ГЛАВА 12
В Выселенках — маленькой деревушке — не оказалось даже своего постоялого двора. Купеческие обозы проезжали через нее редко, гости тоже не захаживали. Если кому-то требовалось заночевать, некоторые жители сдавали комнаты.
Мара и Бьярн сняли две тесные комнатушки у какой-то глухой бабки, которая хоть и была туга на ухо, но деловой хватки не потеряла, вытребовав с путников двадцать монет за седмицу, причем плату взяла вперед. Правда, обещала за это кормить завтраками, а на ужин подавать крынку молока.
Двадцать монет. Почти все, что было у напарников. Мара ничего не сказала вслух, но с тоской подумала о том, что теперь денег до зимы им едва ли удастся заработать. И, видно, придется переговорить с Бьярном — отпустить его. Один он, возможно, найдет подработку на оставшееся время. Что же за черная полоса такая…
Но это подождет — есть еще несколько дней в запасе. Пусть Бьярн тоже отдохнет, наберется сил. Мара не хотела признаваться даже себе самой в том, что просто не хочет его отпускать.
Бабка достала из печи горшок с кашей, нарезала хлеб и налила квас — невесть какой завтрак, но лучше, чем ничего. Эрл, который уже смог самостоятельно подняться на ноги, присоединился к ним за столом. Хотя Мара уговаривала его поесть в постели, но мальчик, узнавший утром от провожатых о ночной стычке с шатуном, теперь не отставал ни на минуту, продолжая выспрашивать подробности. Мара даже подумала о том, что, возможно, какое-то воспоминание, стершееся из головы, заставляет его снова и снова задавать вопросы. А может быть, это обычное детское любопытство.
— Он убит был? Прямо в грудь?
— Да, — в сотый раз устало согласилась Мара, поскорее накладывая себе в тарелку горку пшеничной разваристой каши, мечтая набить рот и помолчать хотя бы пять минут.
— Ух… И даже говорил! Жу-уть! Откуда он шел, интересно?
— Так вы нашего Базиля нашли? — встрепенулась хозяйка, которая, видно, плохо слышала только тогда, когда ей это было выгодно. — Ох, злодейство. Злодейство вчера здесь совершилось, малыш!
Мара и Бьярн одновременно попытались задать вопрос, оба подавились кашей и закашлялись.
— Убийство? — первым пришел в себя Бьярн. — Значит, ша… погибший из здешних мест?
— А то! Из наших. Базиль это, Самохи сын. Они с Вендимом невесту не поделили. Та сначала с Базилем шашни крутила, а потом… — старуха махнула рукой. — Ветреная глупая девчонка. Так вчера Вендима и застали на месте преступления. Стоит с колом в руках — из ограды, видать, вытащил. Весь трясется. «Я не виноват, — говорит. — Я только защищался!» А Базиль у его ног лежит и не дышит уже. Ну, повязали голубчика — и в погреб, пока дознаватели едут. Они к нам из самого Флагоса поедут, двое суток пути. А пока суд да дело, Базиль наш поднялся и убег в лес.
Бабка рассказывала историю так буднично, словно тут, в небольшой деревушке, каждый день происходят убийства. А ведь наверняка дело неслыханное, и еще через год только об этом происшествии и будут вспоминать.
— Но точно ли это он? — засомневалась Мара. — Во что он был одет?
Сама она утром успела осмотреть упокоенного. В том, что он деревенский парень, сомнений не возникало, но в таком деле лучше изучить все детали.
— Рубашка желтая с алым узором, штаны серые… М-м-м… Шляпа, кажись, была…
Шляпу несчастный по дороге, конечно, потерял, но остальные приметы совпадали.
Эрл переводил взгляд любопытных зеленых глаз с бабки на Мару, с Мары на Бьярна, и вновь возвращался к бабке.
— А если Вендим правда не виноват? — спросил он. — Если он защищался?
Мара вспомнила идущего на них шатуна, бормочущего: «М-мир-н-но». Едва ли защищался. Неведомый Вендим доверия у нее не вызывал. Как, впрочем, и Базиль — сочувствия.
— А может, допросишь его, девица? Раз уж ты так удачно к нам в Выселенки завернула. Промысел Всеединого, не иначе. Да и тело Базиля надо домой вернуть, похоронить по-человечьи. Мать убивается…
Мара вздохнула.
— Не получится допросить. Его уже наши упокоили. После такого заклятия мертвого не поднять… А тело, конечно, покажем.
Она посмотрела на Бьярна, вопросительно приподняв брови: «Покажешь?» Ей неловко было просить напарника вместо отдыха возвращаться к месту ночной стоянки, но себя она чувствовала пока слабой. Бьярн кивнул.
— Ах, как жалко, деточка. Как жалко, — причитала бабка.
Мара промолчала о том, что один способ все же существовал, но такой трудоемкий и муторный, что игра не стоила свеч. К тому же дело казалось ей очевидным: убийца застигнут на месте преступления.
Бьярн задержался у дверей, глядя на Мару. Явно хотел что-то ей сказать, но сомневался, стоит ли. Все же не выдержал:
— Рана сильно беспокоит? Сейчас оба ложитесь и отдыхайте!
Мара чуть было не вспыхнула снова — опять эти покровительственные интонации в его голосе. То волосы не стриги, то ложись и отдыхай! Что дальше? Но тут же кольнула совесть: Мара чувствовала себя значительно лучше именно потому, что Бьярн поделился с ней частью жизненной силы. И хотя он старательно не показывал вида, но Мара точно знала, что приходить в себя потом не так-то легко.
— Ладно, — за обоих ответил Эрл.
И Мара не стала спорить, они действительно нуждались в покое. Зато у мальчика дела быстро шли на поправку: детские организмы быстро восстанавливаются, да тут еще вестяник сыграл свою роль — через несколько дней Эрл будет как новенький. Аппетит отличный, и щеки порозовели.
— Можно мне каши еще? — словно в ответ на ее мысли спросил Эрл у хозяйки. Он выскреб свою тарелку и оглядывался, разыскивая, чего бы еще съесть.
— Ась? Что, милок? — бабка приложила ладонь к уху. — Глуховата я стала.
И юркнула за дверь. Мара только головой покачала: артистка, так ее. Переложила половину своей каши мальчику в тарелку — все равно есть не слишком хотелось. Потом доковыляла до постели и с облегчением легла, вытянув ноги.
В безопасности. Живы. Солнце светит в окна. Как же хорошо.
Поспать, однако, не удалось. Бабка не сумела удержать язык за зубами. Совсем скоро Мара услышала возню у дверей, неясный гулкий голос Бьярна и незнакомый женский, с плачущими интонациями. Мара выругалась про себя и пошла открывать.
Эрл, облизывающий ложку, с любопытством ждал развития событий. В комнату влетела худенькая немолодая женщина, Бьярн с виноватым видом зашел следом. На заднем плане маячила бабка, лицо хитрое и довольное: будет о чем посудачить.
Гостья увидела Мару и тут же, без предисловий, бухнулась перед ней на колени, обхватила за ноги. Мара сцепила зубы, чтобы не закричать: боль резанула рану. Но женщина, похоже, была в отчаянии.
— Деточка, милая! Спаси его!
Мара растерялась. Видно, мать Базиля совсем ума лишилась от горя. Такое бывает иногда. Некоторые, потеряв близких, вот так же упрашивали оживить. И уговоры, и объяснения, что воскрешенный уже не будет тем человеком, которого они любили, что он лишь тело без разума, обычно не действовали на убитых горем родных.
— Невозможно… — прошептала Мара. — Он умер. И этого не изменить.
Женщина подняла залитое слезами лицо.
— Его казнят, если докажут, что специально убил. Мой сын не виноват. Вендим всегда был добрым, хорошим мальчиком.
Ах, вот оно что. Это мать Вендима — убийцы, что ожидает сейчас своей участи в погребе. Законы в Симарии строги к убийцам. Если докажут, что он совершил это преднамеренно, виселицы парню не избежать. Но если, допустим, окажется, что он только защищался, то…
Мара вновь вспомнила шатуна, бормочущего одно-единственное слово. «Мирно, мирно, мирно…» Она так и видела, как широко распахнулись глаза Базиля, когда Вендим всадил деревянный кол ему в грудь.
— Неужели ничего сделать нельзя? — горячо шептала женщина, сжав в ладонях ледяные руки Мары. — Оживить хоть на минуточку? Спросить, как все было?
— Вообще-то есть один способ, — нехотя призналась Мара.
* * *
Тело привезли в Выселенки довольно быстро и оставили лежать на телеге посреди двора.
— Я только возьму немного крови, и можете вернуть его матери, — сказала Мара.
Она держала в руках узкий нож и жестяную миску. Эрл высовывал из-за дверного косяка любопытный нос: ближе подходить боялся, но и уйти был не в силах. Мара снова вздохнула про себя: хорошо, что он не помнит, что с ним случилось, и вид мертвого тела не пугает его.
— Фу-у, — протянул Эрл, подсматривая за действиями Мары сквозь прижатые к лицу растопыренные пальцы. — Мертвая кро-овь!
— Брысь! — в один голос крикнули Мара и Бьярн.
Постепенно вокруг собиралась толпа. Мать Вендима не ушла больше со двора, но жители каким-то образом узнали о том, что происходит. Хотя тут к гадалке не ходи — понятно, кто растрезвонил. Люди стояли за частоколом — мрачные и молчаливые.
— Да что тут расследовать, Вендим и убил, — мрачно изрек один из мужиков.
— Молчи, Борат! Ты не можешь знать!
Мать Вендима сейчас готова была вспыхнуть от любого слова.
Мара старалась не думать о родных Базиля, которые пока так и не объявились. Осталось только надеяться, что они не против.
— Позовите сюда главу Выселенок. Он должен дать разрешение! — крикнула Мара в толпу.
— А что его звать! Вот он я! — все тем же угрюмым тоном произнес тот, кого мать убийцы назвала Боратом. — Ладно. Давайте. Самому интересно посмотреть, что у вас получится.
Мара подняла миску, наполненную кровью Базиля, кивнула:
— Я расскажу, что сейчас будет. Базиля я оживить не смогу, но я на время передам его последние воспоминания тому, кто согласится его представлять. Я нанесу на его тело магический узор, произнесу заклятие, и другой человек на несколько минут станет Базилем, повторит все его слова и действия. Вендим будет играть свою роль. Обмануть он не сможет — над ним я тоже произнесу заклинание, так что он словно вернется во вчерашний день, когда произошло убийство. Мы увидим, как все происходило, своими глазами. Кто согласен ненадолго превратиться в Базиля?
Толпа в едином порыве тут же отступила на шаг назад от ограды. Мужчины прятали глаза. Испытывать на себе некромантские штучки никто не желал.
— Умоляю! — крикнула плачущая женщина. — Хоть кто-то!
Мара беспомощно оглянулась: если желающих не найдется, вся затея бесполезна.
— Я побуду жертвой, — сказал Бьярн, разводя руками, словно говорил: «Напарник я или кто». — Уверен, на тот свет ты меня не отправишь.
Он хохотнул. Но слегка неуверенно.
— Приведите Вендима на место убийства и ждите нас там, мы скоро придем.
Мара позвала Бьярна обратно в дом. Эрл, оказывается, прилег отдохнуть, ожидая, да так и уснул. Вот и ладно — во сне быстрее выздоровеет. Да и нехорошо ребенку на это смотреть. И тут кольнула Мару непрошеная мысль: он поправится совсем скоро, а потом куда его? Работа у них такая, что мальчишку за собой таскать не станешь. Но тут же отмела сомнение — потом, все потом.
— Разденься по пояс, — скомандовала она напарнику.
На Бьярна, который как-то вдруг неловко и долго стал стаскивать с себя куртку, а потом рубашку, Мара не смотрела. Была занята тем, что добавляла в кровь Базиля ингредиенты из многочисленных баночек. То пару капель одного средства, то ложку другого, то щепотку кладбищенской земли. Она все время шептала что-то себе под нос.
— Ты ведь не училась в Академии, — подал голос Бьярн, который уже приготовился к неведомому ритуалу и неотрывно следил глазами за Марой.
— Нет, — односложно ответила та.
— А откуда тогда…
— Тихо! Ты меня сбиваешь!
В конце концов она взяла миску со снадобьем и встала перед Бьярном. Лицо сосредоточенное, губы сжаты — Мара всегда становилась такой, когда занималась делом.
— Если будет током дергать, это ничего. Это нормально.
— Отлично, — проворчал Бьярн.
Мара обмакнула указательные пальцы в приготовленную смесь и коснулась ими ямочки на шее Бьярна, а потом быстро начала чертить на его теле замысловатый узор, разводя руки все дальше в стороны, касаясь плеч, опускаясь на живот. Глаза у нее были полузакрыты, и она не переставала произносить напевное заклинание.
Слабые искры действительно слетали с ее ладоней, но Бьярн сидел не шевелясь. Он будто превратился в статую и все смотрел и смотрел на Мару не отрываясь, в его глазах застыло странное выражение. А ее пальцы продолжали скользить по его коже, вычерчивая знаки.
Но вот наконец она закончила.
— Бьярн?
— Да, — его голос был охрипшим, словно после сна.
— Мы сейчас пойдем на место преступления, и когда я скажу: «Умри», ты отключишься на минутку. За тебя говорить будет Базиль — его кровь.
— Да, хорошо… Мара…
— Что?
— Нет, ничего…
— Ты не волнуйся, это не страшно и совсем не опасно. Веришь мне?
Бьярн потянулся к ней, но опустил руки на полпути.
— Конечно, верю.
Толпу заметили издалека — даже спрашивать не пришлось, куда идти. Казалось, здесь собралась вся деревня, прибежали даже ребятишки и теперь носились под ногами у взрослых. У штакетника с заостренными кольями стоял, окруженный со всех сторон, парень. Одного кола как раз не хватало — видно, он и послужил орудием убийства.
Вендим оказался невысокого роста. Мара мысленно прикинула — он едва достигал плеча убитого. И Бьярн также возвышался над убийцей на две головы. За спиной Вендима пряталась его мать, она уже не плакала, словно потеряла всякую надежду.
— Где ты стоял тогда? Здесь? Встань и стой. Я произнесу заклятие, и ты как будто уснешь. Во сне ты повторишь все, что делал вчера.
— Я не виноват, — сказал Вендим, который, вероятно, повторил эти слова уже сотый раз за день. Точно они были волшебным заклинанием, призванным защитить его от беды.
— Тогда мы это увидим, — резко ответила Мара.
Замахала руками, делая знак зевакам: «Тихо, молчите все!» Толпа всколыхнулась в последний раз и затаила дыхание.
Мара подошла к Вендиму и прошептала ему что-то на ухо. Тот остался стоять, вот только глаза сделались пустыми и остекленевшими.
— Бьярн, готов?
Напарник кивнул.
— Умри!
…Они встретились случайно у дома Лары. Ну как случайно: Базиль надеялся вызвать девчонку на разговор. Непорядок это — она с ним гуляла, подарки принимала без счета, поцелуй обещала, а сегодня говорят, Лара твоя за руку с Тощим шла. С Вендимом, стало быть. И есть с кем за руку держаться — дохляк, в чем душа держится. И ладно, что грамоте учен, невеликая вещь. Для семьи от лишнего ума ущерб один.
Так он думал, шагая по дороге к дому той, кого уже привык считать своей невестой. И тут из дверей показался этот заморыш. Этот недомерок несчастный. Вышел из калитки с наглой харей, остановился. Смотрит.
— Эй! Поди-ка сюда! Поговорим!
— О чем, Базиль? Лара тебя не любит. Понимаю, ты расстроен. Но пока ты не успокоишься, к ней не зайдешь!
— Я? Не зайду? А кто меня остановит? Ты, что ли?
Базиль угрожающе надвинулся на Вендима. Кровь его кипела. В сопернике его раздражало буквально все: и чистенькая рожа, и умные словечки, которыми тот сыпал. Даже то, что в семье Вендима мир и лад, а его родители каждый день грызутся. Почему все ему, жалкому недомерку, достается?
Ненависть застила Базилю глаза. Руки тряслись от злости.
— Отойди! А то и ее убью, заразу продажную, и тебя тоже!
Он двинулся к калитке, но Вендим преградил путь.
— Нет! Базиль… Слушай… Давай попробуем решить все мирно!
— Мирно? Мирно?
Руки Базиля сомкнулись на горле Вендима, сжали изо всех сил.
Когда резкая боль пронзила грудь, вышибая из легких воздух, Базиль успел удивиться и даже, пожалуй, обидеться: «Это называется мирно?»
Это была его последняя сознательная мысль.
