Глава 17
Глеб расплатился с водителем. Чернокожий таксист улыбнулся на прощание, козырнул и стер ладонью со стекла число «15», потекшее ниточками ручейков.
Машина уехала, высадив Глеба перед мрачным пятиэтажным зданием, облупленным, старым, с некрашеными подгнившими оконными рамами, с путаницей ржавых лесов пожарных лестниц. Остальные здания на тесной загаженной улице выглядели не лучше.
Глеб осмотрелся, нащупал во внутреннем кармане плаща ребристую рукоятку пистолета и поднялся на крыльцо. Распахнув дверь, он вошел и оказался в маленьком коридорчике. Тускло светила пыльная лампочка. Напротив входа, рядом с дверью грузового лифта, стояла фанерная кабинка, небольшой закуток. Там, отгороженный стеклом с дырой полукруглого окошечка, полностью спрятавшись за развернутой газетой, сидел человек. Были видны лишь его желтые пальцы с крупными обгрызенными ногтями, вцепившиеся в газету.
Наверх вела широкая лестница, грязная, с выломанными перилами, исшарканная тысячами ног.
Глеб посмотрел на человека в кабинке. На серый бумажный лист, испещренный колонками убористого текста. На неподвижные пальцы. И, стараясь не шуметь, направился к лестнице.
Человек за стеклом опустил газету и внимательно проводил его взглядом. Затем он достал из кармана ручку и записал что-то в раскрытой толстой тетради, лежащей перед ним на столе.
Закончив писать, он снова погрузился в чтение.
1
Белобровый и Коготь проводили их до самой вершины.
— Дальше я идти не могу, — сказал Смотритель Библиотеки.
— Что, страшно быть глупцом? — попытался пошутить Тролль.
— Быть глупцом не страшно, страшно им стать, — серьезно ответил старик. — Я с содроганием вспоминаю то жуткое чувство пустоты в голове, ту осязаемую, ничем не заполненную черноту…
— Будем прощаться, — сказал Глеб. Он протянул руку Когтю, и они обменялись крепким рукопожатием.
— Быть может, мы еще встретимся, — сказал Глеб.
— Мне этого очень хотелось бы, — ответил маг.
— У вас есть реальный шанс уничтожить Епископа. Попробуйте заманить его сюда, — напомнил Белобровый, сжимая ладонь Глеба.
Тролль нехотя протянул Когтю свою лапу и, не сдержавшись, сказал:
— Все-таки я ждал от тебя чего-нибудь подобного. Не доверяю я вашему племени.
Маг нахмурился, но промолчал.
— Надеюсь, твои драконы нас не тронут? — осведомился великан у Белобрового.
— Ни в коем случае, — отмахнулся старик. — Кстати сказать, это и не драконы вовсе. Настоящие драконы живут в пещерах, в одиночестве. Они значительно крупней моих Хранителей. А у меня так, мелочь — я называю их драгами. Посмотрите на них. — Белобровый обвел руками кольцевой хребет вулкана, где среди скал торчали незаметные неискушенному взгляду серые валуны завернувшихся в собственные крылья драгов. — Эти создания живут только здесь. Больше вы их нигде не встретите.
— И слава богу, — пробурчал Тролль, вспомнив позорное бегство от пикирующих огнедышащих тварей.
Глеб обернулся и посмотрел на белое здание Потерянной Библиотеки, выглядящее совсем маленьким отсюда, с вершины, постепенно вырастающее, если к нему приближаться, и уж совсем необъятное, когда входишь внутрь.
— Да, — задумчиво сказал он, — не только твои Хранители, но и многое, многое другое существует только здесь, в жерле этого вулкана.
— Тут ты совершенно прав, — гордо признал старик.
Солнце медленно опускалось к горизонту. Подул сухой ветерок, вороша волосы людей и перебирая густую шерсть Тролля.
— Нам пора, — сказал Глеб и пошел вниз по склону.
— Притащите его сюда! — крикнул вслед уходящим Белобровый, пробуждая рокочущее эхо. — Я буду следить за вами и ждать! Заманите его!
Глеб обернулся и махнул рукой.
— Прощайте! — донеслось сквозь грохочущий хаос отзвуков.
Коготь и Белобровый долго стояли на маленькой базальтовой площадке и смотрели, как уходят вниз два друга.
— Так ты говоришь, что никогда не покидаешь кратера? — спросил маг, задумчиво рассматривая вьющуюся по склону тропу.
— Да, — ответил старик.
— Но кто тогда протоптал эту дорожку?
— Разве ее обязательно должен кто-то протоптать? Ты же не спрашиваешь меня, кто сделал вон ту трещину, или кто сотворил этот валун. Эта тропа — неотъемлемая часть вулкана. Она была здесь всегда и всегда будет, независимо от того, ходят по ней люди или нет.
— Но это противоречит закону о причине и следствии, — сказал Коготь.
Старик рассмеялся. Из уголков его глаз вытекли две искрящиеся слезинки и покатились по коже, следуя причудливым изломам морщин.
— Здесь нет законов, мой мальчик. Неужели ты этого еще не понял? Есть лишь единственное правило — правило равновесия, которое гласит, что любая сила должна уравновешиваться противосилой. Но и это всего лишь правило, а не закон… Пойдем, нам еще о многом надо поговорить.
2
И снова пустыня.
Безжалостная, удушливая, жгучая, выматывающая.
Раскаленное солнце, струящийся знойный воздух, хлесткий песчаный ветер.
Жажда, изможденность, отсутствие аппетита, головная боль, зуд слезающей кожи.
Бесконечная однообразная плоскость, морщащаяся барханами. Ослепительно бледное небо без единого облачка.
И до странного холодные ночи.
3
— Я так больше не могу! — сказал Тролль, опускаясь на песок.
— Что случилось? — спросил Глеб.
— Песок раскален, словно противень. А я босой.
— Что ж ты раньше-то молчал?
— Поначалу, вроде, терпимо было. Я же все свою дикую жизнь без обуви проходил. Мозоли, как у верблюда. А сейчас чувствую — не могу. То ли песок еще горячей стал, то ли я отвык, изнежился у Белобрового в гостях.
— Ладно, что-нибудь придумаем. А пока сделаем привал.
— Эх, — вздохнул Тролль. — Ну, что здесь за привал? Уж второй день идем, а ни колодца, ни лужи хоть какой. В тенек бы сейчас и пивка холодного…
— Скоро, скоро, — обнадежил Глеб унылого великана, расстилая толстое одеяло и выкладывая на него скромную кучку продуктов: два ломтя хлеба, кусок зернистого сыра, бурые пластинки сушеного мяса и пару яблок, уже сморщившихся, потерявших влагу. — Присаживайся, — пригласил он друга.
Тролль пересел на одеяло, сделал себе трехслойный бутерброд из хлеба, сыра и мяса и, зажав его в лапах, растянулся на одеяле, уставившись в дышащее жаром небо.
— Сколько там у нас воды осталось? — спросил Глеб.
— Сколько, сколько… Каждый раз спрашиваешь, будто ждешь, что ее прибавится, — пробурчал Тролль, и не подумав подняться и пересчитать бурдюки. — Мало. Ее всегда мало. — Он откусил кусок бутерброда и мечтательно, почти нараспев, произнес: — Был бы сейчас нормальным человеком в нормальной местности. Зашел бы в ближайший кабак, заказал бы холодного пива, чтобы льдинки плавали. Чтобы зубы ломило… А перед этим сполоснуться водичкой, занырнуть в озеро. Только не в реку. Ненавижу реки! Смыть проклятый пот… И пивка. В тени. Тихо, никуда не торопясь… — Великан причмокнул. — Вот ты с чем пиво любишь?
— С воблой, — ответил Глеб, отрезая пластинку сыра.
— С воблой? — удивился Тролль. — Это что такое?
— Рыба такая сушеная.
— Сырая, что ли?
— Ну, почти. Сушеная, я же говорю.
— Первый раз слышу, чтобы пиво с такой рыбой пили… А я вот с солеными чипсами люблю. И с орешками ничего.
— Ерунда, — сказал Глеб, пережевывая кисловатый сыр. — Вот вобла — это вещь. Вяленая, с проступившими на боках белыми солончаками… А ты про какое пиво говоришь? Этого мира или реального?
Тролль задумался и коротко хохотнул:
— А черт его знает? Пиво оно, что там, что здесь…
— Ну, не скажи. Такой рыбы, как там у нас, здесь я не встречал.
— Хватит, не мучай! — взмолился великан.
— Сам начал.
Они замолчали, неторопливо дожевывая остатки обеденного пайка.
Закончив есть, Глеб на четвереньках подполз к сваленным в кучу бурдюкам. Большая часть их опустела и только в двух еще плескалась вода. Осторожно, стараясь не пролить ни капли, Глеб развязал кожаный мешок и стал понемногу цедить драгоценную жидкость в большую металлическую кружку.
— Еще литров восемь, — сказал он Троллю, на что тот ответил:
— Знаю я. Ведь на себе таскаю.
Глеб отхлебнул. Вода была до тошноты теплой и здорово отдавала гнилью. Влив в себя треть кружки, он передал ее товарищу. Сморщившись, Тролль двумя глотками выхлебал остатки жидкости и с отвращением сказал:
— Ну и вонь.
— Хорошо, что хоть такая есть.
Солнце зависло в зените. Наступило самое жаркое время суток.
— Ну, что? Будем спать? — спросил Глеб.
— Ага. — Тролль перекатился на живот, уткнулся носом в одеяло и попросил: — Тенек бы…
— Совсем ты обленился! — высказал ему Глеб. Он залез в дорожную сумку, вытащил еще одно одеяло и, используя в качестве подпорок свое копье и дубину напарника, сотворил простенький навес. Белобровый в меру своих возможностей снабдил товарищей всем необходимым для путешествия по пустыне. Позабыв, правда, сапоги для Тролля.
— Как обычно, — предупредил Глеб. — Три часа я тебя сторожу, затем меняемся. А вечером пойдем дальше.
— Конечно, — сказал Тролль. Он заполз в тень навеса, проверил, не высунулась ли где под палящее солнце нога и захрапел.
Глеб присел возле него, достал карту и стал ее разглядывать, хотя уже давно успел выучить весь маршрут наизусть.
Три часа тоскливого ожидания — вот что в пустыне самое неприятное для путешественника.
4
Ночью они лишились воды.
Тролль, идущий впереди, ступил на нависший козырьком гребень бархана и вместе с лавиной песка рухнул вниз. Упав на спину, он придавил кожаные бурдюки, и те лопнули, не выдержав массы великана. Остатки воды оросили жадный до влаги склон, оставив на нем лишь темное пятно, сохнущее на глазах.
Глеб, загребая ногами песок, сбежал вниз к поднимающемуся Троллю.
— Все нормально? — озабоченно спросил он.
— Отлично! — ответил гигант, и только после этих слов они заметили, что остались без воды.
Тролль запустил пальцы во влажный песок, словно хотел извлечь из него пролившуюся жидкость и спросил:
— Далеко колодец?
— Не очень. — Глеб посмотрел на звезды и принял решение. — Этой ночью спать не будем. Нам надо срочно найти воду. Думаю, к обеду выйдем к ближайшему колодцу. Должны выйти… Придется поторопиться.
Тролль поправил тряпичные обмотки на ногах, отряхнулся и преувеличенно бодро воскликнул:
— Тогда вперед! — В потере жизненно необходимой жидкости он винил только себя…
Из-за горизонта за их спинами выкатилась белесая луна. Она затопила все пространство странным седым сиянием, и друзьям казалось, что они шагают не по песчаным холмам, а по снежным сугробам. Глеб то и дело поглядывал на яркие брызги звезд, корректируя направление движения. Было прохладно. Тролль с удовольствием вдыхал свежий воздух, подставляя лицо ветерку и блаженно жмурясь.
— Почему ночи здесь такие прохладные? Когда шли к вулкану, все не так было, — спросил он.
— Континентальный климат, — ответил Глеб. — Мы все дальше удаляемся от моря.
Но даже прохладной ночью путешествие по пустыне не похоже на прогулку в лесу. Тем более, когда приходится тащить на себе все снаряжение, продукты, оружие и доспехи. Свежий воздух все равно остается сухим и незаметно вытягивает из организма воду, сушит губы, забивает слизью гортань. Текучий песок ускользает из-под ног, не дает полноценной опоры, и ноги вязнут в нем, проскальзывают, передают барханам свою силу, энергию, постепенно наливаясь усталостью, переходящей в судорожное изнеможение…
Торопливая луна пробежала по небосводу, но не успела спрятаться за горизонтом, как ее поглотил приближающийся рассвет. Ветер сменил направление, да и сам изменился — стал горячим, удушливым — вестник возвращающегося дневного зноя.
— Опять жара, — буркнул Тролль. Он весь взмок, хотя солнце еще только собиралось показаться.
Глеб промолчал. Он берег силы. Есть не хотелось, хотя в желудке уже давно образовалась сосущая пустота. Мучила жажда. Язык разбух, губы потрескались, на зубах скрипел песок. Густая слизь затянула горло. Глеб с трудом выплюнул скользкий буро-серый комок.
Появилось солнце. Пока еще нежаркое, красное и большое, оно прощупало лучами землю и начало свое восхождение, уменьшаясь в размерах и все больше раскаляясь. На какую-то секунду песок покрыли мелкие искрящиеся капельки — словно барханы вспотели — это воздух отыскал в себе чуть влаги, чтобы приветствовать новый день, пришедший на смену холодной ночи. Мгновение — и роса исчезла, вновь поглощенная ненасытной атмосферой.
Диск солнца поднялся выше, раскалился добела и завис над пустыней. Сейчас, в данный момент Глебу почему-то не верилось, что в Мире существует только одно солнце. Хоть он и понимал, что это глупость, но ему казалось, что есть несколько дневных светил — как минимум два: одно здесь — палящее, безжалостное, проклятое, а другое — над остальными землями — ласковое, пробуждающее природу, дающее жизнь…
— Ну и где твой обещанный колодец? — спросил Тролль, с трудом ворочая языком. Покрытый густой шерстью великан страдал от жары и жажды больше, чем его товарищ — человек. Он уже с трудом держался на ногах, но еще бодрился и не давал Глебу забрать у него часть поклажи.
— Где-то здесь. Смотри лучше, — сказал Глеб и еще раз предложил: — Давай я что-нибудь понесу. Ведь легче тебе станет.
— Я сам, — отстранил его Тролль. — Ты мне лучше воду найди.
— Ищу, ищу. Где-то рядом.
Храня молчание, друзья шли дальше. Каждый раз, когда они вскарабкивались на очередной бархан, Глеб на мгновение замирал и обозревал окрестности, пытаясь заметить хоть что-то, выделяющееся на однообразном фоне желтой пустыни. Тролль останавливался возле товарища, тяжело дыша и уткнувшись взглядом под ноги. Усталость брала над ним верх.
Когда солнце миновало зенит, великан коротко выдохнул:
— Все… Не могу… — и опустился на песок.
Глеб затормошил его:
— Ну давай, поднимайся! Ну! Нельзя нам останавливаться! Вперед! Скоро вода, где-то здесь, я уверен!
— Ты с утра. Говоришь. Это.
— Точно. Говорю тебе. Ну, давай же!
— Нет. Давай отдохнем. Хоть чуть. Немного.
Глеб застыл возле обессилевшего товарища, просительно глядя на него.
— Ну, давай. Тролль. Пойдем, — пробормотал он тихо и нерешительно.
Великан отрицательно покачал головой.
— Отдохну. Чуть.
— Ну, хорошо, — сломался Глеб. — Подожди. — Он снял с друга мешки, достал одеяло, расстелил его, быстро соорудил навес и помог Троллю перебраться в тень.
— Эй, Глеб, — осипшим голосом обратился к нему Тролль.
— Что?
— Скажи толком, где этот чертов колодец?
— Я говорю — недалеко. Совсем рядом.
— Это я уже слышал. Ты пальцем покажи.
Глеб скис.
— Пальцем… — повторил он медленно. — Если честно, то я не знаю.
— Так я и думал. Мы, что — заблудились?
— Может быть, — признал Глеб. — Может, просто чуть уклонились в сторону и прошли мимо, может, карта врет, а может, просто-напросто, колодец тот давно засыпало…
— Да-а, — протянул Тролль. — А когда следующий?
— Если бы я знал точно, где мы находимся… — Глеб замолчал.
Они еще долго молчали, разглядывая исходящие жаром пески и ощущая, как усталость превращает мышцы в камень.
Поборов подступающую сонливость, Глеб дотянулся до вещевого мешка и вывалил все его содержимое перед собой.
— Не спи, — сказал он своему товарищу. — Надо поесть.
— Не хочу, — отозвался Тролль.
— Надо. Пища хоть и в небольших количествах, но содержит жидкость… Вон, смотри, даже три яблока остались. — Глеб извлек из груды продуктов и вещей сморщенные побуревшие плоды. — Давай ешь. — Он протянул яблоко великану. Тот нехотя взял его и целиком запихнул за щеку.
— Черт! — выругался Глеб, поранив руку о какой-то острый предмет, скрывающийся в куче вываленного барахла. — Что там такое? — Он извлек тяжелый металлический треугольник, сквозь который был продет кожаный шнурок. — Да это мой старый наконечник! От копья! — узнал он. — Подарок Свертля. Он еще что-то там говорил про заклинание. Про амулет…
Тролль перевернулся на бок, заинтересованно разглядывая предмет в руках Глеба.
— Точно, — подтвердил великан. — Он говорил, что эта штука поможет отыскать воду. Интересно, как?
— Не знаю. Он не сказал. — Глеб долго смотрел на иззубренное острие, пытаясь сообразить, как с ним работать. Покачал наконечник в руке, подбросил его и сразу поймал, открыл ладонь и опять долго и сосредоточенно изучал отточенный металл. Затем он бросил амулет на расстеленное одеяло, посмотрел, поднял и бросил снова. И еще раз, внимательно наблюдая. И еще. Никакой системы в полетах, падениях и расположении не было заметно.
— Может, обманул? — спросил Тролль, следя за манипуляциями друга.
— Не может быть, — отмел нелепое предположение Глеб. Он взял амулет за шнурок и поднес к лицу, к самым глазам. Висящая стальная рыбка крутилась на привязи перед его глазами, проблескивая гранями. Несколько оборотов в одну сторону, закручивая ребристую кожаную нитку, несколько — в другую, разматывая и снова сплетая тонкую косичку. Наконец, металлический треугольник замер неподвижно, словно загипнотизированный пристальным взглядом Глеба. И вдруг качнулся, отклонился от вертикали на мгновение и вернулся в исходное положение.
— Видел?! — спросил Глеб, не отрывая взгляд от амулета.
— Ага.
А магический отвес качнулся снова, потянулся к северу, словно там прятался огромный мощный магнит, и застыл, своим противоестественным положением указывая направление.
— Там вода! — уверенно сказал Глеб.
— Но близко ли? — пессимистично спросил Тролль.
— Должно быть, он отмечает ближайший источник. Так что выбора нет. Надо идти туда.
— Опять идти. — Великан поморщился, словно от боли. — Давай хоть немного отдохнем по-человечески. Поспим чуток.
— Нет, — Глеб был непреклонен. — Дойдем до воды и отдохнем.
— Хоть полчасика, — жалостливо попросил Тролль.
— Ни минуты. Съешь еще яблоко и пойдем.
Поняв, что спорить бесполезно, обиженный Тролль куснул вялое морщинистое яблоко. Он отгрызал маленькие кусочки, явно тянул время, но Глеб не торопил его — ему было по-настоящему жалко изможденного гиганта и силача, укатанного пустыней, сдавшегося ей, сломленного, еще, быть может, не осознающего этого, не признающего, не желающего признать, но, несомненно, сломленного беспощадным солнцем, бесконечными песками и мучительной жаждой.
Яблоко кончилось, а вместе с ним кончилось и отведенное на отдых время. Тролль покрутил в пальцах оставшийся сухой хвостик и разочаровано отбросил его в сторону. Глеб свернул шерстяные одеяла и запихал их в сумку. Через минуту все было готово к дальнейшему путешествию…
Вода оказалась совсем близко. Стоило им четыре раза подняться на барханы и спуститься с них, следуя на север, как с гребня пятого они увидели темное пятно, пока еще неясное, неоформившееся, размытое маревом горячего воздуха. Воодушевленный Глеб прибавил шагу, и даже Тролль, до этого едва волочащий ноги, воспрял духом и отобрал у друга связку пустых, но тяжелых бурдюков.
Вскоре стали видны торчащие прямо из песка пальмы, а когда друзья подошли еще ближе, то смогли рассмотреть и каменное возвышение цилиндрического колодца, и бледно-зеленую траву возле него, и валяющийся в стороне массивный круг крышки.
Воды в колодце было много. Она не доходила каких-то полутора метров до края каменного кольца, и Тролль, перегнувшись, легко черпал ее ладонями, лил в пасть, плескал себе в лицо, на плечи, растирал по телу, брызгал на Глеба. Видимо, в этом месте подземные воды подступали к поверхности совсем близко, и пальмы с легкостью вытягивали из почвы животворную влагу, разрастаясь и образуя маленький оазис, островок жизни среди моря песка. У корней пальм росла длинная, стелющаяся по земле трава, сухая и шершавая, но зеленая и живая. И даже торчала у самого колодца хиленькая малорослая березка с листьями-сердечками, непонятно каким образом сюда попавшая.
Вдоволь наплескавшись, промокший Тролль стал наполнять бурдюки. Нацедив первый, он присосался к его узкой горловине, задрал подбородок и замер, жадно наливаясь водой.
— Фу! — удовлетворенно выдохнул он, когда бурдюк наполовину опустел. — Вот это жизнь! — Он улегся на жесткой траве в тени разлапистой пальмы, помассировал ноги и прикрыл глаза.
— Может, поедим? — предложил Глеб.
— Нет. Спать. — Тролль перевернулся на бок, поерзал немного и захрапел.
Глеб посмотрел на друга, выудил из мешка кусок высохшего сыра, неторопливо съел его, кроша маленькими кусочками, и лег рядом с великаном. Необоримая усталость, так долго ждавшая своего часа, выползла откуда-то, заползла в волокна мышц, в трубки костей, оккупировала каждую клеточку тела, охватывая истомой и сонливостью.
Глеб закрыл глаза. Нечасто в своих жизнях он совершал подобное безрассудство — засыпал, не убедившись в собственной безопасности, полностью положившись на везение, уповая на случай…
Но все было спокойно, только иногда шуршали в траве змеи, да по-пластунски подкрадывались к спящим гигантские ящерицы-вараны, недоуменно разглядывая незваных гостей.
5
Пять дней и ночей они шли по пустыне.
Талисман выводил их к воде, заставляя отклоняться от прямого курса, и они шли зигзагами — короткими галсами преодолевая безводный океан и предвкушая момент, когда можно будет крикнуть в полный голос: «Земля!».
Ранним утром шестого дня путешественники почувствовали, что скоро пустыня кончится.
Тролль замер, потянул носом воздух, широко раздувая ноздри, и сказал:
— Что-то меняется. Чуешь?
В атмосфере разлилось предчувствие свежести, еще не сама свежесть, но неуловимые, едва угадываемые ее признаки. Все вокруг изменилось. Как-то не так, как-то иначе размывался струящимися раскаленными потоками воздуха горизонт. Сухое отсутствие запахов перестало щекотать нос. Солнце выглядело совсем по-другому, по-доброму. Небо опустилось ниже и налилось сочной синевой. Ветер нес влагу, теперь он ласково обдувал прохладой, а не иссушал, как раньше.
Вдали, там, где плоскость земли смыкалась с небосводом, мелькали черные, едва заметные точки. Глеб сперва подумал, что это обожженные глаза подводят его, но вскоре понял, что видит далеких парящих птиц, и обрадовался этому открытию. Скоро, совсем скоро!
— Птицы, — вслух произнес Глеб.
— Ага. Я заметил, — подтвердил Тролль.
— Уже немного осталось.
— Даже не верится…
Они какое-то время молчали.
— Помнишь, — сказал Глеб, — я говорил, что однажды встретил Песочного Человека?
— Ага.
— Так вот, Песочный Человек — это отражение наших мыслей. Зеркало…
— То есть?
— У него нет собственной формы. Он не может существовать, если рядом нет какого-либо существа, пусть самого малого: змеи или ящерицы, птицы, паука. Человека… Он меняет свой облик, подчиняясь образам, которые возникают в сознании этих существ. Сам по себе он ничто, пустышка, ждущая пустота. Зеркало, в котором никто и ничто не отражается… А вот когда поблизости появляется разум, пусть даже самый примитивный, Песочный Человек обретает форму. Он может быть ветром или дождем. Он может стать тучей, песчаной бурей, туманом. Может превратиться в страшного монстра или красивую девушку. Он — пленник чужого разума… И если кто-то подчинит его и сделает своим оружием, то это будет абсолютное оружие. Ведь Песочный Человек могуч настолько, насколько это можно представить, он способен реализовать все, что только можно вообразить, хоть взрыв водородной бомбы… Одноживущие не любят рассказывать про Песочного Человека, потому что они отлично понимают, какая потенциальная сила заложена в этом странном создании. Они боятся, что Двуживущие, узнав об этом, начнут поиски Песочного Человека. Единственного существа в Мире, которое, возможно, способно разрушить сам Мир…
— Откуда ты все это знаешь? — спросил Тролль.
— Рябой Пес очень болтлив. Иногда он увлекается настолько, что забывает, о чем можно говорить, а о чем говорить не следует.
— Это он тебя все рассказал?
— Нет, не только. Кое-что я слышал и раньше. Слухи, перешептывания, обрывки разнообразных свидетельств, зачастую противоречивых. Легенду о Южном Городе… А вот потом, когда мне довелось лично увидеть Песочного Человека, когда я лицом к лицу столкнулся с ним в пустыне, а затем обмолвился об этой встрече Рябому Псу, вот тогда-то он мне все и рассказал. Выболтал.
— И какой же облик принял Песочный Человек, когда ты с ним встретился?
— Сначала это было облако. Неясное облако далеко впереди. А когда я приблизился… Тогда я увидел труп Епископа. Живой труп. Он шел мне навстречу, и на него было страшно смотреть, настолько он был обезображен. Думаю, ему довелось испытать все смерти, которые пережил я…
6
Солнце висело уже высоко, но это было не то солнце, что раньше.
Друзья стояли на вершине бархана. Последнего бархана. А прямо у них под ногами расстилалась идеально ровная песчаная равнина, словно пустынный гигантский пляж, вылизанный морским прибоем. И за широкой лентой этого пляжа уже виделась зеленая полоска, и летали над ней птицы, и поддувал оттуда легкий прохладный ветерок. Там, в паре километров отсюда, пустыня заканчивалась.
Тролль потрогал песок и размотал обмотки на ногах. Отбросив полосы грязных тряпок, он пошевелил пальцами и расплылся в улыбке.
— Обувь — самое чудовищное порождение цивилизации, — изрек он.
Глеб не ответил. Он смотрел на простершуюся ровную полосу песка и что-то ему в ней не нравилось. Что-то виденное раньше, или прочитанное, или… Что-то беспокоило его, и он никак не мог взять в толк, что именно. Что?..
Тролль развязал последний наполненный бурдюк и вылил все его содержимое на себя, фыркая и втирая воду в шерсть.
— Вот и все, — сказал он, — пришли.
Глеб с легкой укоризной посмотрел на друга.
— Не говори «гоп», пока не перепрыгнул.
— Тогда пойдем. Что здесь стоять? — сказал великан. И побежал вниз по склону к разглаженному неведомым приливом песку, к полосе зелени за ним, к кружащимся птицам…
— Стой! — испуганно крикнул Глеб, когда Тролль ступил на ровную песчаную ленту, на границу пустыни, на ее контрольно-следовую полосу. На мгновение ему показалось, что он что-то вспомнил — но ничего не случилось, и мелькнувшее неясное воспоминание сразу исчезло, словно смутившись своей ненужности.
Разогнавшийся Тролль сделал еще два шага, остановился на месте и обернулся:
— Чего? — спросил он.
Глеб сконфузился.
— Так. Показалось… Подожди, я спущусь.
Он заскользил по сыпучему бархану, загребая песок ногами и порождая миниатюрные шуршащие лавины.
— Жду, — кивнул Тролль. Он хотел сделать шаг навстречу спускающемуся товарищу, но покачнулся на месте и чуть не упал.
— Что за дьявольщина? — пробормотал Тролль и посмотрел себе под ноги. — Стой! — вырвался у него дикий крик.
Его широкие ступни, похожие на снегоступы, исчезли, скрылись, утонули в песке. Он завяз и продолжал медленно погружаться. Пустыня всасывала его, поглощала тихо, неторопливо…
Глеб замер в метре от края зыбучих песков.
Тролль, вцепившись в товарища чуть испуганным и растерянным взглядом, взревел, дернулся всем телом и вырвал-таки, высвободил одну ногу, но другая провалилась до середины бедра. Великан качался мгновение, пытаясь удержать равновесие, но стал медленно крениться, заваливаться, падать и, чтобы устоять, ему пришлось отдать песку только что освобожденную ногу. Он снова упрямо рванулся и ушел под землю по пояс. Глеб оторопело смотрел на эту борьбу.
— Не шевелись! — крикнул он другу, очнувшись, и Тролль послушно замер, улегшись брюхом на песок и раскинув руки в стороны. В этом положении он напоминал всплывшего утопленника.
— Хватай! — Глеб протянул копье. Тролль подался вперед и провалился по самую грудь, но успел — таки схватить древко одной рукой. Другая сжимала дубину.
— Брось ее!
Великан покачал головой.
— Оставь ее, говорю тебе! — Глеб выругался. — Двумя руками держись!
Тролль посмотрел на товарища испуганными глазами, безмолвно покрутил головой, отвел назад руку с зажатой в кулаке дубиной, напрягся и швырнул ее на бархан. Глеб пригнулся, массивная палица пролетела над его головой и вонзилась в склон, выплеснув песок и сотворив подобие маленького метеоритного кратера. Тролль схватил древко копья обоими руками.
— Давай, перебирай руками! Ползи! — Глеб уперся пятками в землю, откинулся назад.
Великан недоверчиво глянул на него и осторожно потянул копье, опасаясь увлечь друга в песчаную трясину.
— Держу, держу! — подбодрил его Глеб, зарываясь ногами в песок, напрягая все мускулы, вытягивая копье вместе с прицепившимся Троллем. Великан взревел, криком пытаясь отогнать свой страх, дернулся, задрал голову вверх и пополз, цепляясь за соломинку древка, выталкивая себя ногами, вывинчиваясь торсом из тесных объятий пустыни.
— Давай, давай! — кричал Глеб, сползая к опасной границе, но и Тролль постепенно выкарабкивался, выползал на брюхе, не прекращая дико реветь и перепугано пялиться на друга. Наконец, он показался полностью, вытянулся плашмя на предательском песке, руками уже касаясь спасительной подошвы бархана, но страх сковал его, не давая пошевелиться, и великан неподвижно застыл на предательской поверхности, вцепившись в копье, замолкнув, раскинув в стороны руки и ноги, и пустыня, чувствуя его нерешительность, снова стала втягивать его в себя…
— Ну, что же ты! — крикнул Глеб. — Давай! — И потянул обессилевшего товарища к себе, выволакивая его, словно загарпуненного кита на сушу. Почувствовав плечами твердое подножье бархана, Тролль молниеносно перекатился к ногами Глеба, вскочил и, едва не сбив друга, взлетел на вершину песчаного холма. Там он замер, всматриваясь в смертоносную ленту желтой равнины, из объятий которой он только что вырвался, и потрясено бормоча:
— Это же река! Как я не заметил? Река! Ага! Змеится! Точно! Река! Ну, как же… — Его била дрожь. Густая шерсть стояла дыбом, в глазах метались ужас и отвращение, он скалил зубы, собрав кожу на носу в сердитые складки. Глеб подошел и встал рядом.
— Все, — сказал он, легко коснувшись дрожащей руки. — Теперь все хорошо.
Тролль посмотрел на него, обмяк, обессилел и тяжело опустился на песок.
— Как же я испугался, — неохотно и смущенно признал он. — Что это со мной? Сдурел будто. А? Уж думал — конец. Совсем. Не дошел, думал. А? Нет. Ополоумел совсем. Что ж это? А?
— Все нормально, — остановил его нервный сбивчивый говор Глеб. — Все нормально. Отдышись, отдохни. Все хорошо. Нормально.
— Надо же, а… — пробормотал Тролль и опрокинулся на спину, уставившись замороженным взглядом в пробегающие облака. — Облака… — мечтательно сказал он и вытянул вверх руку, словно пытался коснуться неба.
Глеб развернул карту.
— Пойдем на север. Там должен быть проход. Где-то в трех часах ходьбы отсюда… — Он повернулся к другу. — Как ты себя чувствуешь?
— Как дурак! — ответил Тролль и рывком поднялся.
7
Узкая полоска тропы чуть заметно возвышалась над зыбучими песками. С некоторой опаской Глеб первым ступил на нее. Каждый неверный шаг мог оказаться шагом к смерти.
— Давай свяжемся, — предложил Тролль.
Они на минуту остановились для того, чтобы обвязаться пеньковой веревкой, и после продолжили свое осторожное движение.
Глеб шел впереди. Перед тем как опустить ногу на едва заметную дорожку, он тщательно проверял песок перед собой древком копья. За ним двигался Тролль. Великан с опаской поглядывал по сторонам и ступал точно на следы идущего впереди товарища. Связанные тонкой нитью страховки, настороженные, сосредоточенные, они напоминали альпинистов, взбирающихся на опасную вершину.
Все дальше и дальше отступали барханы, и все отчетливей виделась зеленая полоска равнины впереди. Над головой путников иногда пролетали птицы, и Тролль с легкой завистью смотрел на них — крылатым созданиям ни к чему было брести по этой неприметной тропке, преодолевая широкую полосу зыбучих песков, так похожую на реку…
Вскоре они уже различали отдельные чахлые деревца, серебрящиеся лужицы воды среди мшистых кочек, заросли высокого тростника и переплетенных ветвями ив.
Последние сто метров путники проделали, не глядя под ноги, а во все глаза рассматривая разворачивающуюся равнину, такую непривычно зеленую и живую.
— Наконец-то! — сказал Тролль, когда песок под его ногами кончился, и он ступил на мшистую кочку, пропитанную влагой, словно губка.
— Рано еще радоваться, — холодно ответил Глеб.
Они стояли на краю обширных болот, позади желтели зыбучие пески, и было еще неизвестно, какая трясина, пройденная или предстоящая, опасней.
— Зато от отсутствия воды страдать не будем, — сказал великан.
— Не пришлось бы страдать от ее избытка. Будем двигаться очень осторожно. — Глеб еще раз внимательно осмотрел ядовито-зеленую равнину: гниющие, заросшие тиной озерца, стелющиеся травяные ковры, белые столбы мертвых берез, густые ивовые заросли, колышущуюся осоку… — Вон, смотри! — Он вытянул руку, указывая на запад. Там, возле самого горизонта, торчал на фоне голубого неба серый шпиль. Это возвышалась над окружающими болотами башня Серого Замка.