Тем же утром, без одной минуты восемь, Демарко подошел к патрульному Моргану, размешивавшему порошкообразные сливки в своем кофе в комнате отдыха. Демарко засунул сложенный листок бумаги между двумя пуговицами на рубашке патрульного:

– Пробей эту парочку через автотранспортное управление. И как можно быстрее. Мне нужны фотокопии удостоверений личности.

– А можно мне сперва глотнуть кофе?

Демарко уже подходил к своей двери.

– Нет, – коротко буркнул он.

Уже в своем кабинете сержант зашел в интернет, забил в поисковике нужный веб-сайт и узнал телефон и часы работы медицинского учреждения. Голос ответившей на его звонок женщины показался Демарко молодым и сонным.

– Кливлендский Женский центр. Чем я могу вам помочь?

– Это сержант Райан Демарко, полиция Пенсильвании. Я расследую убийство нескольких лиц, совершенное в округе Мерсер, и у меня имеются основания полагать, что к нему причастна одна из ваших недавних пациенток.

– О господи! – воскликнула женщина.

– Вот что меня интересует, – продолжил Демарко. – У вас есть ручка, чтобы записать?

– Одну секундочку.

Сержант услышал скрип выдвигающегося ящика стола, шум копошащейся в нем руки и шелест бумаги. И затем:

– О’кей. Я готова.

– Ее зовут Бонни Мари Харрис. Но у вас она, вероятно, зарегистрировалась под вымышленным именем. Скорее всего – как Бонни Джин Бернс. Но может быть, и как Аннабел Джин Бернс. Ей сорок один год, рост – метр восемьдесят, вес примерно 65 килограммов, каштановые волосы, зеленые глаза. Срок беременности – маленький, не более шести недель. И операцию по ее прерыванию она оплатила наличными. Мне необходимо знать, берете ли вы у таких пациенток анализ на определение группы крови плода. И если да – то что он показал. И мне нужно знать это как можно быстрее. Дело не терпит отлагательств.

– Ох, сержант, я не уверена, что могу вам предоставить такую информацию. Мы придерживаемся политики конфиденциальности и чтим права наших клиенток на неразглашение их персональных данных.

– Дайте мне переговорить с вашим начальством.

– Сейчас в центре нет никого, кроме меня, медсестры и дежурного врача.

– Тогда позовите к телефону медсестру или врача. Буду вам крайне признателен.

– Хорошо, я переведу вас в режим ожидания.

– Какого на хрен ожидания? – успел буркнуть Демарко, прежде чем в трубке послышалась фоновая музыка – оркестровая версия песни Леннона и Маккартни «Здесь, там и везде».

«Черт, – снова выругался сержант. – Никакого уважения к полиции».

Слушая фоновую музыку, Демарко вспомнил свой любимый кавер этой песни в исполнении француженки Клодин Лонже, бывшей жены исполнителя баллад Энди Уильямса. Потом ее арестовали за убийство любовника, горнолыжника и олимпийского призера Спайдера Сабича. Лонже удалось ввести в заблуждение присяжных и судью и отдохнуть тридцать дней в комфортабельной камере за причинение смерти по неосторожности. Правда, ее карьера певицы оборвалась вместе с пулей, угодившей Сабичу в живот. Демарко был тогда еще мальчиком, но даже сейчас, по прошествии стольких лет, он все еще живо представлял себе хрупкую, девичью красоту этой певицы и ее проникновенный, сексуальный голос. Она была одним из его первых страстных увлечений. Похоже, уже тогда его привлекали убийцы.

– Сержант Райан? – отвлек его от воспоминаний глубокий мужской голос.

– Он самый. А с кем я говорю?

– Это дежурный врач Аруотер. Джолин передала мне ваш запрос. Мне очень жаль, но наша политика не позволяет разглашать персональные данные пациенток.

– Я все понимаю, док. И уверен, что вы отдаете себе отчет в том, что при необходимости я могу получить судебный ордер и…

– Сержант, позвольте мне закончить…

– Говорите.

– Если бы я мог предоставлять такую информацию и если бы пациентка, соответствующая вашему описанию, действительно воспользовалась нашими услугами в указанный вами день, тогда, скорее всего, наши услуги ограничились ультразвуковым обследованием и применением лекарственного препарата РУ-486, вызывающего прерывание беременности. И в таком случае у пациентки должен был случиться выкидыш в течение последующих суток или около того.

– Вы рассказываете мне о случае Бонни?

– Я хочу вам сказать только то, что при шести месяцах беременности пациентке бы назначили только РУ-486. Боюсь, что ничего другого я вам сообщить не могу.

– Хорошо, спасибо и на том, док.

– Сожалею, что не могу быть более точным.

– Я понимаю вас. А не могли бы рассказать что-нибудь о мужчине, который ее сопровождал?

– Увы, даже если бы я что-то знал.

– Что ж… Спасибо за сотрудничество.

Демарко рассчитывал, что центр производил все стандартные анализы абортированных эмбрионов. И в таком случае тип крови мог совпасть с таковым Хьюстона. Конечно, это не гарантировало отцовство Хьюстона. Но Демарко действовал, как подсказывало ему чутье. Он должен был это проверить. А теперь у него осталась лишь неподкрепленная ничем уверенность в том, что хьюстоновская фраза «другой мужчина» не имела никакого отношения к роману, который он писал. Она свидетельствовала об уверенности Хьюстона в том, что он не был отцом того ребенка. А такая уверенность могла быть у него только в двух случаях: если у Томаса Хьюстона никогда не было секса с Бонни, либо он был уже не способен производить детей.

«А кто может знать о бесплодии Хьюстона? – задумался Демарко. – Кто-то из родни». Сержант сгреб дело Хьюстона с угла стола, положил его на промокательную бумагу и начал листать страницы. Наконец сержант отыскал домашний телефон О’Пэтченов. Он очень надеялся, что трубку возьмет Розмари. И так и вышло.

– Вы, случайно, не знаете, – поинтересовался у нее Демарко после приветствия, – не делал ли ваш зять вазэктомию?

– Какое это теперь имеет значение? – переспросила Розмари таким же безжизненным голосом, каким ответила на звонок.

Демарко обуздал свое нетерпение и постарался подстроиться под настроение Розмари. Она пережила удар, от которого уже никогда не сможет оправиться. По одной этой причине она заслуживала чуткости и деликатности.

– Скажите, Розмари, ведь глубоко внутри, в вашем сердце, вы не верите, что Томас Хьюстон мог причинить такое зло вашей семье?

– Эд говорит, что я должна принять это. Что нужно видеть вещи такими, какие они есть. Но у меня в голове это не укладывается.

– Что ж, я сейчас разрабатываю версию, которая, возможно, подтвердит вашу правоту.

– Вы? И что это за версия? Вы мне можете рассказать?

– Не сейчас. Извините. Но я обязательно расскажу вам все, когда смогу. Обещаю. Так что там насчет вазэктомии?

– С самого начала они оба хотели мальчика и девочку. И все получилось точно, как они планировали. Сначала на свет родился Томас-младший, а потом – Алисса.

– Но через десять лет на свет появился третий ребенок…

– Уже после рождения Алиссы Томас собирался сделать вазэктомию. Но Клэр принимала противозачаточные…

– То есть ваш зять не делал этой операции?

– Они передумали. Когда Алисса пошла в школу, так я думаю.

– Передумали насчет чего?

– Насчет того, чтобы ограничиться двумя детьми.

– А-а… И что?

– Думаю, они ждали до седьмого месяца. Седьмого или восьмого, не уверена. Они хотели убедиться, что малыш развивается нормально и все будет в порядке. И только тогда он ее сделал.

– Вы хотите сказать мне, что Томас все-таки сделал вазэктомию?

– В ту ночь они устроили пикник с шашлыками. Томас раскис, напился и все норовил приготовить для нас стейки. А Эд его безжалостно поддразнивал.

Голос Розмари теперь сильно дрожал и с каждым словом становился все более слабым и хриплым.

– Спасибо вам, – сказал ей Демарко. – Именно это я и хотел узнать.

– Да?

– Да. Извините, что мне пришлось побеспокоить вас. Я знаю, как вам сейчас тяжело.

– Вы знаете? – переспросила Розмари. – Откуда вам это знать?

– Я потерял своего сына, еще совсем малыша. Его тоже звали Райан. Райан Демарко-младший.

– О господи ты боже мой! – выдохнула Розмари.

– Так что я имею представление о том, что вы сейчас переживаете.

– Это так ужасно! А как это случилось?

– Автомобильная авария.

– О, нет!

– Малыш сидел в своем детском сиденье. Все были пристегнуты. И все равно.

– Господи, Райан! А ваша жена? Она пострадала?

– Физически нет. Но она оставила меня вскоре после аварии.

– Это уже слишком, – выдавила Розмари, уже рыдая. Даже на другом конце провода Демарко чувствовал, как содрогаются ее плечи, ощущал гнетущую, черную боль в ее груди. Левый глаз сержанта дернулся и начал слезиться; он вытер его пальцем и произнес:

– Извините меня, Розмари. Я не желал усугублять ваше горе. Я только хотел, чтобы вы знали… Я понимаю, что вы сейчас чувствуете. Действительно понимаю.

– И боль не покидает вас? – спросила Розмари. – Эд твердит, что время все залечит, но я не верю в это. Мы ведь будем терзаться теперь до конца своих дней, так ведь, Райан?

«Что мне ответить ей?» – задумался Демарко. Он попытался найти верные слова, но так и не смог сказать ничего в утешение. В его опустошенном уме не осталось никаких спасительных мыслей – одна только горькая правда.

– Боюсь, что так, – пробормотал сквозь зубы сержант.

«Так, и что же тебе известно?» – задался вопросом Демарко уже в своем кабинете.

И, взяв в руку черный маркер, встал перед белой доской. Под именем Бонни сержант дописал «аборт». Под именем Хьюстона – «вазэктомия». «Итак, – начал рассуждать сам с собою Демарко, – Томас свозил Бонни в Кливленд на аборт. По всей вероятности, он же его и оплатил. Но ребенок был не от него. И Хьюстон знал, что это не его ребенок. Так за каким хреном он это сделал?»

Сержант написал на доске «другой мужчина» и дважды подчеркнул эти слова.

Он все еще смотрел на белую доску, когда в дверях кабинета возник патрульный Морган.

– Неужто ты принес то, что мне нужно, – встретил его сержант, вырывая из рук патрульного пачку распечаток. На каждой странице было по фотокопии водительских прав. Семи человек, чьи машины стояли на парковке у клуба «Уисперс» минувшей ночью. Один автомобиль был зарегистрирован на Бонни, три машины принадлежали танцовщицам, и еще четыре – мужчинам, не имевшим ни малейшего сходства с вышибалой Тексом.

– Это все? – спросил Демарко. – Все автомобили?

– Да, кроме вашего и моего.

– А эти четверо парней?

– Ни у кого никаких приводов. Я уточнял у Кармайкла, и он подтвердил, что в клубе вместе с нами в ту ночь было четверо посетителей.

Демарко ткнул бумагами в грудь Моргана:

– Я сказал тебе добыть то, что мне нужно. А это, черт возьми, совсем не то.

Патрульный остался невозмутим.

– Что мне еще нужно сделать?

– Иди к себе и дай мне подумать.

Морган повернулся к двери.

– Погоди минутку, – окликнул его Демарко. – Возьми машину и подъезжай за мной к главному входу.

– Патрульную машину?

– Нет, блин!

Оставшись в кабинете один, Демарко уставился на доску: «Значит, автомобиля Моби нет. Машины Текса тоже нет. Моби… – сержант отошел от доски на шаг и так вперился в это имя, что буквы расплылись. – Кто же ты такой, черт тебя дери? И кто подвез тебя до „Уисперса“?»