Часть третья

Эдмон вернулся в Киев в полной уверенности, что, раз к этому делу подключился Интерпол, никакие деньги и связи не помогут генералу Гладышеву избежать правосудия. Посчитав на этом свою миссию завершенной, он мог теперь принять предложение своего бывшего сослуживца по Иностранному легиону, открывшего в Киеве собственное детективное агентство «Интерпоиск» (по аналогии с Интерполом). Поскольку «Интерпоиск» имел по уставу статус международного агентства, Влад планировал наладить сотрудничество с частными детективами других стран, и ему нужны были сотрудники со знанием иностранных языков. Среди детективов, которых он набрал в основном из числа своих бывших коллег по работе в уголовном розыске, полиглотов не было. Эдмон же прекрасно знал французский язык и свободно говорил на английском, так что для международного детективного агентства он был настоящей находкой. И хотя Эдмон не имел ни юридического образования, ни опыта оперативной работы, Влад знал еще по легиону, что Эдмон справится с любой поставленной ему задачей. А главное, он не предаст и не подставит, как подставили Влада в свое время его коллеги-опера, из-за чего ему пришлось уволиться из милиции и податься в Иностранный легион, где он и познакомился с Эдмоном Габеном, не раз прикрывавшим ему спину во время их командировок в горячие точки.

Девиз Французского Иностранного легиона – «Легион – наше отечество», и для Влада с Эдмоном легион на пять лет стал семьей и домом. Служили они в самом лихом и легендарном подразделении Иностранного легиона – 2-м парашютном полку – 2 REP. Парашютисты Иностранного легиона – настоящая элита. Их набирают только из числа добровольцев, изъявивших желание прыгать с парашютом. Влад с Эдмоном такое желание проявили, и их служба прошла в постоянных командировках в Африку, где 2-му парашютному полку приходилось эвакуировать европейцев во время межнациональных конфликтов и военных переворотов, участвовать в операции французской армии на Берегу Слоновой Кости, проводимой с целью предотвращения межэтнических столкновений.

И хотя в Иностранном легионе было настоящее боевое братство, делиться своим прошлым у легионеров не принято. В отличие от Эдмона, который никогда о себе ничего не рассказывал, кроме того, что до легиона он был простым «айтишником», Влад охотно делился с ним своими историями о буднях уголовного розыска, в котором он отпахал без выходных и отпускных почти шесть лет. Все эти шесть лет он старался честно исполнять свой служебный долг, ловил преступников, дабы вся бандитская сволочь знала свое место, а место это известное – тюрьма, чтобы не мешали жить добропорядочным гражданам, и считал, что он занимался нужным для общества делом. Поэтому Влад и выбрал для себя профессию, смысл которой видел в бескомпромиссной борьбе за восстановление справедливости. Именно обостренное чувство справедливости, заложенное еще в детстве, и определило его выбор профессии.

Наслушавшись сказок, мы наивно верим, что добро всегда побеждает зло, но с первых же самостоятельных шагов начинаем понимать, что для того, чтобы справедливость восторжествовала, ее нужно отстаивать. Зачастую с кулаками. Так уж устроен мир, что злу приходится противопоставлять силу, это Влад усвоил еще мальчишкой, и потому первой спортивной секцией, в которую он записался, была секция дзюдо. Улица, на которой он вырос, признавала только тех, кто способен был постоять за себя, и его характер закалялся в жестоких стычках с отпетыми хулиганами, которые могли пустить в ход и ножи. Район, где родился и до девятого класса проживал Влад (пока его родители не получили новую квартиру), считался одним из самых криминогенных в городе, так что начальную школу борьбы с преступностью он прошел хорошую. И нужно было иметь сильный нравственный стержень, чтобы, самоутверждаясь на кишащих шпаной улицах, самому не стать на скользкий путь правонарушений. У Влада этот стержень был. И потому он, мастерски владея приемами боевых единоборств, не подался, как многие оставшиеся не у дел спортсмены, в рэкетиры, а нашел более достойное применение своему мастерству и стал опером, чтобы защищать людей от посягательств бандитов.

Связав свою жизнь с уголовным розыском, он забыл, что такое личное время, праздники и выходные, но не сожалел, что избрал для себя такую судьбу. Бессонные ночи в засадах, перестрелки и погони – без этой «романтики» Влад себя не представлял, и на его личном счету было более сотни раскрытых тяжких преступлений. Одно из них ему, правда, пришлось укрыть, чтобы помочь избежать тюрьмы изобличенному в организации заказного убийства парню, которого Влад до этого сам же и разоблачил. По сути, Влад совершил служебное преступление, но он считал, что не мог тогда поступить иначе, и убийство «мажора», которого неизвестный мотоциклист застрелил среди бела дня, так и осталось нераскрытым.

За рулем нового спортивного «Порше-турбо» двадцатилетний студент третьего курса юридической академии Петр Загребнюк не мог слышать несущиеся ему вслед проклятия старика, которого он только что окатил с ног до головы водой из лужи, влетев в нее на полном ходу. После недавно прошедшего ливня весь город утопал в лужах, и Петя на своем «порше» рассекал их, как на крейсере. Перед каждой лужей он специально поддавал газу, и брызги из-под его колес веером разлетались вокруг. Чем глубже была лужа, тем выше он поднимал волну, подобно цунами обрушивавшуюся затем на тротуар, застигая врасплох не успевших укрыться пешеходов, до которых ему не было никакого дела. Лавируя в городском потоке, он уверенно обгонял все автомобили, ведь его «порше», подаренный ему отцом ко дню рождения, развивал скорость до ста километров в час за каких-то три секунды, и в «драг-рейсинге» – ночных скоростных заездах на 402 или 804 метра, в которых он регулярно участвовал, – ему теперь не было равных. При езде же днем по городу ему приходилось сдерживать своего «железного коня». Со светофорами на каждом перекрестке особо ведь не разгонишься.

Когда он остановился на «красный», в боковое стекло ему вдруг настойчиво постучал поравнявшийся с ним какой-то мотоциклист в черном шлеме, полностью закрывавшем его лицо. Подумав, что это кто-то из его знакомых, Петя опустил стекло.

– Ты Петя Загребнюк? – не открывая своего лица, спросил мотоциклист.

– Ну я, а что? – недоуменно переспросил Петя.

– Да вот путевку тебе просили передать. В ад… – мрачно сообщил ему одетый во все черное мотоциклист на черном скутере, и Петя вдруг увидел направленный ему прямо в лоб удлиненный глушителем ствол. Это было последнее, что он увидел в своей жизни…

Занимаясь раскрытием этого явно заказного убийства, Влад понимал, что шансов найти убийцу и заказчика, если это действительно заказное убийство, у него практически никаких. Стопроцентно раскрываются в основном так называемые бытовухи, когда какой-нибудь алкаш после совместного распития спиртных напитков зарезал собутыльника (на почве, так сказать, внезапно возникших неприязненных отношений), и тому подобное. А такие преступления, как заказные убийства, в большинстве случаев сразу попадают в категорию «глухарей», и никакой Шерлок Холмс или Мегрэ наемного убийцу не найдет, потому как искать непосредственных исполнителей – дело, как правило, изначально безнадежное. Профессионалы работают чисто и следов после себя не оставляют, а главное – у киллера нет личных мотивов для совершения убийства, поскольку с жертвой ранее его ничего не связывало.

Но даже если выйти на заказчика, не факт, что он укажет на исполнителя. Он его просто не знает, если заказ сделан через посредника, и не одного, и поэтому отследить всю цепочку крайне сложно, особенно когда в этой цепи вдруг выпадают целые звенья. Суду же нужны прямые доказательства причастности заказчика к совершенному преступлению и, разумеется, непосредственный исполнитель. Когда заказчик, посредники и наемный убийца предстанут перед судом в одной упряжке, тогда заказное преступление можно считать раскрытым. На практике же такое торжество закона случается крайне редко. Тем не менее Влад был почему-то уверен, что он раскроет это заказное убийство. Фабула была такая: в центре города среди белого дня неизвестный на скутере в упор расстрелял из пистолета с глушителем водителя спортивного «порше», остановившегося на красный свет светофора, после чего скрылся с места происшествия, бросив под колеса «порше» пистолет. Задержать киллера по горячим следам не удалось. Его скутер был без номеров, сам киллер – во всем черном, на голове – мотоциклетный шлем с тонированным забралом, полностью закрывающим лицо. На пистолете никаких отпечатков, разумеется, не было, поскольку преступник стрелял из него в перчатках.

Искать убийцу по таким приметам – дело бесполезное, и Влад начал оперативно-розыскные мероприятия с личности потерпевшего, который оказался сыном владельца автосалона «Nissan». Версия, что убийство Петра Загребнюка, не успевшего окончить третий курс юридической академии, как-то связано с бизнесом его отца, перспективы не имела. Старший Загребнюк заверил Влада, что у него не было никаких проблем с автобизнесом, в котором он уже десять лет.

Кому же тогда Петя дорогу перешел, что по его душу прислали киллера? Опросив его сокурсников, друзей и подруг, Влад пришел к выводу, что Петр вел типичный для его круга праздный образ жизни – дискотеки, девочки, рестораны. А любимым его занятием было погонять на машине, и он не пропускал возможности поучаствовать на своем спортивном «порше» в «драг-рейсинге», но ДТП с его участием в городе зафиксировано не было.

Все его знакомые уверяли, что никогда не слышали, чтобы Пете когда-нибудь кто-нибудь угрожал, да и сам Петр никого вроде бы не опасался, иначе папа приставил бы к нему телохранителя.

Не установив мотива преступления, раскрыть преступление практически невозможно, тем более заказное убийство, и Влад пошел по накатанному пути – опрашивать всех, кто имел хоть какое-то отношение к делу, и проверенный метод таки дал результат. Во время беседы с одной из Петиных знакомых Влад заподозрил, что Светлана, так звали бывшую пассию Пети, явно чего-то недоговаривает.

– Светлана, Петю ведь не случайно застрелили, а значит, было что-то, из-за чего кто-то мог желать его смерти, и мне кажется, что вы знаете больше, чем мне сейчас рассказали, – заметил Влад.

– Ну, была с ним как-то одна неприятная история, – неохотно призналась Светлана. – Я, правда, точно не знаю, как все было на самом деле. В общем, у нас ходили слухи, что он вроде бы сбил кого-то на машине, причем насмерть. Но это было где-то полтора года назад, и Петр как гонял на своем джипе, так и продолжал гонять, будто ничего не случилось. Так что, может быть, ничего такого и не было.

«Вот тебе и мотив – месть», – отметил про себя Влад. Поблагодарив Светлану за помощь следствию, он связался с начальником городского ГАИ. Нужно было проверить все ДТП с наездами на пешеходов в тот период, о котором упомянула Светлана. И в первую очередь те случаи, когда водители скрылись с места происшествия. Таких случаев были десятки, но Влада заинтересовал только один: семнадцатого октября позапрошлого года в полдвенадцатого ночи на пешеходном перекрестке неизвестный на джипе «Nissan» совершил наезд на парня с девушкой. Девушка – Маша Волошина двадцати двух лет – погибла на месте, а ее ровесник Олег Булгаков получил компрессионный перелом позвоночника. Номера сбившего их джипа он разглядеть не успел, и найти водителя-убийцу тогда так и не удалось.

Главной зацепкой в этом оставшемся нераскрытым преступлении была модель джипа – «Nissan», ведь отец застреленного «мажора» владел фирменным автосалоном «Nissan». Не после того ли трагичного ДТП его сын стал ездить на «порше»? Ответить на этот вопрос мог бы отец погибшего, но Владу не хотелось беспокоить его сейчас по такому вопросу. Да и вряд ли он скажет ему правду, даже если эта правда поможет следствию раскрыть заказное убийство его сына, если тот сам был виновен в гибели девушки. Наоборот, если он начнет активно интересоваться обстоятельствами того ДТП, отец Пети – Иван Федорович Загребнюк – может принять контрмеры, чтобы эта правда никогда не всплыла, ведь не исключено, что он приложил руку к тому, чтобы его отпрыск остался безнаказанным. Придя к такому выводу, Влад понял, что идти напролом в этом деле нельзя. Нужно сначала установить, имел ли вообще Петя к тому ДТП какое-то отношение, ведь пока это лишь его версия. Уголовное дело было приостановлено в связи с неустановлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого, и восстановить через полтора года, чем Петр занимался в тот роковой день, было практически невозможно. При изучении этого дела у Влада сложилось впечатление, что следователь, вынесший постановление о его приостановлении, был заинтересован в том, чтобы виновник ДТП никогда не был найден. Нет, все процессуальные формальности были соблюдены, назначены необходимые экспертизы, но Влад умел читать между строк, а дела о ДТП были самыми скользкими в судебной практике. Виновники ДТП готовы были заплатить любые деньги, чтобы избежать ответственности, и следователи, специализировавшиеся на расследовании дорожно-транспортных происшествий, спускали дело, что называется, на тормозах. Расследование этого дела, похоже, было из той же серии, хотя придраться, в общем-то, было не к чему. Грамотно составленный протокол осмотра, подробное описание размеров следов и характер их образования, с точностью до миллиметра замерено расстояние от следов ног до бордюра тротуара, произведена ориентирующая и обзорная фотосъемка. Не было в этом деле только главного – водителя, сбившего двух человек и скрывшегося с места ДТП. Все, что следствию удалось установить, и то со слов потерпевшего, что наезд со смертельным исходом для его девушки на них совершил джип «Nissan» черного цвета. Других свидетелей этого ДТП, которые могли бы запомнить номер этого джипа, следователю найти не удалось. А на нет, как говорится, и суда нет, и он с чистой совестью приостановил дело и сдал его пылиться в архив.

С визита к потерпевшему Олегу Булгакову, как единственному свидетелю гибели Марии Волошиной под колесами неустановленного джипа, Влад и решил начать свое расследование убийства Петра Загребнюка. Застать Олега дома можно было в любое время – из-за перелома позвоночника в поясничном отделе он был обречен провести оставшуюся часть жизни в инвалидной коляске. История, которую он рассказал, потрясла Влада.

В тот роковой вечер Олег провожал Машу домой. Когда они переходили улицу на пешеходном переходе, на них на огромной скорости вылетел черный джип, водитель которого и не думал тормозить. Олег, увидев перекошенное от злобы лицо парня, сидевшего за рулем несшегося на них джипа, дернул Машу за руку, чтобы отскочить вместе с ней, но было поздно. Джип зацепил его правым крылом так, что Олег отлетел на тротуар и потерял сознание, а Машу от чудовищной силы удара подбросило в воздух. Олег же от удара сразу потерял сознание. Очнулся он в реанимации. У него была закрытая черепно-мозговая травма, сломано несколько ребер, но самое страшное – был поврежден спинной мозг, из-за чего у него полностью отнялись ноги. Он перенес две тяжелые операции, и в итоге – пожизненная инвалидная коляска.

– Когда мне сказали, что Маша погибла на месте, мне жить не хотелось, а тут еще это, – показал он на свою инвалидную коляску. – Перелом позвоночника – это не диагноз, это приговор. Знаете, я ведь раньше альпинизмом занимался – лазил по скалам, мечтал, как всякий альпинист, Эверест когда-нибудь покорить, а тут такое… В общем, хотел одним махом покончить со всем этим. Открыл окно и, наверное, выбросился бы – с двенадцатого этажа это было бы наверняка, но не хватило сил перелезть через подоконник. И такая меня злость тогда взяла на самого себя, что я такой беспомощный, и виновен во всем этом какой-то урод, возомнивший себя хозяином жизни…

– Ты говоришь, что успел рассмотреть его лицо. А следователь тебе не предлагал попробовать составить его фоторобот? – выслушав его рассказ, спросил Влад.

– Нет, не предлагал. Да я не настолько хорошо его запомнил, чтобы можно было составить фоторобот. А ваш следователь особо и не рвался его найти. Наоборот, пытался меня убедить в том, что это мы сами бросились под колеса, пытаясь перебежать дорогу на красный свет, и слушать меня не хотел, когда я говорил ему, что мы с Машей переходили строго на зеленый. А почему вас заинтересовало это дело? Ведь столько времени уже прошло… – спросил он.

– Понимаешь, Олег, – внимательно наблюдая за его реакцией, сказал Влад, – недавно убили одного парня, который, возможно, был тогда за рулем сбившего вас джипа. Вот его фото, – достал он из папки фотографию Пети Загребнюка. – Посмотри внимательно, это не он случайно?

– Да вроде нет… – покрутив фотографию в руках, он вернул ее Владу.

– Ну нет так нет, – пожал плечами Влад. – Извини за причиненное беспокойство. Выздоравливай, Олег, и запомни: что бы ни случилось в твоей жизни, никогда нельзя отчаиваться.

– Я знаю, – кивнул он.

Закрыв за оперативником дверь, Олег вытер рукавом проступивший на лбу холодный пот. Он узнал парня на фотографии, но признаться в этом было равносильно явке с повинной, и визит сотрудника уголовного розыска стал для него настоящим шоком, но вроде бы опер ничего не заподозрил, успокаивал он себя.

Решение самому наказать убийцу своей девушки Олег принял, когда убедился, что милиция не собирается никого искать. Правда, как и когда ему удастся это сделать, он совершенно не представлял. Для него все тогда было как в тумане. Потом, в период реабилитации, было очень тяжело осознать, что теперь у него другая реальность, в которой он не может нормально ходить, бегать и лазать по скалам. Реальность, где он и инвалидная коляска – отныне одно целое. Но в отделении травматологии таких, как он, было много – отчаянные велосипедисты-экстремалы, мотогонщики, сноубордисты, автомобилисты и пешеходы, попавшие в ДТП. Вместе было легче все это пережить. Самое тяжелое время наступило, когда он вернулся домой. Олег часами лежал и глядел в потолок, размышляя о будущем, которого не было. Смириться с тем, что так теперь пройдет вся его жизнь, было невозможно, и он видел для себя только два выхода: встать с коляски либо покончить с собой. Но Олег не мог позволить себе какой-то дешевый вариант типа вскрыть себе вены или наглотаться снотворных таблеток. Как альпинист, он должен хотя бы до окна доползти и как-то спрыгнуть, но после неудавшейся попытки выброситься со своего двенадцатого этажа Олег дал себе слово больше таких попыток не предпринимать, ведь никто, кроме него, не отомстит тому «мажору» за Машу, погибшую всего за неделю до их свадьбы. Обручальные кольца, которые они накануне купили, остались у него как напоминание о том, о чем забыть невозможно.

Оказавшись прикованным к инвалидной коляске, он, как программист, мог работать и дома, а главное, у него было достаточно свободного времени на розыск «мажора», а благодаря Интернету этим можно заниматься, не выходя из квартиры. Чтобы отыскать преступника, нужно найти свидетелей преступления, а такие точно были – и водители, и прохожие, ведь тогда на улице было еще довольно людно. Следователь, правда, утверждал, что к моменту прибытия наряда ГАИ на место ДТП там остались только ротозеи, которые самого наезда не видели. Во всяком случае, дать свидетельские показания никто из них не пожелал, и Олег ему верил, ведь наши люди весьма неохотно идут в свидетели. Значит, сделал он вывод, нужно их как-то заинтересовать, лучше материально. Олег так и поступил – он дал объявление в Интернете о вознаграждении в тысячу долларов за информацию о джипе «Nissan», сбившем двух человек на пешеходном перекрестке и скрывшемся с места преступления. И тут началось. От свидетелей, якобы видевших тот джип и запомнивших его номер, отбоя не было. Желающие заполучить тысячу долларов завалили письмами его электронный почтовый ящик, который он указал в объявлении, причем зачастую приходили сообщения от людей, проживающих на другом конце планеты, что он сразу определял по их «айпишникам» . Реальные же свидетели так и не объявились. Зато где-то через месяц ему пришло анонимное предупреждение: «Если не уберешь свое объявление о вознаграждении, ты покойник». Олег определил, откуда пришла эта угроза, – электронное письмо было отправлено с офисного компьютера автосалона «Nissan».

Взломать почтовый ящик анонимного абонента для такого опытного хакера, как Олег, не составило большого труда, и вскоре он вычислил того, кто ему угрожал. Им оказался сын владельца автосалона «Nissan» двадцатилетний «мажор» Петр Загребнюк. На его страничке «ВКонтакте» Олег даже нашел фотографию, где Петр позировал на фоне черного джипа «Nissan», очевидно, того самого, на котором совершил наезд. Чтобы виновник ДТП понес заслуженное наказание, одной этой фотографии было мало для доказательства его вины, но Олег, наученный горьким опытом, в милицию обращаться не собирался. Он все должен сделать сам, а для этого нужно встать с инвалидной коляски. Для Олега это равносильно воскрешению из мертвых. Приходившие к нему врачи ободряли его, притворно улыбались и поскорее уходили. Им ли не знать, что такое поврежденный спинной мозг? Когда врачи не верят в твое исцеление и почти прямым текстом тебе говорят, что с такими травмами обычно не поднимаются на ноги, трудно не пасть духом. Олег же все свое время, все силы, все мысли с утра до вечера посвятил одной-единственной цели – заново научиться ходить. Друзья-альпинисты, которые помогали ему чем могли, приходили поднимать его с кровати, ставить в вертикальное положение, но ноги у него стали как плетки, началась атрофия мышц, и он не знал, как вернуть им чувствительность.

Чтобы создать для себя хотя бы видимость движения, он клал парализованные ноги на какую-нибудь скользкую поверхность и, подтягивая их за штанины к себе, мысленно старался себя убедить, что якобы они сами сгибаются. Выполняя это упражнение по нескольку часов в день, он начал замечать усталость в ногах и понял, что какие-то импульсы со спинного мозга проскакивают. Вдохновленный этим проблеском надежды, он за год упорных тренировок заставил работать оставшиеся в живых нервные окончания в ногах выше колен – он стал чувствовать в них боль, появилась способность к первым произвольным движениям. Но до того, чтобы начать самостоятельно ходить, было еще далеко. Он тренировался передвигаться по квартире, опираясь руками на расставленные стулья, а ноги волочились где-то сзади. Чтобы они не волочились, он стал передвигаться спиной вперед. Когда после трех месяцев таких изнурительных тренировок он смог простоять на ногах целую минуту, это оказалось куда сложнее, чем взобраться на Эверест, о восхождении на который он не переставал мечтать. Но торжествовать победу было еще рано, ноги по-прежнему не слушались его, хотя он уже мог на них немного опираться. Чтобы сделать первые шаги, ему понадобилось еще два месяца, что уже было чудом. Только вот Машу никаким чудом не воскресить…

Зная, что ее убийца продолжает гонять по городу на своем новом спортивном автомобиле «Порше-турбо» за триста тысяч долларов (чем тот не преминул похвастать на своих страницах в социальных сетях), сидеть безвылазно в квартире Олег больше не мог. И хотя он по-прежнему с большим трудом мог передвигаться только на ходунках, Олег решил своими глазами увидеть этого «мажора», чтобы окончательно убедиться, что именно он был тогда за рулем сбившего его с Машей джипа. Узнав, где Петя Загребнюк чаще всего бывает, что выяснить было проще простого (достаточно заглянуть на его страничку «ВКонтакте» – большинство фото им было сделано на скоростных заездах, которые по ночам проводились на одном и том же участке трассы), Олег приехал на их сборище на такси, чем сразу привлек внимание любителей быстрой езды.

– Тебе чего здесь надо, убогий? Мы по пятницам не подаем! – «приветствовал» его один из них, когда Олег на ходунках подошел к их шумной компании.

– От вас? Ничего, – с достоинством ответил Олег, пристально разглядывая ночных автогонщиков.

– Тогда чего уставился, как баран на новые ворота? Давай, вали отсюда, и побыстрее! А то свалишься со своих костылей нам под колеса, отвечай потом за таких козлов, – прокричал один из них, и Олег сразу узнал его. Это был Петя Загребнюк, протиравший тряпкой лобовое стекло своего «порше». Никаких сомнений больше не оставалось – это тот самый «мажор», перекошенная рожа которого до сих пор преследовала его в кошмарных снах.

Олег не мог просто так оставить прозвучавшее в его адрес оскорбление и в холодном бешенстве двинулся на своих ходунках к обидчику, но из-за охватившего его волнения споткнулся и упал под ноги гогочущей толпы. Из-за дикой боли, пронзившей позвоночник, он потерял сознание от болевого шока. Что было потом, он помнил смутно. Опять скорая, операционный стол, реанимация и та же палата, из которой он выписался год назад, только теперь у него не прекращались жуткие боли в спине и он не мог заснуть без обезболивающих. Надежды же на улучшение не было, и опять он оказался прикованным к инвалидной коляске. Врачи сказали – необходима операция, которую в их стране не делают, слишком сложный случай, и помочь ему могут только хирурги из германской клиники. Стоить такое лечение будет около ста тысяч евро. Олег же за год накопил только пять. Этой суммы не хватит на операцию, но должно было хватить на другое, и он попросил своего друга, которому доверял как себе: «Найди мне киллера»…

Обмануть оперативника ему не удалось. Он выдал себя, когда тот предъявил ему на опознание фотографию Пети. И то, что Олег солгал, якобы не узнав по фотографии Петю Загребнюка, для Влада было косвенным доказательством того, что он и есть заказчик убийства «мажора», которого он сам бы пристрелил, если бы тот сбил насмерть кого-то из его родных и близких. Чтобы убедиться в том, что Олег заказчик убийства, Владу достаточно было установить, что Петя Загребнюк на автомобиле марки «Nissan» действительно совершил тот роковой наезд. На допросе его отец вынужден был признать, что полтора года назад Петр сел пьяным за руль джипа, оформленного на его фирму. Водитель, официально закрепленный за этим автомобилем, отработав смену, оставил машину на служебной стоянке, а ключи сдал охране. В то время у Петра еще не было личного автотранспорта, и отец иногда разрешал ему покататься на служебном авто. Докатался…

Заказное убийство можно было считать раскрытым, но Влад рапортовать начальству не спешил. Он еще раз приехал к Олегу и предложил ему написать явку с повинной, что зачлось бы тому как обстоятельство, смягчающее наказание. К его удивлению, Олег сказал, что он и сам собирался это сделать, чтобы все знали, за что он вынес смертный приговор этому «мажору». При этом Олег наотрез отказался выдать киллера, установить личность которого без его показаний не представилось возможным.

Прикованного к инвалидному креслу программиста Влад меньше всего хотел отправить за решетку. Отдавая себе отчет в том, что он станет фактически пособником заказного убийства, Влад на глазах изумленного Олега порвал его явку с повинной…

Каждый опер помнит свое первое раскрытое преступление. Первое преступление, в раскрытии которого Влад принял самое активное участие, было связано с похищением ребенка. По статистике, большинство подобных преступлений носило семейный характер, и киднеппингом занимались либо близкие родственники, которых ребенок хорошо знал, либо друзья семьи, и только треть похищений детей было совершено посторонними людьми.

В день, когда Влад заступил на суточное дежурство в составе следственно-оперативной группы райотдела, в дежурку пришел взволнованный мужчина с заявлением, что неизвестные похитили его десятилетнюю дочь и требуют выкуп. Влад принял заявление у отца похищенной девочки – Романа Глущенко, который рассказал, что его дочь Юля утром ушла в школу и не вернулась в положенное время. Родные обзвонили друзей дочери и ее одноклассников, но никто из них не знал, куда Юля запропастилась. Потом Роман стал обзванивать больницы, и тут ему самому позвонили. Звонивший незнакомец потребовал: готовьте пятьдесят тысяч долларов или больше никогда не увидите свою дочь, и предупредил – не вздумайте обращаться к ментам. Такие деньги у Глущенко были, причем ровно пятьдесят тысяч они собрали на новую двухкомнатную квартиру, только где гарантии, что, получив выкуп, преступники отпустят их ребенка живым и невредимым? Поэтому Роман и обратился за помощью в милицию, и дежурный опер Владислав Литвинов принял все необходимые меры по розыску похищенной девочки. Все домашние и мобильные телефоны членов ее семьи и ближайшего круга родственников были поставлены на прослушку, и к концу дня в квартире Глущенко раздался звонок: «Деньги собираете? Поторопитесь, если хотите, чтобы ваша дочка не стала калекой. Ждите наших указаний. Скоро мы сообщим место, где нужно будет оставить деньги».

По голосу Роман узнал, что звонит тот же неизвестный, что и в первый раз. Когда раздался следующий звонок, Роман по совету оперативников потребовал от похитителей предоставить доказательство того, что его дочь жива и с ней все в порядке. Бандиты согласились выполнить это условие и записали голос Юли на диктофон: «Мамочка, со мной все в порядке. Меня хорошо кормят, но я очень хочу домой. Забери меня отсюда скорее». Кассета с этой записью была подброшена Глущенко в их почтовый ящик. Отпечатков пальцев, по которым можно было бы идентифицировать преступника, на ней не было. После этого прошли еще сутки, прежде чем похитители позвонили вновь и назначили время и место передачи выкупа: «Завтра ровно в двенадцать часов дня ты должен быть на пригородном железнодорожном вокзале. Жди моего звонка на мобильный. Девчонку верну, как только получу выкуп. Деньги заверни в полиэтиленовый пакет и перевяжи скотчем». Определить, кем был сделан звонок с мобильного телефона, оперативникам не удалось, потому что данных на владельца этого номера у компании мобильной связи не было, и такую анонимную сим-карту мог приобрести кто угодно и где угодно.

Поскольку выйти на след преступников пока не получалось, в назначенное время Роман Глущенко с деньгами отправился на встречу с вымогателями. Сотрудники уголовного розыска контролировали каждый его шаг. По мобильному телефону вымогатель приказал Роману сесть в электричку, следующую в сторону Шепетовки. Оперативный автомобиль стал сопровождать эту электричку вдоль дороги. В тот момент, когда похититель позвонил в очередной раз, чтобы потребовать выбросить сверток с деньгами из окна поезда, состав проходил по лесистой местности, и дорога, по которой ехала сопровождающая оперативная машина, делала большой крюк. Задержать вымогателей в такой ситуации было практически невозможно, а если они сейчас получат выкуп, то им ничто уже не помешает избавиться от заложницы как ненужной свидетельницы. Согласно мировой статистике в сорока процентах случаев киднепперы убивают своих жертв, причем в первые же часы после похищения, поэтому выкуп никогда не гарантирует спасения жизни маленького заложника. Мгновенно сориентировавшись в ситуации, Влад по мобильному телефону подсказал растерявшемуся отцу девочки, как выйти из этого крайне затруднительного положения. Чтобы сорвать передачу выкупа, они обманули похитителей. Роман, следуя указаниям Влада, сообщил им, что сейчас по вагону якобы идет наряд милиции, и если он откроет окно, то привлечет их внимание, так что незаметно выбросить пакет с деньгами никак не получится, и предложил киднепперам перенести передачу денег в другое место – к примеру, выбросить деньги из окна своей квартиры. Преступники, которые думали только о деньгах, получить которые, как они сочли, им не удалось только по чистой случайности, согласились на его предложение с условием, что о времени, когда надо будет сбросить им деньги, они сообщат дополнительно.

Вернувшись в город после неудавшегося задержания киднепперов, Влад доложил своему начальству, что раз преступники согласились на предложение Романа, значит, они поверили в то, что он готов заплатить им выкуп за жизнь своей дочери и в милицию не обращался. Вокруг дома Глущенко оперативники устроили круглосуточную засаду. Прошло три дня. Поздно вечером в квартире Глущенко раздался звонок. Похититель приказал Роману выбросить деньги в течение пяти секунд после того, как он повесит трубку. Руководивший группой захвата Влад Литвинов дал команду на захват, и через минуту бомжеватого вида мужчина, подхвативший выброшенный из окна сверток с деньгами, был задержан. Задержанный действительно оказался бомжом. Полчаса назад этого забулдыгу какой-то неизвестный парень нанял за бутылку водки принести пакет, который ему должны будут выбросить из окна квартиры в этом подъезде.

– Отвечай быстро! Кому ты должен отдать этот пакет? – спросил его Влад.

– Он сказал, что будет меня ждать там, за гаражами, – ответил бомж, указав рукой на неосвещенные гаражи в ста метрах от дома.

Опера из группы захвата кинулись туда, куда показал бомж, но никто их там уже не ждал. Операция по задержанию киднепперов была полностью провалена. Теперь вымогатели знали, что их разыскивает милиция, но Влад и не думал опускать руки. Бомж был срочно отправлен в Управление уголовного розыска, и с его помощью криминалистам удалось составить сносный фоторобот, который Влад уже через час показал родителям похищенной девочки, но, увы, похитителя они не опознали. Ситуация зашла в тупик, и надо было что-то предпринимать. Владу же не давала покоя загадка, почему вымогатели требовали ровно такую сумму, какая была у семьи Глущенко в наличии. Вряд ли это простое совпадение. Очевидно, преступники, перед тем как пойти на киднеппинг, наводили справки о Глущенко, чтобы убедиться в их платежеспособности, иначе зачем похищать их дочь, если ее родители не смогут заплатить за нее затребованный выкуп.

– Мы эти деньги собирали несколько лет на новую квартиру, – рассказала ему мать похищенной девочки.

– Елена, а кто из ваших родственников, друзей или просто знакомых знал, что у вас есть такие деньги? – спросил Влад.

– Да многие, наверное, – пожала плечами та. – Мы ведь ни от кого не скрывали, что мечтаем о двухкомнатной, чтобы у дочки была своя отдельная комната, – ответила она и горько разрыдалась.

Влад постарался ее успокоить, что, естественно, было непросто. Единственное, что ее могло утешить, это как можно быстрее выйти на след похитителей и вернуть ей дочь. О том, что, не получив выкупа, бандиты могли уже избавиться от нее как от опасного для них свидетеля, Влад старался сейчас не думать, потому что нет ничего страшнее для родителей, чем потерять ребенка.

– Елена, когда вы накопили деньги, вы к кому-нибудь обращались, чтобы вам помогли подобрать подходящий вариант? – спросил он, когда Елена немного успокоилась.

– Да, конечно, – кивнула она. – Чтобы не нарваться на мошенников, мы обратились в агентство недвижимости, и нам предложили несколько двухкомнатных квартир на выбор. Две мы успели посмотреть, а третий продавец в последний момент отказался продавать свою квартиру.

– Так, уже теплее, – оживился Влад. – И кто этот продавец, у вас есть его данные?

– Мне в агентстве дали только номер мобильного телефона – Катерина ее зовут. Я ей несколько раз звонила, и ее номер у меня сохранился. Сейчас посмотрю, – сказала она.

– Лена, а с кем конкретно вы общались в агентстве? – спросил он.

– С Алиной Буряковой. Мне ее порекомендовали как лучшего агента по недвижимости. Вот ее визитка, там все ее телефоны, и домашний, и мобильный указаны. Только сейчас, наверное, поздно ей звонить, – забеспокоилась она.

– Ничего, переживет, – он уже набирал домашний номер Буряковой.

Та ответила заспанным голосом, но Влад, который сам не спал уже третьи сутки, быстро привел ее в чувство.

– Алина, мне срочно нужны все данные на некую Катерину, которая недавно у вас выставляла на продажу свою двухкомнатную квартиру, но потом почему-то передумала.

– Да, была такая, – призналась та. – Но ее данные – это конфиденциальная информация, и наше агентство…

– Алина, – перебил ее Влад, – я вам сейчас не из праздного любопытства звоню. Речь идет о тяжком преступлении, и если вы мне будете тут петь про свое замечательное агентство и конфиденциальную информацию, пойдете у меня по делу как сообщница. Вам все понятно или повторить?

После такого «наезда» Бурякова выдала ему всю информацию о Катерине, которой располагала сама. Записав домашний адрес Катерины, Влад со следователем Ольгой Ващенко немедленно выехал к ней. Оперативники из группы захвата остались в квартире Глущенко.

Прибыв на место, он вычислил окно квартиры, где проживала Катерина. Несмотря на то что уже был час ночи, свет у нее горел. Квартира располагалась на пятом этаже двенадцатиэтажного дома, но лифт не работал, и Владу с Ольгой пришлось подниматься пешком.

– Как будем действовать? – спросила у него Ольга, когда Влад привел табельное оружие в боевую готовность.

– Думаю, не стоит сразу говорить, что мы из милиции. Позвони ей и скажи, что ты соседка с нижнего этажа, ну типа они тебя затопили, – посоветовал он.

– О’кей, – кивнула она, нажимая кнопку дверного звонка, и не отпускала ее до тех пор, пока из квартиры не раздался настороженный мужской голос:

– Кто там, чего вам надо?

– Это ваша соседка с нижнего этажа, вы нас заливаете! – как можно убедительней прокричала Ольга.

– Не может этого быть, у меня все краны закрыты! – раздалось в ответ.

– Значит, у тебя, козел вонючий, канализацию прорвало! – не сдавалась Ольга.

– Ну, сука, за козла ты сейчас ответишь! – угрожающе проревел мужчина.

Не успела Ольга возмутиться по поводу «суки», как дверь тут же распахнулась и на лестничную площадку вылетел здоровенный детина. С ходу налетев на Влада, он, увидев у него в руках пистолет, замер, словно наткнулся на невидимую преграду.

– Лицом к стене! Милиция! – приказал Влад, вжав ствол в живот опешившего мужчины.

Тот беспрекословно подчинился. Влад спрятал пистолет в кобуру и защелкнул на задержанном наручники.

– Влад, он тебе никого не напоминает? – кивнула на задержанного Ольга.

– Точно. Его рожа на фоторобот похожа, ну как нам тот бомж его описал, – опознал он. – Где девочка, быстро отвечай, пока я тебе руку не сломал, – взяв его руку на излом, спросил Влад.

Бандит, сообразив, что с ним не шутят, раскололся сразу.

– Она в подвале. Жива, с ней все в порядке. Там Катя с ней сейчас, еду ей понесла, – ответил он.

Влад с Ольгой вздохнули с облегчением.

– Так, пошли в подвал. И смотри мне без фокусов, хоть один волос с ее головы упадет, я тебя там на месте и пристрелю. А следователь, – Влад кивнул в сторону Ольги, – призна´ет применение оружия правомерным, можешь не сомневаться, – предупредил он.

– Да понял я, все понял, гражданин начальник, – угрюмо ответил тот.

Когда Влад с Ольгой увидели девочку, она лежала на диванчике со связанными скотчем руками. Похитителями оказалась молодая супружеская пара – Катерина и Вадим Березюк, которые сами имели малолетнего ребенка. Они, как и их будущие жертвы, семья Глущенко, хотели иметь собственную квартиру, а не съемную, где им приходилось ютиться втроем в одной комнате, да и ту оплачивать постоянно не хватало денег. Решив сразу сорвать большой куш, достаточный для покупки двухкомнатной квартиры, Катерина придумала план с похищением чужого ребенка, от родителей которого они могли бы заполучить нужную сумму. Чтобы найти подходящую для киднеппинга семью, Катерина обратилась в агентство недвижимости с просьбой посодействовать ей в продаже принадлежавшей ее родителям «двушки». Ничего не подозревавшая агент по недвижимости покупателей нашла, но Катерина якобы передумала продавать. Определившись с жертвой, Катерина с Вадимом, решившие построить свое семейное счастье на горе других, начали по очереди наблюдать за Юлей – когда она уходит в школу, с кем возвращается домой. И когда представился случай, они поймали девочку в подъезде ее дома.

Вадим схватил ее за волосы и пригрозил убить, если та пикнет. Катерина, держа девочку за руки, добавила: будешь сопротивляться, положим тебя в сумку. Когда Влад с Ольгой вернули родителям Юлю, девочка еще долго не могла прийти в себя, но главное, она осталась жива, и если Влад, работая в угро, смог спасти хотя бы одну жизнь, значит, он не зря свою зарплату получал.

Однако далеко не все его коллеги довольствовались одним денежным содержанием, которое в те годы выплачивалось с задержками.

Если следователь опечатывал, например, арестованный автомобиль и оставлял его на хранение во дворе райотдела, то можно было не сомневаться, что милиционеры из хозвзвода снимут с него все, что только можно снять: от колес до аккумулятора. Рядовых милиционеров Влад еще как-то мог понять: зарплаты у них мизерные, вот и приходится им как-то выкручиваться, чтобы прокормить семью. Но какое оправдание можно найти начальнику розыска, человеку отнюдь не бедному, приезжающему в райотдел на собственной «ауди» последней модели, который «помылил» из переданного ему опечатанного пакета с вещдоками золотые часы «Роллекс». Эти часы Влад изъял у обкурившегося марихуаной отморозка, который, приставив к шее несовершеннолетней девушки нож, принудил ее вступить с ним в половую связь. Когда насильник, оказавшийся сынком местного районного депутата, был уже закован в наручники, Владу еле удалось уговорить перепуганную насмерть девушку написать заявление, пообещав ей, что ее обидчик теперь надолго сядет в тюрьму. Депутатский же сынок в тюрьму, естественно, не хотел и пытался с ним «решить вопрос» на месте, предложив Владу в качестве взятки свои золотые часы, которые, с его слов, стоили дороже дежурного УАЗа, на котором за ним приехал наряд милиции. Насильнику Влад популярно объяснил, куда тот может себе их засунуть, а чтобы потом не возникло каких-нибудь недоразумений из-за этих золотых часов, он, как положено, изъял их при понятых и составил соответствующий протокол изъятия. Будучи уверенным в том, что статья за изнасилование задержанному им «мажору» обеспечена, Влад доставил его в райотдел, а собранный материал с вещдоками передал оперативному дежурному майору Тарасюку на регистрацию.

Когда Тарасюк поставил на его рапорте штамп «Зарегистрировано», в дежурку зашел начальник уголовного розыска райотдела и под подпись в книге КП получил у Тарасюка этот материал с изъятыми Владом вещдоками, среди которых были и упакованные в отдельный пакет золотые часы. Потерпевшая девушка тем временем терпеливо дожидалась, когда ей выдадут направление на судмедэкспертизу, но Тарасюк стал морочить ей голову, мол, для этого нужны какие-то специальные бланки. Затем в дежурке появился замполит райотдела и стал прозрачно намекать Владу, что тот погорячился с задержанием сына депутата местного райсовета.

«Запомни, не было там никакого изнасилования, она сама, шалава, дала!» – увещевал замполит, но до него быстро дошло, что давить на Влада бесполезно, и ему пришлось ретироваться. Вмешательство в это дело замполита – еще ерунда. Вскоре Тарасюк получил команду от прокурора района доставить задержанного «мажора» в прокуратуру. Узнав, что прокурор пожелал лично побеседовать с задержанным, Влад никак не ожидал, что уже через час районный прокурор отпустит насильника на все четыре стороны. А потерпевшей тот же прокурор потом в лицо заявил, что, мол, «сама дала», да еще и пригрозил посадить ее за то, что она якобы оговорила невиновного парня. Так что понятно, для кого старался Тарасюк, отказавшись выдать ей направление на судмедэкспертизу, которая подтвердила бы факт ее изнасилования. Влад знал, что никто не может его в чем-либо упрекнуть, но чувство вины перед пострадавшей девушкой осталось на всю жизнь: ведь он лично обещал ей, что депутатский сынок понесет заслуженное наказание, не предполагая, что прокурор выступит в роли личного адвоката насильника.

Когда прокурор отпустил депутатского отпрыска, одним росчерком пера сняв с него все обвинения, тот, довольный, что все так легко для него закончилось, заявился в дежурную часть с требованиями, чтобы ему вернули изъятые у него золотые часы. Не успевший смениться Тарасюк направил его за часами к начальнику уголовного розыска, но тот внаглую от всего отперся, заявив, что никаких часов не видел, знать ничего не знает, и посоветовал обратиться с этим к старшему лейтенанту Литвинову. Мол, тот изымал, вот пусть он и возвращает.

Влад, услышав в свой адрес претензии по поводу загадочного исчезновения часов, просто обалдел. Такого крысятничества от своего начальника, с которым не раз приходилось выезжать на задержания, он никак не ожидал. Благополучно ускользнувший от правосудия насильник в надежде, что менты ему все-таки вернут часы, еще с неделю таскался в райотдел, но так ничего и не добился.

Как потом майор Тарасюк сказал Владу, его ошибка была в том, что в своем рапорте, который он зарегистрировал, он не указал, что к рапорту еще прилагается протокол об изъятии часов. Вот начальник розыска этим и воспользовался и присвоил золотые часы себе, а протокол об их изъятии, в котором они фигурировали как часы из желтого металла, просто выбросил в корзину, будто и не было его в собранном им первичном материале.

На том эта на редкость паскудная история и закончилась. Работая в уголовном розыске, операм редко приходилось получать благодарности. Даже если, не считаясь с личным временем, добросовестно выполнять свой служебный долг – вряд ли сможешь в полной мере защитить доверившихся тебе людей от посягательств двуногих представителей преступного мира. Дойди дело до суда над насильником – не поздоровилось бы в первую очередь, скорее всего, заявительнице, ведь дружки подонка не упустили бы случая ей жестоко отомстить. Но Влад с его обостренным чувством справедливости не мог оставить избежавшего уголовного наказания подонка безнаказанным. Бросив на стол своего вороватого начальника рапорт об увольнении по собственному желанию, которое тот тут же подписал, Влад на следующий день так избил насильника, что тот вряд ли когда-нибудь уже сможет еще кого-то изнасиловать. Самому же Владу, чтобы не отправиться на нары за самосуд, пришлось срочно выехать из страны. Так он оказался в Иностранном легионе.

На заработанные в легионе деньги Влад открыл собственное детективное агентство «Интерпоиск». Специфика работы вроде бы та же, что и сыскарей угрозыска, и сотрудники его детективного агентства почти все бывшие розыскники, но есть существенное различие. Частные детективы работают на себя и защищают интересы оплачивающего их работу клиента, а не общества в целом, как рядовые опера, с которых вышестоящее начальство ежедневно спускает шкуру за показатели раскрываемости. И еще частный сыщик вправе отказать клиенту, и никто его не принудит заняться расследованием, если детектив по каким-то причинам не захочет за него браться, райотделовский же опер таких вольностей себе позволить не может.

Для Эдмона у него было особое задание. В «Интерпоиск» обратился некий Смирнов Константин Викторович, встревоженный тем, что уже три дня не может дозвониться до своей дочери Полины, которой он накануне подарил спутниковый телефон «Иридиум», с которого можно позвонить с любой точки мира независимо от того, есть там сотовое покрытие или нет. Вне зоны доступа уже три дня был и мобильный телефон ее мужа Глеба Заварова, с которым она отправилась в свадебное путешествие в Турцию.

Когда Константин Викторович последний раз разговаривал с дочерью по сотовому телефону, та сказала, что устала от шумного Стамбула и завтра они собираются весь день провести на Принцевых островах. После этого разговора молодожены куда-то пропали, вот он и начал беспокоиться.

– Спутниковый телефон штука, конечно, хорошая, но вдруг они его просто потеряли? Уронили, например, в море, потому вы и не можете им дозвониться, – постарался успокоить его Влад.

– Вот я и хочу как можно скорее узнать, что у них там случилось, а то, знаете, неспокойно как-то на душе, – пожаловался Смирнов. – Отец Глеба, Владимир Александрович Заваров, – председатель областного суда, между прочим, – тоже начал беспокоиться. Вы можете заняться розыском наших детей прямо сейчас?

– Можем, – заверил Влад. – Наш детектив готов вылететь в Стамбул хоть сегодня. Вам известно, в каком отеле они там проживали?

– Известно, конечно! Я им бронировал номер на двоих в пятизвездочном отеле «Conrad International». Этот отель на самом берегу моря в четырех километрах от аэропорта. Так что ваш детектив быстро до него доберется, – пообещал Смирнов.

Эдмон, однако, торопиться с вылетом не стал. Первым делом он созвонился с администрацией отеля и выяснил, что Полину и Глеба Заварова в отеле последние три дня никто не видел, хотя двухместный номер за ними еще числится. Следующим его шагом была попытка определить их местонахождение по биллингу мобильных телефонов. Каждый сотовый телефон имеет свой опознавательный код, называемый IMEI – международный идентификатор мобильного оборудования. IMEI играет роль серийного номера аппарата и передается в эфир при авторизации в сети. Опознавательный код телефона не меняется при замене сим-карты, и IMEI можно использовать для слежения за аппаратами и блокирования краденых телефонов на уровне оператора сотовой связи.

Биллинг мобильных телефонов Полины и Глеба Заварова помог установить, что их аппараты последний раз были зарегистрированы в сети три дня назад в Стамбуле на улице Османбей в 22 часа 13 минут по Киевскому времени, после чего оба телефона почти одновременно были отключены.

Пока Эдмон все это выяснял, Влад по своим каналам в правоохранительных органах навел кое-какие справки о самом Смирнове Константине Викторовиче – надо же знать, с кем имеешь дело.

Смирнов оказался бывшим полковником КГБ. Из «конторы» он уволился в августе 91-го после провала путча, а к концу 1991 года и сам Комитет государственной безопасности СССР прекратил свое существование. После переезда в Киев этот бывший «чекист» попал в поле зрения правоохранительных органов в середине девяностых как организатор так называемых «трастовых компаний». Тогда по всем телеканалам рекламировались доверительные общества, страховые и трастовые компании, невесть откуда взявшиеся новые банки. Счастливые обладатели баснословных процентов лучезарно улыбались с экранов телевизоров. Финансовые пирамиды росли как грибы после обильного дождика, и ошалевшее от беспрецедентной инфляции население, в надежде быстро разбогатеть, рассовало остатки сбережений по разным «полям чудес» и замерло в тревожном ожидании. У некоторых, правда, все же возникали сомнения: а за счет чего прольется обещанный золотой дождик? Но таких оказалось единицы. На разбитых дорогах стали появляться невиданные доселе новенькие иномарки, как бы подтверждая наступление долгожданного капиталистического рая. И мало кому в «стране дураков» приходила в голову мысль, что вся эта роскошь как раз и «произрастает» на благодатной почве, удобренной вложениями миллионов. Расплата за подобную доверчивость была жестокой. Трастовые компании, сняв щедрый урожай с доверчивых соотечественников, начали лопаться как мыльные пузыри. Обобранный мошенниками народ бросился искать справедливости в милицию. По заявлениям обманутых вкладчиков по всей стране были возбуждены тысячи уголовных дел. Масштаб афер с «честным» изъятием денег у населения под несбыточные проценты впечатлял. Когда таких заявлений накопилось под миллион, зависшие дела по «трастам-призракам» пришлось взять на министерский контроль, но экс-полковнику КГБ Константину Смирнову, поднявшемуся на этих самых «трастах», каким-то образом удалось тогда избежать уголовного преследования, и в настоящее время он являлся президентом страховой компании «Энтерпрайз».

Проанализировав собранную информацию, Эдмон вынужден был признать, что Смирнов поднял тревогу по поводу пропавших молодоженов не напрасно. Если бы с ними было все в порядке, то они давно бы уже нашли способ сообщить о себе родителям и без мобильных телефонов, которые у них могли отобрать грабители.

Перед вылетом в Стамбул Эдмон попытался выяснить у Смирнова, есть ли у того враги, на что тот сказал: «Доброжелателей у меня, конечно, хватает, но если я кому дорогу и перешел, то со мной бы и разбирались – при чем же здесь моя дочь?» – умолчав при этом, что недавно с ним приключилась одна малоприятная история, когда его, опытного чекиста, какие-то мошенники развели на тридцать тысяч долларов. Впрочем, в той ситуации Константин Викторович заплатил бы неизвестному «доброжелателю» столько, сколько бы тот ни запросил, ибо речь шла о его жизни.

В тот день поздно вечером Константину Викторовичу позвонил какой-то мужчина, представившийся сотрудником спецслужб, и сообщил, что он якобы располагает достоверной информацией о том, что Смирнова заказали, и запросил за DVD-диск, на котором записаны снятые скрытой видеокамерой переговоры заказчика с исполнителями, ни много ни мало тридцать тысяч долларов, причем время на раздумья и сбор денег дал всего три часа, строго предупредив, чтобы тот, если хочет заполучить этот диск, в органы не обращался.

К своему стыду, Смирнов тогда изрядно струсил. Когда речь идет о собственной шкуре, тут уж не до геройства, и если его реально приговорили, а как уверял его звонивший, заказ шел «с самого верха», никакая охрана от профессионального киллера не спасет. Подтверждением тому недавний случай, когда известного бизнесмена по кличке Макс Бешеный снайпер застрелил фактически прямо в здании суда в момент, когда арестованный бизнесмен в сопровождении конвоя из двух милиционеров появился в дверном проеме. Причем выстрел был произведен с крыши дома напротив с расстояния более трехсот метров, а убойная сила пули была такой, что, пробив сердце Макса, она еще тяжело ранила конвоира.

В общем, к сообщению неизвестного Смирнов отнесся очень серьезно. Кто именно из высшего эшелона власти мог заказать его, он понятия не имел, и такая информация была для него дороже золота. Ведь достаточно было заявить в прессе, что ему стало известно о готовящемся на него покушении, и тот, кто заказал его, первым будет кровно заинтересован в том, чтобы это заказное убийство не состоялось.

А тут еще масла в огонь подлила запаниковавшая Эльвира, при которой он разговаривал по телефону, потому Константин Викторович поспешил выполнить все инструкции позвонившего ему «сотрудника спецслужб» и в оговоренном месте выбросил из окна машины туго набитый долларами конверт. Этот конверт тут же подобрали из подъехавшего джипа с затемненными дочерна стеклами и забрызганными грязью номерами, так что кто взял его конверт, Смирнов не видел, и тщетно он потом битых два часа ожидал в своей машине обещанный диск. Абонент, от которого он получил указание, где и каким способом должен был передать деньги, был в зоне недосягаемости, и сколько Смирнов ни перезванивал, никто ему так и не ответил.

Сообразив наконец, что его нагло обманули, он, вместо того чтобы огорчиться из-за потери денег, вздохнул с облегчением – если загадочные киллеры оказались просто блефом – значит, его драгоценная жизнь вне опасности. А что такое баксы – бумажки…

«Ну и слава Богу, что все так закончилось», – перекрестился он, хотя не был верующим.

О том, чтобы сообщить в правоохранительные органы, что его, старого дурака, кинули на тридцать штук «зелени» неизвестные мошенники, не могло быть и речи. «И детективам „Интерпоиск“ об этом случае знать вовсе не обязательно, – решил Смирнов, – поскольку к пропаже моей дочери та история не имела никакого отношения».

После разговора с Эдмоном Константин Викторович припомнил, что это Эльвира – его молодая жена, которая была всего на год старше его дочери, подбросила молодоженам идею провести медовый месяц в Турции. Никакого злого умысла у Эльвиры, конечно, не было, наоборот, хотела как лучше, но косвенно она оказалась виновницей того, что в свадебное путешествие его дочь отправилась в Стамбул. «Впрочем, рано кого-то винить, – одернул себя Смирнов. – Ведь ничего пока еще не известно, и дай бог, чтобы все мои тревоги оказались напрасными. И вообще, негоже мне, старому чекисту, поддаваться панике»…

Еще школьником Костя Смирнов мечтал стать разведчиком. Когда пришло время определяться, в какой вуз поступать, он сходил на Лубянку в Управление КГБ проконсультироваться, где учат на разведчиков. Дежуривший на входе прапорщик, выяснив, что привело его в Управление, кому-то позвонил по телефону, и минут через пять к Косте вышел элегантно одетый мужчина в штатском и внимательно выслушал его.

– Это хорошо, конечно, что ты хочешь родине послужить, – похвалил он. – Но к нам можно попасть только после армии или какого-нибудь вуза.

– А после какого вуза? – уточнил Костик.

– После любого, – ответил комитетчик, собираясь уже уходить.

– А предпочтительнее какой? – не унимался Костя.

– Лучше юридический. Или МИМО.

– Понял.

– Только учти на будущее: в КГБ не приходят наниматься на работу, и со студенческой скамьи мы тоже никого не берем. Надо, чтобы человек поработал, например, на производстве, показал себя в коллективе, получил навыки работы с людьми. Органы сами находят нужных для службы людей – молодых, грамотных, перспективных, морально и психологически устойчивых. Так что инициативников мы не берем. Это я к тому, что Комитет не то учреждение, где нужно обивать пороги, – предупредил комитетчик.

– А как же тогда мне стать разведчиком? – опешил Костя.

– Ты поступи сначала, а там видно будет, – ответил ему комитетчик.

– Поступлю, – заверил его Костя.

На том «разведка боем» и закончилась. Из Управления КГБ он вернулся домой весьма обескураженным. Беседовавший с ним мужчина не удосужился даже поинтересоваться, как его зовут, и по тому, как неприветливо его приняли на Лубянке, Костя понял, что осуществить свою детскую мечту будет не так-то просто. Но он был упрямым малым и недолго пребывал в унынии. Засев за учебники, он стал с похвальным упорством готовиться к вступительным экзаменам и в результате с первой попытки поступил в МГУ на юридический факультет.

В университете Костя слыл первым парнем на факультете – высокий голубоглазый стройный блондин, он разбил не одно сердце сокурсниц. Это были самые беззаботные годы в его жизни. Он менял поклонниц как перчатки, водил их по ресторанам, а деньги на столь вольготное существование зарабатывал фарцовкой – приторговывал заграничными шмотками, которые перекупал у иностранных студентов, из-за чего, уже сам того не желая, попал в поле зрения бдительных чекистов.

Задержали Костю с поличным, когда он пытался продать фирменную пластинку «Битлз», тогда запрещенных в СССР, поскольку-де их идеология чужда, а значит, вредна советскому человеку. И это действительно было так – «битлы» внесли наибольший вклад в дело разрушения советского тоталитаризма. Весьма далекие от политики и певшие в основном о любви, молодые парни из Ливерпуля были куда успешнее в борьбе с коммунистическим режимом, чем все вражеские агенты, вместе взятые. Феномен состоял в том, что в СССР мало кто понимал, о чем поют англоязычные битлы, но их песни для советской молодежи были глотком свободы, потому что пришла эта музыка из незнакомого им свободного мира, и увлечение «битлами» подразумевало неосознанную оппозиционность. Причем чем больше власти запрещали «Битлз», тем больше наша молодежь возмущалась этой властью, из-за агрессивной тупости которой миллионы советских людей были лишены возможности свободно слушать, не говоря уже о том, чтобы вживую увидеть легендарную ливерпульскую четверку, уже завоевавшую любовь и признание всего цивилизованного мира.

В 1969-м за контрабандную пластинку «Битлз» третьекурсника Костю Смирнова в три счета выгнали бы из МГУ – это в лучшем случае, в худшем мог бы загреметь в места не столь отдаленные за антисоветскую деятельность. «Контора», оказывается, давно им заинтересовалась – кто-то из однокурсников донес на него, что он как-то сказал в аудитории: «Я английский бы выучил только за то, что на нем разговаривал Леннон».

По счастью для Кости, в КГБ его допрашивал тайный поклонник «ливерпульской четверки», и увлечение битлами ему простили, хотя Комитет государственной безопасности, основной задачей которого являлось подавление инакомыслия, должен был нещадно бороться с «тлетворным» влиянием битломании на советскую молодежь. Для Костика же знакомство с Лубянкой закончилось подпиской, в которой он дал согласие добровольно оказывать помощь органам государственной безопасности в выявлении лиц, враждебно относящихся к советскому строю, занимающихся антисоветской деятельностью и подрывающих могущество СССР. Причем на вербовку он напросился сам, как бы из патриотических убеждений, и уже как секретный агент КГБ Константин Смирнов под подпись обязался хранить в тайне все сведения, ставшие ему известными в процессе общения и работы с сотрудниками, а в целях конспирации он выбрал себе псевдоним Ромео. Почему он взял себе такой романтический псевдоним, Костик и сам объяснить не мог. Сексот – это, конечно, не совсем то, о чем он мечтал, но разведчиками не рождаются – ими становятся, сказал он себе, и, для того чтобы им стать, старался показать закрепленному за ним куратору похвальное рвение. Никаких враждебно относящихся к советскому строю лиц секретный сотрудник КГБ Ромео не разоблачил, так, постукивал по мелочи, в основном на конкурентов по фарцовке, сам-то он теперь фарцевал с разрешения и под прикрытием куратора, но большего от него пока и не требовалось.

Такое тайное сотрудничество с «конторой» было для Костика необременительным. Он благополучно доучился, защитил диплом и по окончании МГУ был направлен в московскую школу КГБ. В Госбезопасность старались набирать высокообразованных, прагматично мыслящих людей, и тщательно проверенный до седьмого колена выпускник МГУ Костя Смирнов, в роду которого не было ни уголовников, ни репрессированных (родители его были простыми советскими инженерами), был вполне подходящей кандидатурой для работы в органах. Что касается самого Кости, его в профессии разведчика теперь в основном привлекала возможность вырваться за «железный занавес». «Загнивающий» Запад в глазах советских людей – это залитые неоновой рекламой города, сверкающие витрины супермаркетов, в которых можно было купить практически все, роскошные лимузины, рок-н-ролл и стриптиз, – словом, полный набор запретных плодов, вкусить которых тайно мечтал почти каждый советский человек.

«Сегодня он играет джаз, а завтра родину продаст», – потому и запрещали джаз и «Битлз», а бегство за границу или отказ возвратиться из-за границы в СССР считалось особо опасным государственным преступлением и квалифицировалось наравне с переходом на сторону врага и шпионажем как измена родине, за которую предусматривалось наказание в виде лишения свободы на срок от десяти до пятнадцати лет с конфискацией имущества или смертной казнью.

При собеседованиях в кабинетах КГБ Костя, разумеется, пояснял свое желание работать во внешней разведке исключительно патриотично-романтическими побуждениями – мол, с детства его любимыми фильмами были «Подвиг разведчика» и «Щит и меч», и он поражался, как один разведчик мог достичь того, чего не могли сделать целые армии.

В «конторе» на слово никому не верили, и кандидат на службу давал кучу разных подписок, суть которых сводилась к тому, что любой несанкционированный шаг влево – шаг вправо приравнивается к побегу. Какая судьба ждет предателей, им рассказывали на примере полковника ГРУ Олега Пеньковского, приговоренного к расстрелу за измену родине. Страшилка о том, будто его заживо сожгли в печи крематория, появилась в западной прессе якобы со слов проболтавшегося служащего крематория, поведавшего, что Пеньковского привязали к ложементу, наподобие тех, на которых делаются операции, и потом, живого, стали медленно вкатывать в печь крематория. На это жуткое зрелище якобы было собрано большое количество офицеров ГРУ и КГБ, которые должны были лицезреть эту процедуру, так сказать, в назидание…

Костик в эту страшилку не очень-то верил. Ему достаточно было того, что Пеньковского приговорили к расстрелу, и он даже в мыслях не допускал сбежать на Запад. Так что в плане благонадежности курсант высшей школы КГБ, кандидат в члены КПСС Константин Смирнов особых подозрений у кураторов не вызывал, как у Кости не возникало сомнений, что «контора» достанет перебежчиков и за границей, не говоря уже о том, каким репрессиям подвергнутся оставшиеся в СССР родственники невозвращенца.

Как офицер КГБ, лейтенант Смирнов начал карьеру разведчика в группе «Кларисса». Это была весьма специфичная группа, появилась она в службе внешней разведки в начале 70-х. Задача «Клариссы» – вербовка агентов через постель, поэтому в группе работали самые красивые и обаятельные мужчины и женщины, а также психологи, аналитики и сексопатологи. Отбор в группу осуществлялся на конкурсной основе – подходящих по внешним данным красоток оценивала комиссия, составленная из экспертов обоего пола, парней же отбирали только женщины. Мужчин готовили к постельным подвигам соблазнительные преподавательницы, девушек в первую очередь старались избавить от какой-либо застенчивости и стыда, для чего им показывали самую изощренную порнографию. «Ласточки КГБ», как называли секс-шпионок, должны были уметь выполнить любое задание. Им внушали, что они такие же солдаты партии, как и все чекисты, только их оружие – их тела. Одним из практических занятий в группе «Кларисса» была лесбийская оргия, к которой присоединялись и наставники. Все это снималось на кинопленку, и затем на групповом обсуждении в присутствии мужского состава группы проводились «разборы полетов». Чтобы достигнуть полной сексуальной раскованности, устраивались общие для мужчин и женщин бани, что быстро помогало молодым парням и девушкам избавиться от излишних для секс-шпионов комплексов. При необходимости агенты нормальной сексуальной ориентации обязаны были без колебаний вступать в однополые интимные отношения и не комплексовать при этом. Трудно в ученье – легко в бою, и прошедший соответствующую подготовку Костя был готов ко всему…

По окончании подготовки разведчиков из группы «Кларисса» под разными легендами отправляли за «железный занавес». Со своим первым заданием – завербовать секретаршу одного из чинов Бундесвера – лейтенант КГБ Смирнов справился блестяще. Познакомился он с бальзаковского возраста немкой как бы случайно – притворившись, что ошибся адресом, он заявился к ней в дом с букетом цветов и в ходе извинений, галантно расшаркавшись, вручил ей цветы. Долговязая фрау была сражена наповал. Думая, что это у нее в последний раз, она такое выделывала в постели, что бедный Костик при всей его секс-подготовке выползал от нее на четвереньках, так что хлеб секс-шпиона был не так сладок, как кажется на первый взгляд. Где-то на пятой или шестой вербовке в рамках операции «Наступление на секретарш» Костя подхватил нехорошую болезнь и по причине временной профнепригодности был переведен с секс-фронта на фронт идеологический – в Пятое Управление КГБ, бороться с так называемыми диссидентами, и проработал в нем, пока в октябре 1989 года его не расформировали. Во вновь созданном Управлении по защите советского конституционного строя полковник КГБ Смирнов координировал борьбу против международного терроризма, а в августе 91-го после провала путча ему пришлось и вовсе попрощаться с родной «конторой».

Опасаясь преследования со стороны пришедших к власти демократов, он вообще уехал из Москвы и обосновался в Киеве, откуда была родом его жена. Но бывших чекистов не бывает, и полковник КГБ в отставке Константин Викторович Смирнов остался верен своим привычкам и образу жизни. Теперь он был президентом страховой компании «Энтерпрайз» и завел порядки для персонала не менее строгие, чем на Лубянке. Учитывая, какие серьезные дела он проворачивал через свою страховую компанию, железная дисциплина, которую он требовал от своих сотрудников, была оправдана служебной необходимостью.

Чего только стоил случай, когда баржу с контрабандным оружием на сотни миллионов долларов, которая была застрахована в «Энтерпрайзе», возле берегов Сомали захватили какие-то пираты, грозившиеся подорвать себя и баржу, если им не заплатят тридцать миллионов долларов выкупа. Как доложил ему начальник службы безопасности, владелец баржи, рассчитывающий на положенную ему по страховому полису сумму, платить выкуп сомалийским пиратам не собирается. То, что при этом погибнут двадцать членов экипажа, владельца судна как-то мало волновало – перед рейсом он всех застраховал и теперь считал, что тем самым снял с себя ответственность за их судьбы, мол, моряки сами виноваты, что попали в плен к пиратам, – сами пусть и выкручиваются.

Константину Викторовичу такая постановка вопроса очень не понравилась – ведь если африканские корсары выполнят свои угрозы, за все придется платить ему, и его бесило, что в данной ситуации от него ничего не зависело и оставалось только надеяться на то, что пираты не осмелятся сами себя взорвать, а там или владелец судна заплатит выкуп или какой-нибудь спецназ перебьет оборзевших аборигенов. Но время шло, а никто и не думал шевелиться, чтобы освободить захваченную чернокожими пиратами баржу, и Константин Викторович небезосновательно подозревал, что власть тоже, как и владелец судна, заинтересована в том, чтобы эту баржу пираты пустили на дно. Спрятать, так сказать, концы в воду во избежание международного скандала из-за незаконных поставок оружия.

В общем, куда ни кинь, крайним оставалась его страховая компания. Ситуация, что и говорить, складывалась почти безвыходная, и от переживаний у Смирнова обострилась язва желудка, что ухудшало его и без того мрачное настроение, но закончилось все благополучно – продержав баржу в плену почти полгода, африканские пираты в конце концов снизили цену выкупа в десять раз и за три миллиона долларов освободили захваченное судно. Смирнов же не потерял в этой скандальной истории ни копейки, что не могло его не радовать. Это событие он отметил со своей секретаршей Эльвирой, устроив с ней в сауне настоящую оргию. После той оргии он и надумал жениться на двадцатитрехлетней Эльвире. Его дочь Полина, понятно, была не в восторге от того, что у нее появилась такая мачеха, но Константин Викторович сделал все от него зависящее, чтобы родная дочка не чувствовала себя обделенной.

Для Эльвиры предложение шефа выйти за него замуж не стало такой уж неожиданностью. Когда у Смирнова три года назад умерла от рака жена, Эльвира в те тяжелые для него дни стала его правой рукой и заботилась о нем, как заботилась бы о самом близком ей человеке.

Трагическая кончина жены его сильно подкосила, и Константин Викторович был чрезвычайно благодарен Эльвире за то, что она помогла ему избавиться от депрессии. И когда он предложил ей стать его законной женой, она не заставила себя долго уговаривать. То, что Смирнов в отцы ей годился, Эльвиру не смущало – сохранивший офицерскую выправку отставной полковник КГБ в постели был настоящим Казановой. Но ее сильно огорчил брачный контракт, который перед тем, как пойти под венец, ей требовалось подписать. В этом брачном контракте оговаривалось, какое наказание ее ждет в случае измены – после развода она не получит от него ни копейки и не имеет права претендовать на раздел принадлежащего ему до брака движимого и недвижимого имущества.

Дотошный Смирнов даже предусмотрел в контракте, сколько раз в неделю его жена должна заниматься с ним любовью. Не поленился он также составить завещание, согласно которому все его многомиллионное состояние, акции и ценные бумаги, двухэтажный особняк и бизнес – страховую компанию и все алмазные рудники – унаследует его дочь Полина. Эльвире же, если она станет вдовой, страховая компания будет выплачивать после его смерти весьма скромное ежемесячное содержание, и больше ни на что она претендовать не сможет.

Словом, Смирнов заблаговременно позаботился, чтобы его молодая женушка была кровно заинтересована в том, чтобы он прожил как можно дольше. Ради того он, собственно, на ней и женился, посчитав, что рядом с молодой красивой женщиной он и сам будет чувствовать себя на десяток лет помолодевшим. Бывший профессиональный соблазнитель женских сердец и на седьмом десятке мог удовлетворить Эльвиру по полной программе, и потому был уверен, что их брак будет вполне безоблачным. Конечно, поначалу его дочь приняла такой брак в штыки, но, узнав, что в завещании он практически лишил свою будущую супругу наследства, смирилась с тем, что у нее появится столь молодая мачеха.

Взвесив все за и против и посоветовавшись с подругами, Эльвира подписала навязанный ей брачный контракт. Смирнов в свои годы был очень видным мужчиной – седовласый, с правильными чертами лица, глянув на которое сразу можно было определить, что в молодости он был очень красивым парнем, и многие подруги завидовали ей, что она подцепила себе такого «папика». По поводу же того, что Смирнов обделил ее наследством, Эльвира особенно не переживала и радовалась тому, что у нее сегодня есть, – статус богатой замужней женщины ее вполне устраивал. Пышных свадебных торжеств Смирнов затевать не стал, ограничившись росписью в ЗАГСе. Эльвира заикнулась было о своем желании, чтобы они повенчались в церкви, но Смирнов, сославшись на то, что он не верит ни в Бога, ни в черта, идти в церковь категорически отказался.

Переехав в роскошный дом Смирнова, Эльвира быстро освоилась в роли хозяйки. Всю основную работу по дому выполняла прислуга – пожилая интеллигентная пара, которая жила в отведенной им комнате, в обязанности же Эльвиры входило сварить мужу утром кофе, после чего они вместе ехали в офис. Поскольку жена домашними хлопотами была не перегружена, Смирнов оставил ее своим секретарем. Эльвира хотя и не могла похвастать высшим филологическим образованием, но печатала деловые бумаги без единой ошибки, за что он ее особенно ценил.

Если документы готовила Эльвира, Константин Викторович мог быть уверенным, что текст составлен грамотно и все знаки препинания на месте. За три года работы у него она научилась прекрасно разбираться в хитросплетениях его бизнеса, а Смирнов считал себя гроссмейстером теневых схем, и теперь, когда она стала его законной супругой, он мог доверять ей как себе.

Основной доход компания «Энтерпрайз» получала от страхования перевозок оружия, поставляемого во все уголки мира государственной компанией «Спецэкспорт». Заполучить такого выгодного клиента, который за страхование военных грузов, стоящих сотни миллионов долларов, платил из госбюджета по высшему тарифу, помогла в свое время Эльвира. Это было, когда он только принял ее на работу. Бизнесмены потому подбирают себе в секретарши сексапильных красавиц с ногами от ушей, чтобы их броская внешность неотразимо воздействовала на клиентов. И когда Фрейд утверждал, что дьявол прячется в двух местах – в голове и в штанах человека, он знал, о чем говорил.

Жгучая брюнетка, в белой полупрозрачной блузке, обтягивающей высокую полную грудь, и в черной юбке, повторяющей плавные линии ее бедер, Эльвира выглядела настолько эффектно, что директор «Спецэкспорта» в ее присутствии потерял дар речи и, пребывая в состоянии, когда его рукой по бумаге водил проснувшийся в штанах дьявол, подписал долгосрочный контракт со страховой компанией «Энтерпрайз». Эльвира же стала бесплатным приложением к этому контракту, и ей на пару дней, вернее ночей, пришлось стать его любовницей. Смирнов сам положил на нее глаз, но бизнес есть бизнес, и когда речь идет о миллионных сделках, тут уж не до ревности.

Первый раз он подложил свою секретаршу под нужного ему человека за месяц до этого. Человек, которого соблазнила Эльвира, был редчайшим мерзавцем, но, занимая очень высокую должность, курировал внешнюю торговлю оружием, и Смирнов использовал Эльвиру как «ласточку КГБ», только теперь она была его личной «ласточкой». В ее задачу не входил сбор компромата, шпионить Эльвира была не обучена. Все, что от нее требовалось, – заманить в свои сети высокопоставленного чиновника так, чтобы он потерял из-за нее голову, и это не составило ей большого труда.

Госчиновника звали Виктор Стаднюк – в свои тридцать четыре года он был плешив и неказист, что, однако, не мешало ему пользоваться успехом у тех представительниц прекрасного пола, для которых главное достоинство мужчины – его кошелек. Обладание же такой красавицей, как Эльвира, влетало ему в такую копеечку, что даже президентской зарплаты на удовлетворение ее прихотей не хватило бы. Эльвира же крутила им, как хотела. Чтобы слетать с ней на пару дней в Париж, Стаднюк оплатил чартерный рейс из государственной казны, проведя этот вояж через бухгалтерию как служебную командировку. А вот где найти деньги на новые романтические перелеты, ему подсказала Эльвира – мол, «Энтерпрайз» оплатит ему любой чартер, хоть на Лазурный Берег, хоть на Канарские острова, а тот в качестве благодарности пусть порекомендует эту страховую компанию курируемому им «Спецэкспорту». Ради этой подсказки Смирнов и подослал Эльвиру к Стаднюку.

Стаднюка такое предложение весьма заинтересовало, и отныне все грузы «Спецэкспорта» страховала только компания «Энтерпрайз», что было обоюдовыгодно. Стаднюк с директором «Спецэкспорта», заплатив за страховку государственными деньгами, получали от Смирнова солидный «откат», и все были довольны.

На этом секс-миссию Эльвиры можно было считать оконченной, но Смирнов не спешил отзывать «ласточку» обратно в гнездо и положил конец ее контактам со Стаднюком лишь после того, как она принесла ему в клювике очень интересную информацию, касающуюся не только сего коррумпированного чиновника. Будучи в изрядном подпитии, Стаднюк, выхваляясь своей крутизной, поведал Эльвире, кто за ним стоит и какими делами он ворочает. Смирнов очень сожалел, что пьяную исповедь Стаднюка Эльвира не записала на диктофон, но это уже был его прокол, поскольку такого задания он своей «ласточке» не давал. Впрочем, этот компромат был опасным в первую очередь для его держателя, и, может, даже и лучше, что никаких записей Эльвира не делала, рассудительно подумал Смирнов. Достаточно и того, что он о нем знает, и этот компромат ему понадобится только в том случае, если Стаднюк вдруг пойдет против него. А пока Смирнов со слов Эльвиры записал его откровения на диктофон и спрятал эту запись в личный сейф. Кто знает, может, когда-нибудь эта запись ему и пригодится…

По чекистской привычке он собирал максимум сведений о людях, с которыми ему приходилось иметь дело, и всю полученную информацию вносил в досье, данные из которых использовал для предсказания их действий. Со Стаднюком и безо всякого досье сразу было ясно, что с этим ушлым барыгой нужно постоянно держать ухо востро. В Высшей школе КГБ Смирнов узнал основополагающий принцип деятельности всех служб госбезопасности – «недоверие – мать безопасности».

Гены красоты матери и отца щедро передались их единственной дочери Полине. В элитной школе, где она училась, Полина слыла первой красавицей и вела себя соответствующим образом. Натуральная блондинка с хорошеньким личиком, голубыми глазами, аккуратным носиком и трогательными ямочками на щеках, она сводила с ума всех местных мальчишек, которые выстраивались в очередь за право нести ее портфель.

Засидеться в девках с такой привлекательной внешностью ей не грозило, и к пятнадцати годам Полиночка стала женщиной. Произошло это в квартире ее одноклассника Борьки – после уроков он пригласил ее посмотреть трехчасовой видеофильм «Руководство для любовников», в котором очень подробно рассказывалось и показывалось на конкретных парах все о сексуальной жизни. То, что Полина увидела, было необычайно возбуждающе. Разумеется, долго они не смогли равнодушно смотреть такое откровенное кино. Поплотнее задернув шторы, Полина с Борей разделись догола. Оба были настолько сильно возбуждены, что никакого стеснения друг перед другом не испытывали, хотя до этого ни разу даже не целовались. Родители Бори были в заграничной командировке, и никто не мог помешать им с Полиной перейти от просмотра учебного фильма к практическим занятиям. Полина, правда, не готова была расстаться с девственностью. Верзила Борька был вообще-то весьма симпатичным парнем, но все же не тем, кто мог бы стать у нее первым, просто тогда он оказался рядом, такой же неопытный, как и она.

Отдав поначалу всю инициативу кавалеру, Полина абсолютно нагой легла на диван, инстинктивно прикрыв ладошкой низ живота, а Борька стал перед ней на колени и начал гладить ее плечи, обнаженную грудь, осторожно мять ее мгновенно напрягшиеся розовые соски. Полина закрыла глаза и отдалась новым для нее ощущениям, которые были необычайно острыми и возбуждающими. Борька тем временем отвел ее руку и начал поглаживать ее между ног. Полина была уже в таком состоянии, что разрешила бы ему все, но Борька почему-то не спешил овладеть ею, а лишь спросил, можно ли рассмотреть ее получше. Полина ответила, что можно, и развела ноги. Когда он начал пальцами нежно трогать ее в самом интимном месте, Полину вдруг накрыла такая горячая волна, что ей пришлось до крови закусить губу, чтобы не заорать во весь голос. Потом она несколько минут ошалело пыталась понять, что же это такое с ней было.

Когда Полина наконец пришла в себя, она сказала Борьке, что теперь его очередь. Тот послушно улегся на спину, и она начала исследование его мужской силы, с которой у Бори оказался полный порядок, что для Полины было как откровение: ее хотят как женщину! Она сразу выросла в своих глазах, а полученных теоретических познаний от просмотренной накануне первой серии учебной видеокассеты оказалось достаточно, чтобы она легкими манипуляциями быстро довела Борьку до разрядки, после чего они вместе отправились в душ. Накинув банные халаты, они попили чаю на кухне, а затем улеглись на диван, чтобы досмотреть «Руководство для любовников» до конца. После просмотра вновь взбудоражившего их видеофильма Боря лишил Полину девственности в рекомендованной для этого наиболее безболезненной позиции. На этом их сексуальные эксперименты завершились, и больше в гости к нему Полина не ходила.

По окончании школы она решила поступать в юридическую академию. Конкурс в это привилегированное учебное заведение был сумасшедшим, но Полине для успешной сдачи вступительных экзаменов корпеть над учебниками не пришлось. Собственно говоря, она их вообще не открывала и заявилась на первый экзамен (диктант), что называется, с корабля на бал, ибо еще вчера она с отцом загорала на Лазурном Берегу. Как сказал Константин Викторович своей ненаглядной дочурке, чтобы получить высший балл за диктант, ей достаточно поставить на чистом листе бумаги крестик, поскольку все уже оплачено. Поступление дочери обошлось ему в десять тысяч долларов – таковы были общепринятые размеры взяток за гарантированное поступление в этот престижный вуз, потому училась в юракадемии в основном «золотая молодежь». К этой «золотой молодежи» принадлежала и Полина Смирнова. Для деток обеспеченных родителей студенческие годы проходили легко и беззаботно. На все зачеты и экзамены существовали свои расценки, так что кто платил, тот и заказывал музыку. А негласным девизом для будущих юристов прокурорского факультета, где училась Полина со товарищи, стало изречение прокурора области «Под лежачего прокурора деньги не текут». В общем, суть своей профессии будущие судьи и прокуроры уловили верно…

Поскольку особо напрягаться в изучении юридических дисциплин не приходилось, Полина весело проводила время с кем хотела и как хотела. В компании однокурсников оттягивалась на студенческих вечеринках, тусовалась в элитных ночных клубах и ресторанах, где заплатить тысячу долларов за бутылку шампанского считалось обычным делом, а для поднятия адреналина в крови любила погонять по ночному городу на подаренном ей отцом спортивном БМВ и на этом мощном авто частенько выигрывала «драг-рейсинг».

Кандидата в женихи она выбрала из своего круга – им стал ее однокурсник Глеб Заваров на желтом «ламборджини». Папа Глеба был не последним человеком в регионе (председательствовал в областном апелляционном суде), и Смирнов ее выбор одобрил. Родителям Глеба будущая невестка тоже пришлась по душе, и по окончании четвертого курса Полина вышла за него замуж. Свадьбу сыграли королевскую. Со стороны родителей Глеба основной костяк гостей составил судейский бомонд области. Константин Викторович в свою очередь тоже не ударил в грязь лицом и на свадьбу дочери пригласил знакомого милицейского генерала, прокурора области и заместителя губернатора. Со свадебным генералом, правда, Смирнов немного оконфузился – высокопоставленный мент напился под занавес, как свинья, и вел себя соответственно. Но в целом свадьба удалась на славу, и, как потом Полина с Глебом подсчитали, только в конвертах гости подарили им около ста пятидесяти тысяч долларов. А плюс к этому еще целую гору дорогостоящих вещиц вроде антикварных сервизов и гобеленов. Свекровь подарила им столовое серебро и французское постельное белье, а свекор – «домашний кинотеатр». Смирнов же торжественно вручил молодоженам ключи от двухкомнатной квартиры в новом элитном доме.

Провести свадебное путешествие в Турции подсказала молодоженам Эльвира. В красочном проспекте, который она им показала, утверждалось, что Турция может похвастаться самым длинным туристическим сезоном в Европе, который длится с мая по октябрь и отличается ровным мягким климатом. Ее берега омывают сразу четыре моря: Черное, Мраморное, Эгейское и Средиземное. Кроме этого, здесь восхитительная архитектура. Во время свадебного путешествия молодожены смогут не только понежиться на пляже возле изумрудного моря, но и взобраться на горные вершины, а также посетить множество исторических памятников великих цивилизаций. Ведь именно здесь во время свадебного тура им представится возможность своими глазами увидеть древний город Константинополь, который теперь носит название Стамбул. Помимо природных преимуществ и достопримечательностей, Турция отличается хорошим уровнем обслуживания, высококлассными гостиницами, где можно заказать прекрасный номер для молодоженов, есть огромные бассейны и аквапарки. Во время медового месяца им предложат множество развлечений от подводного плаванья и виндсерфинга до верховой езды и игры в гольф.

Словом, свадебное путешествие в Турцию обещало быть интересным и незабываемым. Но в первый же день прилета в Стамбул Полине показалось, что за ней следят двое каких-то подозрительных парней. Оказалось, что не показалось. Когда несколько дней спустя она поздно вечером шла с Глебом под руку по одной из самых многолюдных и элитных улиц Стамбула, эти двое возникли перед ними, как черти из табакерки. Представившись сотрудниками Интерпола, они помахали перед носом Полины и Глеба какими-то удостоверениями, после чего затолкали их в машину и отвезли в какой-то подвал на окраине города. В этом подвале Полине с Глебом и предстояло провести свой медовый месяц, пока их родители не заплатят за них выкуп.

Прилетев в Стамбул, Эдмон остановился в той же пятизвездочной гостинице, что и Полина с Глебом. Дабы у него не было никаких проблем с оплатой текущих расходов, Смирнов дал ему международную платежную карту American Express, на счету которой было сто тысяч долларов. Так что в этой командировке Эдмон мог ни в чем себя не ограничивать, в разумных, конечно, пределах, а устанавливать эти пределы он должен был сам, при условии, что потом отчитается за каждый потраченный доллар. Побеседовав с детективом отеля, Эдмон понял, что ничего нового от него он о Полине с Глебом не узнает. Детектив посоветовал ему обратиться за помощью в полицию, что Эдмон и сделал, но толку от того, что Полину и Глеба объявили в розыск, не было никакого. Молодожены как сквозь землю провалились, и у Эдмона зародилось подозрение, что к их исчезновению могла быть причастна молодая жена Смирнова, поскольку если кто и заинтересован был в том, чтобы его дочь никогда не нашлась, так это Эльвира.

О своих подозрениях он сообщил по скайпу Владу.

– Вряд ли она могла додуматься до того, чтобы избавиться от молодоженов во время их свадебного путешествия в Турцию, – возразил тот. – Организовать такое преступление – как-то уж слишком сложно для этой девицы. Но за неимением других версий начнем с проверки твоей. Только, думаю, Смирнов вряд ли даст добро на то, чтобы мы установили за его женой наружное наблюдение.

– Ну не обязательно же ставить его об этом в известность. Будет от «наружки» какой-то толк, тогда и сообщим ему о результатах. И я не очень удивлюсь, если выяснится, что у Эльвиры есть любовник, и не один, при ее-то внешности, – заметил Эдмон.

– Хорошо, мы проследим за ней, – согласился Влад.

Установленное за Эльвирой наружное наблюдение полезной информации не дало. Эльвира разъезжала по городу на своем алом «субару», посещала косметический салон, фитнес-клуб, через день плавала в бассейне, встречалась с подругами, покупала себе в дорогих бутиках обновки – в общем, вела обычный для дамочек ее круга образ жизни. Продолжать дальнейшую слежку за ней не имело смысла.

Почтовый конверт без обратного адреса пришел Смирнову, когда он уже отчаялся получить хоть какую-то информацию о дочери. В письме, напечатанном на лазерном принтере, пожелавший остаться неизвестным вымогатель сообщил, что Полина с Глебом живы и здоровы, но если родители не заплатят за них выкуп десять миллионов евро, то они никогда их не увидят. Затребованную сумму следовало перевести на пять номерных счетов в разные австрийские банки – по два миллиона евро на каждый счет.

Днем позже точно такое же письмо получил по почте и отец Глеба. После стольких дней и ночей полной неизвестности о судьбе своих детей сообщение о том, что их похитили, могло только обрадовать. Затребованная похитителями сумма была, конечно, шокирующей, но ведь главное, что все живы, причем вымогатель пообещал, что обеспечит Полине и Глебу «право на один звонок», если за этот звонок их родители перечислят на любой из указанных им счетов десять тысяч евро.

То, что похитители выбрали именно австрийские счета, говорило о том, что придется иметь дело с серьезными людьми, а скорее всего, с какой-то неведомой Смирнову организацией наподобие легендарной «Белой стрелы», которую он считал универсальной дезой, специально запущенной спецслужбами для бандитов-беспредельщиков, чтобы те опасались поднимать руку на людей в погонах, а также для скоробогачей-нуворишей, дабы те не зарывались. К последней категории мог отнести себя и Смирнов. Правду о том, как ему, отставнику КГБ, в мутные девяностые удалось превратиться в мультимиллионера, знали только его сотоварищи по нелегальной торговле оружием, которое в обмен на алмазы поставлялось африканским повстанцам.

Заинтересовавшись африканскими алмазами, Смирнов побывал на крупнейшем в мире алмазном разрезе. Это место в пустыне Калахари зовется Джваненг, что означает «Там, где камешки», то есть алмазы. Разрез принадлежал «Дебсване» – совместному предприятию «Де Бирс» и правительства Ботсваны, которые были заинтересованы в привлечении инвесторов, поскольку каждое предприятие нуждается в деньгах для развития.

Впечатленный громадным котлованом, где открытым способом добывали алмазы, которые когда-то находили россыпями прямо на поверхности, Смирнов инвестировал в акции алмазодобывающего предприятия почти миллион долларов, однако из-за разразившегося в 2008 году мирового экономического кризиса ожидаемых дивидендов он не получил.

В том же 2008-м он встретил в Габороне своего бывшего коллегу по Пятому Управлению КГБ Михаила Ратникова, который предложил ему стать его компаньоном в очень выгодном бизнесе – торговле человеческими органами, цены на которые зависели от срочности поставок. Согласно «черному» прейскуранту роговица глаза стоила от пяти до пятнадцати тысяч долларов, печень и почки до пятидесяти тысяч, а костный мозг вообще продавали на граммы как героин, только стоил он в двадцать раз дороже героина. А если разобрать здоровое человеческое тело на органы целиком, то на этом можно было заработать миллионы.

Бывший майор КГБ Ратников курировал тайные поставки донорских органов для партийной элиты еще с советских времен, так что его опыту в этом деле можно было доверять, и Смирнов принял его предложение, о чем вскоре ему пришлось сильно пожалеть. Проведенная за его счет операция в пустыне Калахари провалилась, и арендованный им санитарный вертолет вернулся без груза и без «черных трансплантологов», которых расстрелял невесть откуда там взявшийся «Рэмбо». Так ему, во всяком случае, сообщил по телефону перепуганный насмерть вертолетчик, и Смирнов впредь зарекся вести какие-либо дела в Ботсване.

Десять тысяч евро за один звонок дочери для него были не деньги. Посоветовавшись с Владом Литвиновым, который обнадежил его, что благодаря такому звонку можно будет определить ее местонахождение, Смирнов перевел вымогателям на указанный счет десять тысяч евро, и на следующий день, к его неописуемой радости, Полина позвонила ему с мобильного телефона Глеба. Поговорить им дали менее трех минут, но за эти минуты Константин Викторович узнал от дочери, что она с Глебом находится в каком-то подвале, после чего связь оборвалась, и тщетно Константин Викторович пытался потом ей дозвониться. Особенно удручало, что вступить в переговоры с похитителями он не имел никакой возможности, поскольку связь с ними была односторонней – вымогатели ограничились письмом с ультимативным требованием выкупа и номерами счетов, на которые надо было этот выкуп перечислить, и в конце письма еще издевательски приписали: «P. S. Вы сами должны понимать, что торг здесь неуместен».

Проанализировав ситуацию, Смирнов вынужден был признать, что вымогатели придумали идеальную схему шантажа, воспользовавшись услугами обычной почты, ведь по письмам, которые они прислали ему и Заварову, вычислить их было абсолютно невозможно. Понятно, что своих отпечатков пальцев на этих письмах вымогатели не оставили, и единственный шанс выйти на их след – это секретные счета в австрийских банках, на которые надо было перечислить десять миллионов евро. Похитители, правда, подстраховались на этот случай и в своем письме четко предупредили, что отпустят заложников только после того, как беспрепятственно снимут с номерных счетов все десять миллионов.

Сам Смирнов, когда нельзя было светить источник своих баснословных доходов, «грязные» деньги относительно мелкими суммами распылял по номерным счетам, а потом с этих счетов переводил на новые секретные счета, которыми уже мог пользоваться, не опасаясь разоблачений, если, конечно, швейцарские банки всегда будут свято хранить банковскую тайну. С австрийскими же банками в этом плане еще надежней, поскольку им априори неизвестна фамилия клиента.

И вот теперь кто-то настолько цепкой хваткой взял его за горло, что Смирнову, возможно, придется расстаться со своими правдами и неправдами накопленными сбережениями, и он готов был безропотно заплатить эти десять миллионов, если бы имел стопроцентные гарантии того, что вымогатели сдержат слово и отпустят молодоженов на свободу. Нашумевшее дело банды «оборотней», в которую входили три действующих полковника милиции, наглядно показало цену бандитским гарантиям. По официальной версии следствия, ментовская банда занималась похищением людей и вымогательством. Всех своих жертв, даже тех, за кого давали выкуп, «оборотни» убивали. Так что надеяться на честное слово похитителей Смирнов не мог, тем более что было совершенно неизвестно, кто взял его в такой крутой оборот.

Припомнив, как недавно какие-то мошенники развели его на тридцать тысяч долларов, Константин Викторович теперь был почти уверен, что это была проверка «на вшивость», и вынужден был признать, что проверку эту он не прошел. Испугавшись гипотетического киллера, он поспешил заплатить и тем показал свою слабость перед шантажистами, а надо было подключить своих бывших коллег, и бойцы «Альфы» наверняка бы задержали тех мошенников. Не факт, конечно, что удалось бы накрыть при этом всю преступную организацию (а чем больше Смирнов анализировал происшедшее, тем больше убеждался, что против него действует хорошо организованная преступная группировка), но решительные меры в тот момент послужили бы по крайней мере предостережением для вымогателей.

«Хоть дали удостовериться, что Полина с Глебом живы», – утешал он себя. Вечером его ожидала еще одна хорошая новость – Влад Литвинов порадовал его сообщением, что ему удалось узнать у операторов мобильной связи примерные координаты места, откуда звонила Полина.

– Это где-то на окраине Стамбула, – сказал Влад. – Я только что передал эти координаты Эдмону, и если ему удастся найти подвал, где похитители держат Полину с Глебом, то он может освободить заложников, не дожидаясь приезда полиции. Он прошел в Иностранном легионе специальную подготовку, так что опыта в подобных операциях ему не занимать, но добро на это можете дать ему только вы.

– Разве у меня есть выбор? – тяжело вздохнув, произнес Смирнов.

– К сожалению, нет, – ответил Влад. – Сами же понимаете, что, получив выкуп, похитители могут и не выполнить своих обещаний.

– Если у твоего легионера все получится, передай ему, что я в долгу не останусь, – сказал Смирнов.

Вызвавшись освободить заложников, Эдмон отдавал себе отчет в том, насколько рискованны подобные операции, но и сидеть сложа руки было нельзя. Он был уверен, что ему удастся справиться с бандитами голыми руками, только он не мог знать, что похитители тоже прошли в свое время спецназовскую подготовку. Познакомились эти бандиты в Интернете на одном из форумов, где обсуждалась тема «Белой стрелы» – мифической организации, якобы созданной сотрудниками силовых структур. Зарегистрировались они под своими боевыми кличками Змей и Шмель, которые им дали во время службы в спецназе. В лихие девяностые Змей служил в спецназе внутренних войск, а Шмель был снайпером в армейском спецназе. Оба после демобилизации подались в бандиты, а когда эпоха бандитских войн пошла на спад и выжившие главари группировок стали преуспевающими бизнесменами, Змей переквалифицировался в охранники, Шмель же зарабатывал на жизнь как профессиональный киллер. Последние годы, правда, заказы поступали все реже и реже, и Шмелю реально грозила безработица, потому потенциальных заказчиков ему пришлось выискивать самому. Это было весьма рискованное занятие, ведь его могли вычислить спецслужбы, поэтому Шмель старался быть предельно осторожным. Чтобы самому в таком деле не светиться, нужно иметь надежного партнера, и таким напарником стал Змей. Общие интересы, как известно, сближают. У Шмеля со Змеем был один интерес – заработать как можно больше денег.

Объявление в Интернете «Срочно требуются надежные исполнители. Оплата одноразовая, очень высокая» – нашел Шмель. Интуиция его не подвела, тому, кто дал это объявление, действительно требовались исполнители на один заказ. То, что назвавшийся Финансистом заказчик предпочел оставаться инкогнито и общался с потенциальными исполнителями только по электронной почте, убедило Змея со Шмелем, что они имеют дело с солидным человеком. Деньги, которые предложил им Финансист, тоже были солидными – тридцать тысяч долларов в качестве аванса и по миллиону евро каждому по завершении операции. За такие деньги Змей со Шмелем готовы были ввязаться в любую авантюру, и что самое приятное было в предстоящем задании – работать они будут в курортных условиях.

Финансист рисковал, разрешив Полине позвонить отцу, но это был необходимый риск, поскольку другого способа убедить Смирнова в том, что его дочь с зятем живы, не было, и за их освобождение никто бы платить не стал. Дабы полиция не смогла их найти после этого звонка, Змей со Шмелем перевезли заложников в заранее подготовленный подвал, находившийся в другом конце города. Решив, что пришло время активизировать процесс, Финансист электронной почтой отправил Смирнову и отцу Глеба письма, в которых написал, что, если они хотят увидеть своих детей живыми и невредимыми, они должны заплатить выкуп в полном объеме в недельный срок с момента получения этих писем.

Смирнов, прочитав это письмо, сразу поехал в «Интерпоиск» к Литвинову. Влад внимательно выслушал его, и единственное, что он мог посоветовать, это ждать сообщений от Эдмона.

– Но если я через семь дней не заплачу выкуп, похитители грозятся убить Полину с Глебом, – напомнил Смирнов.

– Грозятся, собственно, не похитители, а тот, кто прислал вам это письмо. И этот мистер икс где-то рядом, и, возможно, вы с ним когда-то ранее пересекались, – предположил Влад.

– Но такие же самые письма получил и отец Глеба, – заметил Смирнов.

– Председатель областного суда человек, конечно, небедный, только злоумышленникам проще было его ограбить, чем шантажировать. Нет, для вымогателей интерес представляете только вы. И раз похитители в ультимативной форме сразу затребовали десять миллионов евро, значит, уверены, что такую сумму вам по силам заплатить.

– Я действительно могу выплатить эти десять миллионов евро, но это почти весь мой свободный капитал. И преступникам, очевидно, это известно…

– Вот и я о том же. И в круг подозреваемых я бы включил тех, кто хорошо осведомлен о ваших семейных делах и финансовых возможностях.

– Так я собственную жену скоро начну подозревать!

– Ну это вы зря. Организовать такую весьма дорогостоящую спецоперацию в Турции могли только профессионалы – из вашей бывшей «конторы», например.

– Очень может быть, – задумчиво протянул Смирнов. – И меня терзают подозрения, что эта спецоперация проводится на мои же деньги.

– То есть? – недоуменно переспросил Влад.

– Тут вот какая предыстория. Дня за три до того, как новобрачные отправились в Турцию в свадебное путешествие, мне поздно вечером позвонил один тип, якобы из «конторы», и сказал, что меня заказали, но его коллегам удалось записать переговоры заказчика с исполнителями, и за эту запись запросили тридцать тысяч долларов. Мол, заказ идет с самого верха, потому и цена за информацию о заказчике столь высокая. Когда представитель спецслужб анонимно сообщил о готовящемся на меня покушении, мне, понятное дело, было не до шуток. От киллера ведь никакая охрана не спасет. А своевременно получить информацию о заказчике – это реальная возможность предотвратить покушение, потому я поехал на «стрелку» и оставил пакет с долларами там, где мне сказали, только никакой информации о заказчике так и не получил. Тогда я счел, что просто стал жертвой мошенников, и даже порадовался тому, что киллер оказался «уткой», теперь же думаю, что это дело рук одной и той же банды.

– Похоже на то, – согласился Влад. – Этот эпизод подтверждает, что мы имеем дело с бывшими или действующими сотрудниками спецслужб.

– И что конкретно ты предлагаешь? – поинтересовался Смирнов.

– Начать проверять всех ваших друзей и недругов без исключения. И в первую очередь надо взять в оперативную разработку тех, кто недавно выезжал за рубеж, ведь для того, чтобы открыть счет в австрийском банке и снять с него деньги, клиент должен приезжать в Австрию лично. Так что раскрыть это дело вполне реально.

– Твой оптимизм меня радует. Только учти, – предупредил Смирнов, – среди моих знакомых немало известных и влиятельных людей – им может весьма не понравиться, что частные сыщики проявляют к ним интерес. Посему давай договоримся так: я дам тебе список фигурантов, в котором, как я уже говорил, будут весьма непростые люди, но, кроме тебя, никто из твоих сотрудников не должен знать, что составил этот список я.

– Конфиденциальность я вам гарантирую. Так что на этот счет можете не беспокоиться, – заверил Влад.

Эдмон тем временем уже вышел на след похитителей. Для этого ему пришлось опросить не один десяток человек, проживающих в районе, откуда был сделан звонок с мобильного телефона Глеба. И ему таки удалось найти двух свидетелей, которые видели, как двое крепких мужчин насильно посадили молодую девушку с парнем в машину с логотипом компании «AVIS Istanbul», занимающуюся прокатом автомобилей. Связавшись с этой компанией, Эдмон смог выяснить, что этот автомобиль арендовали неделю назад двое граждан Украины Виктор Гриценюк и Семен Завалишин. Для полиции Стамбула этой информации оказалось достаточно, чтобы найти похитителей и освободить томящихся в подвале молодоженов.