органом, самостоятельно принимающим решение о начале осуществления негласной операции и фактически осуществляющим ее, законом не устанавливалось (см. Khudobin v. Russia, №59696/00, § 135).