Старшина зажег фонарь, стоя перед небольшой бронированной дверью. Перед этим он днем возился с замком: поливал его маслом и подбирал ключ из большой связки, на которой с ятями были написаны тушью и аккуратным почерком какие-то сокращения. Противно скрипнув, ключ провернулся с небольшим хрустом. Пощелкав им туда-обратно, старшина продолжил открывать замок. Целых шесть оборотов. Сейчас дверь открылась почти бесшумно. Слева небольшой ящик, на котором видна пожелтевшая «молния». Внутри рубильник. Осмотрев его при свете неяркого керосинового фонаря, старшина решил, что пусть им займутся электрики. Им тут работы хватит! Двинулся дальше, на всякий случай отмечая пройденное расстояние в шагах и делая стрелку мелом на стене. Кобура ТТ сдвинута вперед. Но никаких следов на припорошенном пылью полу коридора не было. Затхлый запах, ни ветерка. Противогаз старшина на всякий случай прихватил. Об этом напоминал ему Карбышев. В подземелье все могло быть. Та же старая картошка могла дать такие газы, что и боевых не нужно. Но «летучая мышь» горела ровно и не моргала, самыми громкими звуками были его шаги. Развилка! Старшина снял с вещевого мешка за спиной еще один фонарь, зажег его и выставил в середине потерны. Свернул налево и двинулся вперед по ответвлению. Потерна привела его в дот, где стояло шесть станков для «максимов» и два 76-мм орудия без затворов. Шторки амбразур закрыты. Попытка поднять перископ не удалась. Он вернулся к развилке, погасил второй фонарь и пошагал дальше. Так! Две двери вправо и налево. Одна приоткрыта, на второй замок. В комнате на полу лежала мумия в форме царской армии. В руке – наган-самовзвод. Погоны с двумя звездочками. Голова прострелена. Барабан пуст. На столе много бутылок и большая связка ключей. Длинное письмо. Читать не стал. Вторую комнату открыл ключом из связки: продсклад и склад боепитания. Таких комнат нашлось больше десяти, правда, трупов больше обнаружено не было. В середине потерны примерно нашел встроенный сейф, к которому подошел один из ключей. Дело переехало на новое место жительства.

Потерна оказалась очень длинной, но в конце ее завалили взрывами. Вручную не разобрать. В трех крайних дотах работают перископы: снаружи лес. Есть приметное дерево. Надо бы прогуляться сюда ненароком.

Когда сошел снег, они с Барбарой верхом отправились к месту, куда вела потерна. Приблизительно место Владислав рассчитал, пройдя по потерне с теодолитом, компасом и шагомером. И привязал ОП к карте. В крепости заканчивали монтаж последнего, из 48, шестидюймового орудия. Нашли целых два опорных пункта: «пещера Волка», там требовалась расчистка секторов обстрела, и «Лось» (Lyk). Там дела были похуже: завал саперы устроили качественный. А вот ОП «Волков» – так он обозначался на старых планах – позволял очень хорошо усилить перекрестным огнем оборону форта «три». Недаром в потерну столько бетона вбухали. Но шторки амбразур всех старых дотов требовалось заменить: и слабо бронированы, и негерметичны. Интересно организована система колпаков с четырехамбразурными пулеметными дотами, которые прикрывали непростреливаемые участки. Но там требуются газовые шлюзы и замена маскировки. Нашли еще останки людей, жертв газовой атаки пятнадцатого года. С этого момента комендант замучил всех с химзащитой. Потом все ему спасибо говорить будут, но сейчас – злятся. За выход из расположения без противогаза и за то, что сумка с ним находится не у кровати во время отдыха, – автоматически трое суток ареста! С точки зрения химической войны крепость подготовлена слабо. А времени и оборудования нет. Так что противогаз – дело нужное.

Сразу после установки последнего орудия состоялся приезд большого начальства: генералы Павлов и Рубцов устроили смотр. В результате два полка 8-й дивизии убыли в неизвестном направлении на какое-то строительство. Больше всего Влада беспокоило отсутствие Карбышева и 6-й бригады. Вроде все сделал правильно, но раз-два – и крепость опять стоит полуголая. С такими мыслями старшина вел взвод вечером в субботу из бани. На носу апрель, а все, как было, так и осталось. Отстоял вечернюю поверку, проследил за тем, как взвод произвел отбой, и пошел домой. Барби быстренько накрыла на стол и уселась рядом, следя, как Владислав поглощает молоко с хлебом. В дверь постучали, и она пошла открывать. Пришлось вскакивать и напяливать снятую гимнастерку. В коридоре голос Карбышева и еще кого-то. Успел застегнуться, вошли три человека: Дмитрий Михайлович и еще два генерала, один из них – летчик, второй – артиллерист.

– Незваных гостей принимаете? – улыбнулся Карбышев.

– Здравия желаю, товарищи генералы, – ответил Владислав, продолжая застегиваться.

– Вы провели разведку потерны, Владислав Николаевич?

– Да, товарищ генерал. В настоящее время там размещены два взвода 109-го пульбата, ведут восстановительные работы.

– Ночуют там?

– Никак нет, там только три поста.

– Разводящий где?

– В караульном помещении.

– Проводите.

Разводящий со сменой пропустил всех четверых в потерну. Освещение уже работает. Гулкие шаги эхом разлетаются по коридору. У первого дота их остановили окриком. Владислав отозвался пропуском, получил отзыв, и они прошли мимо часового, вышедшего на шум из дота. Затем было слышно, что тот по телефону связался с караулкой и получил подтверждение, что это проверяющие из округа. Когда удалились от поста, Дмитрий Михайлович заметил, что не был здесь с тринадцатого года. Дошли до комнаты с сейфом, Влад открыл дверь, и они вошли в помещение.

– Знакомьтесь, товарищи! Майор Преображенский. Вы, Владислав Николаевич, восстановлены в звании, и вам присвоено очередное воинское звание за успешный монтаж основного вооружения крепости. Шестая ПТБр в основном сформирована, вы назначены заместителем командира бригады по боевой подготовке. Однако мы вынуждены пока не объявлять об этом. Знакомьтесь: командующий авиацией ЗОВО генерал-майор Копец, Иван Иванович, и начальник ПВО округа генерал-майор Сазонов, Сергей Сергеевич. Я бы хотел ознакомить товарищей с теми документами, которые вы собрали. В частности, с действиями авиации противника на нашем участке. Я познакомил их с тем, как собирались эти сведения.

Сазонов и Копец числились без подчеркиваний в списке командиров ЗОВО. А Владислав был сильно обеспокоен отсутствием средств ПВО в крепости. Но это беспокоило не только его. Он подошел к сейфу и достал две папки.

– А вы времени не теряете, я смотрю! – улыбнулся Карбышев. – Есть новые сведения?

– Конечно! Вас давно не было, Дмитрий Михайлович.

– Дела! И надо было ваш вопрос решить.

– Вот по действиям авиации. А это про ПВО, вернее, про его отсутствие.

Помещение было неплохо освещено, работала вентиляция. В углу стояла электроплитка с чайником. Две двухъярусных кровати, оружейный ящик, четыре шкафчика, небольшая подвесная полка с каждой стороны. Четыре неплохих кожаных кресла, большой стол. Довольно удобное помещение. Генералы ничего не сказали, а уселись читать документы и рассматривать схемы. Наконец, более молодой Копец оторвался от бумаг и сказал:

– Вы правы, Дмитрий Михайлович, предлагая ловушку для Геринга здесь. Другого выхода я не вижу. Но меня беспокоят четыре гешвадера Хе-111. Они довольно высотные, а у меня маловато самолетов подготовлено для высотных боев.

– Время еще есть, Иван Иванович.

– Выяснилась одна интересная деталь: нападение могло состояться 15 мая, но в этот день Муссолини вторгся на территорию Греции, поэтому Гитлер перенес дату на 22 июня, – сказал Влад. – Это контрольная точка. Надо быть полностью готовыми к пятнадцатому.

– Полностью готовыми мы никогда не будем. Такого в истории России не бывало, – хрипловатым голосом сказал начальник ПВО. – Но то, что я прочел… – он положил локти на стол и несколько раз энергично потер лоб. – Меня немного смущает один вопрос: все документы написаны двумя почерками.

– Тремя. Один из документов писал я, лично. А Варвара Михайловна по-немецки не говорит, я проверял. Она читала этот документ.

– Вы о плане «Барбаросса»?

– Да.

– Дмитрий Михайлович, я снаряды подогнал и еще гружу восемь эшелонов. У ПВО снаряды будут.

– А я подготовил одиннадцать дополнительных аэродромов, и 43-я дивизия готова перебазироваться на них. Вопрос о 9-й, 10-й и 11-й дивизиях решен. Подобраны дежурные, которые не упустят момента. Пятнадцатое мая возьму на особый контроль. Но у меня тоже вопрос к майору: почему вы с женой не поехали к Сталину?

– А он ничего изменить не может. Предательство, давайте называть вещи своими именами, произошло здесь, под Киевом и в Москве. В том же Одесском округе в первый день было потеряно всего три процента самолетов, в основном старых конструкций и неисправных. Они выполняли роль приманок. Ну, и о том, что я – майор, я узнал только что. Вот, четыре треугольника.

Все замолчали, затем Сазонов спросил:

– У тебя стаканы есть, майор? – и вытащил из портфеля бутылку с сургучной пробкой. Обстучал сургуч и разлил водку по стаканам. Влад выставил соль, ржаной хлеб местной выпечки и сало. Довольно крупно порезал его.

– Домашнее. Тесть солил, хорошее сало.

– Бригада прибудет в Альзерский лес в середине апреля. Район оцепить и никого не подпускать. Никто не должен знать, что там находятся зенитки. Позиции в крепости занять вечером 21 июня. Но, майор, отработай с корректировщиками, наблюдателями и службой ВНОС любые действия противника. – сказал Сазонов. – Буду контролировать. Понял?

– Да, товарищ генерал.

– Ну, что, Иван? Все, что хотели, мы узнали?

– Да, – ответил Копец и поджал губы. Затем надел фуражку и встал. – Сказать, что рад был познакомиться, не скажу. Но хорошо, что такие люди есть. Теперь все в наших руках.

Когда возвращались в форт, Влад задал вопрос по двум полкам 8-й дивизии.

– Да, я в курсе. Со своей стороны проверял информацию по «П» и «Р», кажется, что она верна. Полки должны были убыть без тяжелого вооружения. Это так?

– Именно так.

– Они в Козловке. Вернутся в расположение 10 мая. Там надо отселить большое количество людей. Готовят штатное место для противотанковых батарей 6-й ПТБр. Там танкоопасное направление. И готовят позиции на правом фланге Граевского ОП. Помогают второй дивизии.

– Так в крепости дел полно!

– Знаю. Я же сказал, что это – проверка. Поймите правильно, Владислав Николаевич, все требуется сделать так, чтобы создать у противника впечатление, что ничего не изменилось. Иначе спугнём. Почему и не хочу открыто публиковать вот эти приказы.

Он передал в руки Владислава приказы о его повышении и назначении.

– Это ваши экземпляры. В строевую часть пока не передавайте. Но все законно, правда, пришлось в Москву летать и через ГАУ, ГВИУ и ГПУ решать вопрос. Леонтий Захарович сильно помог. Очень ему ваш тальный мостик понравился. Сказал, что потребует оформить его как изобретение.

Кто такой Леонтий Захарович, Владислав не знал, но спасибо ему мысленно высказал. Сунул приказы в карман шинели. Наверху генералы попрощались, сели в машину и уехали. Карбышев, правда, из крепости уехал через четыре дня: проверял подготовку всех четырех отдельных артбатарей и инженерное обеспечение позиций двух артиллерийских корпусных полков, основу контрбатарейной борьбы крепости. Артиллерия самой крепости такими дальностями стрельбы не обладала.

Самым слабым местом было почти полное отсутствие тракторов, которые сейчас находились во вновь созданных МТС – вели полевые работы. Они должны были поступить в полки только по вскрытии «красного пакета» – плана мобилизации. Отменить посевную не удалось. Как и провести отселение крестьян с северного участка обороны. Разрешили убрать людей только с танкоопасных направлений и применить там минирование местности. И то хлеб.

Сам Карбышев уже осознал неизбежность и неминуемость войны, и сроки ее начала. Календарь у него работал в обратном направлении: осталось сто два дня и три часа. На календаре была среда 12 марта 1941 года, 23:30.

Генерал сел в «эмку» и тронулся в Белосток. Впереди и сзади разбрасывали грязь два БА-10: удалось протащить приказ о сопровождении поездок руководства округа бронетехникой. Это он вычитал у Барби, увидев, сколько генералов округа сложили головы под выстрелами диверсантов. Он, конечно, не слышал «шайсе», вырвавшегося из уст обер-ефрейтора Таубе в лесу за Нарезлем на Обозной дороге. Абвер уже вышел на охоту за головами.

А через месяц у Владислава началась двойная жизнь: утром и вечером он был старшиной, а днем превращался в грозного замкомбрига, гонявшего в лесу за вторым фортом батареи 6-й бригады. Официально штаб бригады находился почти в двухстах километрах от крепости в Ружанском замке, недалеко от Волковыска. Командир – подполковник Юрьев. Его Владислав еще не видел. Он со штабом находился еще в Ружанстоке. Должен выполнять миссию прикрытия и демонстрировать, что здесь находится 6-я ПТБр, а не части 11-го мехкорпуса, часть которых была отодвинута в тыл из-под Гродно.

В бригаде те же проблемы, что и у всех артиллерийских частей: нет тракторов и мало автотранспорта. Непонятно, зачем засунули довольно много бензовозов. Через некоторое время все прояснилось: большой склад с горючим организовали между 1-м и 2-м фортом на двух островах. Склад укрыт под землей в заросшей лесом части крепости. Организована погрузка-разгрузка с железнодорожных цистерн по трубопроводу. Склад крепости не подчинялся, был фронтового назначения, поэтому его сооружение пролетело мимо Владислава.

В конце апреля на первом форту появилась станция РЛС и радиодальномеры. Антенны большие и неподвижные, работают в одном направлении, а восемь дальномеров имеют пересекающиеся сектора наблюдения. Как работает система, выяснили на своих самолетах во время проверки генералом Сазоновым готовности ВНОС, наблюдателей и корректировщиков на ПУАЗО. Стрельб, к сожалению, не вели. Секретно.

Сразу после майских праздников стало понятно, что готовят для фон Лееба и Гота. Карбышев приехал с Мостовенко и Хацкелевичем. Танкисты 6-го мехкорпуса квартировались в Белостоке, а 11-й находился в Волковыске. Одиннадцатый корпус, во взаимодействии с восьмой ПТБр, бьет на Сувалки с востока, а 6-й и 6-я ПТБр – в том же направлении с юга, стараясь смять части 20-го армейского корпуса генерала пехоты Матерна. Задачей двух корпусов является перерезать единственную железную дорогу в Вержболово, а мосты через Барту взяло на себя инженерное управление Прибалтийским округом. Влад, правда, сильно сомневался, что «прибалтам» что-либо удастся сделать, но уж слишком далеко были эти мосты от Осовца. Что готовилось на южном фланге, он так и не узнал. Там Карбышев опирался на других людей. В одну корзину яйца не складывал. Задачей 6-й бригады было обеспечить ПВО Осовца, затем выделить все противотанковые и 37-мм зенитные орудия, все бензовозы для обеспечения охранения и снабжения атакующих войск. На гарнизоне крепости висит и снабжение мехкорпуса боеприпасами, соответствующее количество которых находится на артскладах крепости.

– Автомашин мало, а немцы на них охоту начнут.

– Их из пальца не высосать. Михаил Георгиевич, озаботьтесь, пожалуйста, этой проблемой. Вот ваша «Дорога жизни», – он ткнул пальцем в дорогу от Осовца до шоссе на Августов.

– Товарищ генерал! В Августове есть катера и баржи. Можно и их задействовать. Причем заранее, – сказал Влад.

– Хорошая идея. Голь на выдумку хитра. Читал отчет Сазонова, уж больно много недостатков, майор!

– Проверяли качественно, а этот, как его, радиолокатор только пришел, узел связи оказался переполнен. Исправляем. Обещают через неделю закончить. Контрольный срок не сорвем, товарищ генерал.

– Ну, все на сегодня. Да, чуть не забыл! Товарищ Мостовенко! У вас там замечание по связи с Осовцом. Что сделано?

– Поставили дублирующий передатчик, заменили и совместили коды. Замечания устранены.

– С выходом на Сувалки переключаете снабжение на Осовец. Гот может много нервов попортить на дорогах от Волковыска. Обращаю ваше внимание, товарищи командиры, на корму вражеских танков. По сведениям разведки, там будут складированы запасы топлива. Очень удобный способ их сжечь – вместе с танком.

Владислав целую неделю отрабатывал с противотанковыми батареями стрельбу по навесным бакам и канистрам танков Т-1 – Т-4. Наводчики учились распознавать силуэты, выделять танки с «довеском» и уничтожать их первым выстрелом. Ему больше нравилось заниматься с противотанкистами, чем с пэвэошниками, – все-таки это родное, а сводить в поправки данные ПУАЗО получалось медленнее, хотя в принципе этот прибор позволял делать вычисления быстрее. Но настройки каждого прибора плавали, приходилось осреднять, и на это уходило много времени. Для этого требовался навык, а конкретных данных по воздушной стрельбе не было, поэтому приходилось пользоваться чужими наработками в этом вопросе.

Барби, разобравшись, кто есть кто в расстановке фигур, основной упор сделала на одноклассниц из Гонёндзенской школы. В еврейских семьях были очень сильны женщины, и девочек готовили стать главами семьи. Им Барбара и передала информацию о гетто, о роли «польских сограждан» в этом вопросе и о том, что в Треблинке, Бухенвальде и Освенциме в охранных подразделениях числилось большое количество их «сограждан» – украинцев и поляков. И подействовало! В комендатурах районов появилось множество заявлений граждан, желающих выехать в восточные районы Советского Союза. Возможность предоставлялась всем, кроме лиц призывного возраста. Таким образом решалась одна из главных проблем укрепрайона: многие места было не обстрелять, так как там находились граждане СССР, бывшие граждане Польши, а пристрелка требовалась.

С вопросом переселения Варя и Влад приехали на мызу Прешовец, где жили Варины родители.

– Михаил Ефимович и Мария Вацлавовна, уезжать надо. Время пришло. Немцы идут.

– Знаю, Владислав. И что вы их не удержите, тоже знаю. А кто помогать вам будет? Кшиштофы? – так он презрительно называл всех своих соседей. Мария Вацлавовна тихо улыбнулась в руку.

– Ну, хотя бы пусть жена ваша уедет в Ленинград.

– Нет, Владик. Ту войну пережила, и эту переживу. Когда внуками порадуете?

– Скоро, мама, – ответила Барбара.

– Вот ее и отправляй. А мы еще повоюем! – ответил бывший штабс-капитан артиллерии. – Погреб есть. Бог не выдаст – свинья не съест. Патронов подбрось, по возможности. А нет, так сам достану. Это наша земля, мы с нее не уйдем. Спокон веку так.

Вот как с ними разговаривать? Отвезли в крепость сала копченого и соленого, несколько мешков крупы и муки, две тушки свинины «воинству христовому». Перекрестили их и наказали Варвару в тыл отправить. Вот только она тоже с гонором, не поехала.

Пятнадцатого мая Италия напала на Грецию, а ВВС округа посадила прорвавшийся самолет Ю-52 в Витебске. Головы начальников ВВС и ПВО страны остались на своих местах, но их почему-то арестовали. По радио передали именно такую информацию. Владислав пересекся с Копецом, тот улыбнулся и сказал, что «так надо, майор».

– Мы могли этот «юнкерс» завалить у Августова, но специально пропустили его дальше. Игра идет по-крупному, ставки сделаны, и хозяин в курсе. Я ведь его хорошо знаю. Не дрейфь! Все идет как надо. И данные ваши с Варварой полностью совпадают. Прямо по часам. Низкий поклон ей. Все, побегу. Выдели место для авианаводчиков на Карском тракте, на левом фланге. Есть где их разместить там? Западное направление исключать нельзя, а локатор туда не смотрит.

– Есть там мыза отселенная, пусть подъезжают и найдут меня.

– Добро.

Много хлопот доставляли немецкие диверсионные группы, для усиления контроля пограничникам и особистам было передано несколько кавалерийских эскадронов. Но абвер тоже не дремал и сразу попытался использовать этот маскарад для попытки проникнуть в Альзерский лес.

Есть первые жертвы в бригаде. Война еще не началась, а Владислав подписал первые похоронки. Сколько их еще будет! Активизировалась и ZWZ. Это потом они будут говорить, что на немцев они не работали. Еще как работали!

Владислав побывал в седьмой бригаде. Там, к сожалению, все не так хорошо, как хотелось бы: страшный некомплект даже стрелкового оружия, не говоря об орудиях. Переговорив с бывшим своим командиром, уже подполковником, Зайцевым, Влад дал ему совет: если будет тяжко, то отходить к Осовцу. Сплюнули через левое плечо, но положение на левом фланге тяжелое. Позиции подготовлены хуже, мало готовых дотов и дзотов, недостаточно средств ПВО. Личный состав готовится к увольнению, и его проведут в конце мая, а пополнение прибудет 18 июня, причем призывники, а не запасники. Так что седьмой бригады, считай, нет. Задерживать старослужащих подполковник не решился – уже отпустил. Поздновато Владислав с ним встретился. В Осовце тоже изменения: вместо полковника Дролина прислали майора Максименко из Мозырьского УР. В чем надобность такой замены, было непонятно, но Дролин тут же собрался и уехал в отпуск в Крым. Судя по всему, существовала какая-то лазейка, позволявшая обходить приказ о запрете отпусков. Но майор прокомандовал всего неделю, 10 июня он пропал. Прибывший из тылового УРа, он не врубился, что попал на фронт, выехал с одним шофером проверять Райгрудский ОП и исчез. Машину нашли в речке, водитель был убит. И было неизвестно, какие документы с ним были. Секретного портфеля, с которым не расставался новый командир УР, в машине не оказалось.

Налетели особисты, перевернули все бумаги секретного отдела. Все по спискам. Все экземпляры на месте. Сам он структуру обороны крепости либо не знал, либо знал плохо. Но все равно на душе было неспокойно. Из Гродно приехал Карбышев, он почти безвылазно последнее время находился в 68-м УРе. Вместе с ним приехал генерал-майор Михайлин, командующий по УРам округа. Михайлин был подчеркнут красным в списке. Он был политработником до этого, но стал начальником по УРам. В первые же минуты войны «потерял» связь с войсками, и больше его никто не видел. Кроме нескольких генералов, так же, как и он, прятавшихся по лесам. В мемуарах он всплывает, но его должность стыдливо прячут, называя его «военным строителем», коим он никогда не был. Но сейчас он был нужен Карбышеву, вернее, его подпись. Дмитрий Михайлович сразу взял быка за рога, вызвал в штаб майора Преображенского, позвонив тому в штаб бригады, расположенный в Альзерском лесу. Михайлин по УРам ездил мало, предпочитая вызывать их командиров к себе в Минск, поэтому старшину Преображенского он не знал. Выслушав Карбышева, который заявил, что этот человек с тридцать девятого года служит в крепости, что он устанавливал и пристреливал главный калибр, хорошо знает возможности данного укрепрайона, и справится с задачей не хуже майора Максименко. Михайлин подумал пять минут, задал вопрос о текущей политике, получил стандартный ответ: на провокации не поддаваться, – и подмахнул назначение.

Уже вечером удалось переговорить с Карбышевым наедине. Тот зашел к нему на квартиру с целью увезти в тыл самое ценное: Варвару.

– Про Максименко? Героический мужик. Дай бог ему удачи. У немцев теперь есть копия последней директивы номер один. А вот содержания «красных пакетов» не знает ни Павлов, ни Болдин, ни немцы. Это удалось сделать в том числе и благодаря Максименко. Ну, и все сделано для того, чтобы отстранить от командования Дролина и поставить на это место надежного человека. Смотрите сюда: на юге целью наступления немцев является Гайновка, но не сама она, а вот это место за Гайновкой в лесу. Это окружной склад боепитания 10-й и 13-й армий. Они будут рваться туда через минные поля, надолбы и заграждения. Много чего там с четвертой армией нагородили. И найдут там дырку от бублика. Основные склады сейчас здесь, но эшелоны из Минска шли на Гайновку, а здесь они «отстаивались». Крепость изначально планировалась с обеспечением возможности круговой обороны. Немцы учли все, кроме Важновецкого канала и той самой потерны. Через них мы сможем обеспечить снабжением оба мехкорпуса, и сюда отойдет 13-й мехкорпус Ахлюстина. У него ничего, кроме Т-26-х, нет, но пехоту поддержать он может хорошо. Так что, майор, теперь на вас лежит ответственность за весь правый фланг выступа. На вас обеспечение связи, подвоз боеприпасов и топлива в войска двух армий. Сил и средств удержать район у вас достаточно. 151-й и 229-й полки вернулись в расположение?

– Да, товарищ генерал.

– Итак, что бы ни произошло, вскрываете «красный пакет» 21 июня в 20:00. Проследите, чтобы остальные дивизии это сделали. Доклад о выходе на исходные жду не позднее нуля часов двадцать второго. Шестой ПТБр надлежит занять места в крепости не позднее двадцати двух ноль-ноль двадцать первого июня. И еще считаю необходимым вывезти Варвару Михайловну в безопасное место.

– Я никуда не поеду. И нет никакой гарантии, что в другом месте сохранится возможность просмотра будущего. Мы ведь не знаем ее природы. Экспериментировать нужно было раньше, Дмитрий Михайлович. Кроме нескольких человек, об этом никто не знает. Сведений обо мне у противника нет. Я останусь здесь, с мужем и родителями. Плюс, Дмитрий Михайлович, в той истории не было такой крепости, не было боев возле нее, вы же в курсе, что район остался не занятым войсками прикрытия. Это будет совсем другая история, которую я хочу писать здесь, вместе с теми, кто мне дорог. Поймите меня правильно.