Глава 10

Территория наивности

ДОСЬЕ

Имя / Соня

Возраст / 26 лет

Профессия / менеджер по работе с клиентами

Семейное положение / верится

Материальное положение / стремительное

Жилищные условия / своя однокомнатная квартира

Дополнительные бонусы / умение прощать

Соня была очень красивой женщиной. С длинными каштановыми волосами и в обтягивающем черном платье. Я познакомилась с ней на вечеринке в ночном клубе, куда меня заставили прийти мои друзья. Мы обе пили «Маргариту» у барной стойки и наконец-то разговорились. Речь шла о парнях за дальним столиком и Аргентине. На следующий день она нашла мой профайл в социальной сети и кинула запрос «в друзья». У нас оказалось мало общего, но много интересного. Уже через пару недель Соня призналась, что у нее есть занятная история для моего исследования. Я тут же загорелась и, поблагодарив за содействие бога случайных знакомств, назначила встречу.

– Спасибо. Мне дико приятно заполучить в свой проект такую красавицу, – быстро произнесла я, усаживаясь напротив Сони.

– Обожаю слышать это. И никогда не устану. Я ведь не всегда была такой.

– Ясно. Речь пойдет о трудностях на пути к красоте?

– Нет. О разочарованиях.

Я усмехнулась внутренним эго. Нет в мире способа действеннее, чем обман, чтобы сделать женскую походку изящнее, тело – сексуальнее, а душу – умнее. Предательство как стимул. С кем не случалось? Да со всеми. Просто не все вынырнули. Просто не все научились плавать.

– Я включаю диктофон?

Соня кивнула.

В комнате было прохладно и ничего лишнего. Диван, стол, четыре стула и комод. На полу не было ковра: я подобрала ноги, словно отдельную вещь, и спрятала их под ладонями. Мы решили встретиться у Сони дома, потому что не хотелось спешить и бесконечно отвлекаться на людей.

– С чего начинать?

– Пожалуй, с пледа.

Соня выдала мне фиолетовое одеяло и принесла из кухни чай.

– А теперь, собственно, история. Мой сын должен был пойти в этом году в школу.

Стадо костлявых мурашек вцепилось в мою кожу. Я знала, что сына у Сони нет. Но я не знала, что он был. А если история начинается со смерти, значит, она должна спасти чью-то жизнь.

Я молчала. Трудно понять, что говорить, если кто-то признается тебе в гибели своего ребенка. Любое слово будет не то. Вовремя выдержанная пауза – вершина понимания. Я предоставила Соне возможность самой решить, когда продолжать дальше.

– Это не очень приятное воспоминание, но важное. Многие любят говорить, что, если бы у них представилась возможность прожить жизнь заново, они бы ничего не меняли. Я бы поменяла совершенно все. Для начала я не оставила бы ему номер своего телефона. Но он, знаешь, был такой уверенный. А еще все время шутил и подмигивал мне. Как будто уже заранее знал, что я буду с ним. А когда мужчина знает такое, отказать же сложно. Светлые волосы, гладко выбритый, в джинсовой курточке и синей рубашке. Как сейчас помню.

– А ты?

– А я? Я, кажется, была тоже в джинсах. И футболке. Мне было девятнадцать, и я была девственницей. Это важно. Мне кажется, не будь я девственницей, я бы не была такой наивной.

– Девственность – равно наивность?

– Думаю, да. Девственницы доверчивы. В то время как уже при первом сексе они испытывают боль. Кто-то сильнее, кто-то – едва уловимую. Я много думала об этом. Такое ощущение, что это такое предостережение от бога: близость может принести тебе боль. Боль – физическая или моральная – вот что отбирает у нас наивность. Чем больше боли, тем меньше мечты.

– Через это все проходят.

– Вот именно. Меня волнует вопрос того, что наивности не придают особого значения. Более того, так выгоднее. Наивные люди – легкие деньги и накормленное эго. Кому нужны циники? Чем больше наивных девушек – тем больше на их фоне ярких мужчин. Больше наивных работников – толще кошелек. Люди путают наивность и доброту. Доброта дает силу, а наивность делает нас уязвимыми. Слепыми. В наивности теряется наше самоуважение, в доброте – никогда. Столько книг и слов про какие угодно качества и способности, но никто не делает акцент на наивности. Никто не учит работать с ней, чтобы уберечь от неприятных событий в будущем. Между тем 100 % людей рождаются наивными. Такова наша природа. Нас тут же начинают бомбардировать запретами «не ходи туда», «не общайся с этой компанией\человеком\незнакомцем», «не делай этого». Нам просто лепят запреты, которых мы не понимаем в силу жизненного опыта. Но это не работа с наивностью.

– А как работать с наивностью?

– Воспитывать самоуважение. Там, где есть самоуважение, нет наивности.

Чай был с корицей. В больших, словно пиалы, белых кружках, от чего становилось теплее во всей комнате. Я начала вспоминать. Что воспитывали во мне? Папа привил мне гордость и решительность, мама – уважение к людям и любовь к новым знаниям, дедушка дал стремление к творчеству и чувство юмора, бабушка – самоиронию и заботливость, моя первая учительница – веру в доброту… Я пыталась найти в своем прошлом хотя бы одного человека, который бы воспитывал во мне самоуважение. Который хотя бы произносил рядом со мной это слово, с толком и расстановкой. Но не могла вспомнить. Не было в моем детстве такого слова. Да, я тоже росла чертовски наивной, из-за чего ошибалась в людях примерно два раза в неделю.

– Хочешь сказать, ты тогда поверила в то, чего не было?

– Как птенчик, не видевший мира, – Соня блеснула улыбкой. Я закуталась в ее очарование и окончательно согрелась. – Все для меня было новым, и я так запыхалась от впечатлений, что успевала замечать только хорошую сторону. Такое ощущение, что до этого все было титрами, а именно фильм начался только сейчас. Мы гуляли в парках, пили пиво в пабах, целовались в метро, ездили на выходных в соседние города, чтобы потеряться, чтоб ни души вокруг. Я и не знала, что однажды может прийти такой день, когда мне для жизни понадобится всего лишь один человек, а от остальных захочется избавиться. Утром его «доброе утро», перед сном его «спокойной ночи» – вот и весь распорядок дня. Он постоянно спрашивал, как у меня дела, беспокоился обо мне, если на улице дождь, интересовался, что я собираюсь делать на выходных. И, самое главное, он не настаивал. Он не настаивал на сексе и не знал, что я еще девственница.

– Какой беспроигрышный вариант.

– Да, он был довольно умен в вопросах женщин.

Мы захохотали. Это так соблазнительно – мужчина, который не пытается затащить тебя в постель. В этом случае можно и вправду поверить, что у него самые серьезные намерения.

– Ты думаешь, это была всего лишь тактика?

– Я действительно много думала об этом. И поняла, что это не было его планом. Да и я тогда так выглядела, что вряд ли могла быть чьим-то планом. А он, кстати, был красавцем в этой синей рубашке. И в любой другой тоже.

– Так, стоп. У меня миллион вопросов. Сколько ему было лет и как, черт возьми, ты выглядела раньше? А то плетешь интригу вот уже полчаса.

– Интриговать мне тоже пришлось учиться. Я была простой, открытой книгой вообще для всех. Я всегда говорила правду о себе, даже если не спрашивали. Я не следила за своей походкой, я легко могла бегать по тротуару, перескакивать через забор, обгонять людей в подземных переходах. И я совершенно не заморачивалась насчет одежды. У меня ее было много, но каждая отдельная вещь мне не подходила. Она была то больше на размер, то меньше, то подчеркивала мои недостатки. Я была самой обычной девочкой без намека на женственность. Мужчины не обращали на меня внимания, но я была настолько проста и наивна, что, в свою очередь, не замечала этого. В общем, запущенный случай.

– Ты сейчас кокетничаешь?

– Нисколько.

Соня вышла из комнаты и вернулась через несколько минут. В ее руках с красивым маникюром было несколько фотографий. Цветные, они демонстрировали мне пеструю девушку с большой улыбкой. Это действительно была не Соня. Это была Пеппи Длинныйчулок, готовая отправиться на остров сокровищ. Взлохмаченные волосы с кончиками в разные стороны, футболка на пару размеров больше, отсутствие осанки.

– А ведь мне здесь уже девятнадцать лет. Именно тогда мы познакомились. Его звали Андрей, и ему было двадцать два.

– И что же его привлекло в тебе?

– Не знаю. Думаю, со мной было весело. Мы познакомились в баре. Тогда было модно прожигать вечера в пабах с деревянными стульями и столами. Никаких других альтернатив в городе не было. Вечеринки на дому или пиво в барах. Мы с девочками ходили туда, чтобы познакомиться с ребятами. Я хоть и была сбежавшей из цирка карикатурой, но отношений хотела так же, как и любая красотка.

– Тебе прямо доставляет удовольствие оплевывать свое прошлое.

– Если честно, то да. Я горжусь тем, насколько смогла себя изменить.

Я заскользила взглядом по фигуре Сони. Ее длинные ухоженные прямые волосы, аккуратно блестящие в ушах серьги-камушки, тонкие плечи, глаза с темными ресницами и подбородок, приподнятый над суетой города. Она была морем обаяния, и ей действительно было чем гордиться.

– В общем, мы с девочками сидели за одним столиком, а они – за соседним. Перемигивались, а потом сдвинули столы. Это было начало осени, и на улице шел дождь. Господи, женщина никогда не забывает первый секс, первый день месячных, день рождения ребенка и день знакомства с первым мужчиной. Даже если пройдет восемьсот лет. Впрочем, женщина вообще ничего не забывает.

– Ты сразу же подсела на него?

– Нет. Близость приходила постепенно, и тем хуже для меня.

Я кивнула. С первого взгляда можно ощутить только симпатию, а желание просыпаться с человеком всю оставшуюся жизнь – лишь спустя недели, насыщенные событиями и поступками. Близость. Произносишь это слово, и как будто бы человек сквозь тебя проходит. Цвет платья, которое всегда носила его мама. Шрам на руке – это он упал во время дворового футбола. Песня, под которую она танцевала впервые на школьной сцене. В томатный сок она добавляет перец. Когда он думает, то скрещивает руки на груди, словно они ему мешают.

Близость – это время, проведенное вместе. Вы не можете узнать все эти детали с первого взгляда. Вы не расспросите обо всех мелочах за две встречи (потому что человек и сам о них не подозревает). Человек – это пазл. Он собирается не из того, что мы видим сейчас и что он сам говорит о себе. Человек – это пазл, который складывается из деталей и мелочей его предыстории.

Близость – это процесс, она не наступает сразу. И часто – вообще не наступает.

– Кто-то из девчонок обменялся с парнями номером телефона, и уже через неделю мы снова встретились той же компанией. Именно там мы впервые поговорили с Андреем.

– О чем вы говорили?

– Вот этого я уже не помню. Что нас тогда интересовало? Фильмы, книги, кто в каких странах бывал и где хотел бы побывать. Я помню, что мне было очень легко с ним, и, конечно, мы потом встретились еще раз, уже вдвоем. Тогда как-то резко похолодало, я натянула этот ужасный коричневый свитер, накрасила глаза, как умела, и пошла с ним на свидание. Впрочем, он был одет ненамного лучше. У него от природы было красивое тело и лицо, но стиль для него значил так же мало, как и для меня, – Соня засмеялась. Ее глаза блестели от приятных воспоминаний. – Когда принесли счет, он сказал, что проводит домой. В принципе ничего необычного, все как у всех. Ты не против, если я закурю?

– Да, пожалуйста. Мне даже приятно – наконец-то у тебя стали появляться недостатки.

В комнате запахло сигаретным дымом. Я только недавно бросила курить и испытывала себя на прочность. Мои прошлые несколько попыток длились не более тридцати дней, но в этот раз я уже побила свой рекорд и делала ставки, как долго смогу продержаться.

Соня откинула волосы за спину и продолжила:

– В общем, пора ввести еще одного персонажа. Его близкий друг. Он меня терпеть не мог. Денис.

Я усмехнулась. Друзья – это приданое, которое мы неосознанно тащим вместе с собой в отношения. Часто эти друзья ревнивы, мерзопакостны, эгоистичны. Особенно в первые дни появления нового человека на территории их дружбы. Начинаются бесконечные советы и мнения со стороны. Двадцать первый век, а мы до сих пор обсуждаем свою личную жизнь и спрашиваем на эту тему советов у друзей.

– Он был заметно красивее моего Андрея и состоятельнее. Он привык проводить свое время с красавицами, напомаженными соляриями и качающимися на своих каблуках от одного только дуновения ветерка. В его жизни были рестораны, загородные дома и длинноволосые милашки. А у меня тогда были и волосы короткие, и туфли, больше похожие на мокасины, – Соня в который раз провела рукой по волосам. – Он считал, что Андрею стоит поискать более симпатичную девушку.

– Как ты узнала об этом?

– Об этом было трудно не узнать. Он никогда не звал меня на их вечеринки, частенько подкалывал меня по поводу того, как я одеваюсь. Помню, как он как-то при мне сказал Андрею, что хочет познакомить его с «одной милашкой». Я злилась, но Андрей говорил, что это всего лишь шутка и я не должна воспринимать это близко к сердцу. И я действительно не думала, будто это может повлиять на нас. До тех пор, пока Андрей однажды не сказал мне о том, что нам нужно расстаться, потому что другая девушка от него беременна. Он сделал это по телефону.

– Я тебя правильно понимаю? – я знала, что понимала все правильно. Иногда мир рушится по кусочкам, а иногда – в один прекрасный день. Как будто все, что строилось до этого, держалось на болотистой жиже и было готово в любой момент сложиться, как карточный домик. Как будто ничего и не было. Где ты жил все это время, спрашивается? В своей наивности?

– Я и подумать не могла, что у него кто-то был. Я знала, что он ходил на вечеринки к Денису, но и подумать не могла, что Андрей там был с другой женщиной, сжимал ее грудь, слушал ее стоны… Я потом сутками представляла себе это. Как будто чем больше и чем детальнее представляю, тем быстрее окажется, что это неправда. Я ведь ждала его дома все это время. Я считала, что все это – действительно шутка, и почему бы ему не сходить на вечеринку. А он все это время занимался сексом с другой женщиной. Катком по моей вере. Близость прошла – не проблема, но зачем это делать так, как будто тебя никогда с человеком ничего и не связывало? По телефону? Неделю я изводила себя, пила водку и рассказывала всем, кто готов был меня слушать, какой он мудак. А потом я соскучилась по нему. Так соскучилась, что простила. Я все еще думала, что так, как произошло, не бывает.

Я скинула с себя плед и добавила чая в кружку. Отчего же не бывает? В жизни бывает все. Но это становится понятно спустя три прощания с наивностью.

– Ты позвонила ему?

– Да. Мы договорились встретиться. Мне казалось, что я отлично выгляжу и что вообще все будет хорошо. Потому что все не могло просто взять и закончиться. Он ведь любил меня дольше, чем эту женщину, пускай даже беременную.

– А сколько вы были вместе?

– Два года. И я напомнила ему об этом при встрече. Я много чего тогда сказала, в основном слишком нежного, как щенок, который потерялся в большом городе. Он выслушал меня, а потом… Потом он показал мне фото этой девушки на телефоне. Он была красивой – с волнистыми белыми волосами и идеальными бровями. Потом он спросил, вижу ли я разницу между ней и собой. Он сказал, устал от того, что не может взять меня с собой на вечеринку, и что я слишком эмоциональная, и что мне нужно научиться ходить на каблуках, и что он думал, будто я изменюсь, но я не меняюсь. От неожиданности я стала говорить ему, что он поспешил сделать выводы и что я смогу измениться, лишь бы только он не бросал меня. Он пихал меня грязной подошвой своей обуви, а я принимала такую позу, чтобы ему было удобнее бить. Господи, как сильно я его любила. Последующие несколько недель я опять ненавидела его, пила все подряд и много курила. А потом выяснилось, что я тоже беременна. Родители поддержали мое решение рожать. Андрею я ничего не сказала, было страшно даже смотреть ему в глаза. Но в жизни опять появился смысл. Я решила оставить в памяти только хорошее и воспитать достойного человека. Все эти кофточки и носочки, погремушки… я с головой ушла в новую жизнь. Я очень хотела этого ребенка. Все стало легче и точно понятно – зачем. Но на пятом месяце потеряла ребенка. Это был мальчик. Андрей гладил свою молодую жену по животику, как будто меня в его жизни никогда не существовало.

Когда десять минут назад мне казалось, что мы достигли дна воспоминаний Сони, это был только минус первый этаж. Так часто и бывает: всякий раз, когда видится, что хуже не бывает, судьба предлагает опуститься еще ниже.

Не суди, да не судим будешь. Но как иногда хочется схватить в руки камень и кинуть его вслед своему личному подонку за каждый вырванный клок волос из твоей головы. За каждый миллиметр «съеденной» щитовидной железы.

– Теперь-то мне понятно, что если в детстве с тобой никто не проработал наивность, это обязательно сделает кто-то другой позже. Я сделаю еще чаю? И пора бы уже перекусить, что скажешь?

Я кивнула и улыбнулась. Вот уже несколько лет я слушаю чужие истории и до сих пор не придумала более действенного способа поддержки, кроме как улыбка. Очень хотелось закурить. Но эти интервью учили меня: все слабости – минутные, проще перешагнуть, чем потом находить путь обратно.

Соня вернулась с тарелками с сыром и булочками.

– В тот момент, когда я отдавала беременным подругам все, что уже успела купить, я почувствовала сильную ненависть. Мне захотелось, чтобы Андрею было очень больно. Взаимно больно. Может, я не была королевой красоты, но ума у меня было предостаточно. Поэтому я решила отомстить ему красиво.

– Чтобы он увидел твои фото и упал в обморок?

– Ну нет. Думаю, он бы не сделал этого. Но вот если бы за мной приударил его друг Денис – он бы точно побесился. Может быть, он бы даже покрылся пятнами и проглотил язык.

Мне захотелось пожать Соне руку. Это было очень подлое решение, но в борьбе за себя иногда нужно увидеть в себе и темную сторону. Признать ее, попробовать в движении и отпустить.

– Вот что стало стимулом на пути к твоей красоте.

– Именно. Я чувствовала себя самой некрасивой в мире женщиной. Мне казалось, что от меня неприятно пахнет и что от меня шарахаются люди в метро. Я была зарыта в комплексы и боялась даже спросить у мужчин, который час, не то что посмотреть им в глаза или скинуть с себя одежду в комнате. Мне было неприятно быть самой собой. Я боялась заводить отношения, ненавидела свое тело и всю себя целиком. Думала, никто никогда больше не полюбит меня.

– Пришлось поломать себя полностью.

– Да, но я уже вся была в переломах, так что больно не было. А когда я увидела первый результат, во мне проснулся азарт.

– С этого места подробнее.

– Я не знала, с чего начать, поэтому решила начать с одежды. И неожиданно угадала. Это стало мощным толчком и поворотом. Клянусь, я никогда прежде не думала, что какая-то юбка или платье могут изменить тебя. Когда я впервые увидела себя в юбке в пол и шелковой блузе, а потом – в маленьком черном платье и жемчужных сережках, а потом – в остроносых туфлях на шпильке… Ох, неожиданно выяснилось, что я – красива.

Я снова кивнула. Одежда, которую ты носишь, безусловно, может сделать тебя другим человеком.

В школе я мнила себя рокером. В моем шкафу были только черные футболки с черепами, напульсники, нашипники, куртки с капюшонами и черные штаны. Я носила короткую стрижку, постоянно жевала в зубах сигарету и регулярно обкалывала себя пирсингом в новых местах. Ближе к совершеннолетию я вдруг почему-то решила, что мне нужно стать роковой штучкой. С того момента я прилежно обтягивала себя джинсами и брюками-скинни, обувала туфли на эверестовских каблуках. Все изменилось в тот день, когда мои любимые до боли в пятках кожаные штаны порвались на самом очаровательном и интимном месте моего тела. Я рыдала, устраивала панихиду, а потом искала точно такие же точно по всему городу. И вдруг совершенно случайно наткнулась на юбку-карандаш. С этого момента моя жизнь круто изменилась.

Есть вещи, которые способны дать женщине нечто гораздо большее, чем просто модную бирку. Так, юбка-карандаш, сужаясь книзу, аккуратно обхватывает колени, из-за чего приходится идти медленнее, переставляя ножки прямо по одной линии. Бедра при этом начинают плавно танцевать в воздухе, непроизвольно призывая к себе взгляды окружающих. Подниматься или спускаться в такой юбке по ступенькам – то еще приключение, и тут уже никак не обойтись без поддержки крепкой руки.

А еще есть платья, с длинной, как ножка торшера, молнией на спине. Для того, чтобы застегнуть ее, нужна помощь все той же крепкой руки. И стоит ей только прикоснуться к твоим изгибам, как платье тут же приходится снимать.

Есть сарафаны в пол: полностью скрывая ноги, они дают возможность вспыхнуть любому воображению, стоит тебе только приподнять немного подол, обнажая ступни, коленки и выше – для особо близких и любопытных.

Короткие шелковые юбки легко разлетаются и растекаются по ногам, демонстрируя твою готовность быть ближе.

Есть высокие воротники, которые призывают поцеловать шею, и неброские корсеты, благодаря которым каждый женский вдох-выдох – это уже не просто дыхание.

А все эти вырезы на блузах и топах: глубокие, овальные, узкие… Или наглухо застегнутый у самой шеи воротник. Декольте – это, безусловно, приглашение к диалогу. И то, каким он будет, зависит именно от него.

– Так началось твое свидание с платьем?

– Именно. И оно переросло в самый бурный роман, – Соня захохотала. – Понимаешь, я никогда прежде не думала, что могу так выглядеть, потому что никогда прежде не надевала такую одежду в принципе. Я считала, что такая одежда не подходит мне, даже ни разу не примерив ее. Черт возьми, я не знала, что у меня красивая линия спины и бедер. Так же, как и другие женщины. Бывает, смотришь на девушку в метро, а у нее потрясающая грудь и талия, но одета она в мешковатую рубашку и спортивные штаны. И вот зачем ей эта грудь? Она вообще знает, что она красива и может быть совершенно другой? И я была такой же точно. Пришлось сутками пересматривать модные журналы и стрит-фэшен-сайты, чтобы в принципе понять, что такое стильно и что с чем сочетать. А потом стала рассматривать на улицах девушек с моей фигурой. Люди, магазины, журналы мелькали перед моими глазами, а меня грызла ненависть. Я обратилась за помощью к стилисту и за год полностью сменила свой гардероб.

– Что стало его основой?

– Платья и туфли на каблуках. Мечта Андрея сбылась.

Определенно, он продолжал многое значить в ее жизни. Пожалуй, она все же права: не бывает так, что вечером близость, а утром – никогда больше. Гнусное лукавство.

– Помню, приехала в гости к родителям в обтягивающей черной юбке ниже колен и полосатом топе. В ушах – новые длинные серьги, волосы – распущены. На каблуках, конечно. Папа открыл дверь. Потом мы сели за стол ужинать, и он как-то странно смотрел на меня. Наконец-то он сказал, насыпая мне салат в тарелку: «Ты очень хорошо выглядишь». Папа никогда не говорил мне ничего подобного. Я никогда не была его маленькой принцессой. Наверное, поэтому я и росла такой чучей.

Женщинами становятся. Об этом говорили Сонины пальцы, губы, длинные волосы. Надо так много и надо так мало – всего лишь захотеть.

– Я наблюдала, не выходила из дома до того момента, пока полностью не буду довольна своим видом, ела только полезную еду – и так два с половиной чертовых года. Это, конечно, ложь, когда говорят, что нужно полюбить себя, и тогда все сложится. Правда в том, что сначала надо работать над собой в поте лица. Только после этого удается по-настоящему полюбить себя. И я понимаю, почему: приложенные усилия заставляют уважать себя. Невозможно не восхищаться человеком, которого бесконечно уважаешь, – Соня подмигнула мне и взяла с тарелки кусочек сыра. Я спокойно разрешала ей и дальше покорять меня. Сегодня это такая редкость – встретить на расстоянии вытянутой руки человека, обратившего тень своих глаз в яркий свет. Пусть светит, а я буду и дальше греться от нее.

– Однажды я познакомилась в магазине с мужчиной. Он предложил подвезти меня до дома вместе с пакетами. На вид около тридцати пяти, хорошо одетый. Большой джип с отличной музыкой. Я согласилась. Секс у нас был прекрасный, – Соня усмехнулась. – Но это не главное. Главное, что я испытала при этом. Я поняла, что у меня получилось измениться. Несколько лет мучений перед шкафом и холодильником, занятий спортом и улыбок сквозь слезы.

Соня все время говорила очень медленно и довольно спокойно. И я в который раз убеждалась, что отсутствие суеты в голосе – синоним женственности.

– Тебе не захотелось начать отношения с этим мужчиной?

– Нет. Есть же секс не ради секса, а ради себя – чтобы что-то себе доказать. Это был именно тот случай. И потом – после предательства уже никогда не захочется отношений с порога. Кастрация легкости.

– Это верно.

Собственный колокол прошлого мужского предательства отыграл целую партию в моей душе. Я просила у бога счастья, а получила – его. Я думала, это была близость, а оказалось – мост на пути к себе. Правда, за это пришлось расплатиться своей наивностью.

– Как насчет твоей ненависти?

– Она была в силе. Я каждый день все это время прокручивала в мыслях, как это будет. Представляла себе, как встречусь с Денисом, как он пригласит меня в постель, что скажет Андрей, когда узнает об этом.

– И, конечно, все сложилось не так, как ты планировала, – предположить это было просто – когда это бог не смеялся, услышав про наши планы?

– Конечно, – Соня снова закурила. – Конечно. За это время ничего не изменилось: Денис развлекался в тех же ночных клубах. Туда я и стала ходить вместе со своими самыми симпатичными подругами. Правда, оказалось, что он был уже тоже женат. Но это не мешало ему волочиться за другими девушками. И мне это не мешало. Я чувствовала себя способной на все. Из грязи в князи, а это бьет в голову сильнее шампанского.

– Еще бы. Ощущать свою красоту – это все равно что иметь власть над людьми.

– Именно. В общем, в одну из ночей мы с Денисом встретились. Он был пьяный и не узнал меня. Начал флиртовать со мной, сказал, что у меня классные волосы и попка. Спустя какое-то время мы поехали на какую-то квартиру, видимо, его знакомых. Я снимала с него одежду, а он – с меня. Он расцеловал каждый сантиметр моего тела, а потом крепко прижимал меня к себе во время сна. Я была счастлива, поэтому ушла раньше, оставив ему свой номер телефона. Он позвонил через два дня и назначил встречу там же. На этот раз он узнал меня.

– С тебя книгу можно писать.

– Вот ты же и напишешь. Только акцентом сделай наивность, хорошо?

– Хорошо. Что он сказал тебе?

– «Что было, то прошло». Мы выпили и снова занимались сексом. Так повторилось еще пять раз. Я иногда писала ему интимные СМС, он отвечал и, кажется, его забавляло это. Андрею он ничего не сказал, мы с ним так договорились.

– Тебе не было противно писать ему эти сообщения? Заниматься с ним сексом?

– Нет. Когда это женщине было противно оскорблять бывшего мужчину? И однажды я попросила Дениса взять меня на ту вечеринку, куда меня никогда не приглашали несколько лет назад. Я была уверена, что Андрей там будет. И он там действительно был.

Соня замолчала. Мы проговорили почти шесть часов. Чайник был давно пуст, булочки с сыром съедены, а воздух – согрет нашими словами. Кто-то рассказывает про свое прошлое коротко, а кому-то и вечности мало.

– Он там действительно был. Он целовался с какой-то юной девушкой, и это была не его жена. Он был в синем брючном костюме и белой рубашке. Он был все так же красив и уверен в себе. И все так же глуп. Когда я вошла в комнату, он сразу же узнал меня. Я смотрела, как он обнимает эту девушку, и думала о его жене. И в эту минуту мне вдруг стало понятно, что все эти годы я искала не возмездия. Я искала свои счастливые и легкие глаза, которые он у меня украл.

Мне сильно захотелось обнять Соню. Я знала, что значит быть Малефисентой – лесной феей, которой отрезают крылья во время счастливого сна. Соня, без сомнения, была одной из нас.

– Он спросил у меня: «Что все это значит, Соня?» А у меня был ступор. Я вдруг поняла, что не хочу говорить ничего из того, что так долго хотела сказать при встрече. Я смотрела на него и сожалела, что все эти годы думала о нем. Господи, это все было ради него? «Что все это значит, Соня?» – повторил он. А я ответила: «Это должен был быть абонемент для тебя на могилу нашего сына, а стало совершенно бессмысленно. Ты остановился, Андрей. Ты навсегда остановился». Я сказала это и сразу же ушла из этого дома. Потому что мне нужно было идти дальше.

В комнате было тихо и светло от включенного света. Я плакала.

– Эй, ты чего? – Соня села рядом со мной и обняла. Ее глаза тоже заслезились. – Не надо нам плакать. Нам никогда больше не надо плакать.

– Хорошо. Мы больше никогда не будем плакать.

– Не будем. Никогда.

Обнявшись, мы в тишине сидели на диване.