ГЛАВА 54
Мара прижалась к стенке кареты, обитой темной тканью. Шторы задернуты, так что Маре казалось, что она находится в катафалке. Впрочем, это было недалеко от истины. На Лейраса она старалась не смотреть, а вот он не сводил с нее глаз. Мара чувствовала его взгляд.
— Хочешь, расскажу, что сделаю с тобой, сладкая?
Мара ничего не стала отвечать, но подняла голову и посмотрела ему в лицо. В животе все скрутилось в тугой комок от страха. Лишь бы только он не заметил раньше времени ее ужас…
— Что, не боишься меня? — усмехнулся Лейрас.
— Не боюсь!
— А зря!
Он протянул тонкую руку с аристократическими пальцами, взял ее за подбородок и повертел туда-сюда, разглядывая, как трофей, добытый на охоте.
— Тебе будет очень больно, сладкая. Уж я постараюсь. Вздумала бегать от меня, натравила шавку — этого дознавателя, как там его… Доберусь и до него в свое время!
Мара молчала, думая, что больнее, чем сейчас, ей уже все равно не будет.
— А торопиться мы не станем, да? Я так долго ждал этого момента, что теперь растяну удовольствие как можно дольше. Как думаешь, сколько ты выдержишь? Пару дней, три? Ты ведь сильная девочка!
Во рту сделалось кисло от тошнотворного ужаса, который начал захлестывать ее несмотря на то, что Мара знала, на что идет. «Он не тронет меня, — пыталась успокоиться она. — Не успеет, я окажусь быстрее». Сквозь кофту она незаметно дотронулась до кинжала и немного взбодрилась. Может быть, самое время? Но Лейрас ненадолго оставил ее в покое, отодвинулся к противоположному краю и выглядывал на улицу, отогнув край занавески. Если Мара кинется сейчас, то слишком много факторов могут сыграть против: карета качнется или Лейрас заметит движение и отреагирует быстрее, чем Мара доберется до него. У Айлири сейчас реакция лестата, а у Мары всего один шанс.
— Приехали! — весело сказал он, отворяя дверь со своей стороны и первым спрыгивая на землю.
Улыбка не сходила с его лица. Он протянул ей руку, помогая спуститься, и Мара, которой некуда было деваться — не хотелось злить его раньше времени, — протянула свою испачканную кровью ладонь.
— Фу, грязнуля. Это кровь того неотесанного мужлана на тебе? Быстро его угомонили? — с любопытством поинтересовался Лейрас, точно разговор шел не об убийстве, а о чем-то невинном.
Мара заморгала, пытаясь спрятать слезы, но мерзавец заметил, рассмеялся.
— Ой, жалко мальчика-зайчика. Не плачь, не плачь, береги силы. Слезы тебе еще понадобятся.
Он коснулся указательным пальцем ее ресниц, а потом облизнул его. Мару передернуло от гадливости.
— М-м-м, думаю, и кровь твоя восхитительна на вкус. Ну, пойдем, не смущайся, чувствуй себя как дома.
Мара только сейчас разглядела, что карета подъехала к небольшому особняку, что прятался за высокой стеной с ажурными решетками. Они подъехали с заднего входа, к небольшой калитке, запирающейся на засов. Дом стоял в глубине сада, мертвого и застывшего в зимней спячке, к заднему крыльцу вела неприметная тропинка, вьющаяся среди разросшихся, неухоженных кустов. Ясно, что это не главное имение рода, а, возможно, летний дом, который пустует в зимнее время. Сейчас здесь, вероятно, пара-тройка слуг, которые — запуганные или подкупленные — станут молчать. Идеальное место для долгих и мучительных пыток, которые Лейрас для нее приготовил.
Он повел, вернее, потащил ее за собой, потому что ноги отказывались идти. На полпути они подогнулись, и Мара упала на колени. Лейрас зло обернулся.
— Видно, придется тебя подчинить сейчас, если не будешь слушаться. Хотел повременить с этим, не превращать сразу в бестолковую куклу, но, видно, ты решила поиграть в плохую девочку. Да, Любава?
Мара покачала головой, одновременно пытаясь незаметно нащупать рукоятку кинжала. Как же достать его наверняка? А вдруг не выйдет? Сейчас план, казавшийся таким простым и верным — оказаться рядом с Лейрасом, ранить его и произнести заклятие, — виделся непродуманным и слабым. У Мары после бессонной ночи почти не осталось сил, и жар, который отступил было после настойки Рейвена, снова вернулся. А у Лейраса молниеносная реакция.
— Я буду… послушной, — вытолкнула она сквозь онемевшие губы.
— Хорошо! Вставай!
Придерживая за локоть, он подтолкнул ее в перекосившуюся дверь — явно вход для слуг. В доме пахло сыростью и застоявшейся без хозяев старой мебелью. В смежном коридоре Мара мельком увидела фигуру пожилой женщины, идущей с корзиной в руках: служанка несла белье в стирку. Увидев хозяина, который вел с собой девушку, поспешно опустила взгляд, отвернулась. Мара поняла, что ее догадка верна — слуги все знают, но помогать не станут.
Лейрас же поволок ее наверх по лестнице, покрытой темным лаком, вытертым до белых проплешин. С масляных светильников, развешенных по стенам, свисала комьями паутина. Запущенный старый дом, постепенно разрушающийся без присмотра.
На втором этаже располагалось несколько комнат. Лейрас подтолкнул ее к одной из дверей и, вытянув из-под ворота цепь с ключом, открыл замок. Мара огляделась, пытаясь запомнить, где располагаются окна и лестницы. В противоположном конце коридора — зарешеченное крошечное окно, а лестница одна, по которой они поднимались.
А еще Мара увидела, как при их появлении тихо приоткрылась соседняя дверь и в щель выглянул парень — черноволосый, совсем юный. Тонкая фигура и правильные, привлекательные черты лица выдавали в нем лестата. Ивар. Конечно, Лейрас всюду таскает его с собой, ведь ему каждый день необходима доза яда. А сейчас он рассчитывает не покидать особняк три дня… Мара задрожала, но огромным усилием воли взяла себя в руки.
Лейрас отпер замок и втолкнул ее в комнату.
— Жди!
Жди… Мара услышала, как он закрыл дверь на ключ и тут же, не сделав и шага, осела на пол. Легла, сжавшись в комочек, видя только краешек затоптанного, когда-то дорогого ковра, крепкую ножку кровати и свисающий до пола плед с кисточками на концах.
Неужели так бывает? Вот так обыденно и просто — старый дом, здесь живут люди, которые продолжат заниматься повседневными делами, когда ее станут медленно и мучительно убивать прямо на этой кровати, где плед с кисточками на концах. Лейрас, наверное, будет уходить на какое-то время: принять душ, перекусить. А потом снова и снова станет возвращаться к ней…
Нет, ничего этого не произойдет! Мара вытянула из-под кофты кинжал, прижала к себе, баюкая на своей груди. Ей казалось, что кинжал все еще хранит тепло рук Бьярна, точно в нем сохранилась частичка его. Больше у нее все равно ничего не осталось.
Мара заставила себя подняться на ноги, ругая за то, что совсем расклеилась и поддалась отчаянию. Адреналин, кипевший в крови, схлынул, оставив только опустошение. Но если она сдастся сейчас, то кто отомстит за Бьярна, за Рейвена и Эрла?
В двери повернулся ключ, и Мара, вздрогнув, спрятала кинжал за пояс. Как быстро он вернулся! Как же страшно!
Однако это оказалась служанка, которая несла кувшин с водой и перекинутое через руку полотенце. Следом ввалился мрачный детина, тащивший таз. На Мару он даже не взглянул, поставил таз посреди комнаты и ушел.
— Господин хочет, чтобы ты привела себя в порядок, — произнесла женщина будничным голосом, точно ничего особенного не происходило в доме и перед ней сейчас стоит обычная гостья, а не девушка с затравленным взглядом и окровавленными руками.
Мара чуть было не попросила: «Помогите мне», а потом вспомнила, что она сама загнала себя в ловушку и что она здесь для того, чтобы раз и навсегда уничтожить мерзкое существо, давно забывшее о том, что он человек.
— Хорошо, — ответила Мара.
— После того как умоешься, господин хочет, чтобы ты осталась в полотенце и ждала его.
— Хорошо, — прошептала Мара, холодея.
Мара умылась, глядя, как розовеет кровь в тазу. Бьярн, Бьярн, ничего не осталось от тебя… Лишь воспоминания… Его теплая рука на макушке, его губы на ее коже, его гулкий и сильный голос: «Я люблю тебя, птаха моя…» — «Я люблю тебя, Бьярн!»
Завернулась в полотенце, села на постель, кинжал спрятала под край пледа, положила сверху руку, чтобы чувствовать его, и принялась ждать. Но как ни готовилась, как ни настраивала себя, услышав, как щелкнул замок, покрылась мурашками с ног до головы.
Вошел Лейрас, облаченный в длинный халат из гладкой тонкой материи. На груди халат распахнулся, и виднелась голая, какая-то цыплячья грудь. Он хрустел яблоком, и сладкий сок тек по алым губам.
— Хочешь? — радушно предложил он, протягивая Маре надкусанный плод.
Она качнула головой, хоть с вчерашнего вечера ничего не пила и не ела, а сейчас поняла, что ее мучает жажда.
— Зря, силы тебе понадобятся.
Подошел, сел рядом, с противоположной стороны от кинжала, прикрытого краем пледа. Кинул огрызок яблока на пол и запустил обе руки в волосы Мары, заставляя ее запрокинуть лицо. Ей хотелось зажмуриться, лишь бы не видеть этот оживший кошмар. Эти холодные глаза, эти алые губы, клыки, блестевшие во рту, но она заставила себя смотреть, пытаясь поймать тот самый, нужный, момент.
— Как я ждал этой минуты, Любава! Грезил… Ты помнишь нашу первую встречу в лесу? Ты казалась духом света, спустившимся на землю. Такая юная, нежная, светлая. Я никогда прежде не видел таких. Кровь закипела, так я хотел обладать тобой, а ты, маленькая пакость, уже тогда умела задирать нос! Унизила меня отказом!
Вкрадчивый и тихий голос становился все более жестким и источал ненависть. Мара едва могла дышать от страха. Она полностью в его власти. На шее бьется вена. Один укус — и уже не получится осуществить задуманное. Мара слепо шарила по пледу, но никак не могла нащупать рукоять кинжала.
— Ты станешь моей, Любава. Целиком и полностью моей! Я подчиню тебя, я возьму тебя, я выпью тебя до последней капли. Слышишь? Ты никуда и никогда больше не убежишь! Как бы мне хотелось забраться в твою маленькую головку и проникнуть в каждую клеточку твоего тела. Ты теперь принадлежишь мне, гадкая девчонка!
— Нет, — прошептала Мара. Она наконец обхватила пальцами витую рукоять.
— Что?
— Ты можешь подчинить меня, овладеть мной и выпить меня до капли! — смело сказала она, глядя прямо в глаза своему убийце. — Но главного ты никогда не добьешься! Просто ты никак не поймешь, что за жар сжигает тебя изнутри и почему тебе нет покоя! Тебе незнакомо это слово! Ну так знай: моей любви ты никогда не получишь! Хоть тысячу раз меня убей!
— Ах ты!..
Мара выдернула оружие, взмахнула им, целясь в грудь Лейраса. Она не сомневалась, что удар достигнет цели.
— Умри! — крикнула Мара, вложив в заклятие всю силу, которой обладала.
Синяя вспышка прокатилась волной, коснувшись благородного мерзавца, и Мара практически увидела, как тот, покачнувшись, рухнет замертво к ее ногам.
Лейрас действительно отпрянул, в ужасе воздев руки, уставился на свою грудь, ожидая увидеть кровоточащую рану, а секундой спустя гримаса ужаса сменилась торжествующей ухмылкой. Мара видела то же, что и он: реакция лестата спасла мерзавца. Кинжал пропорол халат, оставив длинный разрез на ткани, но на коже не оказалось ни царапины. Лейрасу словно сам темный бог ворожил: недосягаем, непобедим…
Он метнулся к Маре и крепко сжал запястье, принуждая выпустить оружие из рук.
— Плохая девочка. Очень плохая девочка! Придется тебя наказать!
Кинжал отбросил в сторону, а Мару кинул на постель, повалился сверху, прижимая ее руки. На клыках блеснули капельки яда, но Лейрас не торопился кусать, наслаждаясь беспомощностью жертвы. Зарылся в волосы, вдыхая запах. Провел кончиком языка, мерзким, как слизняк, по ее шее.
— Мы не станем торопиться, сладкая…
Мара мечтала умереть и знала, что легкой смерти не будет. Как жаль, что нельзя сказать «Умри» самой себе. Сердце тоскливо бухало в груди.
Внезапно в дверь заколотили.
— Что там еще? — прошипел Лейрас, поднимая голову.
— Господин! У ворот кареты! И стражники из отряда Вседержителя! И… они идут сюда, мы не посмели остановить.
Лейрас поднялся, застыл на месте, сузив глаза. Он явно не понимал, что происходит, и нервно покусывал костяшки пальцев.
— Какого черта их принесло… — пробормотал он.
Запахнул халат и отправился к двери, бросив перед уходом: «Не радуйся раньше времени. Это не по твою душу, сладкая. Скоро продолжим!»
Мара кинулась к окну, пытаясь разглядеть сквозь решетку карету или стражников. Окно выходило на задний двор: отсюда не удалось бы увидеть даже ограду. Но надо что-нибудь придумать, надо как-то позвать на помощь! Конечно, людям Вседержителя плевать на игрушку благородного, но вдруг найдется кто-нибудь, кому не все равно.
— Помогите! — крикнула она в пустоту сада. Крик метнулся раненой птицей и сник, оборванный порывом ветра.
Никто не поможет. Глупая надежда, наивная Мара… Смирись и прими свою судьбу.
В коридоре раздались шаги. Лейрас возвращается? Так быстро? Мара застыла посреди комнаты, сжав на груди полотенце, все норовившее выскользнуть из слабых рук.
Но идущих было много. Топот нескольких пар ног заполнил пространство. Все ближе и ближе! Дверь затрещала и распахнулась от мощного удара. В комнату шагнули четверо стражников в черных мундирах с золотыми позументами, встали по двое с каждой стороны от входа, замерли, вздернув подбородки. А следом в проеме двери возникла высокая фигура.
В комнату вошел темноволосый широкоплечий мужчина в белой рубашке, коротко стриженный и гладко выбритый. Он волок за собой Лейраса, взяв того за горло, а Лейрас хрипел, перебирая ногами и пытаясь удержаться от падения. Он бросил его к ногам Мары, и та, не понимая, всмотрелась в лицо незнакомца.
Незнакомец же сделал еще шаг и опустился перед Марой на колени, обхватил, прижал, уткнувшись головой в живот.
— Родная моя… — прошептал он.
Сквозь тонкую дорогую ткань рубашки виднелись плотные повязки, а кое-где на спине от усилия, с которым мужчина тащил Лейраса, выступила кровь.
— Б-б-бьярн? — заикаясь, прошептала Мара.
Огляделась, не веря своим глазам. Стражники отряда Вседержителя. Благородный у ее ног. Нет, нет, нет! Этого не может быть!
— Птаха моя…
Этот голос не перепутать ни с одним другим! Эти серые глаза с коричневыми крапинками. Эту улыбку. Пусть теперь Бьярн сам на себя не похож без бороды.
— Бьярн, — помертвев, прошептала Мара. — Проклятие… Ты что, принц?
— Ну, прости… Так получилось.
