Глава 13

Другая близость

ДОСЬЕ

Имя / Лиза

Возраст / 27

Профессия / дизайнер

Семейное положение / в активном поиске

Материальное положение / могло быть и лучше

Жилищные условия / съемная квартира

Дополнительные бонусы / любовь к женщинам

Лиза была легкой. Как крупинки чая, танцующие в воде. Она жестикулировала руками в воздухе, когда говорила, и наклоняла голову к левому плечу, когда слушала.

Мы часто пересекались на арт-выставках, и у нас были общие знакомые – милая лесбийская пара. А потом Лиза и сама, улыбнувшись, пригласила меня на свидание. В тот момент я поняла, что хочу поговорить с ней об этом. О любви женщины к женщине.

– Ну вот, я хотела свидание, а получила допрос, – Лиза широко улыбнулась.

Мы пришли в ботанический сад с пледом и фруктами. С некоторых пор сидеть на траве – мое любимое занятие. Из-за городского ритма мои маршруты нагло расстилаются в обход этого парка. Случается, что я целые недели провожу всмятку с асфальтом и твердыми домами, пока случайно не падаю без сил на пол и моя скорлупа не лопается. Ужасно. Человеку необходимо как можно больше времени проводить в окружении природы.

– Что ты нашла во мне? Мне кажется странным, что во мне что-то находят мужчины. А девушки – тем более, – я усмехнулась.

– Ничего ни тем более. У тебя есть свой мир. Это очень привлекательно.

– Тогда это вполне может быть дружбой.

– Но у тебя еще есть эта родинка над губой, к которой хочется прикоснуться.

– Сдалась вам эта родинка. Все про нее говорят. Как будто в ней и правда что-то есть.

Лиза пожала плечами.

– Считается, что нам нравятся те лица, в которых есть что-то, за что можно зацепиться взглядом и рассматривать. То есть не идеально гладкие и симметричные. Мне нравится твое лицо.

– Спасибо.

Я освежила душу холодным виноградным соком. С тех пор как в мою жизнь вошел Юра и его парень Гоша, я часто общалась с однополыми парами и их друзьями. Гей-клуб в центре Киева на долгое время стал моим пристанищем, где я могла по-настоящему быть самой собой: без макияжа и театра гендерного флирта. С теплым дымом кальяна во рту, я обнималась с травести и слушала их бесконечные истории. Мне было хорошо: я точно знала, что никто не хочет использовать мое тело.

Мама не разделяла моего восторга. В школьные годы она была убеждена, что все вокруг мечтают сделать из меня наркоманку, теперь – лесбиянку. Впрочем, зная свою любопытную натуру, я и сама ждала этого. Ничего не вышло ни у тех, ни у других.

– Ты тоже очень симпатичная. Но в вопросах близости мне нужен все-таки мужчина.

– Почему?

– Потому что, когда я смотрю на обнаженную женскую грудь, я думаю о себе, а не о сексе. Это как встреча с самой собой.

– А почему ты не хочешь встречаться с собой?

– То есть можно предположить, что однополая любовь – это вид нарциссизма?

Лиза посмотрела на меня, а потом отвернулась. На ней была красивая футболка кораллового цвета и синяя юбка. На левой ладони – маленькая, едва заметная татуировка.

– Ты понимаешь, что ты сейчас про меня сказала, как про болезнь? А ведь любовь не может быть болезнью. Я про ту любовь, которая обоим приносит удовольствие.

– Все естественно, что всем приятно?

– Я не стала лесбиянкой, я ею родилась. И я всегда не знала, что ответить на вопрос взрослых: «А тебе в классе кто-то из мальчиков нравится?» Мне тогда вообще никто не нравился, кроме воздушных шаров. Я мечтала облететь на таком весь мир.

– На воздушном шаре?

– А почему бы и нет? В этом и вся загвоздка. Люди так редко задают себе вопрос: «А почему бы и нет?» Все им кажется невозможным. И любовь женщины к женщине для них – не любовь, а блажь. Или того хуже – дань моде.

Лиза достала из корзинки яблоко и повертела его в руках. С него начался первый грех на Земле, но, вероятнее всего, то была лишь неверная интерпретация сюжета. Нам всякий раз мерещится грех там, где человек всего лишь пытается жить с удовольствием.

– Это страх, Лиза. Перед тем, что неизвестно.

– Верю. Помню, как я впервые полюбила. Это была моя сокурсница. У нее были великолепные, большие глаза с густыми ресницами. И очень приятный голос. Когда она говорила, я дурела. Улыбалась, как кошка на солнце. А потом стала думать о ней постоянно. Прямо вот вообще постоянно. Дотронуться до ее волос, потрогать кожу. У нее еще на запястье был миллион блестящих браслетов, и как они ей шли!.. Мне казалось, что во всем мире нет красивее и изящнее девушки. Наконец-то я пригласила ее погулять со мной по набережной. Мы выпили вина из горла, и я ее поцеловала. Но клянусь тебе, как сильно я боялась! Боялась, потому что не знала ее реакции.

– И как она ответила?

– Лучшим из всех возможных способов: она улыбнулась.

Солнце забегало по лицу Лизы. Я вспомнила свой первый поцелуй. Осень в парке, он старше меня на несколько лет и скоро должен уехать из города. У нас не было ни будущего, ни страха, только мелочь в карманах. И когда он меня поцеловал, я ему молча улыбнулась. Как жаль, что с возрастом поцелуи начинают требовать слов и обещаний.

– Ты именно тогда все поняла?

– Да. Мне понравилось любить женщину. Наблюдать за ее движениями, как она заплетает волосы, перекладывает вещи с места на место, прячется под одеждой. И все эти образы, слова… У мужчин не всегда бывает свой мир, а у каждой женщины – всегда. С баночками, туфлями и мечтами.

– Ты очень чувственно рассказываешь. Надо же. А ведь сидишь в футболке и обычной синей юбке.

– Милая, но ты-то после всех своих интервью должна знать, что невозможно угадать, что внутри. Можно попытаться узнать, но угадать – невозможно.

– Знаю. Точно знаю, но не перестаю этому удивляться. Неприметные оказываются легендами, простые – горячими, циничные – романтиками.

– Ты тоже, Тамрико. Ты тоже носишь внутри себя неожиданности.

Я ухватилась взглядом за небо с ватными облаками. Это такая редкость – человек, который смотрит сквозь твою одежду и тело. Мы виделись с Лизой всего несколько раз и впервые говорили наедине, но она, безусловно, уже получила приглашение в мой внутренний парк, который я так часто прячу от других. Парк, в котором есть не только сад, но и лабиринты с аттракционами.

– Лиза, я бы могла в тебя влюбиться. Но не в этой реальности. Природе не прикажешь.

– Знаю. Моя девочка, Алина, ушла от меня к мужчине. Мы встречались с ней два года. Носили друг другу подарки почти каждый день. Ммм, какие у нее были веснушки! И вечно оранжевый лак на ногтях. Она играла на гитаре, а я обнимала ее ночью в кровати. Мы слушали Джо Кокера постоянно. Я бы точно смогла прожить так всю жизнь, но она влюбилась в этого фотографа. У нее ведь и до меня были мужчины, а я стала временным безумством. Спасибо и на том. Когда она уходила, я ей и слова не сказала. Просто улыбнулась.

– Скучаешь?

– Иногда. Когда слышу Кокера.

У меня в плеере всегда были «You can leave your hat on», «My father's son» и «Noublier jamais». И даже если у меня не было никаких особенных воспоминаний, связанных с этими песнями, я вылетала из реальности под их аккорды.

– Родители узнали, когда мне было двадцать два. Я сама им сказала. Мы обедали и заговорили про моего младшего брата и его предстоящую свадьбу. Понятно, что всех интересовало, а когда же я. Тогда я выпила воды и все рассказала. Папа сразу вышел на балкон курить, а мама заверила, что я еще встречу достойного парня. Никаких скандалов, и на том спасибо. Через год я познакомила их со своей девочкой. Они не одобрили, но мама попросила не целоваться при них. Лед тронулся. Думаю, мне здорово повезло: к геям у нас в стране относятся гораздо строже. Мне повезло родиться девушкой и любить девушек.

– Ты приняла эту свою особенность с благодарностью.

– В общем-то у меня и мысли не было сопротивляться. Я не могу сказать, что сильно люблю себя или меня все устраивает. Есть вещи, которые меня серьезно выбешивают в себе, но это точно не лесбийство.

– А что?

– Я отвратительно питаюсь жареной едой и прочей дрянью, причем на ночь. И я до сих пор работаю на работе, которая мне не нравится. Это делает меня куда несчастнее, чем однополая любовь. Но это людей вообще не удивляет и не смущает. Их смущает то, что происходит в моей – моей! – постели. С ума сойти.

– А много людей знает? В смысле, ты открыто говоришь про это?

– Нет, я не афиширую, но и не скрываю. Если люди узнают, не отрицаю. Но парады за права секс-меньшинств не созываю. По большому счету, меня все устраивает, – Лиза лежала на пледе абсолютно свободно. Редкость, когда мои интервью для этого проекта напрочь лишены скованности и напряжения. Признавать себя такой, какая ты есть, довольно сложно. Особенно впервые.

– Мне бы хотелось, чтобы другие люди придавали этому не так много значения. Они пытаются бороться с нами, по крайней мере, в нашей стране, и тем самым еще больше пиарят нас. Одна моя коллега сказала, что если легализировать нас, то дети из обычных семей вырастут геями и лесбиянками. Обалдеть. Почему в школе не учат думать хотя бы три минуты перед тем, как что-то сказать? Если ребенок родился геем или лесбиянкой, то его ничто не остановит: ни разнополые родители, ни разнополые примеры браков близких друзей, соседей, кого угодно. Он – гей, и остановить это нельзя. Можно скрывать, но не остановить. То же самое действует в обратном порядке: если ваш ребенок родился не геем, он навсегда останется таким. Сколько бы вокруг него геев и лесбиянок ни крутилось. Да, его могут пытаться «обратить» в свою «веру», он может посчитать, что это модно или еще что-то в этом роде. Но стать геем только потому, что в стране легализованы однополые браки, если твоя природа иная, – невозможно. Я бы просто посоветовала родителям, которые этого боятся, учить детей слышать самого себя и следовать за собственным мнением, какие бы люди его ни окружали. В мире есть куда более опасные вещи, чем общество ЛГБТ.

Я пила сок и мысленно кивала. У меня было странное детство: я дружила с рокерами и наркоманами. Позже я стала журналисткой со всеми вытекающими: постоянными бурными вечеринками и рисковыми репортажами. Еще позже меня приняла компания геев и травести. И я никогда не пробовала наркотики, я не стала алкоголичкой, мне по-прежнему нравятся мужчины. Но людям почему-то проще верить в то, что за наши поступки отвечает окружение. И чтобы это как-то подтвердить на практике, мы даже начинаем следовать чужим советам, несмотря на то, что это самый верный способ прожить чужую жизнь.

– Похоже, что самые толерантные люди – это те, которые принадлежат к какому-либо меньшинству, – я посмотрела на Лизу.

– И знаешь, почему? Потому что меньшинство слабее и вынуждено искать способы выжить. А единственный способ для человечества выжить – это полюбить друг друга.

– Но почему мы этого так до сих пор и не поняли?

– Потому что нам кажется, что мы можем выжить без этого.

Я подвинулась ближе к Лизе. От нее пахло спокойствием, которого моей вечно сомневающейся душе так не хватало. Всегда мне казалось, что я не дотянулась, не оправдала, не соответствовала. Что где-то лучше, что кто-то лучше. Что кто-то обязательно ошибается, а кто-то – уж точно прав. Хотя на самом деле это всего лишь точка зрения.

– А, и еще: напиши, пожалуйста, в своей книге, что лесбиянки – обычные девушки. То есть мы не как сексуальные кошечки из эротического кино или порнографии, но и не кутаемся в мешки, выдранные из мусорки. Мы регулярно моем голову, ходим по магазинам, любим запахи. Кто-то больше модница, кто-то – меньше. Ну, как обычно. И нет среди нас внутри пары той, которая исполняет роль мужчины, и той, которая как бы «за женщину». Мы обе женщины, и все. Просто кто-то из нас слабее, а кто-то – сильнее. Так и в гетеропарах. Только вспомни, сколько ты знаешь примеров, в которых жена исполняет роль мужа.

– Знаю.

– Вот. Поэтому хватит уже о ролях. Давно уже пора искоренить эту чушь о мужской роли и женском предназначении в обществе. Каждый делает то, что хочет и может.

Толерантная мысль. И я застряла где-то посередине. Мне нравится то, что вокруг столько версий близости: я обожаю проводить время со своими друзьями геями и лесбиянками, я люблю встретиться на кофе с травести. Фиолетовые волосы, татуировки на груди, строгая рубашка, застегнутая на все пуговицы, розовые бусы или обилие блестящих страз. Я свободна в своих точках зрения, и для меня важно иметь возможность работать, но в моей постели должен быть непременно мужчина, к чьему мнению я буду всегда прислушиваться. А на ужин мы обязательно пригласим друзей, непохожих на нас, чтобы они рассказали свою историю.

– Мы с тобой разные.

– Мы с тобой чудесные, – Лиза обняла меня за плечи. Спорить с ней насчет последнего совершенно не хотелось. Ее синяя юбка, мой красный плед, белые стаканчики – упоительный был день.

– И хватит уже уделять чужим сексуальным фантазиям столько времени. Просто не обращайте на это внимания. И еще вот это напиши: делать счастливым другого человека – не может быть извращением. Любить – не может быть извращением. Извращение – это любить и причинять боль. Хотя и таких случаев много. Но любить друг друга, даже если вы одного пола, – не может быть чем-то постыдным. Любить кого-то и видеть его улыбку – это всегда хорошая идея.

Близость – это не концепция. Близость – это способ жизни.

– Напишу. Все напишу, слово в слово.

Лиза посмотрела мне в глаза, как будто бы старалась их запомнить. Спустя минуту она легко и осторожно поцеловала меня в губы. Я почувствовала, как ее тепло разлилось внутри моего тела и теперь останется там навсегда.

И это был один из самых честных поцелуев в моей жизни.